Белые нощи - как всегда череда гостей,
жаждущих своему подрастающему чаду
показать "блистательный Петербург":
"Нам-то уже не так важно самим увидеть,
но ребенок хочет посмотреть!"
Мои гости - из Сан-Франциска, Парижска, Мюнхена,
естественно", из отечьей глубинки
и, в силу специфичности моих знакомств,
их дети - это поповичи, поповны.
Холеные, балованные детки честных протопопов
и, как это ни удивительно,
взросшие не на часословах и типиконах,
как это раньше водилось,
не на Лескове и Достоевском,
как это было положено
в семействах старой русской эмиграции,
а на айфонах, айпадах, планшетах
и прочай мерехлюндии.
С извечными наушниками в ушах
и непрестанно тыкающие в свои экраны и экранчики.
Тихие, замедленные и несколько заторможенно-замороженные.
В отличие от прежних поповичей,
с крайне уже бедным (элочко-людоедном) запасом разговорной речи,
что на русском, что на родимом - французском, немецком, америкоском.
И что ранее было чрезвычайной редкостию,
практически все - сплошь аутисты
(не то чтобы без возможности диалога иль разговора по душам,
а то что они в них уже не нуждаются: "Мама, не мешай!", в смысле - не приставай),
проживающие в отдельном от своих родаков
приватно виртуальном мире.
"Папа, мне скучно!" - это четырнадцатилетний попович
внаглую заявил в анфиладах Эрмитажу.
Мало того, что сие дитя уже под два метра ростом
забыло у меня дома свой айпод,
но в самом величественном музее Петербурга
ему и взаправду стало скучно и тоскливо:
краски на картинах все бледные, выцветшие иль потемневшие.
И, самое главное, картинку не увеличить,
как на планшетном компутере,
не приблизить с потолочного дальномеру.
Новые маугли, дикари, отморозки?
Нет, скорее всего, то новые поповичи "хотели как лучше,
а получилось как всегда"...

Возвращение к природной нощи
даётся моему гламурному городку
с превеликой натугою:
после осоловелого ничегонеделания
надобно засветиться где - то на работе,
и делать вид,
что ты пашешь на хозяина "в поте лица".
А сам хозяин будет столь же старательно изображать,
что он за эти "трудовы мозоли"
ещё и добросовестно проплачивает.
Давно уже минули те времена когда в моём городке
можно было блаженно "жить не работая":
эпоха битников и хиппи,
отказников и куханных диссидентов,
подпольных семинаров и квартирных выставок,
беследно канула в лету,
давно уже никто и нигде не собирается,
и даже детки понуро ведомые у школу
никак не могут свыкнуться с мыслию
о ожидающем их
девятимесячном запартном неразгибоне...
Сам небесный эфир вроде как протестно меняется,
и саму невскую даль
словно затягивает в пораскинутые уже везде
паучьи сети
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15504879/
Премудрый сфинкс
обветренный ледяным приморским бризом,
засматривается за частокол
портовых кранов
и во мне пробуждая "ветер странствий" и
новых пилигримных скитаний
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15505038/.
Совсем далёко пешешествовать
мне уже не по зубам и не по средствам,
а страничать близко - из тех кто меня когда - то звал
или сам помер или замёрз под забором
или в усмерть на меня обиделся,
за то дедулькин их тоже "прописал"
в своих убожных нотатках.
Что делать, други моя, что делать:
и ноги уже на непогодицу "гудут",
и спину ломит,
и лысина моя зябнет,
а надобно брать в руце посошок,
а за спину заплечную котомку
с краюхой чёрного хлебушка
и отправляться восвояси...
Молитесь за неугомоннаго поскакулькина,
чтоб в дорозе
не попасть ему в напасть
и не сгинуть посреди двуногих
волков в овечьей шкуре...

Русская небывальщина каждого в отечестве нашем,
"не мальчика, но мужа" ставит перед дилемою:
с кем остаться - с победителями или побеждёнными,
с палачами или их жертвами:
с тишайшим Лексей Михалычем
или неистовым Аввакумом,
с московским шепелявцем Йоской Мандельштамом
или кремлёвским Йёсифом Виссарионычем?
Вопрос неоднозначный,
особенно для тех кому
на наших скудных обломках,
всё ещё грезится сладкое в истоме
слово "империя".
Академику Александру Панченко
тоже хотелося казаться статусным учёным и
табельно ранговым государственником,
но натура в нём брала вверх над личиною,
и неуёмная жажда побузить, "пошаловать"
проступала сквозь маску статского генерала.
Всегда с любовию он цитировал
Аввакумовы словеса
из письмеца лета 1664-го Фёдору Ртищеву:
"Ныне же, аще кто не будет буй,
сиречь аще не всяко умышленно и
всяку премудрость истощит и вере себя предасть, —
не возможет спастися...",
и уж больно ему нравилось как сам Аввакум "шаловал"
пред восточными патриархами.
Александру Михалычу было что поведать
нынешней в гламур рядящейся цивилизации:
"Оптимистами могут нынче быть
только подлецы и отъявленейшия мерзавцы".
И как в старорежимныя Борисовы времена,
чтобы глаголать посреде голки (толпы)
нагую истину и голую правду,
требовалось облачиться в личину безумия,
стать аки "глум творящим",
и в скоморошечьей тиаре
заставить слушателя не смеяться,
а "возрыдать и восплакаться".
Александр Михалыч любил пошаловать
одинаково и в кабаке и на церковной паперти,
доходчиво выказать весь уродный ужас
вечно отечьего тупика.
И пожалуй никто не удосужился сказать
о нас самих любимых горькой правды,
как это удалось ему.
Он так и останется в моей памяти
ходячим оксюмороном,
ни в кои веки не срамлявшегося
распоследнего сраму человечьего,
так изо во дни и пешешествовавшего
"крестным ходом" ...
по рюмочным.
Вечная тебе память,
последний питерский юрод...

Пожалуй ни в ком из моих знакомцев,
не наблюдалось столь явственное личиное раздвоение,
как то напоказ и происходило
в Александре Михайловиче Панченко:
и в нём вполне за все пуговицы засупоненный "государственник"
прилюдно боролся со срам творящим,
шаловливым юродом.
Петра Великаго - "Петрушу" он любил,
и публично всячески оправдывал Петрушины реформы,
и Лександру Михалычу хотелось хоть на месяцок - другой,
взять да и оказаться в шкуре кремлёвского советника,
и будучи чистокровным филологом,
ведающим заодно ещё и истоки
вездесущей русской непрухи
он и вправду мог давать младореформаторам
бы дельные экономические советы,
по крайней мере точно предостеречь
от неминучего скатывания
бывшей советской экономики в пропасть,
по пути как и всегда у нас
поспешливо аврального строительства
развитаго капитализму.
Но в Кремле таких как он "клоунов",
никто всуръёз не принимал,
и слушать бы никто даже и не стал.
Поэтому его так и несбышаяся
государственная судьбина
в чём то напоминает судьбу лесковского Левши:
тот тоже было на смертном одре -
предостерегал государя батюшку
от Крымской военной авантюры:
"Скажите государю,
что у англичан ружья кирпичом не чистят:
пусть чтобы и у нас не чистили,
а то, храни бог войны, они стрелять не годятся"
http://az.lib.ru/l/leskow_n_s/text_0246.shtml
Но ктож юрода на Руси
то слушать нынче будет...

