Одесский краевед Ростислав Александров собрал целый корпус литературных текстов, прямо или опосредованно связанных с базарами, в том числе — с Привозом. Вот, скажем, чрезвычайно вкусные строки Эдуарда Багрицкого:

"И в этот день в Одессе на базаре
Я заблудился в грудах помидоров,
Я средь арбузов не нашел дороги,
Черешни завели меня в тупик..."

Не мог не заглянуть на Привоз и колоритный бабелевский биндюжник Фроим Грач из "Одесских рассказов": "Грач (...) надел парусиновую бурку и на следующий день отправился в гости к бакалейщику Каплуну на Привозную площадь. Над лавкой Каплуна блестела золотая вывеска. Это была первая лавка на Привозной площади. В ней пахло многими морями и прекрасными жизнями, неизвестными нам...". Знаменитый рынок посещали герои Валентина Катаева, Льва Славина, Сергея Бондарина, Всеволода Азарова, Михаила Жванецкого, Аркадия Львова, Игоря Павлова, Михаила Пойзнера и многих других одесских писателей и бытописателей всех времен.

Опыт посещения Привоза оставил неизгладимый след и в памяти рафинированного Антона Павловича Чехова, который вложил в уста персонажа рассказа "Жена" следующую сакраментальную формулу: "...Есть люди, — сказал я мягко, — которые обладают ангельским характером, но выражают свои великолепные мысли в такой форме, что бывает трудно отличить ангела от особы, торгующей в Одессе на базаре"…

Вероятно, той Одессы уж давно нет и в помине, и нечего жалеть, что я туда не попаду.

Владимир (Зеев) Жаботинский
«Пятеро»
 

Нет, что-то есть в этой почве. Нет, что-то есть в этих прямых улицах, бегущих к морю, в этом голубом небе, в этой зелени акаций и платанов, в этих теплых вечерах, в этих двух усыпанных огнями многоэтажных домах, один из которых медленно отделяется от другого и пропадает. Нет, что-то есть в этих людях, которые так ярко говорят, заимствуя из разных языков самое главное.

Может быть, на всем земном шаре жизнь и течет закономерно, но что касается Одессы, то за это поручиться нельзя.

Одесский язык тональный. Он требует точной интонации и еще никогда не знаешь, чем закончится разговор.

Нет, что-то есть в этой почве. Нет, что-то есть в этих прямых улицах, бегущих к морю, в этом голубом небе, в этой зелени акаций и платанов, в этих теплых вечерах... Нет, что-то есть в этих людях, которые так ярко говорят, заимствуя из разных языков самое главное.

Черноморск! Там даже в довоенное время человек с десятью тысячами назывался миллионером!

Одесский язык не признает ни склонений, ни спряжений, ни согласований, ничего!

Это язык настоящих болтунов - язык свободный, как ветер.

- Хороший город - Одесса?

- А вы никогда в ней не были?

- Еду первый раз.

- Гм... На вид вам лет тридцать. Что же вы делали эти тридцать лет, что не видели Одессы?

- Товарищ, я имею через вас массу неприятностей!

Писателей в Одессе много, потому что ничего не надо сочинять. Чтоб написать рассказ, надо открыть окно и записывать.

Разве со стороны бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучились, как в аду?

Я не знаю, кто виноват. Солнце, море, небо, но под этим солнцем, у этого моря, под этим небом родятся особые люди.

- Не верьте одесситам, - предупреждали меня сведущие люди, - они легкомысленны, вероломны, хвастливы и двоедушны. Одесса - это советская Гасконь.

Дети и лягушка

Изумительный фонтан "Дети и лягушка" расположен рядом с Оперным театром. Трое детей с высоты наблюдают за лягушкой. В глазах детей огромное любопытство, интерес и неподдельная радость. Этот фонтан - символ детского познания и служит для взрослых напоминанием о том, что они тоже когда-то были детьми.

Атланты

Фонтан на Староконном

Жене моряка

Памятник тёте Соне на Привозе

Тетю Соню называют собирательным образом одесской женщины, достойной продолжательницей дела Мадам Стороженко (Тетя Соня, она же мадам Стороженко из повести Валентина Катаева "Белеет парус одинокий") и рыбачки Сони, которая, как известно "как-то в мае...". Автор памятника Игорь Ивченко воплотил в нем лучшие черты одесских женщин, среди которых одно из главных: "Красивого тела много не бывает

Памятник апельсину

Памятник апельсину был открыт в Одессе 2 сентября 2004 года в день города, который, по преданию, спасли апельсины.

Екатерина II издала 27 мая 1794 года указ о строительстве в Одессе морского торгового порта, который должен был стать крупнейшим на юге Российской империи. Однако указ императрицы не был осуществлен при ее жизни.

Павел I собирался отменить ее указ, оправдывая это большими финансовыми затратами. Одесские купцы, узнав о том, что Павел I намерен отозвать выделенные средства на строительство порта и развитие города, отправили царю несколько телег с четырьмя тысячами апельсинов. Император очень любил эти фрукты. В то время в России апельсины считались экзотическими фруктами, и их было трудно достать.

На следующий день после получения щедрого подарка, оценив находчивость одесситов, император возобновил указ матери о выделении 250 тысяч рублей золотом на строительство порта и развитие города. Одесситы вложили эти деньги в ломбарды, приумножив этим их количество в несколько раз. С тех пор порт начал активно строиться, а Одесса - расцветать.

Жители Одессы окрестили памятник Апельсину «памятником взятке».

Автор скульптуры — Александр Токарев. Памятник представляет собой установленный на постаменте апельсин с вынутой долькой. На ее месте — фигура российского императора Павла I. Скульптурная композиция включает тройку лошадей и колеса телеги, символизирующие доставку дара в Северную Пальмиру. Сверху расположены самые известные здания Одессы — Оперный театр и Спасо-Преображенский собор. Чтобы здания архитектурно не «задавили» апельсин, их сделали абрисными, то есть из брусочков бронзы толщиной в сантиметр выполнен контур зданий, так, чтобы сквозь них просвечивало небо.

Вся площадь скульптурной композиции занимает в диаметре 12,5 метров и вымощена гранитной шашкой. По периметру круглой площади установлены чугунные столбики с цепями. Со стороны Ланжероновского спуска два верстовых столба высотой 90 см, на которых отмечено количество верст от Одессы до Санкт-Петербурга.

Сам апельсин отливали в Киеве. На него потребовалось около тонны бронзы. Стоимость бронзового цитруса составила порядка 20000$.

Лев в горсаду

Памятник Воронцову

Памятник Дерибасу

Пушкин

Первый памятник А. С. Пушкину в Украине сооружен в Одессе в 1889 году по инициативе демократической общественности города.

Решение об его открытии к 50-летию гибели А. С. Пушкина (1887 г.) было принято в 1881 году.

Средства на памятник собирались среди жителей Одессы по подписным листам. К сожалению, необходимую сумму собрать так и не удалось и вместо скульптуры из бронзы в полный рост пришлось ограничиться только бюстом поэта.

Памятник А. С. Пушкину расположен так, что поэт стоит к зданию мэрии спиной. Дело в том, что по легенде мэрия отказалась выделить средства на строительство памятника. Тогда жители города, решив, что памятнику все же быть, построили его на собственные средства и установили его так, что Пушкин стоит спиной к мэрии, тем самым, выражая свое неуважение к властям.

Памятник не успели поставить к намеченному сроку (1887 г.) — он был открыт только 16 апреля 1889 года.

На пьедестале памятника выбиты слова: «А. С. Пушкину — граждане Одессы».
 

Открытие второго  памятника было приурочено к 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Памятник был открыт 4 июня 1999 года перед фасадом бывшего отеля Сикара на улице Пушкинской (Итальянской) дом 13, в котором одно время квартировал Пушкин.

Пушкин изображен в коротком фраке, панталонах, с узкой, как у барышни, талией, которой, как известно, очень гордился, в цилиндре, с неизменной тросточкой за спиной, уже овеянный славой первого поэта России — «ученика-победителя».

Памятник А.С. Пушкину

Памятник А.С. Пушкину..ул. Пушкинская, 13

Памятник Дюку

 Памятник основателю Одессы А.Э. Ришелье, венчающий известную Потемкинскую лестницу, 190 ступенек которой ведут к Одесскому морскому порту. Герцог с приветствием протягивает приезжающим руку и представляет на их суд город, проживший не одно столетие и видевший многие моменты истории

Арман Эмманюэль дю Плесси (герцог Де Ришелье)

родился в 1766 году. В 24 года он, как волонтер, участвовал в штурме Измаила, а спустя пять лет надолго обосновался в России. В 1803 году Ришелье стал генерал-губернатором Одессы. Местные жители называли его «наш Дюк» и считали основателем города, хотя к тому времени Одессе было уже 8 лет. Стараниями нового градоначальника город превратился в крупный торговый порт. Когда же Бурбоны вернули себе трон, Дюк, как убежденный монархист, отбыл во Францию, чтобы возглавить правительство Людовика XVIII. Умер 16 мая 1822 года в возрасте 56 лет в Париже.

Получив горестное известие из Парижа, граф Ланжерон обратился с призывом к населению начать сбор средств на сооружение памятника Ришелье. Заступивший в мае 1823 года на пост новороссийского генерал-губернатора, граф М.С. Воронцов заказал памятник известному скульптору И.П. Мартосу (автору монумента Минину и Пожарскому). Петербургским мастером литейных дел Ефимовым были отлиты в бронзе статуя Ришелье в римской тоге и три латунных барельефа, символизирующих земледелие, торговлю и правосудие. Пьедестал памятника – архитектора А. И. Мельникова. Гранит привезен из-под Вознесенска. Розовый гранит подарил херсонский помещик Скаронинский.Открытие бронзового памятника Дюку, как ласково именуют многие поколения одесситов Армана Эмманюэля София-Септимани дю Плесси Ришелье, состоялось 22 апреля 1828 года. Без этого монумента, являющегося визитной карточкой города, сегодня немыслима Одесса. И кто знает, каким был бы наш город, не ступи на его земли однажды удивительный, загадочный француз, подвижник и филантроп Ришелье.

Памятник Уточкину

2 сентября 2001 года на Дерибасовской улице возле кино Уточкино известному спортсмену, авиатору, мотоциклисту Сергею Уточкину был открыт памятник — бронзовый авиатор, стоящийна лестнице, задумался, собираясь запустить бумажный самолетик. Авторы памятника — одесские мастера Александр Токарев и Владимир Глазырин

Памятник Потёмкинцам

Памятник «Потемкинцам - потомки» расположен на Екатерининской площади в г. Одессе, является композиционной доминантой площади и символизирует период истории государства, который связан с событиями 1905 года, восстанием матросов на броненосце «Потемкин».
Дата установления памятника - 27 июня 1965 года.
Авторы памятника – скульптор В.А.Богданов, архитекторы - Ю.С.Лапин, М.М.Волков.
На высоком постаменте размещается многофигурная монументальная и динамичная скульптурная композиция, которая по замыслу авторов отображает первые минуты стихийного восстания на броненосце «Потемкин».

Похищение Европы

9 ст. В.Фонтану, сквер біля зуп. Трамваю

Композиция «Похищение Европы» стала подарком Одессе к её двухсотлетию и была сооружена в сентябре 1994 года архитектором В. Н. Чепелевым и скульптором А. П. Токаревым.

Создавалась скульптура по инициативе Киевского райисполкома.

Лаокоон

Скульптурная группа «Лаокоон» — копия древнегреческой композиции на мифологический сюжет: троянский жрец и его сыновья борются со змеями, посланными богом морей Посейдоном.

Оригинал создан Родосскими мастерами в I веке до нашей эры — Агесандром, Афондором и Полидором.

Копию подарил Одессе в XIX веке известный меценат, городской голова на протяжении 17 лет — Григорий Григорьевич Маразли. Оригинал композиции находится в Ватикане.

 Скульптура "Петя и Гаврик" - герои повести Валентина Катаева

Скульптура "Петя и Гаврик"-бронзовые изображения героев повести Валентина Катаева «Белеет парус одинокий», установленная в самом центре города, на площади Веры Холодной – рядом с кинотеатром "Одесса".

Автор - Николай Иванович Степанов (1937—2003)

Скульптором друзья изображены так: шорты, закатанные рукава рубашек и взгляд, мечтательно устремленный вдаль: к морю, свободе и счастью!..

 Здание гостиницы "Пассаж", одно из самых красивых зданий Одессы, поражающее изысканностью архитектуры и скульптурных композиций. Внутри гостиницы находится целая улица с рядами элитных магазинов. Высокая крыша из стекла дополняет ощущение необъятного простора и несет свет внутрь здания.


Здание гостиницы "Пассаж"

Особый отпечаток на судьбу и лицо города наложило его приморское положение. Одесса закладывалась как порт, долгое время выделялась как "окно" и даже "дверь" в Европу, формировалась и развивалась под огромным воздействием европейской культуры и при самом непосредственном участии европейских политических и военных деятелей, строителей и архитекторов, финансистов и коммерсантов. Все это резко отличало тогдашнюю Одессу от других городов Российской империи и даже от "вполне европейского" Петербурга. Примечательно, что подъемы и спады в экономической истории города непосредственно повторяют "открытость" или "закрытость" Одессы как морского порта, его больший или меньший выход на мировой рынок. Летом 1792 г. в Петербурге было принято решение о строительстве Днестровской оборонительной линии крепостей: на Днестре против Бендер, Гаджидерской (в районе современного Овидиополя), Гаджибейской и двух около Очакова. Еще до начала строительства вблизи будущих крепостей разместили войска для использования их в качестве рабочей силы. Сюда же притекало и гражданское население. Предполагалось, что часть этих крепостей, в том числе и Хаджибей, станут центрами уездов новой области.

Для реализации задуманного Екатерина II направила на юг уже выполнявшего подобную работу в Финляндии генерал-аншефа А. В. Суворова. Под его непосредственным наблюдением инженер-полковник Ф. П. Деволан спроектировал планы крепостей, в частности и Хаджибейской крепости. Расположенная над прибрежным обрывом, она должна была контролировать морские подступы к порту, хотя и не представляла особого военного значения, ибо являлась сравнительно небольшим земляным укреплением. Заложенная в июне 1793 г., крепость спешно, что требовалось необходимостью скорейшего создания оборонительного пояса присоединенных земель, была закончена в конце года. Параллельно с ее возведением рассматривался вопрос о размещении порта и базы гребного флота. Из-за отсутствия налаженных коммуникаций, только галеры могли обеспечить снабжение русской армии, обезопасить край от набегов турецких кораблей. А. В. Суворов, признавая роль гребного флота, поддержал ходатайство его командира И. де Рибаса о строительстве гавани на Черном море. Указывая на географическое преимущество Хаджибейской бухты, ее выгодное стратегическое положение, И. де Рибас сумел добиться в Петербурге положительного решения. 27 мая 1794 г. Екатерина II подписала рескрипт об основании города Хаджибея.

Новый город создавался прежде всего как военно-морской форпост России на ближних подступах к турецким владениям. В проекте застройки намечалось создание четырех гаваней, от которых подъем вел на удаленную от обрыва часть плато, где предполагались городские кварталы. В 1794 г. под руководством И. де Рибаса и инженер-полковника Ф. П. Деволана началась работа по возведению порта и уточнению планов строительства города. 22 августа (2 сентября по новому стилю) 1794 г. состоялась торжественная закладка строений Хаджибея. Первоначально для моряков, преимущественно греков и вольных поселенцев предназначалось незначительное число участков. Основное внимание уделялось размещению административных зданий, складов, госпиталя. Тогда же, в январе 1795 г., по желанию Екатерины II город получил современное название. "Одессой" Хаджибей стали называть вскоре после издания указа (от 27 мая 1794 г.), и стали называть его так потому, что когда-то давным давно, верстах в 45 к востоку от Хаджибея, на оконечности левого берега Тилигульского лимана, находилось греческое селение Одессос или Одиссос".

"В начале 1795 г. наш город был переименован из Хаджибея в Одессу. Когда, при каких условиях, - это, кажется, останется неизвестным навсегда".(А. Дерибас, 1913, с. 9; 11)

- "Куда едешь?" - коварно спрашивали чумаков на одесских заставах.
- "В Хаджибей" - спокойно и уверенно отвечали приезжие.
Этот невинный ответ служил поводом для экзекуции, во время которой блюстители порядка приговаривали: "В Одессу, в Одессу, в Одессу!" (А. Макарович. Одесса в народной поэзии. 1888 г.)

Почти в то же время, в начале 1795 г., Одесса, отнесенная к так называемым "приписным" городам, вошла в состав Тираспольского уезда Вознесенской губернии. Комендантом был назначен вице-адмирал И. М. де Рибас. Приток переселенцев, освоение территории, необходимость детализации планировочной структуры города привели Ф. П. Деволана в 1795 г. к мысли о создании проекта перспективного развития Одессы. Этот план с незначительными изменениями послужил основой архитектурных разработок 1798 и 1799 гг.

По замыслу проектировщика за административно-хозяйственной зоной (на месте современного Приморского бульвара) начиналась жилая зона, достигавшая значительных размеров. Улицы в одном случае шли параллельно уходящим к морю балкам, а в другом - располагались перпендикулярно к ним. Выделялись два блока кварталов, сопрягавшихся между собой под углом 45 . По оси ориентированных к морю улиц предусматривались различные по функциональному назначению площади. Планировка города, предложенная Ф. П. Деволаном, несомненно, стала одним из наиболее значительных достижений градостроительства российского классицизма.

При размещении поселенцев подчеркнутое внимание уделялось национальным признакам новых жителей, что проявилось в выделении кварталов, располагавшихся вокруг площадей с этноконфессиональными храмами. Поныне сохранились названия: Греческая, Болгарская, Арнаутская и др. Топографические особенности выбранного места позволили Ф. П. Деволану плодотворно разработать идею о функциональном разведении на два уровня производственной и жилой территории города с оврагами-коммуникациями, обеспечивавшими спуск из возвышенной части города к набережной.

Конец XVIII - начало XIX в. ознаменовался строительством порта с тремя гаванями, прикрываемого с юга крепостью. На эти цели, а также на постройку кафедрального собора, административных зданий, госпиталя, городу выделили в 1794-1795 гг. более 2 млн. рублей. С 1805 г. новым фактором, обеспечивающим перспективу дальнейшего роста Одессы, стало ее превращение в резиденцию генерал-губернатора и центральной администрации Новороссийского края, практически всего юга Украины. Пребывание в Одессе герцога А. Э. Ришелье, графа А. Ф. Ланжерона и князя М. С. Воронцова способствовало превращению города в экономический и культурный центр огромного региона Юго-Восточной Европы, в связующее звено между Россией, Украиной и Европой. Этому во многом содействовало и подчинение в 1828 г. новороссийскому генерал-губернатору Бессарабской губернии.

В Одессе, как и в других городах осваиваемого Причерноморья, наблюдался стремительный рост населения. По официальным данным, в 1797 г. в ней насчитывалось 3 тыс., в 1803 г. - уже 9 тыс., в 1830 г. - 40 тыс., в 1836 г. - около 54 тыс. человек и наконец в 1856 г. здесь проживало 104 тыс. жителей. Происходило стихийное заселение края украинскими и русскими крестьянами, украинскими и еврейскими ремесленниками и торговцами из городов и местечек Украины и Белоруссии. Приток населения связан был и с официальной политикой правительства, направленной на привлечение в пределы Российской империи, в том числе и в Одессу, греческих, болгарских, немецких, армянских и других переселенцев. Происходила также масштабная раздача земель русским помещикам с обязательным условием - заселением их крепостными крестьянами.

Однако важнейшим фактором развития Одессы стало ее вхождение в геополитическое пространство Украины, оформившееся после разделов Речи Посполитой в 1772, 1793, 1795 гг. В XVII-XVIII вв. украинский хлеб был важнейшей статьей польского экспорта. Изменения российско-польских границ, "континентальная блокада" Англии, наконец, наполеоновские войны прервали украинско-балтийские торговые пути. Требовался новый выход на мировые рынки, и Одесса становится важным портом, открывшим прямой путь украинскому хлебу на европейский рынок.

История города

Рассказать об Одессе - задача достаточно сложная. Немного найдется в мире городов, которые за столь короткий срок своего существования (чуть более двухсот лет) приобрели бы мировую известность.

Одессе суждено было родиться у моря.

В этих местах еще в эпоху палеолита и неолита селились люди. Позднее, в эпоху бронзы (II тысячелетие до нашей эры), здесь жили племена ямной и катакомбной культуры.

В I тысячелетии до н. э. Северное Причерноморье заселили скифы, киммерийцы и сарматы. Рядом с этими кочевыми племенами селились предки древнейших славян.

На развитие культуры племен, обитавших в Причерноморье, большое влияние оказала древнегреческая цивилизация. Остатки древнегреческих колоний обнаружены в окружностях города и даже на территории современного Приморского бульвара.

В начале новой эры через Причерноморские степи пронеслись полчища гуннов, аваров и других кочевых темен, продвигавшихся в Центральную и Западную Европу.

С IX по XV век нашей эры здесь властвуют печенеги, половцы и татары.

В начале XV века эти земли ненадолго переходят во власть Великого княжества Литовского. К этому периоду относится первое письменное упоминание о селении Качибей (Хаджибей, Гаджибей), защищенном специально сооруженным замком.

Во второй половине XV века Северное Причерноморье становится добычей Оттоманской империи. 3акрепляясь на Черноморском побережье, турки возводят ряд крепостей. Ени Дунья (Новый Свет) - одна из них. Она строится возле селения Хаджибей.Эта крепость сооружена в 1764 году на берегу Хаджибейского (Одесского) залива.

Россия начинает борьбу с Турцией за господство на Юге. Во время очередной Русско-турецкой войны 14 сентября 1789 года отрядом вице-адмирала И. Дерибаса, при участии украинских казаков под предводительством атамана Головатого, была взята крепость Ени Цунья (Хаджибей). С этого времени Хаджибей входит в систему оборонительных сооружений, возводимых уже русскими военными инженерами.

Строительство крепости было начато 10 июля 1793 года по проекту Ф. Деволана и завершилось к концу этого же года. Строителъство же всех фортификационных сооружений завершилось 22 сентября 1795 года.

Рескриптом Екатерины ІІ 27 мая 1794 года на месте Хаджибея основан новый портовый город. А уже 2 сентября этого же года были заложены первые портовые сооружения. Эта дата - 2 сентября 1794 года и является днем рождения города Одессы.

С самого рождения Одессы - этого южного "окна в Европу" город стал основным поставщиком украинского зерна в страны Европы и Передней Азии.

Крупный государственный деятель Дюк Де Ришелье, Новороссийский губернатор (1803 - 1814), а также градоначальник Одессы, сделал её своей резиденцией. Это дало толчок бурному развитию города. Достаточно сказать, что за период с 1795 по 1814 гг. население города увеличилось в 15 раз и достигло почти 20 тысяч человек. И это несмотря на эпидемию чумы, унесшую жизни каждого восьмого жителя города.

К 1850 году Одесса - крупный промышленный центр со 100 -тысячным населением.

Город строится по плану, составленному инженером - полковником русской армии Францем Деволаном. В строительстве города принимают участие не только видные местные архитекторы, такие как Ф. Боффо, Г. Торричелли, Ф. Гонсиоровский и другие, но и зодчие из Петербурга - Тома де Томон и А. Мельников.

В 1820 году выходит первая одесская газета.

В 1825 году открыт археологический музей.

В городе бурно развиваются просвещение, наука и культура. В 1839 году основано "Одесское общество истории и древностей". Открыт Ришельевский лицей, Институт благородных девиц, мужская и женская гимназии, училища, школы.

После отмены крепостного права в 1861 году Одесса переживает новый экономический и культурный подъём.

В 1863 году Одессе так же, как Петербургу и Москве, предоставили достаточно большие права по самоуправлению, законодательно закрепленные в 1870 году. В связи с этим заметно расширяется система просвещения. Ришельевский лицей превращается в Новороссийский университет. Появились коммерческое и другие училища. Одесская публичная библиотека - одна из крупнейших в Европе. Город становится крупным научным и издательским центром.

Бурлит театральная жизнь. В городском театре выступают выдающиеся отечественные и зарубежные артисты.

Одесская рисовальная школа в 1889 году стала художественным училищем при Петербургской академии художеств. В его стенах учились Ф. Рубо, М. Греков и другие известные художники.

В 1889 году организован Городской музей изящных искусств.

К 1890 ходу основано "Товарищество южнорусских художников".

К 1910 году Одесса с более чем полумиллионным населением становится третьим по величине, после Петербурга и Москвы, городом Российской империи.

Октябрьские события в Петрограде и гражданская война привели город к разрухе. Лишь в 1920-1925 г. в Одессе начала восстанавливаться нормальная жизнь. Город становится центром большой губернии.

Согласно постановлению правительства в городе формируются три курортные зоны. Северная - Хаджибеевский и Куяльницкий лиманы, приморская - Аркадия и Фонтаны, южная - Люстдорф. Одессе превращается в крупный курортно-оздоровительный центр.

22 июня 1941 г. Великая Отечественная война. Враг подошел к городу 5 августа. 73 дня войска и жители города героически сдерживли натиск врага. Только приказ командования прервал эту героическую оборону. За этот подвиг Одесса удостоена звания Город-Герой.

Одессу освободили 10 апреля 1944 г. Последствия военных действий были катастрофическими. Разрушены предприятия, портовые и складские сооружения, огромное количество административных и жилых зданий. Город стоял в руинах. Но уже к концу 1951 город был восстановлен.

В истории музыкальной культуры Одесса известна как город, подаривший миру великих музыкантов ХХ века – Давида Ойстраха, Эмиля Гилельса, Святослава Рихтера. Здесь основана и продолжает активно воспитывать музыкантов всемирно известная школа имени профессора Петра Столярского.

Одесса – город, с которым связано творчество великих художников, среди которых Иван Айвазовский, Кириак Костанди, Василий Кандинский… В нашем городе сформировалась всемирно известная южнорусская живописная школа, эстетика которой близка к французскому импрессионизму.

С Одессой связано литературное творчество многих всемирно известных писателей: Александра Пушкина, Николая Гоголя, Ивана Бунина, Александра Куприна, Шолом Алейхема, Владимира Жаботинского, Хаима Нахмана Бялика, Исаак Бабеля…

С первого дня своего основания Одесса была и остается интернациональным городом. Кроме русских и украинцев, значительную часть населения составляют выходцы с Балкан и стран Западной Енропы. Это отражено в названиях районов и улиц: Молдаванка, Французский и Итальянский бульвары, улицы Греческая, Болгарская, Еврейской, Польская, Немецкая.

И сегодня Одесса продолжает оставаться крупнейшим научным и культурным центром, городом студентов, жемчужиной Юга Украины.

Нам оставили прекрасное наследие - Одессу - "жемчужину у моря". И эта жемчужина будет ярко сверкать всеми цветами радуги в нежных руках любящих одесситов.

01 ВОПРОС ОБ ОДЕССЕ

Речь пойдет не о покойной арт-галерее «Дом Фраполли» на углу Греческой улицы и Александровского проспекта, хотя и она вполне могла претендовать на это название, ибо на ее месте когда-то находилось творение знаменитого зодчего. Мы будем говорить о доме по улице Дерибасовской, № 13. Прежде одесситы именовали его «Военной книгой» — по располагавшемуся здесь продолжительное время магазину. Теперь же старинное сооружение обычно величают «Ирландским пабом» — по одному из самых популярных в городе увеселительных заведений. Биография этого дома довольно любопытна и изобилует именами и фирмами, оставившими отчетливый след в истории.

...Застройка Дерибасовской началась еще в младенчестве Одессы. Так, уже в 1796 году был построен смежный с нашим дом крупного греческого негоцианта Григория Врето на углу будущих Дерибасовской и Екатерининской. Дом этот, под № 15, в исправности простоял до середины 1960-х, когда был демонтирован, и на его месте возвели в 1967-м ресторан «Юбилейный», впоследствии переименованный в «Братиславу». Во второй половине 1790-х в этом районе выросли дома Волконского, Кленова, Железцова, Портнова, Феликса Дерибаса и др. Средняя же часть нечетной стороны улицы в квартале между Ришельевской и Екатерининской оставалась незастроенной в продолжение примерно десятилетия.

Строительство многих из ранних зданий и сооружений города связано с именем замечательного архитектора Франца Фраполли. В частности, по его проектам и под его личным надзором родились дом Феликса Дерибаса (впоследствии магазин «Медкнига», а ныне японский ресторан) по улице Дерибасовской, № 24, ряд частных домостроений, комплексы Нового и Греческого базаров (в том числе и дом с пропилеями, на месте которого теперь «сталинка», где не так давно помещалась помянутая галерея «Дом Фраполли»), Городской театр, Городская больница, суконная фабрика на Среднем Фонтане. Он участвовал в сооружении порта и множества других объектов.

В 1804 году Франц Фраполли был назначен городским архитектором. А в феврале того же года завершил постройку собственного дома на 71-м участке девятого квартала так называемого Военного форштадта. То есть по нынешней улице Дерибасовской, № 13. В этом доме он и прожил до самой кончины, последовавшей в 1817 году. И вот тут-то получилась занятная хронографическая накладка. Как установил видный историк градостроительства Одессы В.А. Чарнецкий, вдова Фраполли Мария-Аделаида, урожденная Мартынова, одиннадцать лет спустя, в 1828 году, финансировала постройку на месте своего прежнего дома нового, двухэтажного. И именно этот дом сохранился по сию пору и недавно был реконструирован под гостиницу с достройкой этажа.

Но самое главное заключается не в этом: дом, о котором мы говорим, построен по проекту другого знаменитого архитектора, и тоже Франца, а именно Франца Карловича Боффо. Долгие годы здание это принадлежало Марии Фраполли и было одним из лучших в Одессе. Из материалов фонда Одесского строительного комитета Государственного архива Одесской области видно, что когда Боффо приступал к перестройке старого дома Фраполли, возникли недоразумения, связанные с размерами участка. Пришлось производить замеры и согласовывать реальные домостроения на всем квартале с плановыми: владельческие документы всех домовладельцев квартала выправили. В имеющейся в моем распоряжении росписи для сбора налога с домовладельцев на 1848 год новый дом Фраполли оценен в 23010 рублей. То есть примерно во столько же, во сколько самые роскошные дома на Дерибасовской — купцов Крамарева и Жульена. Впоследствии (1860-е годы) дом Фраполли унаследовала дочь архитектора, Виктория Францевна, в замужестве Марини.

О ее супруге Павле Яковлевиче Марини я уже рассказывал читателям, как и об ее собственных Богоугодных делах.

В начале третьей четверти XIX века дом все еще принадлежал семейству Марини, а далее, вплоть до самой революции, — Сепичам: сначала Карлу Францевичу, одному из руководителей местного Австро-Венгерского благотворительного общества, а затем его сыну, Григорию Карловичу. Начиная еще с воронцовских времен, дом Фраполли сделался подлинно элитарным торговым центром Южной Пальмиры. Центр этот вплоть до самой революции специализировался, в основном, на двух видах бизнеса — ювелирном и фотографическом (хотя в первые десятилетия существования упор делался преимущественно на виноторговлю). Ювелирный берет начало от промышлявшего здесь еще в 1830-х «французского золотых и серебряных дел мастера Понсона» и так называемого военно-офицерского (как видим, тут прослеживается некая закономерность: военный форштадт, военно-офицерская торговля, «Военная книга») магазина. А занимался этим делом самый авторитетный в отрасли коммерсант — Николай Дмитриевич Токарев, фирма которого существовала с 1838 года. Торговал он форменной одеждой для офицеров и лицеистов — треуголками, мундирами, шпагами и прочим. Не обходилось, понятно, без кокард и иной отличительной атрибутики, каковая изготовлялась исключительно знаменитым тандемом ювелиров Фраже и братьев Бух в Санкт-Петербурге, имевших соответствующую «привилегию». Вот по этой-то причине несколько позднее и прописалось на Дерибасовской, № 13, одесское представительство знаменитой фирмы Фраже.

Здесь располагался фабричный склад изделий из мельхиора и накладного серебра Иосифа Фраже: столовых приборов, блюд, судков, чайных сервизов, самоваров, хлебниц, фруктовниц, подносов, зеркал, а также церковной утвари. В том же доме (тогда уже Сепича) находились и две другие «торговли драгоценными вещами» — Гененберга и Радбиля. А во дворе — лучшая ювелирно-граверная мастерская П.А. Никулина, где изготовляли на заказ изделия из золота и серебра, выполняли серебряно-чеканные и граверно-эмалевые художественные работы.

Другой ведущей коммерческой сферой здесь были фотохудожественные работы. Соседство вовсе не случайное. Дело в том, что ранняя фотография требовала виртуозного искусства ретуширования. А потому многие пионеры дагерротипии — по преимуществу как раз живописцы и граверы. Одним из таких умельцев был выдающийся одесский фотомастер Рудольф Федоровец, настоящая легенда старой Одессы. Работая вместе с не менее известным Александром Хлопониным, они создали лучшие образцы художественной фотографии, особенно портретной. Причем доводкой, элегантным ретушированием, занимался именно Федоровец, женские портреты которого не знали себе равных.

Так вот, салон Федоровца находился на Дерибасовской, № 12, в доме Новикова. А управляющим в нем состоял В. Чеховский — лучший ученик и продолжатель дела своего наставника. Уже в 1880-х аристократическое фотоателье Чеховского помещалось в верхнем этаже дома Сепича. Владелец удостоился высших наград на многих всероссийских и европейских вернисажах, открыл престижный фотографический салон в Москве, на Петровке. Но самой главной своей победой считал гран-при на первой международной фотовыставке в Одессе в 1890 году. Чеховский, безусловно, один из столпов профессионального фотоискусства не только в нашем городе, но и далеко за его пределами.