Церковным человеком академик Александр Панченко
себя не считал,
хотя советское православие
смело по какому - то артикулируемому им наитию,
причисляло его к своим своешкотным.
Мешала Александру Михалычу войти в церковные врата
криптоставроверная закваска,
посеянная среди пушкинодомцев
Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым
и реальная та пропасть
между старым двуперстным Исусом,
и "Иисусиком новым" везде и вся,
в китчевом разносоле,
по его сторонему погляду,
нынче обезбоженно торжествующим.
По молодости каждый год
отправлялся Александр Михалыч
в скитания по оскуделым
архангелогородским скитам,
в поисках рукописного сустатка,
от пожелтелых листов коего,
и нёсся непереносимый запашок
староверных гарей,
крики колесуемых и распинаемых,
сажаемых на кол соловецких иноков.
Сам лицезрел, как он горько, почти по бабьи,
стенал и плакался,
снова вслух вчитываясь в "Соловецкое стояние",
и нераскаянный церковный провал
столь интуитивно тонкостно
схваченный Александр Солженициным,
так и не уврачёванныя
и явственно проступающия
кровавые язвы
на парче никониянского саккосу,
были для него препоною
для вступления в никониянскую церковность.
Не Ленин, а тишайший Лексей Михалыч
являлся для него первым революционером,
столь святотатственно и положивший начало
пагубе отечъих разделений...

Из русского парадизу
народец поначалу просют вежливо,
в шесть по полудни
отключая один за другим фонтаны,
и прочая развлекаловки,
а чуть погодя гонят по аллеям
не в меру припозднившихся Адамов и Ев к исходу
уже сворою цепных овчар,
точно опробуют массовку
к съёмкам фильма - страшилки о Бабьем яре.
"А ведь к порке - то на конюшне пообвыкли,
как к домашним тапочкам,
только то ведь и стыдобно,
разве что перед иностранцами" -
воздохнул когда - то понукаемый вместе со мною,
и с нашими гостями - "французиками из Бордо",
Александр Михайлович Панченко.
До этого нас трепетно обнесли в ресторане,
без зазрения совести бултыхнув водицы
в " Столичную",
и вместо четырёх порций красной икорки,
донеся до стола две,
зато воткнув в каждую
по две зубастенькие вилочки.
Сам Александр Михалыч
к наследницам "древней Руси"
себя не причислял,
хотя исконной Русью этой
вроде как, только и занимался.
Свою душевну идиому он скорее вёл
от нарышкинскаго борокко,
очень тонко на уровне "конгениальности" ,
опознавая бисерныя кружева
именно Руси
вздыбленнай на вервиях петровских реформ.
В нём самом что - то чувствовалось,
всё равно как от простой архангелогородской бабы:
возможность взять да вдруг и заголосить
истошным минором.
От русских плачей и причитаний,
и происходил извод
его жизненного стояния.
В "душечкину" бабскость русской души
он однозначно сам веровал,
и токмо одну голимую способность
подковать аглицкую блоху,
чтоб та "вовсе уже не скакала",
за русским характиром и признавал:
"После стольких съобезъяненых реформ,
ничего ведь так у нас своего и нету:
ни экономики, ни политики, ни науки.
То, чем мы в Пушдоме занимаемся - это разве наука?
Да, нет же - сплошное баловство.
И философии у нас своей - тоже нету,
и богословия - тож.
Вот зайдите в библиотеку Духовной Академии:
вся ведь сплошь диссертациями заставлена,
диссерами под завязку забита,
а отечьего богословия при этом - с гулькин нос..."

Много с кем пришлось
совершив краткий променад
по петергофским затеям,
потом плотно осесть в "стекляшке" -
брежневского застою
первоклассном ресторане,
с понорамным видом на Крошнтадт,
где можно за какие тогдашние пять рублёв
и стерляжей ушицы отведать,
и красной икоркой - в те годы "блаженной невидалью" полакомится,
и вполне пристойно упиться.
Но врезалось в память пожалуй
только тамошнее сидение с Александром Михалычем Панченко,
тогда ещё не академиком вовсе
и телевизионным дивом,
и вовсе не покойным,
а бурлексно живым и бодреньким,
просто Сашей - заправским собутыльником
из Пушкинского Дому.
Сам то он был большим спецом по рюмочным:
знал он их назубок
и рядом с родным домом на Удельной,
и сплошь все наперечёт на Петроградке ведывал,
куда с работы и отправлялись
подчас целой компанией,
поскольку сама эта самая подённая
"работа" над рукописями,
без рюмашки стопорилась,
и никак вперёд двигаться вовсе на желала.
В рюмочных он не любил засиживаться,
а совершал по ним "крестный ход",
и чем больше он в себя сугревательного вливал,
тем значимее и гуще становился его проникновенный голос.
Когда меня сейчас вопрошают из Пушкинского Дому,
его нанешние младыя соколлеги,
кои дерзают видимо и вправду
что то толковое ещё и "написать",
но каковые его уже и в глаза не упомнят:
"А ведь согласитесь, что академик Панченко,
так ничего особенно выдающегося и не написал вовсе!" -
Да, соглашаюсь: оригинальных трудов на одим томик
может и наберётся,
а его основная работа -
о "Смеховой культуре древней Руси" -
достаточно вторична,
и во многом следует
раблезианским опытам Михаила Бахтина.
Что ж с того - и труды Дмитрия Сергеевича Лихачёва
совсем даже мало оригинальны,
но в Александре Михалыче жил сокровенный дар
болящей, за отечью несуразицу души,
и по этой закадровой, душевной болести
его ещё и помнит старшее поколение.
В жизни он был и оставался "большим ребёнком":
с близкими - истериком,
по жизни - невротиком,
к дамскому полу - гривуазным любителем клубнички,
по работе - большим лентяем:
"Знаю, ведь что "надо",
а ведь никак себя уже не заставить!".
Под конец пиршества он всегда умел
совсем уже по купечьи разухариться,
и в духе НЭПа,
с очередной учёной мамзелью - "ученицей" -
пуститься в яростливой канкан...
Никогда более и ни с кем
не лицезрел ничего подобного,
как то было в той самой,
давно уже сгинувшей "стекляшке".
Так и запомнился он мне навсегда
вечно танцующим.
Вечная тебе память, великий русский сердоболец...