С известнейшим этим фотосалоном связан презабавный случай. Однажды местная газета сообщила читателям, что у Чеховского запечатлели лихого казака, сидящего верхом на лошади. Конечно, в этом не было бы ничего особенного, — если бы не то, что фотоателье находилось на третьем этаже. И «вещая каурка» поднялась за своим вожатым чуть ли не по винтовой лестнице...

(В скобках заметим, что задолго до Чеховского, еще с 1856 года, в доме Фраполли размещалось фотографическое предприятие Мориса Гешелеса, переместившееся сюда из Кишинева. Кстати говоря, Гешелес занимался и специфическим шоу-бизнесом: демонстрировал так называемые «туманные картины», «панорамы», «волшебные фонари» и прочие оптические фокусы. Он же впервые познакомил одесситов и с самыми мощными тогда микроскопами. Любопытно, что и Гешелес как бы наследовал работавшим в том же доме Фраполли еще с 1839 года известным немецким оптикам Энгелю и Зальцфишу.)

На этом фотографическая часть истории дома не оканчивается. В 1910-е годы преемником Чеховского стал другой видный фотомастер — Яков Белоцерковский, также снискавший всеобщее уважение и увенчанный лаврами на ниве практической фотографии: его снимки, к слову, частенько публиковались в местной иллюстрированной периодике.

Все это вкупе заставляет задуматься: почему бы в ознаменование былых заслуг не оформить нынешнюю гостиницу в стиле ретрофотосалона и не устроить здесь музей фотографии? Одесса вполне заслуживает такого музея, поскольку всегда была инновационным центром в этой области в масштабах всей империи. Вот и получился бы, так сказать, именной дом «Дагерротип», репрезентующий славную страницу нашего совместного прошлого.

В заключение еще несколько значимых деталей. С 1840-х годов в доме Фраполли размещалось виноторговое предприятие Жульена, а с 1850-х — представительство одной из самых авторитетных виноторговых фирм Европы — «Депо вин Л. Дельбоса-старшего из Бордо». Управляющий этим складом Ж. Лабарер (Лабариер) торговал в Одессе и регионе лучшими столовыми напитками, прежде всего, шампанским. Между прочим, здесь же умелый одесский винодел и виноторговец Иван Изнар приобретал бутылки для разлива отечественных шипучих (игристых) вин. Здесь же в середине 1850-х находился один из крупнейших табачных магазинов — Рубо и Итанечека.

В доме Фраполли квартировали и популярные магазины мод: сначала Пьетерс, затем Юбер, а накануне Крымской войны был открыт один из лучших в городе салонов французских мод, основанный парижанкой Викториной Оливье. Тогда же французская белошвейка Саламбье выполняла тут заказы представительниц местного бомонда. Долгие годы здесь находилась и превосходная переплетная мастерская Гезелле, владельца роскошного писчебумажного магазина, просуществовавшего неподалеку около 80 лет подряд (филокартисты отлично знают выпущенную его сыном Густавом Густавовичем Гезелле серию почтовых открыток с видами Одессы). В 1846-1848 годах помещения в доме Фраполли арендовала известная литография Кленова, также оставившая уникальные пейзажи старой Одессы.

В середине 1880-х в доме Сепича (бывшем Фраполли, бывшем Марини) помещалось представительство крупнейшей в мире фирмы по торговле зерновыми продуктами Луи Дрейфуса (Париж). Фирма фактически инвестировала Одессу и весь Юг. Можно вспомнить эпизод, когда Дрейфусы пожертвовали на памятник Пушкину больше, нежели иные местные миллионщики.

Перед первой мировой войной дом Фраполли называли Малым пассажем, поскольку фасадные и дворовые флигели целиком были заняты торговыми помещениями. В справочнике «Курортная Одесса на 1913 год» читаем: «С.-Петербургская скорняжно-меховая мастерская С.П. Стручкова. Одесса, Дерибасовская ул., 13 (Малый пассаж). Телефон № 12-86. Большой выбор горжеток, муфт и всевозможных мехов, а также подкурка и окраска по американской методе».

В разные годы в доме по Дерибасовской, № 13, квартировали известные адвокаты (Ланг, Свечин), медики (знаменитый Э.С. Андреевский — крупный общественный деятель, личный врач семейства Воронцовых, мемуарист, а также хирург Камоэн, акушерка Шефер и др.), инженеры и архитекторы (Ясевич), музыканты (пианист Кестлер, кларнетист Казелли) и т. д. Другими словами, те самые одесситы, которые, как принято говорить, поддерживали огонь, и которые глядят на нас с фотопортретов, снятых Гешелесом, Федоровцем, Чеховским и Белоцерковским в доме № 13 по улице Дерибасовской.

Здание первой одесской биржи.

Здание на небольшой площади, венчающее Приморский бульвар в симметрии с дворцом Светлейшего князя Воронцова видело почти всю, за исключением первых 30 лет, историю Южной Пальмиры.

В первой половине XIX века любое строительство здания для государственных и общественных органов и организаций в Российской Империи производилось только с разрешения правительства или самого императора. Контроль над строительством возлагался на канцелярии губернатора и Министерство внутренних дел, которое занималось всеми вопросами внутри государства. Всякая постройка производилась подрядчиком, выигравшим торги за наименьшую цену против установленной заказчиком, под залог недвижимого имущества или ценных бумаг стоимостью не менее стоимости подряда. По этому же принципу было организовано строительство здания для биржевых собраний в Одессе.

Осенью 1828 г., во время пребывания Николая I в Одессе, М.С. Воронцов утвердил план здания для биржевых собраний. Император разрешил использовать на это строительство 134000 рублей из доходов города.

«Одесский вестник» в 1829 году сообщал: «... строение являлось повторением Александровского дворца в Царском Селе и состояло из двух квадратных корпусов, соединенных прямоугольником. Фасады выполнил Гваренги, а внутренности выполнены в соответствии с предназначением». Следует заметить, что придворный архитектор Джакомо Гваренги умер в 1817 году и никак не мог проектировать здание одесской биржи в 1828 г. Кроме того, законченное здание весьма отдаленно напоминает Александровский дворец. Но как бы то ни было, с легкой руки журналистов «Одесского вестника», эта легенда перекочевала даже в энциклопедические словари и краеведческую литературу.

8 декабря 1828 г. генерал-губернатор М.С. Воронцов дал указание составить смету и провести торги. 5 марта 1829 г. в строительный комитет из канцелярии генерал-губернатора были отправлены: высочайше утвержденные фасады, планы внутреннего расположения, сметы на каменные, столярные, плотницкие и железные работы, сметы на лепные и живописные работы, кондиции на выполнение этих работ.

Все сметы и кондиции выполнил архитектор Боффо, закончивший к тому времени надзор за строительством дворца Воронцова. Стоимость всех работ составила 104037 рублей. В своем письме градоначальнику М.С. Воронцов писал:

«... работу начать немедленно по заключении контракта и кончить каменную под крышу к 1 ноября сего, 1829 г., а совершенно окончить в сентябре будущего, 1830 г.». Причем живописные и лепные работы на сумму 16983 руб. из контракта следовало исключить, «поручив их художнику, которого искусство известно». И в 1835 г. такой контракт был заключен с художником Ковшаровым, которого Воронцов пригласил в Одессу еще в 1827 году для росписи его дворца и который остался в Одессе, где оформлял интерьеры домов именитых горожан и церквей Херсонской губернии.

Строительный комитет с 14 по 18 марта 1829 г. провел торги, которые выиграл подрядчик дворянин Иосиф Копш за окончательную цену 93300 рублей. 19 апреля результаты торгов были утверждены генерал-губернатором, и 21 апреля был подписан контракт с Копшем. В качестве залога Копш представил дом купца Михаила Крамарева и два дома купца Алексея Попова на общую сумму 133823 руб.

23 мая 1829 г. в присутствии градоначальника и генерал-губернатора была произведена закладка здания, но только 31 июня строительный комитет дал разрешение на устройство фундаментов. Впоследствии подтвердилась примета: в мае начатое, маету принесет. Жизнь сразу внесла коррективы в ход строительства — в Одессе началась эпидемия чумы. В городе и окрестностях с 10 июня был объявлен карантин, который был окончательно снят только 4 декабря. В связи с этим были прекращены все общественные работы, и 28 сентября М.С. Воронцов дал согласие на сдвиг сроков контракта на период карантина.

Но к августу 1830 года были построены только первые этажи боковых флигелей и духовая печь в подвальном помещении, которая предназначалась для обогрева здания.

В ноябре 1830 года Боффо, с согласия генерал-губернатора, изменил размеры биржевой залы: в длину — на 15 саженей (около 31 м), и в ширину — на 4 аршина (около 3 м). Это также привело к изменению сроков. Но и к весне 1831 г. строительство здания закончено не было. 14 августа 1831 г., из-за неисполнения подрядчиком Копшем контракта, распоряжением градоначальника графа Палена постройка здания биржи была возложена на городового архитектора Боффо, имевшего надзор за работами до июня 1834 года при участии Копша.

Еще в декабре 1832 г. была утверждена комиссия строительного комитета в составе инженер-майора Морозова и архитектора Козлова для рассмотрения жалоб Копша на несоответствие затрат существующим сметам. 22 февраля 1833 г. были затребованы планы биржи. Но их у подрядчика не оказалось. Не обнаружились они и в делах строительного комитета. Кошп в своем рапорте доложил: «Планы, по-видимому, находятся у того, кто нуждается в утайке оных и кто прежде утаивал планы, затем полагать следует, что оные у архитектора Боффо находятся». Боффо в марте передал Морозову план, фасад и профиль Биржевого дома, по которому производились работы. Но это были копии на 8 листах, подписанные только градоначальником Богдановским.

Строительство, тем не менее, продолжалось и, как докладывал Воронцову новый градоначальник Левшин, «в предположении, что Биржевое здание в том же, 1834 году, непременно должно было окончиться, но как в постройке сей беспрерывно открывались новые недостатки, исправления коих и вообще приведение здания в наилучший вид проводилось до 1837 года».

Боффо также оказался несостоятельным предводителем работ, и в июне 1834 г. по прямому указанию генерал-губернатора была учреждена специальная комиссия по достройке биржевого здания. В состав комиссии вошел и архитектор Джованни Торичелли, который разрабатывал и переделывал чертежи на постройку здания. Комиссия произвела обследование и дала предложения по изменениям. В числе этих предложений были: устройство потолка и крыши над большой залой, укрепление половых балок, переделка колонн в колоннаде, устройство галереи в большом зале, установка двойных оконных рам и дверей, установка скульптур в нишах со стороны бульвара, увеличение кольца со стороны бульвара, переделка портика. Всего было намечено и проведено 19 крупных работ, прежде чем здание биржи было «приведено в совершенное устройство так, что теперь можно уже приступить к приемке здания и занятия оного по назначению». Так писал в рапорте М.С. Воронцову градоначальник Левшин 20 февраля 1837 года.

2 марта 1837 г. генерал-губернатор М.С. Воронцов предписал назначить комиссию по предварительной приемке биржевого здания. Правда, еще 13 февраля нетерпеливыми одесситами в биржевой зале был проведен бал. Но официально по решению строительного комитета «по случаю окончательного устройства биржевого здания, одесская биржа откроет свои двери с 15 мая 1837 года». И опять май!

Следует заметить, что в истории здания биржи, кроме мая, есть еще одно неприятное совпадение: закладка состоялась перед эпидемией 1829 г., а открытие — перед эпидемией 1837 года. Комиссия вновь попыталась обнаружить высочайше утвержденные планы, но результат был тот же, что и в 1835 году. Как бы то ни было, для утверждения окончательной сметы затрат в сумме 214770 рублей архитектору Торичелли было дано указание снять точные копии с трех хранившихся в делах строительного комитета копий, подписанных бывшим в 1829 г. градоначальником Богдановским, и направить их в Министерство внутренних дел. Однако утверждение расходов затянулось на долгие годы. В течение 1839-1851 годов хозяйственный департамент МВД провел проверку, и только в 1864 году, уже после смерти, и Николая I, и М.С. Воронцова, дело было сдано в архив.

Но какой бы ни была история строительства здания для биржевых собраний, Одесса украсилась великолепным сооружением.

Как и многое в Одессе, революционные изменения 1917-1918 годов затронули и Думу.

14 января 1918 года в зале уже ставшей вдруг бывшей Думы состоялось собрание Советов рабочих, солдатских, матросских и крестьянских депутатов, на котором в Одессе была провозглашена Советская власть. А уже на следующий день решение большевиков пришлось воплощать в жизнь и бои с сиюминутными перестрелками разворачивались уже у стен здания.

«Каждая улица имела свое стратегическое лицо», — вспоминал географию уличных боев писатель Александр Козачинский в довести «Зеленый фургон», — «как правило, наступали от вокзала к Думе по Пушкинской».

А вот как описал эти дни у стен городского собрания Валентин Катаев: «Из выбитых окон городской думы вылетали и кружились на ветру клочья канцелярской бумаги. Под изящной колоннадой с белыми статуями в нишах ползали по каменным плитам обгорелые папки, обертки дел и отчетов, черно-синие, как бы зловеще обугленные куски копирки».

Однако потом закрутилось еще интереснее и трагичнее. Весной того же года началась австро-немецкая оккупация Одессы, сменившаяся французской интервенцией.

Уже только через год, 5 апреля 1919 года, когда интервенция доживала свои последние часы, «к особняку Думы на бульваре подкатили два грузовых автомобиля. В кузове одной машины был отряд бойцов рабочего полка имени Старостина с несколькими пулеметами. Во второй машине — исполком Совета рабочих депутатов. Два бойца прикрепили красный флаг к флагштоку на шпиле Думы» — писал Юрий Смолич в романе «Рассвет над морем».

В этот день Совет рабочих депутатов объявил, что с 12 часов вся власть в городе и окрестностях перешла в его руки. Так и получилось, что в Думе уже сидели большевики, а по набережной мимо герцога Ришелье еще двигались уходившие повозки, кухни, пушки, солдаты оккупационных корпусов.

Ровно через четверть века, 10 апреля 1944 года Вера Инбер диктовала по телефону из недавно сбросившего блокаду Ленинграда статью для «Известий».

«Ровно двадцать пять лет назад, в апреле 1919 года Одесса освободилась от оккупантов. Сейчас, в апреле 1944 года, Одесса снова стала свободным городом».

Некоторое время после войны в здании сначала биржи, а затем и городской Думы помещался одесский обком Компартии. Позже тут находился городской исполком, депутаты Одесского городского совета…

Тещин мост.

Тещин мост построен по распоряжению секретаря Одесского обкома КПСС товарищем Синицей для того, чтобы его любимой теще было удобнее ходить к нему в гости и наоборот. Это не шутка.

Мост тянется параллельно морю. С одного конца моста находится «уголок старой Одесса», а другим концом мост упирается в начало Приморского бульвара, а именно — в то место, где стоит Воронцовский дворец.

Тещин мост является одним из самых длинных мостов в Одессе. Мост выполнен целиком из железобетона, промежуточные опоры отсутствуют. Возведен в 1968-1969 гг. по проекту архитектора Владимирской и инженера Кириенко.

Воронцовский дворец. 

Воронцовский дворец помещается на северо-западной оконечности приморского бульвара. Эта оконечность представляет собою высоко поднимающийся над морем выступ, который резко обрывается в сторону Военного спуска и порта. На плане 1794 г., дающем отчетливое представление обо всем плато, заключенном между Военным и Польским спусками, место, где в настоящее время находится Воронцовский дворец, совершенно голо. Правее, если стать лицом к морю, намечены стены турецкой крепости Хаджибея (Ени-Дунья), еще правее, приблизительно в районе пересечения Дерибасовской и Ришельевской улиц, указаны разбросанные землянки и домики форштадта.

Приводя этот план, один из самых ранних историков Одессы маркиз Кастельно счел нужным еще добавить от себя следующее: «Les environs de la place? Taient nus. On ne distinguait alors que quelques maisonnettes de terre et presque sous terre dans le vallon o? Sont aujourd'hui les plus jolis jardins de la ville». Речь идет о дачах начала XIX в., расположившихся вдоль Водяной балки, ныне Балковской улицы.

На плане Одессы 1802 г., подписанном инженер-полковником Ферстером, вдоль правого берега Военного спуска изображены две большие казармы, одна из которых доходит до места, где сейчас находится Воронцовский дворец. Никаких других построек или остатков от какого-либо старого строения на месте Воронцовского дворца этот план не содержит.

Во времена графа Ланжерона место Воронцовского дворца принадлежало помещику Куликовскому, выстроившему здесь «незначительный домик». На этом выступе, приобретенном М.С. Воронцовым у Куликовского, в 1826 г., по проекту местного архитектора Боффо было выстроено здание, существующее и поныне.

Воронцовский дворец представляет собою целую барскую усадьбу со строениями, окаймляющими главный корпус. Особенно интересен по композиции ансамбль барского, особняка и круглящейся стены конюшен при въезде во двор усадьбы по направлению к парадному портику.

Дворец Воронцова, занимающий выступ над морем, определенно говорит о стиле александровского ампира в провинциальном преломлении. Выступающий в сторону бульвара фасад, украшенный четырьмя прислоненными к стене колоннами ионического ордена, удлиняющими его высоту, окна нижнего этажа в простых наличниках, — характерные для ампира (между двух этажей). Замкнутые в четырехугольных углублениях барельефные украшения (простые лепные панно), узорчатый фриз, как и на Биржевом зале, наконец, поставленная перед зданием на самом краю выступа в четверть круга величественная колоннада — все это говорит не об «английском вкусе».

Полукруг конюшен, выпукло обращенный глухой декоративной стеною с нишами для статуй или ваз в сторону подъезда к главному зданию, указывает на ансамбль Елагина дворца и его знаменитых кухонь. Однако, усваивая только особенность Россиевского ансамбля, во всем остальном Воронцовский дворец далек от рассматриваемого оригинала.

Яркий представитель своего времени, М.С. Воронцов, как властелин необъятных степей юга, на каждом шагу подчеркивавший перед лицом иностранцев могущество русской империи, строит дворец, который должен был поражать величественностью, а не манить впечатлением уюта и заманчивой привлекательности. Профиль его сух, строг и несколько грузен. Он не улыбается южному солнцу. Боффо возводил это здание, несомненно, руководствуясь указаниями самого Воронцова, а потому здесь не могли найти места мягкие и несколько измельченные черты ренессанса, характерные для столичных вкусов поры более поздней, чем та, когда строился этот дом.

Стиль ампир во времена Воронцова завоевал Одессу, и она, украшенная колоннами и колоннадами, ласкала взор иностранцев и останавливала на себе их внимание. «Больше всего — вспоминает об Одессе путешественник К. Кох — мне нравились колоннады, где бы я их не видел, так как стиль, в котором они были выстроены, удивительно гармонирует с окружающими зданиями». Несомненно, дворец Воронцова был одним из проводников столичных влияний на далеком юге.

Вся усадьба состоит из главного здания, обращенного одною стороною к бульвару, большого флигеля, под прямым углом пристроенного к дворцу с окнами, обращенными во двор, а не к морю, большого двора, отделяющего названные дома от упоминавшихся выше конюшен, и, наконец, большого полукруглого здания самих конюшен, поражающих внутри своею высотою и архитектурного причудливостью потолка. Когда-то перед дворцом находился сад, спускавшийся к морю по скату обрыва.

Внутри дворец резко делится на две части: нижний этаж — пышные парадные комнаты, и верхний — семейные покои, сравнительно низкие, лишенные блеска, простые.

Каким было это здание извне и изнутри сейчас после постройки, об этом рассказывает мало известный путешественник по России врач Эдуард Мортон, по приглашению гр. Воронцова совершивший переезд из Англии в Петербург в конце 1827 г., а оттуда вместе с Воронцовым в начале 1828 г. прибывший в Одессу.

«Новый бульвар — это большое достижение для города и является приятным для прогулок в летние вечера. На его северо-западном выступе расположен новый дом графа Воронцова. Этот дом во время последнего царского визита в Одессу был местом остановки их величеств — императора и императрицы России. Это большое гладкое здание, как и все в Одессе, оштукатуренное. Оно имеет один большой недостаток, а именно, поставлено так низко, что с бульвара видна только верхняя часть, как бы показывающаяся из углубления. Это совершенно разрушает впечатление, которое могло бы получиться, если бы постройка была более импозантной. К дому примыкают большие конюшни, выстроенные против главного входа. Вокруг здания находится сад l'anglaise, оканчивающийся в сторону бульвара великолепной железной решеткой, отлитой мастером Бэрдом (Baird) в Петербурге. По материалу она является первой и единственной, которая когда-либо могла быть поставлена в Одессе. При входе в дом парадные комнаты помещались на нижнем этаже, а семейные покои в верхнем. Первые были замечательны тем, что имели одинаковые двери, ставни и камин из Михайловского дворца в Петербурге, бывшего резиденцией императора Павла и местом его убийства. Они были проданы, как мне сообщили, нынешним императором, а тогда великим князем, графу Воронцову; его величество являлся тогда собственником упомянутого дворца, который был обобран и предоставлен для нужд общественного учреждения. Комната, где было совершено убийство, была замуравлена, чтобы предупредить возможность какого-нибудь определения местоположения.

Парадные комнаты состоят из бильярдной, столовой, передних, большого зала, библиотеки и турецкой комнаты. Эти комнаты роскошны. Полы всех, кроме турецкой, покрыты паркетом. И, что редко можно видеть в домах русских дворян, это — элегантная мебель, которою они были обставлены. Большая часть ее была привезена из Англии.

В приемные дни комнаты широко были открыты для посетителей.

Турецкая комната — самая элегантная, хотя и самая маленькая из них. Она очень высокая и имеет светлый готический потолок, разрисованный в светло-зеленый цвет с большим количеством пышной позолоты вокруг. Стены на 6 футов от пола с большим вкусом были увешаны персидскими и турецкими шалями. Несколько шелковых диванов и другие предметы мебели располагаются соответственным образом, а персидский ковер покрывает пол. Кажется, что в более редких и ценных вещах нет необходимости.

Так как я свободно буду критиковать другие части этого дома, справедливо сказать, что я никогда не видел помещения, убранного с более скромной элегантностью, чем эта турецкая комната. Но самой любопытной вещью в генерал-губернаторском доме во время моего пребывания в Одессе был турецкий талисман, недействительность которого, однако, как охраны, была достаточно доказана судьбою его предшествовавшего владельца, который был убит в одном из сражений между его соотечественниками и русскими.

Эта эмблема суеверия, состоящая из многочисленных восточных букв, написанных на куске пергамента, найденного на шее убитого предводителя и препровожденного императору, как трофей, была любезно преподнесена его величеством графу Воронцову, как знак его уважения, с просьбой, чтобы она сохранялась в турецкой комнате. Из этой комнаты можно выйти в зимний сад.

Большая лестница (на второй этаж) — самая скверная часть архитектуры: она очень широка, пока посетитель поднимается к комнатам, куда она ведет. Затем она вдруг переходит в пространство, столь узкое, что два человека не могут разминуться без предосторожности, а входы в различные комнаты из этого пространства могут быть описаны только как низкие и плохие. В придачу к этим несовершенствам лестница была сделана так небрежно, что было необходимо построить каменные подпоры, чтобы предупредить ее падение — обстоятельство, не внушающее уважения к архитектору.

Самая лучшая комната — спальная. Она делится на равные части двумя белыми колоннами под мрамор, между которыми висят зеленые шелковые занавесы.

Под прямым углом к дому находится большое крыло, содержащее несколько обширных комнат. Оно предоставлено приезжающим гостям и прежним членам свиты.

При сооружении этой части постройки была допущена наибольшая из возможных ошибок. Она не имеет окон к морю, на которое в противном случае был бы великолепный вид, — обстоятельство, не только расстраивающее внешнее единство, но и делающее подступы к апартаментам исключительно темными. Обратно естественному расположению, окна помещены в противоположной стороне крыла, и единственное, что можно видеть сквозь них, это конюшни и неприятный овраг».

Весною 1835 г. в Одессе побывал другой путешественник, американец Стефенс. Он с восхищением описывает центральную парадную часть Одессы. Восторгаясь приморским бульваром, окаймленным двумя рядами деревьев, он говорит, что «даже в Италии или Греции» ему «редко приходилось видеть более красивый лунный пейзаж (moonlight scene), чем колонны биржи сквозь аллею деревьев» при свете луны. От его взора не ускользают все наиболее замечательные монументальные строения Одессы. Он называет «особенно прекрасными» коринфские колонны городского театра, «стремящиеся от своего основания кверху», и конечно не обходит молчанием дворца Воронцова. Представленный ему в самом дворце, Стефенс получил возможность видеть внутреннее убранство комнат и описать их.

«Дворец — великолепное здание и внутри представляет соединение богатства и вкуса. Стены увешаны итальянскими картинами. По орнаменту и отделке внутри он много выше таких в Италии. Ручки дверей янтарные, а двери столовой доставлены из старого императорского дворца в Петербурге».

Приведенные описания дворца, принадлежащие англичанину Мортону и американцу Стефенсу, чрезвычайно интересно дополнить обстоятельными сообщениями о нем известного польского писателя Иосифа Крашевского, побывавшего в Одессе в 1843 г.

«Во дворе Воронцовского дворца одною стороною обращенного к морю, с видом на далекий Эвксин и обе гавани, находятся две небольших пушки из числа взятых графом в Варне и подаренных ему государем.

Через красивую, но скромную переднюю, вход ведет (если я хорошо помню) прежде всего, в бильярдную комнату, украшенную картинами... Кроме двух видов Венеции... в этой комнате находится большой портрет en pied шведского короля, им самим подаренный графу Воронцову на память. На другой стене небольшая картина, изображающая среди темного неба повернутый на бок зеленой пенистой волной корабль с поломанными мачтами. Подпись под ним напоминает, что на этом корабле 4 октября 1828 г. царь и гр. Воронцов находились в большой опасности. Судно носило имя Марии. Имеются здесь еще и другие картины, большею частью высокого качества, например, портрет Питта.

Следующая комната украшена четырьмя портретами: Петра Великого, Екатерины II, Александра I и ныне царствующего государя. А на пьедестале из черного мрамора с бронзовыми украшениями стоит превосходной работы (Lebure) серебряно-золотистый сосуд (vermeill) формы старинной вазы, подаренный в знак благодарности гр. Воронцову войском, которым он командовал во время занятия Франции.

Большая приемная зала украшена роскошными дверьми в филенках под ляпис-лазурь и бронзу, перевезенными сюда из Михайловского дворца. Здесь находится (одно из прекраснейших украшений) камин из очень дорогой мозаики en pierres fines, тоже из Михайловского дворца; показывающие дворец, определяя стоимость этого камина, называют непомерно высокую цену. На его темном фоне рельефно выступают птицы, цветы и фрукты, очень хорошо и живо сделанные. В этой зале находятся картины, некоторые прекрасной работы...

Затем мы проходили ряд комнат, всегда убранных искусно и со вкусом, и библиотеку, из которой ведет выход в кабинет, находящийся уже в оранжерее.

Это была первая библиотека (а тут их, если не ошибаюсь, я насчитал, кажется, три), ибо при каждом отдельном апартаменте находится своя; значит, достойный владетель любит иметь книгу под рукою. В этой библиотеке фортепьяно и посредине на высоком пьедестале с бронзовой отделкой очень красивая порфировая ваза, дар шведского короля графине.

Оранжерея, окруженная вверху оббегающей галереей, на которой в нескольких местах находятся различные беседки для отдыха и сиденья, является одним из прекраснейших мест дворца. Вниз между деревьями ведет лестница, а вверху, прогуливаясь по галерее, можно вдыхать аромат цветов, смотреть одновременно на них и на море.

Как тут должно быть красиво вечером, когда галерея освещена и над морем месяц.

На одном конце галереи в стене находятся черные камни с золотыми надписями, привезенные из взятой Варны, мебель же, кажется, из Испании. Различные мраморные и каменные украшения выработаны в крымских рудниках графа, если я не ошибаюсь, в Симферополе. Галерея, оббегающая вверху оранжерею, украшена вьющимся плющом и цветами.

В великолепном апартаменте графини, также выходящем на галерею, множество китайских и японских сосудов, а также роскошная мебель с фарфоровыми медальонами и бронзовой отделкой… Два больших окна, частью в цветных стеклах, одно из них с датою 1584 г... И здесь, и в комнатах, уже пройденных нами, мы часто встречаем дорогие китайские сосуды.

На двух больших похожих вазах я видел приделанные орлеанские гербы. Эти вазы должны были быть приобретены во Франции из наследства, оставшегося от известных Egalit. Величина их останавливает на себе внимание, хотя в Одессе, начиная Биржею, во многих местах найдешь эти дорогие редкие вещи.

Апартамент, в котором работает граф, с библиотекой впереди и кабинетом, имеющим семейные портреты разных лиц, останавливает на себе особенное внимание. Из этих комнат открывается вид на всегда красивое море. В кабинете графа огромный стол занимает средину. Вокруг различные сувениры, книжки, бюстики. Прежде же всего поражают две или три фигуры Веллингтона, из которых одна бронзовая очень хорошей работы; она украшает камин...

Возле рабочего кабинета находится, как я говорил, с одной стороны библиотека, а с другой небольшая комната, полная портретов любимых лиц. В этом кабинете огромный телескоп, чтобы смотреть на море. Здесь я обратил внимание между рисунками, из которых каждый достоин воспоминания, на один маленький портретик с надписью: хочу жить, чтобы вас любить. Этот портрет изображает ребенка.

В рабочей комнате графа находился еще постамент, на котором обычно во время пребывания хозяина стоит портрет любимого им кн. Веллингтона... Вид на море из этих окон чудесный.

В детской комнате вверху, очень скромно, но мило устроенной, находится портрет графа, когда он был молодым, в синей одежде, с книгой в руке... Здесь на полу вделаны инкрустованные солнечные часы, напоминающие молодым, как быстро летит время. В графской спальной находятся семейные бюсты. Посредине ее разделяет занавес. В стороне графини находится стульчик для коленопреклонения и за занавесью старая фамильная богатая икона, разделенная на несколько отделений, в золоченых рамах.

Здесь (и внизу) есть несколько видов чудной красоты дворца и сада в Алупке...

В дворцовом саду над морем поднимается в виде полукруга открытая колоннада, куда всходят по ступенькам».

Таково сообщение Крашевского, во многом дополняющее сказанное о дворце Мортоном.

В 1845 г. Одессу и дворец князя Воронцова посетила русская путешественница Олимпиада Шишкина. В своих «Заметках и воспоминаниях» она немного сообщает о комнатах и их убранстве.

«Дом князя Воронцова на прелестном месте, и сам служит украшением городу. В нем много достойного внимания, но мы приехали под вечер и только успели, почти не останавливаясь, обойти комнаты. Особенно должно быть приятно отдыхать в китайском кабинете с богатейшими китайскими вазами, когда он убран цветами, в чем здесь верно не бывает недостатка; тут близко комнатный сад, освещенный с трех сторон и сверху, с солнечными на полу часами?».

Есть еще беглые замечания о комнатах Н.Н. Мурзакевича, часто бывавшего во дворце. В своей автобиографии он пишет: «Находилась возле большого кабинета, где он (Воронцов) постоянно работал, комната, наполненная шкафами по всем стенам с хранящимися в них рукописями... В эту комнату граф дозволял входить только исключительно мне одному и там заниматься».

Со слов Крашевского известно, что в соседней с кабинетом комнате находился телескоп и много портретов. Вероятно, эта комната была хранительницей манускриптов, о которых несколько далее Н.Н. Мурзакевич рассказывает, как в 1854 году, по поручению Воронцова, почти накануне известной бомбардировки, он уложил их в 17 ящиков и скрыл «в подземную мину».

Сравнивая внутренние помещения дворца в их нынешнем виде по положению с тем, какое мы находим в вышеприведенных описаниях, можно указать на назначение ряда комнат. Если из вестибюля взять вправо, то первой будет комната манускриптов, за ней идет турецкий кабинет с библиотекой, при помощи балкона сообщающийся с зимним садом. Следующая комната, тоже сообщающаяся с зимним садом, «китайский кабинет» графини Воронцовой. За ней идет парадная зала. Из остальных 4-х комнат, если Крашевскому не изменила память, первая после вестибюля — бильярдная, а сообщающаяся с ней большая комната, полукругом выступающая к морю, — столовая. Комната перед залой — гостиная и последняя комната в сторону флигеля — буфет. В верхнем этаже комната с сохранившимися следами солнечных часов должна быть названа детской, над залом спальная и по бокам ее две уборные, над бильярдной — приемная, над столовой — кабинет, над буфетом и гостиной — 2 библиотеки.

В настоящем своем виде комнаты нижнего и верхнего этажа только носят следы былого изящества. Кажется, что все убранство комнат было в свое время перевезено в Алупкинский дворец, роскошная же библиотека вошла в состав одесской «Библиотеки высшей школы». Паркет, двери и камины сильно попорчены. Потолковая живопись от сырости местами испортилась. В большинстве случаев хорошо сохранились изящно сработанные карнизы различных рисунков; большая часть богатого паркета приемной залы и ее роспись по потолку и стенам, а также лепной потолок полуциркульной комнаты остались неповрежденными.

Турецкий кабинет со светлым потолком бледно-зеленого цвета и пышной позолотой сохранился почти неповрежденным. С наружной его стороны, если войти в зимний сад, вернее, оставшееся от него сильно поврежденное помещение, можно видеть вделанные в стену две больших черных доски с золотыми буквами, о которых говорит Крашевский. Сохранившиеся арабские письмена в прямоугольных панно по стенам турецкой комнаты — только декоративные украшения комнат подобного типа.

Двери, вместо окон открывавшиеся на балкон зимнего сада, сохранили цветные стекла, вверху переходящие в цветные картины: в витраже против входа изображена богоматерь с младенцем на руках, под нею монограмма MW с короной. В соседнем витраже слева дана сложная композиция, — вокруг картины и внизу надпись по-немецки с датою 1584 г., о которой говорит Крашевский. Остальные двери, выходящие на балкон, аналогичны указанным.