А пока народец смело макается
в петергофских фонтанах
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610901/,
а уставщик водных затей
безудержу давит на гашетку
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240672/,
от водицы той, как то упрямственно
попахивает тухлятиной.
Русский парадиз и мир опришный -
как сообщающиеся сосуды,
соединёны единым водостоком,
и было бы удивительным,
если в королевстве нашем,
всё было бы ладненько.
И тема печальственных передовиц
советских газет ещё семидесятых:
"позолота со статуй,
прямо таки и облазит"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610536/.
Где то у истоков ещё петровских времён водозбора,
поставили агроменный свинарник,
естественно - без очистных,
какой и выдавал на гора
родине
свиные мяса.
Помнится, сердобольствовал об этом
Дмитрий Сергеевич Лихачёв,
но минуло с тех пор
все тридцать лет,
а запашок стал ещё гуще:
"Кто ж из новых русских,
понаставив в округе себе особняков,
будет разоряться на цивилизованную канализацию:
не в Европах чай живём?"
А фекалии новых хозяев жизни,
пожалуй поядовитей свиных будут...

И как в толпе питергофских празднощатаев,
друзи моя, не разглядеть племя поповское!
и как бы оне не прятались в цветастенькия бобочки,
накупленныя для них попадьями
на турецких рынках,
как бы не пытались выглядеть в антураже "как все",
всё одно выглядуют они длинношеями страусами
поверх тросниковай заводи
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240334/.
Опознаются они и по тяжеленным зеркалкам,
и по тому как с умным видом,
всё беспристанно фотают,
по некоему профессиональному менторству во взгляде,
по пивным животикам,
точно в них туда по солидному гарбузу и закладено
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240337/.
Незнаю, недрузи нашего православья,
может кто из Вас всё время и смеётся над
кутейным сословием,
а мне их как то даже и жалко.
Глядишь, был тонкошеим, стройным как тополь,
мирственным и спокойным вьюношей...
пока в храме стоял за коллоною,
а как стал попом
стал пухнуть как беременная на сносях,
появилась в речах особливая елейность и прогибон
с сильными мира сего,
и при поповской мании величия ещё
и совершенно отвратное всезнайство:
кому идти в монастырь, а кому жанится.
К сорока годкам уже диабет,
и повседневная разражительность,
точно у него постояныыя месячныя:
чувство страха, что "съедят"
и нощныя удушья,
от въедливо мелочнаго алтарного интриганства.
Нет, друзи моя, незавидую я попам...

Единственныя, пожалуй кто умеет
вслед за нашими детками быть,
в науке радости непосредственным,
были и остаются иностранцы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610930/.
То ли климат у них другой,
то ли отношение к друг дружке
у них курортнае,
но точно оне из другого теста взяты да и слеплены
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15660108/.
"Наши" кажется и отдыхать то вовсе не умеют
и расслабону отдаваться сполна
уже вроде как не способны,
и даже на прекрасных "наших" провинциальных лицах -
непомерная жизненная тягомотина,
точно осмотр достопримечательностей -
это и есть ни что иное,
как срочный разгруз баржи с пудовыми кулями
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422780/...
Какой супостат нас так заморочил,
недруг подослал нам хворобу,
заворожил лиходейным смутьянством,
что даже на ликах
отогревающихся на солнушке
распрекрасных и младых
печать невротичной от самой уже бедовой "нашей" жизни
непомерной усталости
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610933/ ?

Русской парадиз - этот кусочек вечного праздника на земле,
открывается через всех тех
кто ещё умеет радоваться и ликовать,
кто не вкусил горечи древес познания,
и вроде как все мы давно уже изгнаны из Эдему,
пожалуй только дети,
возвернувшись в него
в этой науке быть счастливым,
могут снова успешно преупеть
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532975/.
Те кто с детками "работает",
вряд ли эту радость способны разделить и
от нея самим зажечься:
"Сиди тут как прикованный:и в мраз и хлад -
сумашедшеньким отпрыскам,
больных на головку родителей,
это ведь всё нынче не по чём
и хошь - не хошь,
а дави на несчастную гашетку!"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422778/
На жирный кол - по мрачности - вытягивают
меченосныя лица
петергофских секъюрити,
и как говарил их предшественник начала семидесятых:
"Беги туды, беги сюды -
и не знаешь куды бечь,
и всё энто ещё и за сто рублёв!"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610903/.
Русский человек,
как то умеет отделять себя от труда,
ради какого ему может пришлось и долго учиться,
непробиваемой маской "поту на личике":
а ведь и в самом деле -
попробуй вот так эту "красоту"
наводи от зари до зари
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610966/.
И из тех кто здесь "работает",
и кто здесь не разгибая спины
вклалывает и горбатится, шабашит,
корячится, гегемонит, мантулит и клацает,
кантуется, фурычит и хрячится,
мастачит, ишачит и парится,
батрачит, шакалит, авралит и уродуется
трубит от звонка до звонка,
на этой "не бей лежачего" работёнке,
приветливы пожалуй лики
любовно воркующих промеж собой
только мальчиков велорикш
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422525/.
И здесь, скажут любезныя мои читательницы,
"сплошной разврат".
Незнаю, государыни мои: со свечкаю не стоял...

Насколько ошемломляюще увлекателен и пародоксален мир детства,
настолько основательно уже клаустрофобен мир взрослых:
"Как будто бы в квартире,
Где год не мыми, не мели..."
В нём самим сидельцем душно и темно,
и душок трупного разложения
стелется здесь сизым туманцем.
Он и гадюшник и серпентарий одновременно,
и всех томит одна таже скукотища.
И как накануне 1914-хочется
какой скорой и победной войнушки:
"Пусть скорее грянет буря...
И становится понятным,
почему Лев Николаевич Толстой,
после всемирного признания
и написания "Войны и мира",
где философичные главы
читатели всегда благоразумно пропускают,
а именно от этих просвещенческих,
в духе Руссо рассуждений,
Лёвушка вдруг в том мире взрослых
смертельно затосковал,
и ему захотелось тогда
совсем выпасть из жизненного гнезда,
захотелось на воздух.
Тогда то он на доброе десятилетие
и выпал из писательской профессии,
созидая основы своей анархной
яснополянской педагогики,
с крестьянскими детками,
где не было ни парт, ни оценок,
ни двойственного числа в древнегреческом,
ни зубрёжа, ни долбёжа,
ни одёргивания, ни осаживания,
и где царствовало его категорическое кредо:
"Ни что так не калечит, как школьное образование"...

Мир детства и мир взрослых - два параллельных,
и вроде как нигде не пересекающиеся мира.
Ребёнок глядючи на своих стервозных и
вечно раздражённо усталых родичей,
клянётся и обещает себе,
что он никогда таким не будет.
Но проходит совсем малость,
и у него появляются детки,
и откуда не возмись
и из него вдуг выпирает
точная копия
всё той же
родительской личины.
От мира детства веет морским бризом
и обладанием самой жизнью в преизбытке,
от мира взрослых - подёнщиной и ломовой лошадкаю.
Мир детства, как новый Адам смотрит вкруг себя,
и он переполнен для него
своей особенной и сокровенной событийностью,
мир взрослых мёртвым взглядом глядит вкруг себя,
и только мёртвыя души и видит.
Мир детства лепечет восторженно и без умолку,
миру взрослых давно уже "нечего сказать".
В детском знании слышно порхание ангельских крыл,
от учёности взрослых пахнет клоповником
и самым что ни есть
паразитарным инфантилизмом.
Мир детства приветливым мотыльком
порхает навстречу взросло бледному отсвету
антикомаринной лампы,
и опалёнными крылашками
потом и бьётся на полу
в предсмертных конвульсиях.
Мир детской души беззащитно отверст и обнажён,
куда аутичный мир взрослых и вламывается
строевой кирзою,
всё одно как распоясавшийся стройбат,
с бодуна и вовсе не замечая того,
наперерез топочет по садовым розам...

Какие то десять пятнадцать минут,
для тех деток,
"радостей полныя штаны"
и русский Эдем
пока просушивается их исподнее
приемлет их,
как и положено то в раю,
в полном неглиже
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610971/
Сам же водный теургист
пребывает в наушниковом трансе,
и его отверстыя очи
ничегошеньки не бачут,
и вместо того чтобы коварно затаиться,
подпустить как можно больше на камушки народу,
так чтобы и сами папы и мамы
запрыгали бы и забегали,
а потом уж внезапу окатить их по самой полной,
он давит на гашетку и давит
по какому то только ему ведомому,
внутреннему ритму,
вопреки и смыслу и логике
самой игры
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532963/ .
Груственно, но давно заметил,
что мир взрослых не умеет "играть",
с той залихватской непосредственностью,
с какой это получается у деток
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532986/ .
И нет ничего более отвратного
чем сюсюкание с детьми
очередного массовика - затейника,
и очевидность за всем этим одного и того же лекала -
педагогной методы и
разработанного в "кульке",
очередного пособия.
В мире взрослых уже не играют -
он клинически опосредствован и срединно посредственен -
в нём уже "работают", как папы Карло,
тянут лямку,
мазохистки устало мыкаются на ней,
дома вволю вполне по садистки
оттягиваясь на своешкотных "дармоедах",
пашут на галерах,
даже располагаясь в кремлёвских палатах.
Взрослый мир патологично невротичен,
и к своему образцу пытается дотянуть
и мир детской непосредственности.
Вот почему, подростки уже не поодиночке,
а кучкуясь, так и не хотят взрослеть.
И суицидальным зачастую
для них и становится переход
из голоногого детства к горькой юности,
когда в отместку больному на головку миру взрослых
уж больно хочется взять
да возвернуть обратно жизненной билетик
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532975/...

В детстве верят ещё в дедушку Мороза,
и заодно ещё в Серафима Саровского,
мир оказывается живым и одушевлённым,
так что достаточно наступить
на думающий такой камушек,
чтоб из него взяли да и полились рецы
водицы живой
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15615523/.
Пройдут какой то год другой,
ребёнок "поумнеет",
перестанет веровать и в деда Мороза,
и заодно и в святых,
ради каких,
ставшие уже навсегда "преглупенькими",
родители
будут пытаться затащить его -
"умненькаго мальцика" в церковь.
А заодно он уже поймёт,
что и "живой водицы" вовсе никакой нету,
и подлежачих камушков - тоже,
и вся та питергофская затея,
в ногах всё того же дядечки,
вкруг какого он его вовсе не замечая
ошалело прыгал и стрыбал
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422778/
Мир станет тогда серым и до убожливости понятным,
но это будет несколько потом,
когда каждый из нас прощается навсегда
со своим детством,
прощается и с ребёнком в собственной душе,
и становится до банальности уже -
увы и ах! - "взрослым"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15615521/...

Пожалуй, и не сыскать
в нашем городке малом
такого местечка, где ныне деткам
дозволено было бы
снова стать детьми,
и вволю поскакать и набегаться,
кроме как это ещё возможно,
на питергофских булыгах
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240351/.
Для ребёнка, каждый шаг - открытие,
и даже сидение на табурете,
на каковом он собственно не сидит,
а всё время "вертится",
для него своего рода
художное священнодействие
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422643/.
В каждом из них
обнаруживаются проблески
творческой гениальности,
но все эти задатки,
как и само детство
мигом выветривается,
с первым усаживанием за парту,
первым школьным звонком:
классныя "тёти Какаши",
педагогное осаживание и одёргивание,
вскорости превращают
этих мальчиков и девочек
в маленьких старичков
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532974/.
А ведь иначе, говорят, нельзя:
школу ведь разнесут.
Вот и загружать их надобно
долбёжом, зубрёжом и
православным воспитанием -
чтоб ни на какие уже художества,
сил уж точно бы не хватало
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532975/...
.

Петергоф был и остаётся русским парадизом -
рукотворным Эдемом,
хотя бы на полдни
прибежищным "раем в шалаше"
для нонешних юных Адамов и Ев
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610538/.
О его мужской, тем паче мужественной природе,
вслед за Павлом Анциферовым можно говаривать
токмо с некоторай оговоркаю:
слишком много в сей загородной резиденции
вдохновенно самим Петрушей задумывалось,
для телесных утех и амурной неги,
и как известно для энтова удовольствия,
он смело пользовавал солдатушек и денщиков
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15615431/ .
Лев Николаевич Екатерину Великую,
тоже именовал солдаткою,
что в те времена
было оскорбительным синонимом
деревенской подстилки,
и следует помнить,
что в так и не востановленном Баболовском дворце,
по ея повелению,
даже дверные ручки,
были отлиты
в виде мужского достоинства
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610777/.
Пороку, не менее чем прописной добродетели,
потребен свой устав и свои неписанныя традиции,
и в пастушечье пасторальном
парковом церемониале,
никогда не "грешили бестыдно, беспробудно",
но завсегда в огранке манер, толка, расстановки,
превращая его в особливый вид
барочного карнавалу
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610932/.
Наследницы нынешнего Эдему
и горазды были бы вторить сей
куртуазной витиеватости,
да вкус и чувство стиля
и здесь уже беследно потеряны.
Сегодняшний порок столь же не красив,
как и до убожливости нехудожна
сегодняшняя добродетель:
ежили юбилей,
то непременно с "мордой в салате",
ежили Эдем - то обязательно
с ногами в фонтане
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610901/...