В нижнем этаже обращают на себя внимание «одинаковые» двери, которые, как утверждают Мортон, Стефенс и Крашевский, были доставлены сюда из Михайловского замка. Ту же судьбу разделил и камин, находящийся в большой зале. Он гармонировал своими цветными камнями, изображавшими птиц и растения, с росписью верхней части стен под карнизом (гирлянды цветов и венки). К сожалению, эти цветные камни сорваны, но сохранились венчающие камин цветного мрамора две изящных колонны коринфского ордена, поддерживающие античный антаблемент. Камин комнаты, предшествующей большой зале, мраморный, с изящными барельефами по бокам (фигуры женщин с букетами цветов в вазах на голове) и по верхнему краю (играющие в поле нагие дети) хорошо сохранился. Камин следующей за залой комнаты, представляющий своим рисунком подражание античной вазовой краснофигурной живописи (по черному полю розетки, вазы и две летящих женских фигуры красного цвета), сильно обветшал и попорчен.

Обращаясь к росписи комнат, нужно сказать, что в некоторых из них ее заменяют художественной работы матерчатые обои. Интересно остановиться на орнаментальных мотивах залы и гостиной. Военная арматура по углам потолка последней, меандровый бордюр по его краю, шлем с султаном и щит, как основной мотив живописи потолка определенно говорят о желании придать этой комнате строгость и суровость ампира. Своею простотою она как бы подготовляет посетителя к получению эффектного контрастного впечатления при переходе в зал, дающий ощущение веселости и жизнерадостности, золоченным карнизом, гирляндами цветов и живыми античного характера сценами потолковой живописи.

Упоминавшаяся уже полуциркульная комната с прекрасным видом на море имеет выход на обширную террасу, откуда открывается безбрежная синяя даль неба и воды. Украшенная пилястрами коринфского ордена, с лепным потолком, она имеет в полуциркуле ниши, вероятно, для статуй или для вазонов с цветами.

Одна из этих ниш была прострелена в 1854 году. На заделанной пробоине сохранилась надпись: «Стр. суб. 10 апр. 1854 г.». В комнате рядом, в левом углу от входа, вделано ядро, попавшее в 1854 г. во дворец. Комната проста, по потолку вытянуты гирлянды, в углах потолка букеты в вазах. Наконец, первая от входа комната имеет арку с лепной разработкой, а по краям потолка также вытянуты гирлянды цветов.

Во втором этаже несколько сохранилась комната с полуциркульным окончанием (украшение потолка — знаки зодиака). Как упомянуто выше, здесь находился кабинет.

На самом краю обрыва и сейчас еще высится прекрасная в четверть круга колоннада, образуемая десятью парами мощных колонн дорического ордена: она далеко видна при приближении к Одессе морем. Возле нее времен Воронцова мраморный фонтан.

Находящиеся с противоположной стороны дворца конюшни интересны внутри тем, что нижний этаж, отводившийся для лошадей, с причудливым под романский стиль потолком, поддерживаемым деревянными колоннами, очень высок, тогда как верхний этаж, отводившийся для прислуги, непомерно низок: характерная черта дворянского строительства крепостной эпохи.

Со стороны бульвара дворец отделен сохранившейся стильной решеткой (ампирные массивные прутья в виде копий), которая когда-то шла к дворцу и со стороны конюшен, образуя с круглящейся стеной последних широкий въезд к прекрасному портику, образуемому четырьмя мощными колоннами дорического ордена.

Какие изменения, однако, не претерпел Воронцовский дворец, как ни разрушала его сила времени и событий, он и сейчас является ценным памятником провинциального барского ампирного строения далеко ушедшей от нас эпохи.

Для Одессы, наряду с некоторыми другими памятниками старины, он представляет собою исключительную художественно-историческую редкость, которую следовало бы поддержать и сохранить от грозящего разрушения.

Колоннада на Приморском бульваре. Описание.

Одесская колоннада расположена на северном торце Приморского бульвара, на самом обрыве холма и является «продолжением» Воронцовского дворца.

Построена 1826-1828 гг. Состоит из двух изящно изогнутых рядов колонн, поставленных на высокий ступенчатый цоколь.

Шахский дворец.

Утонченным и замысловатым замком на ул. Гоголя, д. 2 одесситы обязаны польскому архитектору Феликсу Гонсиоровскому, который в 1852 году построил его для своего соотечественника шляхтича Зенона Бржозовского. Остается лишь догадываться, как пан Зенон во времена массовой застройки менее престижных и живописных мест в Одессе умудрился отхватить себе участок с видом на море, до этого отведенный под военный госпиталь.

Несмотря на протекцию Франса де Волана, госпиталь для доблестных защитников южных границ Новороссии, начатый в 1794 году (строительством руководил Ф.П. Деволан), вскоре превратился в почти советский «долгострой» и на рубеже XVIII и XIX веков был разобран. А на его месте появился настоящий дворец, который пополнил многочисленный список «именных» зданий Одессы, отразивших вкусы, натуру и финансовые возможности своих владельцев. В 1880-тые годы комплекс построек дома Бржозовского был продан новому владельцу, а с 1909 по 1917 год он принадлежал персидскому шаху, бежавшему в Одессу от революции в Иране. Отсюда и название — «Шахский дворец».

Возведенный из камня-ракушечника и облицованный инкерманским камнем, двухэтажный Шахский дворец строг и легок. Его стилистика — сочетание ранней английской готики и средневекового французского зодчества.

В плане здание имеет форму буквы «Г» и состоит из двух корпусов: восточного и северного, ориентированного к морю. Восточный корпус огражден от улицы металлической решёткой. Глухая брандмауэрная стена соседнего здания и корпуса самого дворца образуют «Г»-образный полузамкнутый двор. Когда-то в него можно было войти через монументальную арку («выездную башню») с калиткой, напоминающей крепостной подъёмный мостик. В западной части двора сооружен 2-х этажный корпус с проездами во внутренние дворики, а перед входом во дворец расположен фонтан.

В советский период особняк, служебные постройки и дворовые сооружения использовались различными государственными учреждениями.

За время существования архитектурный облик здания не претерпел существенных изменений, но в результате ремонтов и внутренних перепланировок все интерьеры, кроме вестибюля и парадной лестницы, были утрачены практически полностью: это мраморные камины, паркетные полы и изразцовые печи, столярные изделия ручной работы. Из-за неправильного водоотвода был утрачен и наружный декор. Этому способствовало то, что каменная облицовка стен штукатурилась цементным раствором. К числу потерь можно отнести и первоначальное мощение, и малые архитектурные формы.

Спасо-Преображенский собор.

В августе 1794 г. состоялось торжественное освящение города Одессы, во время которого на Соборной площади было освящено место строительства церкви в честь Николая Чудотворца, а в 1795 г. был заложен первый камень. Эта церковь и стала прародительницей будущего кафедрального собора.

Сооружение церкви по проекту инженера В. Вонрезанта планировалось закончить в 1797 г., но торжественное освящение церкви произошло только 25 мая 1809 г. Главный престол соборной церкви был освящен в честь Преображения Господня, правый — во имя Святого Николая и левый — во имя Святого Спиридона. После освящения церкви она и получила свое окончательное наименование — Спасо-Преображенской.

В 1825 г. был утвержден проект колокольни, разработанный Д. Фраполли. Колокольня разместилась западнее церкви. Строительство колокольни было завершено в 1837 г. Учитывая то, что Одесса в 1837 г. стала епархиальным центром, Спасо-Преображенский собор стал кафедральным. Возникла потребность в его расширении.

По заказу архиепископа Гавриила в 1841 г. архитектор Д. Гейденрейх разработал проект трапезной части, объединившей колокольню и старую церковь. Частичные реконструкции собора производились в период 1870-1880-тых годов, а в 1894 г. был осуществлен капитальный ремонт собора.

Архитектурные недостатки собора, возникшие при многократных достройках, были исправлены при последней реконструкции в 1900-1903 гг., на которую было потрачено 220000 рублей из городской казны. Реконструкция предусматривала не только изменение фасадов, но и значительную перестройку интерьеров. В этот период были построены два боковые купола, а к восточному фасаду — портик. Была украшена и колокольня.

Внутренний вид собора был великолепен. Первое, что поражало при входе в храм — обилие света и простор. Колонны в интерьере в коринфском ордере были облицованы искусственным мрамором белого цвета. Пол выложен из плит белого мрамора. Новый иконостас — из серовато-белого полированного мрамора. Над престолом возвышалась куполообразная сень на самостоятельных колоннах.

После реконструкции 1903 г. кафедральный Спасо-Преображенский собор стал одним из крупнейших храмов Российской империи и вмещал до 9000 человек. Его размеры в плане составляли 90х45 метров, а высота колокольни — 72 метра.

Главной святыней собора была чудодейственная икона Касперовской Божией Матери, которая доставлялась ежегодно в Одессу из села Касперовка 25 сентября и оставалась в соборе до праздника Святой Пасхи.

В Спасо-Преображенском соборе были захоронены архиепископы Иннокентий (1857 г.), Иоанникий (1877 г.), Дмитрий (1883 г.), Никанор (1890 г.). В соборе размещалась могила светлейшего князя М.С. Воронцова и его супруги.

В 1936 г. Спасо-Преображенский кафедральный собор был варварски разрушен.

Разрушение собора нарушило градостроительную ситуацию и силуэт исторического центра. Колокольня собора выступала главной доминантой в композиции города, особенно хорошо просматривавшейся со стороны моря.

Постановлением Кабинета Министров Украины №700 от 23.04.99 г. Одесский Спасо-Преображенский кафедральный собор на Соборной площади включен в «Программу воссоздания выдающихся утраченных памятников истории и культуры Украины».

С целью реализации программы воссоздания собора, инициативной группой, при участии Украинской Православной церкви, граждан г. Одессы и под патронатом Одесского городского головы Р.Б. Боделана в 1999 г. была учреждена благотворительная организация — «Черноморский Православный фонд».

1 февраля 2000 г. начался нулевой цикл строительства нового здания церкви. Одесский городской голова издал ряд распоряжений, в результате которых был выполнен комплекс проектно-строительных работ по воссозданию 1 очереди — колокольни. На Рождество Христово 2001 г. произошло торжественное открытие колокольни.

Размеры и расположение проектируемого здания определены вскрытыми фундаментами разрушенного в 1936 г. собора. Габаритные размеры здания — 46,6х90,6 м. Здание собора ориентировано в соответствии с православной традицией — по оси восток-запад. Восточный фасад здания выходит на ул. Преображенскую и ул. Греческую. Основной вход в собор расположен в колокольне, со стороны западного фасада, выходящего на ул. Коблевскую и ул. Л. Толстого. Кроме главного входа, здание имеет еще четыре — по два со стороны северного и южного фасадов.

Первая служба в возрожденном нижнем храме собора состоялась 6 января 2002 г.

Церковь Николая Чудотворца.

Портовая Свято-Николаевская церковь на улице Суворова, настоятелем которой долгое время был протоиерей Иона Моисеевич Атаманский, после революции в 1933 году была уничтожена. Церковь была построена на пожертвования моряков.

И пришло время, когда вместе с реконструкцией Морского вокзала, возродилось новое здание Свято-Николаевской церкви. Надпись внутри храма гласит: «В лето 1993 года Преблагий и Премилостивый Христос Бог наш вложи во ум благий совет рабу своему Николаю Павлюку дабы устроити церковь каменную в честь Святителя Чудотворца Николая. По вере же его и по тщанию его к святителю привезе мастеров италийских и украси ю паче иных. Благодатию Пресвятого и Животворящего Духа освятили ю Блаженнейший Владимир Метрополит Киевский и Всея Украины, Высокопреосвященнейший Агафангел Метрополит Одесский и Измаильский в лето 1994 года месяца октября, двадцатого дня, в день прославления иконы Божьей Матери "Умиление"».

За 1 год (1993-1994 гг.) итальянская фирма возвела новую церковь. Автор проекта — одесский архитектор Владимир Калинин. Храм освящен в 1994 году в честь Святого Николая Мирликийского — покровителя моряков и путешественников.

Оперный театр, Одесский государственный академический театр оперы и балета.

Видное место в культурной жизни города и страны занимает Одесский государственный академический театр оперы и балета. Его здание, построенное в 1884-1887 годах, является одним из чудеснейших в Европе архитектурных сооружений. Его портал украшен скульптурными группами, аллегорически изображающими муз — покровительниц театра, музыки, танца, комедии и трагедии.

Посещение этого театра оставляет неизгладимое впечатление. Театр знаменит своей историей. В нём бывали выдающиеся писатели и композиторы, на его сцене выступали великие певцы Шаляпин, Карузо, Собинов.

Оперный театр по праву можно назвать старейшиной среди одесских театров. Одесса добилась права строить театр в 1804 году, а в 1809 году он был уже построен.

10 февраля 1810 года состоялось первое представление — русская группа П. Фортунатова поставила одноактную оперу Фрелиха «Новое Семейство» и водевиль «Утешенная вдова».

Но, к сожалению, в 1873 году старый театр сгорел. И сгорел полностью. Не о каком восстановлении не могло быть и речи. Это была трагедия, которую смягчало одно обстоятельство — никто из людей не пострадал. Составить проект нового городского театра было предложено венским архитекторам Ф. Фельнеру и Г. Гельмеру (Хельмнеру). Прошло почти одиннадцать лет с момента пожара до закладки первого камня в основание здания нового театра. А открытие театра состоялось 1 октября 1887 года.

Здание Одесского театра исполнено в стиле венского «барокко», который был основным в европейском искусстве с конца XVI и до середины XVIII века. Самая красивая часть здания — это зрительный зал. Архитектура его выдержана в стиле французского «рококо». Он роскошно украшен различными лепными орнаментами с тонкой позолотой. Особый интерес вызывает потолок. В основу его композиции положены четыре картины художника Лефлера в виде медальонов. На них изображены сцены из произведений Шекспира: «Гамлет», «Сон в летнюю ночь», «Зимняя сказка» и «Как вам это понравится».

Поражает изяществом ажурных деталей большая люстра в центре потолка. В зале и во всех ярусах много разнообразных лепных украшений. С особым изяществом выполнена лепка в ярусах, боковых вестибюлях и вдоль лестниц, ведущих к ложам. Оригинально и изобретательно сделаны всевозможные светильники, канделябры и орнаменты бронзовых инкрустаций.

Пожалуй, ни в одном театре нет изготовленного с таким вкусом занавеса, эскиз которого создал крупнейший театральный художник А. Головин.

Площадь сцены 500 кв. метров. Уникальная акустика позволяет доносить даже шепот со сцены в любой уголке зала.

    После взятия русскими войсками и украинскими казаками   турецкой крепости Хаджибей было решено строить здесь город и порт. И в Одессу стали стекаться личности с сомнительным прошлым, а часто и настоящим.

Если говорить «за Одессу-маму», то она завсегда во всем первая. Во всяком случае, Михаил Светлица утверждает, что именно в одесской тюрьме была придумана азбука перестукивания, заложены азы блатного жаргона («фени»), и понятия «рэкет» и «крыша» также зародились в нашем городе, «где "искусство жить" во многом зависело от степени приспособления к почти всегда соседствующему бандитизму на разных "культурных" уровнях». И даже, говорят, анархия тоже была изобретена «на Малой Арнаутской».

У зарождающейся Одессы было три особенности, имеющие отношение к нашей теме. Во-первых, сюда устремились «беглые люди», во-вторых, в надежде на новую жизнь сюда съехались из местечек евреи, и в-третьих: «Портовый город, как и все подобные города, развивался параллельно с подпольными притонами... публичными домами и целой индустрией древнейшей на земле профессии» (М. Светлица).

Но как случилось, что воспитанные на моральных заповедях Торы, запуганные и забитые в черте оседлости евреи стали на скользкий путь?

Миф о городе, где все становятся свободными и богатыми, привлек сюда многих. Богатыми стали лишь единицы. Свободными? Да, многие евреи, переехавшие в Одессу, быстро освободились от традиционных устоев. А уж их дети, все еще многочисленные... они-то и стали жителями района еврейской бедноты, даром что называвшегося Молдаванка.¹

^{Проще всего было бы считать, что бедность, потеря моральных устоев и вольные нравы города и породили феномен массовой еврейской преступности. Однако М. Светлица приводит и другие примеры: «На это их толкали и бедность, и любовь к острым ощущениям. Известный одесский вор Лев Беркович был сыном богатого купца. А у единственного еврея-декабриста Григория Переца, получившего высочайшим приказом дворянское звание, сын Петр был вором-домушником, уголовным "авторитетом", который был убит в 1859 г, при попытке к побегу. В городе "работал" скупщик краденного "по-крупному" и вор по совместительству Исаак Перельман. Один из его сыновей пошел по стопам отца, а два других... учились в Сорбонне (Франция). Промышляли в Одессе вор-карманник международного масштаба М. Розенберг, аферист Гофман и "пальтовый" вор Розенфельд, "работавший" по ресторанам и кафе города, а также "на выезде" - в Москве, Петербурге, во Франции и Скандинавии».}

К. Паустовский упоминает о случае, который, с одной стороны, демонстрирует наличие в Одессе «традиционных» евреев, а с другой, разбивает миф об их вечной приниженности и запуганности: «В очереди стоял кроткий старец еврей в длинном, до пят, потертом черном пальто и пыльном котелке. Улыбаясь и покачивая головой, он добродушно рассматривал очередь через необыкновенно толстые очки. Время от времени он вынимал из кармана пальто маленькую книгу с выдавленным на черном переплете золотым щитом Давида, прочитывал одну или две страницы и снова прятал книгу в карман.