Пожалуй нигде так не выявляется
наркиссная природа
человечьей души,
как именно в Петергофе
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15615432/.
Нарцисс зачарованно смотрится
в собственное отражение,
и только себя любимого и замечает.
В дружбе и браке,
даже в собственных детках,
он живёт и подпитывается
этим самым отраженным отсветом
собственного же отражения,
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610703/.
Так можно прожить
с родным вроде как человечиком
всю жизнь,
так его вовсе и не заметив.
Нарциссная культура и стала отныне,
в замен религиозному,
подлинным культом,
вытеснив в сустаток
все остальные архаикные ценности
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15615109/.
Здесь тебе и мызыкно наушниковый - бум - бум - транс,
и галопиродонная картина
дивидиреальности,
из какой сама реальность
кажется уже сереньким небом
с овчинку
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240343/.
Отчего так и много в нас суицидальности,
томления и откровенной скуки.
Наркисс - цивилизация всегда тупикова,
она из разряда -
как и староримская -
уже нераждающих и погибающих.
И когда меня наивно вопрошают
о возможности из нея исходу,
то остаётся
созерцая ея невольныя гримасы,
токмо молчаливо улыбаться
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610929/

Все кто может, и что может
в Петергофе снимают:
фото, вопреки Владимиру Ильичу,
стало больше чем кино,
настоящим народным искусством
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610876/
А почему бы и нет,
ежили и в тебе нет ничего лишнего,
пивнопузатенькаго спонсара посымать,
да и самой
поцокать копытами:
товар, ежили он даже не мордой,
а абрамлённный,
в туго обтянутыя шорты,
наливной попай -
тоже ведь нонче
втридораго стоит
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240365/.
Главное ведь: сначала проверь платёжеспособность
его златых карточек,
а потом уж - выжимай скольки из него возможешь
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610606/.
Кич - он и в Петергофе ведь китч:
раньше казавшийся эпатажом,
нонче он уже стиль жизни,
и даже если кому это не нрдравится,
пущай отправляется в ихний Версаль:
может там ведут себя
оне поприличней
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610972/...

Конечно было бы преувеличением сказать,
что в Петергофе никто не работает:
и там - не токмо ведь в Кремле,
" пашут, яко прикованные к галерам",
свадебныя репортёры и репортёрки
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610783/
Работа вроде как "и не бей лежачего",
а попробуй - добейся от каждой "сладкой парочки"
особливого ражу
в изображении неподдельного мандражу
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610956/ .
Сколько постановочных подчас усилий
в дрессировке подуставших уже основательно
красочных куколок,
сколько натаскиваний и науськивания,
после бессчётного уже количества пацалуев,
и демонстрации захлёбу от непомерного счастия
и глядишь - поактёрствовав
сами куклобарбныя любовники
уже обретают и второе дыхание
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610569/.
А для дедульки хулигана -
ещё и искусное при том старание,
чтоб всё энто ещё и запечатлеть
на фоне златого заду
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610943/...

Лучше всего написал о Петергофе
конечно же Павел Анциферов:
"Час явления genius loci Петергофа наступает в летний день,
когда дует порывистый ветер;
по темно-синему небу быстро несутся легкие облака,
то скрывая солнце, то открывая его; причудливые тени плывут по сочно-зеленой траве,
скользят по пихтам и каштанам, обволакивают сверкающие золотом статуи;
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15610487/
ветер колеблет струи фонтанов и на потемневшем буро-синем море вздувает пену волн;
доносится крик незримой чайки.
Стихии ветра и воды сродни Петру Великому...
В Петергофе, несмотря на позднейшие изменения,
еще ощутим дух Строителя Чудотворного,
и для него наиболее выразительным часом явится
мужественная пора летнего дня при ветре,
при быстрой смене освещения..."
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532894/
Этот дух Петрова присутствия,
поднимавшего Русь на дыбу
наскоро сгоношённых преобразований,
чувствовался в Петергофе
ещё лет двадцать назад.
Нынче он улетучился и напрочь утерялся
среди кажется уже
всеобще повального измору и бледной немочи.
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422642/
Нигде как именно в Петергофе,
становится понятным,
что титульная нация
бывшей Российской империи,
работать не любит и
то что раньше ещё делать могла
уже творить совсем разучилась
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532963/ .
Русский человек способен подковать блоху,
лихо соорудить одну замечательную вещицу,
но стоять на конвейере,
что либо делать изо дня в день
и делать это хорошо -
это точно не наш уже удел
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422777/.
И ежели предугадывать наше будущее,
то оно будет почти что таким,
каков уже удел Парижу или Берлина:
гость с Востоку,
пускай не столь виртуозно талантливой как мы,
но кропотливой и въедливо честной,
придёт и воссядет на наше седалище
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422853/...

Как и у каждого царского дворца,
у Петергофа был свой флаг,
свой церемониал,
свой собственный этикет:
по стриженным алеям французкого парка
полагалось ступать
в зелёного цвету камзолах и
и зелёного бархату платьях до пят.
И для Дмитрия Сергеевича Лихачёва,
написавшего об "культуре ландшафту"
целую книжицу
было в своё время груственно лицезреть
на петергофском променаде
толпу советских образованцев,
уже без чопорных манер,
выряженных в один,
мышиного колеру,
убожливой цвет
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240327/.
Ещё в восьмидесятых
у без меры обнаглевшего
и в шорты одетого товарища,
могли и пачпорт потребовать на улице,
и в участок свести,
в обыкновенную столовую не допустить,
не то что кафе,
да ещё и проповедь прочитать
о психопатоложном вреде
"общественного эксбиционизму"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422391/.
Нынче времена радикально поменялись,
молодёжь нынче и в филармонию
и в гости во дворец царской
заявляется запросто
в шлёпанцах и в спальном неглиже
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422523/.
Помнится что лямур тоже на показ прилюдно не выставляли,
и даже невинный пацелуй требовал
укромного местечка и сокровенного интиму
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240667/.
Нынче в моду ещё вошла и привычка
часами не отпускать руку друг друга:
"Ты представляешь: они как сели за стол
и даже под столом так за ручку
друг дружку два часа и продержали:
вот это любовь, это я понимаю любофъ!"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422524/

В Петергоф, друзи моя, Питергоф!
Ставшее сакральным,
именинами для сердца,
пиршеством для глазу.
святое для всех слово "фонтаны"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240366/.
Есть в той победе русского Самсону
над швецким львом
особая решительность,
да и буйство
ещё младой,
и как любил говаривать Лев Николаевич Гумилёв,
"пассионарной" нации
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15240665/.
"Всем пасть парву!" -
угрозливо вторят "Джельтельменам удачи",
когда вроде как хотят распотешиться силою,
но то уже скорее позёрство,
да словеса - пустышки
кажется окончательно уставшей
и в бледной немочи пребывающей
"титульной нации"
бывшей столицы
бывшей империи
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post9422646/...