Это был, конечно, ученый, может быть, даже цадик, старый философ с Портофранковской улицы. Все злоключения жизни не могли смутить его ясный дух, его расположения к людям и погасить улыбку в его голубоватых детских глазах.

Около очереди вертелся и приглядывался к ней развязного вида молодой человек в маленькой кепке с пуговкой. На ногах у него сверкали растоптанные туфли канареечного цвета. ...Молодой человек соображал, как бы незаметнее и без скандала втереться в очередь. Наконец он увидел старика с книгой. Старик этот, естественно, показался ему воплощением кротости и непротивления злу. Тогда молодой человек решился. Он ловко просунул плечо между стариком и его соседом по очереди, деликатно отжал старика назад, стал перед ним и небрежно сказал:

- Я извиняюсь!

Старик, все так же кротко улыбаясь, согнул руку, немного отвел в сторону свой маленький острый локоток, примерился и вдруг стремительно и сильно ударил этим локотком молодого человека в грудь под самую "душу". При этом старик сказал совершенно спокойно, как бы внося поправку:

- Нет, это я извиняюсь!

Молодой человек икнул, отлетел и ударился спиной об акацию. Кепка упала у него с головы. Он подобрал ее и пошел, не оглядываясь, к перекрестку. Только на перекрестке он наконец обернулся, погрозил старику кулаком и сказал, всхлипывая:

- Каторжанин! Старый бандит!».

Итак, в Одессе сформировался новый (со времен Маккавеев и Бар Кохбы) тип еврея - «с кулаками». Во время погромов одесские бандиты участвовали в отрядах еврейской самообороны. Одна из составляющих мифа об одесских робин гудах - борьба «за справедливость». В свой новый «бизнес» одесские евреи привнесли элемент «творческого подхода», еврейского юмора и «форса». Прибавьте к этому галантные манеры (правда ведь, приятно, когда вас грабят интеллигентно?), обаяние одесского языка и блатного жаргона, в немалой степени построенного на основе идиш, и одесские песни. Какой мальчишка после этого не захочет податься в бандиты?!

Но оговоримся сразу - грабили и убивали! - и никакие мифы не оправдание.

Свое отношение к «романтичным защитникам» недвусмысленно высказал Жаботинский в романе «Пятеро» в диалоге с Сережей, который привел некоего Мотю для участия в отряде самообороны:

«- Это что за тип? - спросил я у Сережи, когда тот ушел со своим пакетом. - Не сердитесь - но не сплавляет ли он барышень в Буэнос-Айрес?

- Вы, кабальеро, жлоб и невежда: те в котелках ходят, а не в каскетках. А вы лучше расспросите брандмейстера Мирошниченко про пожар в доме Ставриди на Слободке: кто спас Ганну Брашеван с грудным дитем? Мотя. Пожарные сдрейфили, а Мотя с халястрой^{2 двинули на третий этаж и вынесли!}

- Что вынесли?

- Как что? Ганну и дите. Мало?

- А еще что? Не на руках, а в карманах?

Он очень радостно рассмеялся.

- Правильный постанов вопроса, не отрицаю. Но вам теперь какие нужны: честные борцы за мелкую земскую единицу - или головорезы с пятью пальцами в каждом кулаке?»

Советская власть безжалостно расправилась с бандитизмом. Статус уголовника в новом обществе был сведен на низшие ступени и лишен всякого налета романтики.

Однако с «зоной» советские граждане были хорошо знакомы - и во времена сталинских репрессий, и в брежневский период. Поэтому блатной фольклор пользовался успехом даже у интеллигенции.

Такое криминальное явление как «коррупция» не советской властью было изобретено, но, если в советские времена коррупция «стыдливо прятала личико», то в постперестроечные потеряла всякий стыд. В прессу просачивается некоторая информация о современном криминальном мире Одессы. Но очень трудно отделить правду от лжи, а тем более, заполнить лакуны умолчания.

Об одесском уголовном мире написаны книги «Гоп-Стоп. Одесса бандитская» А. Барбакару и «Бандитская Одесса» В. Файтельберг-Бланка. Не знаю, как во времена Мишки Япончика реагировал бандитский мир на прессу о себе, но очень сомневаюсь, что сегодня возможно написать правду об одесских «разборках», «авторитетах», а главное - о коррупции.

Виктор Рафаилович Файтельберг-Бланк, врач-уролог, венеролог и сексопатолог, по роду деятельности знаком с преступным миром не понаслышке. Уверена, что он о многом умалчивает, и, судя по его интервью (Л. Воронкова, «Сегодня»), не удержался от романтизации своих «героев»:

«- Бандиты бывают разные. Убийц не любит никто. К беспределу все плохо относятся. Бандит - это как профессия. У них свои законы, и они их соблюдают. Дай Б-г каждому так соблюдать свои законы. Просто не верится, что перед тобой бандит: образован, приятен в общении, часто занимает немалый пост. Но если он в своей работе исповедует бандитские методы - значит, это бандит. Это плохо. Но некоторых из них я уважаю, потому что иногда воровской закон даже лучше чиновничьего.

...Я просто врач, а они мои пациенты. Но о каждом из них, как о человеке, я знаю многое. Многих уважаю, поражаюсь их способностям. Одесский лозунг "Надо делиться!" они усвоили хорошо. Конечно, первые пять-шесть лет я чувствовал себя в этом обществе неуютно. Все же люди это отсидевшие, с нарушенной психикой.

...В других странах с бандитами активно борются. У нас же милиция сама коррумпирована настолько, что не каждый бандит с ней может тягаться...»

Недавно в одном лечебном заведении я слышала, как медсестра говорила практиканту-арабу: «Одесситы - люди мирные. А вот вы понаехали - арабы, евреи, чеченцы... Вот от вас-то и вся преступность». Я не стала объяснять ей, кого включает в себя понятие «одесситы», и что к евреям нынче надо применять другой глагол - «уехали». Но я точно знаю, что нападения - то ли по национальному признаку (и на евреев, и на арабов), то ли с целью ограбить и жестоко избить - в нашем мирном городе за последние два года приобрели массовый характер, и совершают их подростки и молодые люди, хоть и прописанные в этом городе, но не имеющие понятия, что такое «одесситы».

Вспоминая религиозного еврея у Паустовского, расскажу недавний случай. На приезжего раввина (урожденного одессита) было совершено аналогичное нападение. Молодым людям пришлось очень быстро ретироваться - раввин владел приемами бокса.

Но, увы, у меня немало знакомых, женщин, юношей и даже мужчин, которые не обучались самообороне и были ограблены и избиты. Что-то неладно в одесском королевстве.

--------

«Конечно, все знали о существовании уголовной элиты - "криминальных авторитетов", "воров в законе", - проводящей время в дорогих ресторанах. Однако даже этот экзотический вариант успеха не выглядел сколько-нибудь завидным: в конце концов, вор должен был пройти через тюрьму, жить рискуя, "под колпаком" у милиции, ежеминутно опасаясь ареста или ножа в спину».
Константин Крылов

«Однако преступники, особенно незаурядные, умеют быть нужными людьми, дружба с которыми помогает решать разные личные проблемы. К тому же они умеют "производить впечатление" и не лишены своеобразного обаяния. В случае надобности "втянуть" в свою среду того или иного человека не так уж сложно. Наконец, их субкультура может казаться интересной и оригинальной, а ее трансляция "в массы" - интересным художественным экспериментом. Не случайно так называемая "богема" всегда гордилась своими связями в "сомнительных кругах". "Сомнительные" обычно платили взаимностью. Например, в советское время "блатные" старались не задевать "артистов", а при возможности - наводить мосты и строить с ними отношения. Столь же не случайной оказалась и полная, стопроцентная криминализация "художественного мира" в постсоветские времена, когда "смычка" между этими слоями превратилась в "мост дружбы", с оживленным двусторонним движением по нему».
Константин Крылов

^{1 - Так назывался район, отведенный для поселения молдаван, границы его все время менялись (сведения из книги Д. Донцовой «Молдаванка»)
2 - Слово «халястра», пришедшее в идиш из польского, означает «сброд», «шайка», «орава»}

    Одесса была ареной деятельности легендарной Соньки Золотой Ручки. Ее настоящее имя - Шендля Соломониак, и родилась она в местечке Повонзки близ Варшавы в 1846 году. В раннем возрасте непревзойденная карманница, она в зрелые годы перешла к более громким свершениям, которые явно указывали на незаурядную артистичность автора.

“Золотая Ручка” — старинное уличное прозвище карманника высшей квалификации, каковое в разные годы присваивалось десяткам удачливых мазуриков не только в Одессе, но и в других крупных городах России. Оттого-то и по сей день находятся мемуаристы, гордые знакомством с каким-то из представителей этого обширного клана. Мало того, известны и, скажем так, сознательные мистификаторы — Сонькины двойники. Например - аферистка Франциска Целестинова Кацперская (см. “Одесский вестник”, 1892, № 54).

Реальная же история нашей “героини” даже за давностью лет прослеживается довольно рельефно. В материалах судебных разбирательств она обычно фигурирует как Софья Блювштейн. Однако мало кто знает, что это всего лишь фамилия одного из многочисленных ее супругов, Мишеля (Мойше) Блювштейна. Фиктивные браки эти нередко заключались лишь для того, чтобы сменить имя, а заодно — “легенду”, замести следы. Мишель, кстати говоря, был одним из видных соратников по сформированному Сонькой воровскому сообществу. Как и другой “супруг”, Бреннер, он проходил с Золотой Ручкой по общим уголовным делам на процессе 1880 года.

В материалах следствия 1872 года (по приговору суда Сонька тогда была лишена всех гражданских прав) упоминается, что она “варшавская мещанка”, “урожденная Соломониак”, “26-ти лет”. Из чего нетрудно заключить, что подлинная Золотая Ручка родилась в 1846 году. И, следовательно, на рубеже 1960-1970-х это была бы самая заслуженная репатриантка, каковая, пожалуй, угодила бы и в книгу рекордов Гиннесса.

Оставив гипотезы о трудном детстве и обольстителях на совести эмоциональных деятелей киноэкрана, сразу же перейдем к реестру героических достижений нашей “Варшавянки”. Первые впечатляющие успехи пришли к ней еще в 1860-х годах на железных дорогах империи, по которым она, как выразился один желчный присяжный поверенный, разъезжала “уже, конечно, не ради одного моциона”. Превосходные внешние данные, умение располагать к себе случайных попутчиков, природная смекалка, наглость, граничащая со смелостью, — вот ассортимент качеств, обеспечивший Соньке стремительную карьеру. Очень скоро “воровка на доверие” переместилась в купе для пассажиров из “чистой публики” и вместо убогого содержимого потертых саквояжей разночинцев получила тугие портмоне и сумочки из крокодильей кожи. Так, один лишь задушевный вечерок с неким генералом Фроловым обошелся бравому вояке в 213 тысяч рублей!

Уже к концу 1860-х кражи в поездах сменились гастролями по городам и весям, и Сонька сколотила крепкую дружину аферистов-универсалов, специалистов, так сказать, широкого профиля. Махинаторы наследили в Москве и Петербурге, Саратове и Астрахани, Риге и Петрозаводске, Кишиневе и Харькове, Варшаве и Вене, Лейпциге и Будапеште. Но самым любимым экспроприаторским полем этого концерна была, конечно, популярнейшая Нижегородская ярмарка, привлекавшая огромную массу “жирных фраеров” с солидной наличностью — с одной стороны, и заслуженных “зубы проевших” (т. е. мазуриков) — с другой. Сонькина команда работала слаженно и ювелирно, роли были расписаны и заучены назубок. Одни “пасли”, другие “замыливали глаз”, третьи “раскручивали”. Сонька дирижировала, а сама работала по-крупному, “плотно с клиентом”.

Отработав номер в Нижнем Новгороде, “отряд особого назначения” направлялся в Одессу, где чаще не столько “работал”, сколько спускал добычу — благо, индустрия развлечений здесь была отлажена вовсе не плохо (имелась даже ресторация под вывеской... “ЗОЛОТАЯ РУКА”). В Одессе у Соньки было много “лежбищ” и, главное, активных сотрудников. Таких, как, скажем, небезызвестный Чубчик (Владимир Кочубчик), впоследствии также сосланный на Сахалин и утонувший в ходе побега и переправы на материк. Здесь же, в Южной Пальмире, хранился и “общак” воровского синдиката, кассиром которого состоял одесский мещанин Березин. Отсюда же Сонька имела возможность отправляться как по морю, так и по суше в Европу — “по делу” или развеяться. Известно, например, что в 1872 году она заложила в венском ломбарде различные драгоценности, получила на руки изрядную сумму, которую весьма лихо прокутила.

Первое известие о гастролях Золотой Ручки в Одессе я зафиксировал в местной периодике за 1869 год. Тогда был дерзко ограблен один из лучших ювелирных магазинов — М. Пурица, на Ришельевской. Похищенное оценили в 10 тысяч рублей серебром. Дележ драгоценностей осуществлялся на квартире Блювштейн. Любопытно, что тогда из всех уворованных вещей полиции удалось разыскать лишь дешевые серебряные серьги и около 400 рублей, полученных похитителями от реализации ювелирных изделий.

В дальнейшем Сонька посчитала для себя невыгодным “шуметь” в Одессе и приезжала сюда главным образом для отдохновения после трудов праведных. Осужденная в 1872-м, Золотая Ручка была вновь арестована опять-таки в благословенной “столице Юга” 29 августа 1879 года, а затем начался скандальный (с очевидной антисемитской направленностью) процесс 1880-го. В эти же годы Сонька наладила контакты с коллегами из компании так называемых Червонных Валетов. Валеты составляли группу профессиональных мошенников, в которую, между прочим, входили и представители самых аристократических фамилий из “золотой молодежи”. Громкие имена открывали не только любые двери, но и кредит доверия. Фальшивые расписки, закладные, купчие, банковские билеты и прочие финансовые документы приносили неслыханные дивиденды.

В конце концов, все эти “пацаны”, как и клан Золотой Ручки, были осуждены. Но я хочу обратить внимание читателей на игровой элемент в практике той и другой организации. Знаете, откуда взят популярный эпизод “Веселых ребят”, в котором катафалк доставляет актеров на эстраду? Из практики Червонных Валетов! Это они купили роскошный саркофаг на Смоленском рынке у гробовщика Морозова, посадили на погребальные дроги восемь певчих из хора Дюпюи и с песнями прокатили по городу. В гроб улегся один из главных Валетов, а остальные с погребальными фонарями расположились в сопровождающей карете. Выехали за Тверскую заставу, к знаменитому “Яру”, где певчих сменил цыганский хор. Это “безобразие” Валетам припомнили, разбирая все их дела в окружном суде.

Между тем Софья Блювштейн не только попадалась, но и периодически совершала побеги в духе Монте-Кристо и Германа Лопатина. Самый забавный случай — обстоятельства бегства из нижегородской тюрьмы, когда она, словно миледи из романа Дюма, обольстила своего сторожа и бежала вместе с ним! Тюремный надзиратель попался очень скоро. Что до Соньки, то ее задержали лишь полгода спустя аж за Вислой, препроводили в Москву, а оттуда в Петербург с огромным “почетным эскортом”. Попытка побега из поезда на Чудовской станции на этот раз не удалась.

В северной столице выдающуюся преступницу встречали тысячи любопытных. Толпы сопровождали ее по Знаменской и Шпалерной в дом предварительного заключения. Под арестантской “робой” с бубновым тузом на спине “пресса” узрела дорогое шелковое платье и золотые украшения с “камешками”. “Сонька еще очень красива, — писали репортеры, — брюнетка, с выразительным лицом; ей лет под тридцать с небольшим”. То бишь наша героиня выглядела лет на десять моложе, несмотря на весьма интенсивное прожигание жизни.

Было это в начале 1887 года. Поскольку Золотая Ручка прежде уже неоднократно бежала из Сибири, ее осудили в каторжные работы, и она оказалась на Сахалине, где ее застал и с пристрастием описал А. П. Чехов. История эта известна. Звезда величайшей злодейки померкла навсегда. Но энергичное мифотворчество создало ей двойников в том же 1887-ом. Так, в Одессе объявились сразу две Золотые Ручки, специалистки по облапошиванию владельцев элитарных магазинов и салонов мод — Роза Эппель и Рухля Шейнфельд (“Одесский вестник”, 1887, № 129).