Дедулькин kalakazo,
охальныя недрузи моя -
фхулиганы и ЖЖешныя разбойницы,
знамо дело, мухи не обидит,
и трости не переломит,
и льна зазря не воскурит:
тише воды ниже травы,
известно всем, что обо всех и вся
пишет с любовию велией,
и ежили выбирается
на брега Невы,
то токмо для того,
чтоб на дичь то
и поохотится в охотку.
Городок то наш жа-астокий,
и на все художества людские
он и посматривает с насмешкой сфинксавой
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15593500/:
то манит, то отпихивает,
то язык показует,
то в себя самого безудержу влюбляет,
а любовь зла - полюбишь ведь ненароком и козла
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15593370/.
Вот и поскакулькин любит,
замшелой мордою лица,
себя показать и
на юных отроковиц полюбоваться
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15593569/.
А какое, порой, хулители моя,
сходство обнаруживается
между живым и медным,
и вдруг в каком то жутком провале,
я вижу всю ея жизнь,
и будущую подноготную - от "А" до "Я",
так что и уже не до смеху становится...
А доводилось ли Вам, сударыни моя,
держать пальцы
в пасти зверевой
и при том ещё кокетится
пред судьбой злодейкою
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15593591/?
Что что, а с медными идолами Питерскими шутки плохи,
и лутьше уж вопще не показывать язык
пред пастью зверевой
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post13572674/...

Никто так не призывает
к соборственному воплощению,
и никто так не способствует
духовному развоплощению,
как мой таинсвенный град.
Город - сфинкс и город - загадка
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15505038/,
где сами стены кажется воспитывают и ваяют
особенной тип человека - "ленинградца".
Миф о нашей культурности и благовоспитанности,
процвёл в запамятованные уже повсеместно времена,
и самое любопытное - ему мы сами
прежде всех и веруем,
и вместо того чтоб внезапу иль с перепуга "залаять",
претворяем себя
под саму разлюбезность
.http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15505039/.
По настоящему талантливых и живых,
можно нынче встретить только в провинции.
Петербург же стрижёт всех под одну гребёнку,
и Хрум - Хрум матушкой
вурдалакно высасывая всякую колоритность,
оставляет от обывателей
одну лишь
вежливо покивающую
скорлупку
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15504603/

"Ничего нет!" - и ничего в той
обезбоживающей и обезличивающей апофатике
удивительного тоже нету:
Питер всамделишно, непонарошку
ворожит и колдует,
так что на самом "балу жизни"
сознание человечье
вдруг и выпадает в полную безызвестность
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15539893/.
"Кто я? И зачем я?" - тысячами и тьмами тем,
русские мальчики и девочки,
из хрущёбно провинциального повседневу
в наш городок романтически наезжают
в поисках потерянного раю,
и здесь то в его в лабиринтах и
кривоколенных закоулках
и теряются
и для самих себя и
своего окружения.
С детским наивом и всё ещё надеждою,
смотрются в Вас
из бездонного провалу
глаза питерских бомжей,
силясь и сами опамятоваться,
и чтоб ты сам за них
хоть что нибудь вспомнил
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post8910093/.
Гортань моя изше,
и комком в горле,
и язык мой прилипает
к моей гортани
в ответном немотствованиии.
А над нами
чья то десница
очевидно в спасение утопающим,
и чтоб самим совсем тоже не затеряться,
на стене двора колодца аршинно прописала:
"Добро и любовь"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post10308466/...

Гости мои не готовы к встречи
с Питерской Коломной:
"Куда ты нас завёл?"
Да - ободранный, грязнаватенькой и вечно пьяненькой район.
Ему я посвятил целый цикл любовных признаний
http://kalakazo.livejournal.com/tag/%D0%9A%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%BD%D0%B0,
но кто из моих любезных читателей
готов встретится с ним лицом к лицу?
Атланты поддерживающие его стать
изрядно подъустали,
выкрошились и занавешенные сеткою,
сами норовят рухнуть на первого попавшегося захожанина
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15539715/
От дома где жил сам Суворов,
груственно смотрится погорелой Измайловский собор
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15531503/,
а в соседнем дворе
мерцает ядовито
кажется на века уже выведенное
откровение:
"Ничего нет"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15539893/

Частенько своих гостей нежданно для них
завожу в фойе Александринки:
"театральный разъезд"
памятный всем со слов Николай Васильевича.
Пытать театром я никого из них не собираюсь,
ибо это нынче удовольствие
совсем уже не для слабонервных.
Знаю многих
проживших сознательную жизнь
в нашем городке,
и кто в театре побывал только раз два в жизни,
да и то в глубоком детстве,
порой ещё на Моховой
где когда то был ещё ТЮЗ.
И про то посещение
так и вспоминают
в свете так и неразвеянных
сказочных иллюзий.
Я же захожу в театральный приступок,
чтобы и самому посмотреть на лица
века минувшего
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532560/
общее фото ещё дореволюционной актёрской братии
и такое же фото нынешней трупы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532531/.
И те русские люди и эти,
одной они профессии и играют
всё в тех же самых знаменитых стенах.
Над бритой актёрской физиономией
кто только во времна оны
не потешался:и Антон Палыч, и Куприн, и Теффи:
однако какая вдруг обнаруживается разница
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532561/,
точно в их ликах проступают
две совершенно разныя человеческие породы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532563/,
и даже отсутствие в чём либо
наследования и приемственности.
Или мы что то пережив эпоху "гомо советикус"
совсем потеряли,
или они с собой безвозратно унесли,
то чему в школе вовсе не учат
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15532559/...

На подмогу десантникам,
справить день военно морских сил,
недельку гостюет на Неве
и славное Петрово наследие
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15224081/.
Раньше и флагманы флоту у нас гостевали - красавцы линкоры,
и атомные подлодки посерёдке выстаивали.
С каждым годом подбор судов
становился всё скромнее и гаже -
ими кремлёвские барыги
приторговывали в качестве металлолому,
с очевидным спецзаказом из Белого Дому,
чтобы из морской державы,
мы бы мирно скатились бы
как во времена Лексей Михалыча
к сухопутственной
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247387/.
Ныне от флоту остались
только одни рожки да ножки,
да одна токмо из четырёх,
в семиэтаженной дом
яхт чукотского губернатора,
пригнанная на одну ночь
для его славной ночёвки,
стоит, как поговаривают, злыя языцы,
столько же
сколько из нашего бюджету
на наш весь с потрохами флот
ежегоденно и отчисляется
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15440301/.
Всё те же небось "макароны по флотски",
с тушёнкой навезённой нам
по ленд - визе ещё из Америцы,
однако ряхи матросики на той
наедают славныя
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247385/.
Ещё и предолгие рейды
и пребывание в мори по полгода,
на непонятно ещё даже как плавающих,
консервных банках,
но всё это разбавляется
романтикой и несколько
специфической мужской дружбой:
"Ну знаете, я ведь капитан первого рангу,
так что мне по статусу положена... не любовница, а салага"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247384/.
На поклон сему утлому железу,
высыпают на поклон красны девицы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247358/,
и оседлавшия папуль малыши - карандаши:
всё одно ведь интересно
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247360/.
Но к стыду своему,
туточки то я и вспоминаю,
что я сам на крейсер "Аврора",
хоть и проезжаю мимо него
каждый Божий день,
так и ни разу
не захаживал...