Среди сподвижников и последователей нашей “рыбачки” был и “король карманников” Моисей Троцкий, он же Шмуль Моревич-Левин, он же Давид Шамиль, он же Берка Вайсман, он же Морис Швайбер и др. Маршруты его гастролей совпадают с Сонькиными — те же три столицы (включая Варшаву), тот же Нижний Новгород и пр. Разница лишь в том, что побег из тюрьмы ему удалось совершить в самой первопрестольной! В Одессе он тоже несколько раз судился за карманные кражи, причем все время под разными именами. В одной из газетных информаций обнаружилась крайне любопытная деталь, а именно та, что помянутый Король был знаком и дружен не только с Софьей Блювштейн, НО И С ЕЕ СЫНОМ.

Для завершения сюжета мне оставалось разыскать сведения об этом чаде замечательной аферистки. Розыски затянулись. Зато теперь могу поделиться с читателями совершенно свежей эксклюзивной информацией.

Яблочко и в самом деле падает от яблони недалеко. Судя по всему, природа промахнулась, и ей не пришлось отдыхать ни в том, ни в другом случае. Мордох Блювштейн был задержан полицией в числе прочих правонарушителей во время многолюдного праздничного шествия в ознаменование... 93-й годовщины Одессы. Подлинное имя стало известно не сразу, поскольку Блювштейн проживал по документам некоего Иосифа Дельфинова, а по-уличному звался Бронзовой Рукой. Вскоре выяснились некоторые любопытные подробности, к примеру, то, что он “находился при Золотой Ручке до 16-летнего возраста, а в настоящее время ему лет 25-27”. Получается, что Сонька стала матерью примерно в 1861 году, т. е. совсем еще девчонкой, и это обстоятельство, вообще говоря, свидетельствует в пользу романтической версии о соблазнителях, искусителях и прочих растлителях.

“Назван он Бронзовой Рукой товарищами по профессии потому, — пишет современник, — что происходит от Золотой Ручки. Ближайшим помощником его состоял кишиневский мещанин Гершко Мазурчук, проживавший в Одессе по подложному паспорту”. Тогда же Блювштейна-младшего этапировали на родину, в Варшаву, где за ним много чего числилось. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. Знаю, впрочем, что не только дети лейтенанта Шмидта, но и внуки рыбачки Сони до сих пор не перевелись как в нашем городе, так и в его окрестностях.

    На Молдаванке родился всем известный Мишка Япончик, признанный глава одесской мафии, он же Михаил Яковлевич Винницкий. Под именем Бени Крика он известен всем, кто читал "Одесские рассказы" Исаака Бабеля.     На Молдаванке - одном из районов Одессы действовала высшая воровская академия, готовящая "кадры" не только для Российской империи, но и на экспорт. Возглавлял учебное заведение бывший налетчик Мойша Окс (по кличке Кайлыч).
    Кроме всех прочих, в Одессе жили и "работали" Лева Задов - начальник махновской разведки, Шико Яблочко, Нюма Котов и многие другие личности, известные и не очень.
   

Особо опасными в криминогенном отношении числились так называемые "дешевки" — подвалы-ночлежки, где разного рода шантрапа имела возможность переночевать за считанные копейки. Спали на соломе, вповалку. В газетах описаны поистине душераздирающие сцены. Большинство "дешевок" в XIX столетии находилось по Рыбной улице, в Щепном ряду, на ближайших к Привозу кварталах Екатерининской и Преображенской. Днем же насельники ночлежек отирались на базаре, демонстрируя виртуозное мастерство облегчения чужих карманов, а равно ридикюлей и корзин.

Специалисты в этой области чудеса творили. Так, однажды они ухитрились средь бела дня сцедить через трубочки несколько бочек, привезенных одним ротозеем из Молдавии для реализации на Привозе. Практиковались маневры с "подбрасыванием кошелька", всучиванием "кукол", подменой часов из драгметаллов дешевыми томпаковыми, продажей фальшивых самоцветов, псевдоянтарных мундштуков, спитого чая, фальсифицированного кофе, сливочного и постного масла и многих других пищевых продуктов. В связи с этим Привоз постоянно ревизовала специально сформированная городом комиссия, в обязанности которой вменялось выявление подобных фальсификатов, во главе с известным химиком-органиком, профессором Императорского Новороссийского университета В.В. Вериго.

Другой вид "промысла" одесских мазуриков красочно описан в романе бывшего городского полицмейстера В.М. Антонова "Одесские катакомбы" еще в первой половине 1870-х годов. Суть дела заключалась в том, что эти проходимцы перехватывали следовавшие на Привоз продовольственные караваны и фактически занимались рэкетом, то есть правдами и неправдами отнимали или за бесценок перекупали товар, а затем сбывали его втридорога. По свидетельству Антонова, "двести человек факторов-кулаков, ежедневно отправляясь до рассвета за черту города на расстояние десяти верст и более, встречают там возчиков зерновых продуктов, распространяют между ними ложные слухи относительно существующих цен, выманивают у них хлеб за дешевую цену, сунув им в руки ничтожный задаток, привозят зерновой товар целыми обозами в город" и, разумеется, изрядно наживаются на таковом "бизнесе".

"Воры действовали с увлечением"

Криминальную Одессу в стиле ретро неплохо иллюстрирует
следующий эпизод. В середине 1860-х в городской думе все настойчивее дебатировался вопрос о том, чтобы наиболее оголтелых нарушителей общественного спокойствия удалять из Южной Пальмиры за пределы энного километра. Местная газета так отозвалась на это предложение:

"Если бы и была возможность выселить из Одессы всех воров и мошенников, то город значительно бы опустел".

О технологии легального воровства по-одесски мы еще поговорим.
Что же касается традиционных способов похищения, то они отличались некоторым прямодушием, граничащим с наивностью.

- " У нас воруют сразу по двадцати мешков муки, по сто пар сапог, на несколько тысяч табаку, - говорил в одном из заседаний думы небезызвестный Семен Яхненко (тесть Андрея Желябова). - Впрочем, наши воры относительно еще хорошие люди... Петербургские или московские воры, отправляясь на промысел, принимают предосторожности, чтобы их не увидели: стараются не застать хозяина дома и т. п. У нас делается гораздо проще: наши воры отправляются с ломами в руках, и если ворота не поддаются, то их ломают; не проснется хозяин - обворуют и уйдут, а проснется - начинают с ним перебранку, а затем не уходят, а, так сказать, удаляются с достоинством".

Кое-какая статистика свидетельствует: будь многотомник
Гиннесса изобретен раньше, немало рекордов осталось бы за давними одесскими "артистами".

Призер номер один - из тяжелой атлетики. Когда из дома Беллино
на Театральной площади чуть ли не на глазах у всех была вынесена "английская железная касса весом 15 пудов" с ценными
бумагами на 20 тысяч и наличной тысячью рублей серебром.
На третий день этот сейф обнаружили в канаве, за Ботаническим садом. Разумеется, касса была разбита и пуста: не помогли ни хитроумные замки, ни вершковые стенки ("Одесский вестник", 1867, № 231).

Кстати, о широко разрекламированных тогда "несгораемых английских железных кассах". Поблизости от вышеупомянутого дома Беллино располагался знаменитый "Английский базар" братьев Стиффель (ныне - Дерибасовская, 10), в котором продавались предметы роскоши, в том числе дорогие вина. В декабре 1863 года здесь разразился катастрофический пожар, и "общественность" бросилась вытаскивать из пламени все, что там уже совсем плохо лежало. "Вот низкорослый человек тащит под мышками две роскошные японские вазы и держит в руках по бутылке вина, - пишет взволнованный репортер, - что-то падает ему под ноги, он падает, поднимая кверху бутылки, и от ваз остаются одни дорогие черепки... Пожар привлекал к себе особенное сочувствие многих личностей...
Воры действовали с увлечением..."

Что до английских несгораемых касс, то с ними получилось как с теми калошами, о которых было сказано, что ежели владелец упадет в них с такого-то этажа, то они останутся целыми. Кассы и в самом деле сохранились вполне. Другое дело, что их содержимое обратилось в
"одни обугленные остатки бумаг", прежде всего - кредитных билетов.

Несомненно, угодило бы в "сборник Гиннесса" и следующее оригинальное объявление, адресованное "уличным хлыщам и мазурикам, именуемым у нас шарлатанами": "Похищены у меня десять полуящиков чаю на 600 руб. серебром. Прошу господ воров доставить мне обратно, за что получат с благодарностью половину стоимости, т. е. триста руб. серебр. наличными деньгами. Потомственный почетный гражданин Николай Моццо"
("Одесский вестник", 1866, № 55).

Надо сказать, что переписка грабителей и ограбленных была в то время делом вовсе не экзотическим, даже обыденным. Так, один домовладелец раньше обычного вернулся к себе, где застал "работающего" мазурика. Хозяин не растерялся и запер дверь на ключ. Вор вынужден был ретироваться через окно второго этажа, бросив в комнате весь свой инструментарий.

На другой день пришла следующая записка: "Милостивый государь! Так как поживиться у Вас мне не удалось, а за свое злое (по отношению к Вам) намерение я наказан (ох как расшибся при падении из окна!), то, я надеюсь, Вы не пожелаете воспользоваться моими инструментами, как то: стамеской, маленьким ломом, напильником и ключами, а отнесете их мне за город, положите их возле забора Ботанического сада, завернув предварительно в газетный лист. Незнакомец"
("Одесские новости", 1893, № 2533).

Растроганный домовладелец готов был уже потрафить любезному "профессионалу", но все инструменты конфисковала полиция.

Неповторимым одесским изяществом дышит и текст, оставленный в новогоднюю ночь ограбленному домовладельцу Шпигелю:
"Поздравляем Вас с Новым годом и берем на чаек некоторые вещи.
Не будьте в претензии"
("Одесский вестник", 1890, № 2).



Бандитская Одесса глазами венеролога
----------------------------------------------------------
Виктор Файтвльберг-Бланк — личность в Одессе культовая.
С од­ной стороны, серьезный ученый, профессор, ав­тор множества
печат­ных трудов в области урологии, венерологии и сексопатологии,
один из первых медиков в городе, открывший частную практику, с другой —
знаток криминального мира и нравов его обита­телей, автор
публици­стического цикла «Бан­дитская Одесса».

*** «Сонька-Золотая Ручка умерла от голода»

...Мы сидим в уютном дворике его собственного мини-отеля. Рядом — дача Жванецкого и пляж «Арка­дия». Периодически зво­нит телефон, а секретарь назначает время приема очередному пациенту.

— Увы, наша профессия еще долго будет востребо­вана, — удрученно взды­хает мой визави. — Бесп­лодие, урология, тяжелей­шие случаи венерических заболеваний по-прежнему актуальны. Я — потомст­венный врач, лечил раз­ных людей — от инжене­ров до партийных чинов­ников. В советские време­на вполне мог получить «по шапке» за недоноси­тельство: нам ведь следо­вало сообщать обо всех больных, особенно из руководящих кругов. Я со­хранял конфиденциаль­ность, поэтому ко мне приходили и артисты, и чинов­ники, и бандиты...

Общение с последними и стало отправной точкой к изучению криминального мира Одессы. Профессору стало любопытно, что же это за люди, что лежит в основе их психологии...

После кропотливой рабо­ты в архивах (в том числе МВД) вышла первая книга цикла «Бандитская Одесса», в которой многие знамени­тые криминальные лично­сти показаны такими, каки­ми были на самом деле.

— К примеру, Сонька-Зо­лотая Ручка в мифах — красивая женщина с изы­сканными манерами, — рассказывает Виктор Рафаилович. — На самом де­ле она не была красави­цей. Когда муж оставил ее одну с ребенком, Сонька решила зарабатывать на жизнь аферами. Сойдясь с одним одесским вором, устроилась в ювелирный магазин. Бриллианты и стали ее промыслом. Одна­ко многие легенды о «под­вигах» Соньки — чистый вымысел. Достоверно же известно, что она основала в Одессе нелегальную шко­лу воровского мастерства для бездомных еврейских детей, которых крупные шулеры и воры обучали своему ремеслу. Она трати­ла большие деньги на это заведение, движимая иде­ей создать поколение «благородных воров».

Позже Сонька обеднела и не брезговала даже мелким воровством в автобусах и поездах. А вот могилка на Ваганьковском кладбище в Москве — не ее. Там покоится аферистка куда более широкого масштаба, баро­несса Мария фон Штейн. Сонька же банально погибла от голода при попытке бежать с Сахалина. В своих книгах профес­сор приводит немало при­меров, когда обычные бан­диты становились предста­вителями власти. Так, к примеру, герой граждан­ской войны Григорий Котовский сидел в одной
ка­мере с Беней Криком.

— Будучи генералом Красной Армии, Котовский вместе с бандитами проворачивал грандиозные афе­ры: «шмонал» фураж, при­сваивал крупные денеж­ные пособия для красноар­мейцев, — поясняет мой собеседник.

*** «Старые воры презирают убийц»

Он не защищает банди­тов, считая, как и Жеглов, что «вор должен сидеть в тюрьме».

— Я просто доктор, а они — пациенты. Многих ува­жаю. Хотя первое время чувствовал себя в этом об­ществе неуютно. Но я встречал многих старых во­ров, считающих, что убить человека — огромный грех. Они ненавидят, пре­зирают убийц, и могут по­карать в зоне так же, как и за насилие. Там — особая, суровая жизнь со своими законами. И дай Бог всем нам так выполнять наши законы, как они выполняют свои.

Виктор Рафаилович не считает себя посредником между криминалом и сило­выми структурами, откро­венно признаваясь: «Я просто всех их лечу». Не боится хорошо отзываться о тех, на ком стоит клеймо «бандит»:

— Был в Одессе такой авторитет, ныне покойный, Карабас. Его все называли Виктор Павлович и он был очень справедливым. Бес­предел в городе начался именно после его смерти...

Нынешние одесские бан­диты, по мнению моего со­беседника, люди самые разные. Среди них есть и интеллигенты с высшим образованием, которые
не хотят торговать на «семер­ке». Встречаются и бывшие спортсмены, «отморозки», с которыми про­сто опасно разговаривать. Некоторые, разбогатев, создают банки.

Многим кажется стран­ным, что он общается с криминальными авторите­тами, почтительно называ­ющих его Профессор, и со­храняет при этом хорошие отношения с руководством колоний, уважительно от­носясь к работе оператив­ников.

— Слышали историю с бриллиантами на втором христианском кладбище? — спрашивает Виктор Ра­фаилович. — В 1918 году бежавший потомок гене­рал-губернатора Одессы Пустушкина, представителя старинного дворянского рода, зарыл в фамильном склепе бриллианты. А поч­ти 100 лет спустя именно здесь члены одной крова­вой банды решили склады­вать трупы своих жертв. Среди погибших были, в ча­стности, высокие чины КГБ Саратова, отдыхавшие в Одессе. Бандитов разобла­чили наши розыскники —подполковники Малярук и Коваленко, хотя сделать это было практически
не­возможно. Когда же из склепа были извлечены трупы, тогда и обнаружили клад, оцененный в $250 млн. Узнав об этом, банди­ты в отчаянии сами
проси­ли для себя высшую меру.

...Продолжить нашу бе­седу Виктор Рафаилович предложил в небольшом ресторанчике, где у него была назначена встреча. Вскоре к нам подсаживает­ся щуплый, неприметный человек. Начался оживлен­ный разговор, собеседники расспрашивали друг друга каких-то общих знакомых. На прощание этот господин улыбнулся мне какой-то ви­новатой улыбкой и тихо удалился. Позже стало из­вестно, что это был один из крупнейших криминальных авторитетов СНГ. Никогда бы не подумала!

— Если удастся найти спонсоров и экранизиро­вать «Бандитскую Одессу», полагаю, этот фильм будет не хуже, а может, и лучше, чем «Бандитский Петер­бург». Ведь это тоже наша история, — убежден Вик­тор Файтельберг-Бланк. — Вторая глава криминаль­ной летописи будет посвя­щена «героям» последнего десятилетия. Надо расска­зывать об этих людях, что­бы понять, почему они вы­брали такую стезю. Воз­можно, многие, прочитав книгу, задумаются и о сво­ем жизненном выборе...
_____________________________________________________
Татьяна ЛЯХОВИЧ, «ВВ». www.vv.com.ua



Начало бандитизма в ОДЕССЕ
-------------------------------------------
Сегодня мы внимательно следим за строительством нефтепровода между Одессой и Бродами. Каспийская и Казахстанская нефть пойдет через Одессу-Броды в страны дальнего зарубежья. Пропускная способность нефтепровода будет составлять до 14,5 млн тонн нефти в год.

Выгодные расположения Одессы и Брод сделали эти города побратимами уже с начала XIX столетия.

После поражения объединенных армий под Аустерлицем Наполеон Бонапарт навязал России и другим побежденным странам, в частности, Австро-Венгрии, Пруссии и другим эмбарго против поставки английских товаров в Россию и российского зерна в Англию. Нехватка зерна в самой Англии и отсутствие поставок из России, по мнению Наполеона, должно было вызвать голод в Англии и сделать английское правительство более сговорчивым с завоевателями-французами. То, что не смог сделать Павел I и за что он был убит российскими помещиками, торгующими зерном с Англией, должен был на основании унизительного для России Тильзитского мира выполнить император Александр I. Однако Александр I информировал Англию, что он всей душой с нею и эмбарго английских колониальных товаров будет номинальным, а границы прозрачнымы для этих товаров.

28 октября 1807 года Александр подписал манифест по случаю разрыва с Англией торговых соглашений и конфискации всех английских товаров и складов английских купцов, расположившихся в Российской Империи. То, что писал Александр I английскому правительству, и заверения, которые он им давал, полностью выполнялись. Дороги между Одессой и еврейским местечком Броды стала широкой для английских товаров, не обложенных таможенной пошлиной. Возникли крупные контрабандные шайки, которые промышляли провозом разнообразных товаров из Одессы через Броды в Австрию, Венгрию, Польшу, Пруссию и другие страны, вплоть до Франции. Из маленького бедного еврейского местечка Броды стали богатым городком с очень высоким уровнем жизни раннее бесправного и нищего еврейского населения.

В Одессе контрабандой занимались преимущественно греки, украинцы и поляки, а в Бродах русские и евреи. Контрабандный товар уходил из Одессы в Броды. В Бродах появились первые богатейшие купцы Шендерович, Сандошурский, Рошковский, Бродский и, согласно манифесту Александра I, они имели преимущество в ведении торговли во всех губерниях великой Российской Империи. Создавая преимущества для купцов-евреев, Александр I был твердо уверен: эмбарго Наполеона на английские товары является пустым звуком, разбивающимся об предприимчивость торгового еврейского купеческого класса. Особенно отличался Бродский. Он и его компаньоны переехали в Одессу, организовали торговый дом. Бродский и его компаньоны занимались не только контрабандой, но и различными торговыми сделками.

Следует отметить, что генерал-губернатор Одессы Герцог Дюк де Ришелье в период 1808-1812 годов способствовал развитию контрабанды по маршруту Одессы-Броды, прекрасно осознавая, что эмбарго Наполеона является для России не только пустым звуком, но и средством улучшения жизненного уровня ряда городов Российской Империи. Правда, некоторые зарвавшиеся купцы-контрабандисты пополнили ряды заключенных. Так, купец третьей гильдии Андрей Скоробатов наживался на поставке пряностей, идущих из Англии контрабандным путем. Совершив сделку с английскими предпринимателем, хозяином судна, он заманил его на берег в квартиру № 6 по Екатерининской, 12, и убил его ударом по голове обухом топора. Спрятав труп, он вывез все товары в нынешний Херсон и продал их.

Дюк де Ришелье распорядился провести над убийцей-купцом открытый показательный суд, и тот поплатился десятью годами лишения свободы и выдачей детям хозяина судна, убитого Скоробатовым, 18 тысяч рублей золотом, что составляло для того периода колоссальную сумму.

Особенно потряс жителей Одессы суд над контрабандистом Николаем Семиоти – греком по национальности. Семиоти и его подельники Игорь Савицкий и Виктор Кокинаки в течение ряда лет доставляли контрабандный товар за границу через Броды. Когда один из представителей контрабандной шайки прибыл из Брод для расчетов, Семиоти убил его и труп закопал у себя во дворе на 7-й станции Большого Фонтана. Через полтора месяца, обеспокоенная семья убитого Галецкого в составе жены и двух детей в возрасте 16-ти и 12-ти лет прибыла в Одессу. Семиоти их очень радушно принял, но заявил, что он сам долго не видел Галецкого и желает знать, почему он не едет. Супруга Галецкого имела документ, выданный Семиоти о задолженности Галецкому 19-ти тысяч рублей золотом. Это и решило ее судьбу. Семиоти, Кокинаки и Савицкий вечером пришли к ней посовещаться, где можно искать Галецкого и какие у неё намерения. Они убили супругу и двух детей, а затем, как ни в чем не бывало, разошлись по домам.

Лишь через шесть месяцев усилиями начальника сыскного отделения Одессы того периода Николая Иванченко преступники были схвачены и предстали перед судом. Контрабандные товары, идущие из Англии, имели широкое распространение в Российской Империи. Особенно это относилось к пряностям из Индии, парфюмерии из Франции, продуктам первой необходимости из колоний. Жемчуг, завезенный из колоний Англии, являлся лучшим украшением российских модниц. Все эти товары доставлялись в Одессу, по катакомбам с моря переправляясь в центр города, а затем уходили в Броды, а оттуда в Австро-Венгрию, Пруссию и другие страны. До сих пор в некоторых дворах Одессы оставшиеся полуразрушенные колодцы имеют вход в катакомбы. Подельники ежедневно поднимали грузы и людей, их привозивших, из колодцев в одесские дворики, а оттуда товары с караванами отправлялись в дальние страныжья. Особенно в этом отношении прославился известный в Одессе зажиточный торговец – мещанин Евстрат Минаков Тимофеевич. Организованные им караваны контрабандных товаров отправлялись еженедельно, и общие суммы товаров достигали до 60-70 тысяч золотых, что на тогдашний период составляло не менее 500-600 тысяч долларов. Купец Минаков богател со сказочной быстротой. Но это кое-кому не нравилось. В челяди Минакова сформировались оппозиционные группы, включающие приказчиков Ивана Гринченко, Степана Вдовиченко и Наума Ходоровича. Они являлись душой заговора. По заранее спланированному плану, по пути Одесса- Броды, караван из 8-ми подвод и охраны из 5-ти вооруженных людей был остановлен группой вооруженных бандитов из 17-ти человек. Оружие у охраны было отобрано, а товары на девятнадцать тысяч золотыми были реквизированы и спрятаны неизвестно где. Однако Николай Иванченко после трехмесячных поисков обнаружил участников банды и их вдохновителей. Все они предстали перед судом и были осуждены на длительные сроки заключения.

Дюк де Ришелье жестоко расправился с контрабандистами. Он как честный человек, отдавший Новороссийскому краю не только все свои силы, но и свое состояние, умело расправлялся с теми, кто пытался противодействовать ему и его администрации в Одессе и во всем Новороссийском крае. Суды Одессы безжалостно судили всех тех, кто пытался нечестным путем обогатиться. В 1811 году прошло знаменитое дело братьев Челиби и братьев Розенбергов. Компания, организованная Челиби и Розенбергами, при контрабандной торговле быстро богатела и процветала. Группы рабочих из 18-ти человек делали специальные ходы в катакомбах, куда с рейда доставлялись контрабандные товары, а оттуда они проникали в центр города. Даже напротив нынешнего Оперного театра находили колодец, через который товары доставлялись в центр Одессы, а оттуда в различные города огромной Российской Империи. Однако для Челиби и Розенбергов все было мало. Они стали воровать красивых одесских женщин и доставлять их на контрабандные суденышки, откуда они попадали в увеселительные дома Турции, Греции, арабских средиземноморских стран. Многие среди украденных женщин уже в катакомбах начинали понимать, в какую петлю они попали. Некоторые из них кончали жизнь самоубийством, и их закапывали в катакомбах. Там образовались ряд живописных и хорошо обставленных комнат, где содержались украденные женщины.

Один из братьев Розенбергов – Александр, известный уголовной Одессе под кличкой Граф, познакомился в один из темных летних вечеров с молодой девушкой, которую он завлек в катакомбы. На следующий день выяснилось, что исчезла прибывшая на отдых в Одессу княгиня Лопухина, представительница одного из богатых и знаменитых княжеских родов России. Полиция сбилась с ног, ища пропавшую княгиню. По предложению Дюка де Ришелье решено было обследовать катакомбы. Были выделены большие воинские части и весь личный состав полиции для прочистки катакомб. Испугавшись, бандитская группа заковала Лопухину и для того, чтобы она не кричала и не привлекала к себе внимание, отрезали ей язык. Бедняжка была найдена в "мине" катакомбы и освобождена. Ришелье решил произвести показательный суд, но не успел. В полицейский участок ворвались князь из рода Трубецких – жених княгини Лопухиной со своими двумя друзьями – братьями Андреем Татариновыми и Николаем. Не успели полицейские опомниться, как эта группа начала стрелять. Через несколько минут были убиты выстрелами в упор руководители преступной шайки - Челиби и братья Розенберги и еще семеро рядовых бандитов.

Ришелье был очень раздасадован этим инцидентом, так как он был сторонником законности, но одновременно он душой понимал справедливый гнев разъяренного жениха и его друзей. Суд под аплодисменты публики признал князя Трубецкого и братьев Татариновых невиновными и освободил их из зала суда. Но вот оставаться в Одессе Дюк им не позволил. Под конвоем казаков их вывезли за пределы Одессы и посоветовали сюда впредь не возвращаться.

Говорят, что Трубецкой настолько уважал и боялся Дюка, что до конца жизни не посещал наш город.
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
В.Р. ФАЙТЕЛЬБЕРГ-БЛАНК, академик.


1918г. . В то смутное время Одесса была сумбурным, суматошным городом с беспрерывно менявшимися властями - большевики, германцы, гетмановцы, петлюровские самостийники, белые, французские интервенты. И вся эта "политическая свистопляска" проходила на фоне безудержной спекуляции, грандиозных афер, разнообразного политического подполья и просто уголовного беспредела различных бандитов, во главе с некоронованным "королем Одессы" Мишкой Япончиком...

... Разложение пришедшей в Одессу французской армии было сделано в значительной мере антибелым жужжанием Одессы-мамы. А ведь никаких погромов еще тогда не было".

Тем временем Алексей Николаевич Гришин-Алмазов решил навести элементарный порядок в Одессе, избавить ее от распоясавшихся бандитов, которые устроили в городе настоящий "тихий погром". Помимо крупной буржуазии и остатков аристократии, которые обкладывались "данью и служили объектами воровских налетов, жертвами одесских воров частенько становились и добровольческие офицеры, которых бандиты обычно подкарауливали при выходе из ресторанов, театров и кабаре, для того чтобы ограбить, избить или убить их.

В ответ на бандитский террор военный губернатор Одессы объявил войну бандитам. В предместья Одессы, где в основном располагались бандитские "малины", были введены воинские подразделения и броневики. Бандитов нещадно расстреливали на месте преступления. Начались широкомасштабные облавы на одесских "жиганов", во время которых "отстреливались" все подозрительные.

В интервью газете "Одесские новости" в январе 1919 года Гришин-Алмазов сетовал: "То, что происходит сейчас в Одессе, внушает серьезные опасения... Одессе в наше безумное время выпала исключительная доля - стать убежищем всех уголовных знамен и главарей преступного мира, бежавших из Екатеринослава, Киева, Харькова".

Борьба Гришина -Алмазова против бандитизма была столь жестокой, что "король" одесской уголовщины Мишка Япончик (послуживший впоследствии прообразом Бени Крика из "Одесских рассказов" И.Бабеля) направил губернатору Одессы умоляющее письмо-просьбу. В нем были такие строки: "Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем". Но генерал не принял бандитского предложения...

Прочтя письмо Япончика, Гришин-Алмазов сказал Шульгину:
- Не может диктатор Одессы договариваться с диктатором уголовных.
И ничего не ответил ему.

Война продолжилась. Для широкомасштабных облав стали использоваться французские и греческие солдаты из союзнических войск. Вскоре было закрыто 44 притона бандитов, которые именовались буфетами, паштетными, трактирами...

С тех пор на Гришина-Алмазова уголовные устроили охоту - его машину стали обстреливать...
...Помимо борьбы с уголовщиной, Гришину-Алмазову, естественно, приходилось бороться и с разнообразным революционным подпольем, окопавшимся в Одессе, - большевиками, анархистами, эсерами, бундовцами, украинскими националистами и проч. Нередко это подполье настолько сплеталось с бандитскими элементами, что невозможно было различить - где кончается обычная уголовщина, а где начинается политический террор.

Яркий пример этому - совместная деятельность того же Мишки Япончика (Моисея Винницкого), Григория Котовского и Анатолия Железнякова (матроса Железняка) в борьбе с белой властью и французскими интервентами, борьбе, не гнушавшейся никакими средствами, вплоть до ограбления банков и тайных убийств из-за угла.

"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""


ИСТОРИЯ КРИМИНАЛЬНОЙ ОДЕССЫ
После того, как первые две книги из серии "Бандитская Одесса" разошлись приличными тиражами не только в Украине, но и в странах СНГ и дальнего зарубежья, в этом году вышла третья книга серии под названием "Вне закона" (автор: Виктор Рафаилович Файтельберг-Бланк – профессор, академик, член Союза журналистов Украины).

В легком и ненавязчивом – близком к художественному – жанре "Вне закона" продолжает повествование о реалиях и мифах одесского криминального мира. При этом все книги из серии "Бандитская Одесса" основаны на фактах и подтверждаются документами из Одесского областного архива, архивов канцелярии Одесского градоначальника, стола полицмейстера, жандармерии, тюремного замка, уголовных дел окружного суда и прокуратуры.

"Вне закона" – произведение вполне самостоятельное, в то же время является продолжением первых двух томов серии "Бандитская Одесса".
В этой книге автор показывает жизнь одесского уголовного мира в период с 1944 по 1971 годы, временами также возвращаясь в годы революции, гражданской войны и нэпа. Здесь вы найдете рассказы об известных в разное время одесских следователях: Иване Рябченко, И.В. Кольцове, историю друга Ильфа и Петрова – в прошлом следователя одесского ГубЧК Осипа Шора, который и стал прообразом Остапа Бендера. Неизвестные страницы из архивов ГПУ о судьбе академика Владимира Петровича Филатова, интереснейшие, подтвержденные документально, факты о налетчике Григории Котовском и исконном одессите Феликсе Дзержинском; об известных и легендарных аферистах Азефе, Вассе Джапаридзе, Гоцове-Волконском. Леденящие душу преступления банды Кучеренко, Грищенко, преступной группы Григория Грекова-Чалдона, банды людоедов с Чумной горы, банды Бабаева.
Интересные факты из жизни знаменитого "предводителя крестьян", анархиста южных степей – батьки Махно, умершего в нищете в Париже, не дожив всего несколько лет, возможно, до нового возрождения "дела анархии".

Дело Теофила и Святослава Рихтеров, дело преподавателей одесских высших учебных заведений. Всплеск преступности после освобождения Одессы в апреле 1944 г. и в послевоенные годы – неразбериха, огромное количество неучтенных ценностей, оставленных оккупантами и приходящих в Одесский порт от союзников по ленд-лизу.

Борьба с преступностью в Одессе во времена оккупации. Страницы из жизни возглавившего в послевоенные годы Одесский уголовный розыск Давида Курлянда. Жестокие послевоенные преступления "Черной кошки", банды Николая Павленко, банды Якименко. Крупные хищения в Одесском порту, на нефтезаводе. Послевоенный всплеск молодежной преступности, поножовщина, массовые побоища на танцплощадках в порт-клубе и на "майдане": блатные с Молдаванки, Слободки и Пересыпи – против "братвы" из мореходок (эти события уже помнят многие одесситы-шестидесятники). Банда "Тарзана", трагическая судьба известного одесского актера Василия Вронского. Авторитеты преступного мира 50-х годов – Женя Бандочка и Ешта, контрабанда золота, наркотиков и валюты в особо крупных размерах (дело Зураба). Малоизвестные строки о настоящем народном восстании против милиции на Молдаванке (ул. Степовая) в декабре 1960 года – с жертвами и даже попыткой повешения милиционера.

Времена Хрущева – всплеск проституции в Одессе. Крупнейшие финансовые и экономические преступления 60-х годов, в которых замешаны директора заводов, фабрик, торговой сети, махинации при продаже билетов на футбольные матчи и концерты, всплеск наркомании, развитие целой сети притонов и подпольных публичных домов, преступления сексуальных маньяков.

Преступные авторитеты более позднего времени: Пионер – Миша Хацис и Жокей, Александр Шевченко (Пигмей), Кацап. И, наконец, судьба дожившей почти до наших дней известнейшей аферистки, налетчицы, актрисы, поэтесы – "красной княжны" – фаворитки Мишки Япончика, Сталина, Якира, Якова Блюмкина, Александра Блока, контрабандистки и одесской женщины-водолаза – Раисы Лозовской-Нарышкиной. Все это и многое другое читатель может найти в настоящей россыпи познавательных и жутковатых, без мифов "о сладкой советской жизни", невымышленных историй.

Обо всем этом вы прочитаете в третьей книге из серии "Бандитская Одесса".
----------------------------------------------------------------------------
Евгений СТЕБЛИВСКИЙ.



ДРЕВНЯЯ ПРОФЕССИЯ
Из всех городов бывшей империи, пожалуй, только матерь отечественной преступности продолжает хранить «славные» традиции древней воровской профессии Если вы, читатель, хотите увидеть классического вора-карманника – приезжайте в Одессу. То есть вы его, скорее всего, не увидите, но ощутить результаты нелегкого его труда сможете – готов дать гарантию. Вам для этого достаточно про