"Милиция! Помогите! Грабют!" - истошный бабий взой
из неуспевшего вовремя прикрыться скворешного киоска,
и двое "братишек" в тельняшках и голубых беретах,
взяв сие утлое судёнышко на абордаж,
доблестно выносят оттудова
по цельному ящику водки.
Два дни в начале августа
десантного разгулу и куражу.
Раньше проходило всё это
в плотном кольце
заспецованного в бронежилеты и каски
спецназовского кавалергарда,
сейчас вкруг бритоголовых
и сплошь в наколках
"морских волков" - ни души.
Из самого Смольного бабой Валей отдан наказ:
"Подумаешь - торгаши,
всё одно палевом приторговывают:
никого из братишек не трогать,
пущай вволю натешутся".
Спешно прикрываются погребки и скорешники,
да и круглосуточные супермаркеты стараются вовремя
занавеситься железными жалюзями.
С рынков испаряются бесследно
"лица кавказской национальности",
да и наследники "риднаго Иерушалайму",
стараются у метро не светиться,
ибо к вечеру вдрабадан пьяным "спасителям отечества",
уж оченно за матушку Россию становится обидно,
и болестно чешутся их пудовыя кулачищи.
Профланировав и погарланив по центру,
и натибрив про запас "боеприпасов"
толпа ВДВэшников,
к белой нощи сплавляется "на острова".
В году так 82-м,
в четыре утра лисапедно докатив до Елагина,
стал свидетелем фиерической картины:
человек двести прячущихся по кустам ментов,
разгромленное в пух и прах летнее кафе,
сгруденные в охапку столы,
и два десятка всё ещё истово
гарцующих на них
братишек...

Питерский гламур
выставляет себя на смотрины
напомаженной девкой,
под слоем штукатурочных румян,
только уже бывалому взгляду
открывая всю ту же,
изрядно обветшавшую старушенцию.
Гости мои всегда подмечают
златотреугольное пространство
полностью вычищенное от пьяни,
неадекватной молодёжи,
бомжей и побирушек.
Мой взгляд,
ещё с совковых времён поднаторевший,
выхватывает
и переодетых "в как все" секъюрити,
и церберский за всем погляд экскурсоводш.
Городок мой знает себе цену
и продаёт себя чинно, с растановкою
без излишнего напрягу,
с неотвратимой безальтернативностью
вездесущих макдональсов
и клаустрофобией,
опасливо хитающимся под сидельцем,
пластиком туалетных кабинок.
Ключевскому, разбросанныя там сям
по нашему безбрежно географному пространству,
кособоченные русские деревеньки
казались временным пристанищем
половецкого табора,
осевшего на месяцок - другой
среди так до конца и неоцивилизованной Руси.
Так и в моем вечнующем граде
сей ненавязчивой (под Америку) сервис,
напоминает какую нибудь
парижскую Конкордию 1812-го,
превращённую в стойло для казацких лошадей,
и в самом ея центре
ещё и дымящей угарно
полевой кухней...

Мой летний удел - скитаться по гламурному Питеру
уже после обеду,
вместе с дорогими гостями,
"тянуть паузу" пока они его зафоткают
при ужасающем "верхнем солнушке",
и отвечать ещё более недоуменной паузой,
когда мы вдруг выпростаемся из приглаженного
златотреугольно отутюженного и прибранного лямуру,
и окажемся вдруг в какой - нибудь,
да ещё с их парижским говорком ляпнутой,
"засранной Коломне"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15531445/.
Да друзи моя: неглиже и в Питере неглиже,
и нечему тут удивляться,
что "роскошный неоренессансный доходный дом Веге
с курдонером и въездной аркой, украшенной атлантами,
с видами из резнокаменных оконцев на Никольский собор,
архитектора Овсянникова",
окажется в столь символически плачевном состоянии:
циферблат аграменных часов без стрелок
под протекающей крышей -
не есть ли образ нонешнего Ленинграду,
а может и всей матушки Рассеи
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15531442/?
Иногда, когда поскакулькина до белаго каления доведут,
приговорками: "А вот у нас в Москве!"
или "вот у нас в Сан - Франциско!",
нарочито в "засранную" Коломну и завожу:
неча, судари моя, на зерцало пенять, коли рожа крива,
дом по Крюкову каналу облюбовали новыя русичи
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15531441/:
расселили коммуналки, позлатили копия въездной решётки,
наставили видеокамер,
в скорешник усадили охрану,
вбабахали в проёмы пластик,
и прямо на барельефы "горшечного камню"
налепили спутниковых тарелей
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15539835/.
За городом у них, как положено по их статусу,
"рай на шести сотках",
а здесь "мой дом - моя крепость"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15539834/...

Туман кутает мой град,
обволакивает его клочьями ваты,
тихо баюкает,
так что племя младое и незнакомое
мирно посапует прямо таки у парадного подъезду -
может стать и грезит о каких то дальних эпохах
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514223/.
Век двадцатый железнозавесной,
прятался от безумств
и тамошних, нагонявший страх, реалий
в сребряных сплетениях модерну,
а сам русский art nuvo
всё по той же мирискуснической традиции,
даже в хладном ЧеКистком 1919-м,
по страусному пытался утаиться
в маньеричном веце осьмнадцатом:
"Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шёл представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой..."
http://www.litera.ru/stixiya/authors/gumilev/shel-ya-po.html
Отсюда и столь неподдельный трагизм
русского сребрянного ренесансу:
его творцы продолжали играться,
и полуденными Фавнами
кружиться в завораживающе карнавальном вихре,
а их поочереди
в предрасветном сумеречьи
стреляли в затылок...
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514247/

Туман к шести утра,
точно наконец - то прокашлявшийся
протодиаконский бас,
становится гуще,
и на эрмитажных раструбах,
гундосит утробное "Хо-спо-ли по-милуй!"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514222/.
Сам монферанов ангел то исчезает вовсе,
то вновь проявляется
словно проступает серым видением
на листе матового глянцу
только что опущенного в проявитель
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514245/.
В такие мгновения мой град кажется сладкой грёзою,
приснившимся наваждением,
какой вот возмёт да растает
и проснувшись придётся оглядывать вкруг себя
только одни чухонския топи да болотины:
"Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514284/.
Увы и ах, друзи моя,
за белополунощную мечтательность
всегда надобно расплачиваться,
как я - абсолютными уже безотцовщиной и сиротством,
а порою и собственною кровью.
Фёдор Михалыч заплатил
за одну такую нощь у Петрашевского
(чтение письма Белинского к Гоголю)
десятью годами каторги,
а сам Николай Гумилёв -
провидческим в голодном и холодном
для Петрограду 1919-м
предречением собственной казни:
"В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне..."
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514270/

Туман, друзи моя, первой в Питере туман -
предвестник бабьего лета,
минорно опадающих листьев и
вхождения вечнаго граду,
в самый пронзительный,
по музыкальному орнаменту,
период предвещной нощи
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514118/.
Завсегда низко кланяюсь у Инженерного
вскопытившемуся Петруше,
и торопной оглядкой -
как бы тот не загарцевал вослед -
посматриваю на двойной Замковый колер:
нонешний - мягонькой,
и красно бурой - советский
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514119/.
И как здесь прикажете, сударыни моя,
старому охальнику не загрезить былым:
"Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!"
http://www.litera.ru/stixiya/authors/gumilev/shel-ya-po.html.
Плавненько перетекаю к триптиху на Марсовом:
вечнующий огонь, с кем шутки завсегда плохи,
пивные бутыли в прикуску и забуркавшийся нонешний Мармеладов
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514163/.
Нет уж дудки, недруги моя,
мечтающие засадить дедульку поскакулькина у жолтый дом,
как тут мне не заскакать на одной ножке,
и не закурлыкать петухом:
"Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад."
http://www.litera.ru/stixiya/authors/gumilev/shel-ya-po.html
Посматриваю скозь Фельтонову зарешечённость
на призрачных богов Летнего саду
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514173/,
и вот вот возникают тени совсем уже позабытого прошлого
http://kalakazo.livejournal.com/56300.html.
Непременно в щёлочку подглядую
и на кургузой зад Ляксандр Лександрыча:
любил государик покушать - ничего не скажешь -
и покушать и выкушать двухсотграммовую флягу,
какую потаённо от пристального взгляду супружницы,
и носил в цокающем сапожище
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514175/.
А у Эрмитажу наяривают пятиутрений дзаж,
две сладкие парочки:
не куса ради и хлебушка,
а ради вечнующей, всё таки мир спасающей, красоты
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514202/.
И как здесь не вспомнить ошемляющее эссе
моего дальне-близкого
милого друга:
"А Дворцовую площадь всю заполняют звуки саксофона.
Это какой-то джаз, но он тоже странный:
восточные мотивы в нем явно слышны.
Отрывистые звуки, вперемежку с переливающимися трелями,
подслушанными у муэдзинов...
Лицом он похож на Фирдоуси или, на худой конец, Ходжу Насреддина.
Он узбек, но не с тюркскими, а с тонкими арийскими чертами...
--Как хорошо: духовное лицо, а джаз любит!"
http://nectarius.livejournal.com/
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15514203/

Ничто так не свято для любого белонощнаго мечтателя,
так не греет его душу,
как именно питерский "сребряной век":
он стелется зеленоватым туманцем
меж "родных" - на Волковском, могилок,
зовёт к себе и манит,
мерцающими, с болотных топей, огоньками.
Он пьянит, как хорошее Bordo и кружит голову,
и вслед за танцующим русским Фавном,
пускается в оргийный пляс:
"Николай Петрович Цукатов протанцевал свою жизнь;
теперь уже Николай Петрович эту жизнь дотанцовывал;
дотанцовывал легко, безобидно, не пошло;
ни одно облачко не омрачало души;
душа его была чиста и невинна,
как вот эта солнцем горевшая лысина или
как этот вот гладко выбритый подбородок меж бак,
будто глянувший промеж облака месяц.
Все ему вытанцовывалось.
Затанцевал он маленьким мальчиком;
танцевал лучше всех; и его приглашали в дома, как опытного танцора;
к окончанию курса гимназии натанцевались знакомства;
к окончанию юридического факультета из громадного круга знакомств
вытанцевался сам собою круг влиятельных покровителей;
и Николай Петрович Цукатов пустился отплясывать службу.
К тому времени протанцевал он имение;
протанцевавши имение,
с легкомысленной простотой он пустился в балы;
а с балов привел к себе в дом с замечательной легкостью
свою спутницу жизни Любовь Алексеевну;
совершенно случайно спутница эта оказалась с громадным приданым;
и Николай Петрович с той самой поры танцевал у себя;
вытанцовывались дети;
танцевалось, далее, детское воспитание, --
танцевалось все это легко, незатейливо, радостно.
Он теперь дотанцовывал сам себя."
http://az.lib.ru/b/belyj_a/text_0040.shtml
Иногда мне кажется, что мы так легковесно,
даже сами того не заметив и "вытанцовали"
свой родной апокалипсис.
Отпрыск строгого и завсегда в жолтый колер крашенного классицизму,
русский "art nuvo" в своём - с миру по нитке - эклетическом уродстве,
поначалу ведь казался калашнорылым самозванцем,
и Анна Андреевна даже плакалась о
"изуродованном модерном" Литейном.
Кто ж тогда ведал, что на смену ему придёт
и водворится в прямых наследницах,
совсем уже обезличенный конструктивизм,
а сам Литейный с его доминантой Большого дома,
станет символом страха и угрозой для всяк живого,
новым китовым чревом,
лоном раскалённого Молоха,
куда будут пожерты гетакомбы
человечьих тел и судеб...

Аврорный Невский пузырится кровавыми всполохами,
точно то мантийная подкладка
шествующего в Синедрион
"кавалерийской походкой" булгаковского прокуратора
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15501257/,
а на Фонтанке
у самого первого отечьего цирка,
трубит зарю
балаганная кукла
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15501206/.
В каких - то трёхстах шагах отсюда - на Моховой,
сто лет назад
горько плакался над вымыслом,
и заливал слезами "Князя Мышкина"
семнадцатилетний Вацлав Нижинский,
вторя и безаговорочно веря,
что "красота то и спасёт этот мир".
Называл он себя впоследствии "Божьим клоуном",
и пожалуй так никто,
как это удалось этому человеку - кукле,
в том серебрянновекном аполлонистком кружении,
не отразил тогдашнюю всемирную истому и тоску,
усталость от мира и жажду всеми
"краткосрочной войны" и "блестящей победы".
Грациозным Нарцисс-фавном,
осторожно ступая по краю пропасти,
и прежде чем снова обмякнуть в куклу,
теша честную публику,
безудержным плясом над бездною,
всё одно что эоловой арфой
Вацлав уловил ритм эпохи,
погружение в безумие уже целых империй,
вполне осознанно вовлекавшихся,
в зловещий карнавал Первой мировой бойни.
Это уже потом свист снарядов над окопами Вердена,
французы будут сравнивать с лязгающей музЫкой Стравинского,
а в хореографных корчах русского Петрушки,
увидят провидческую пластику
предсмертных судорог
тех десятков тысяч,
накрытых сизым облаком газовой атаки.
"Я подобен Христу, ибо исполняю веления Божии. Я Бог" -
Нижинским начала овладевать параноя в 1917-м,
с веющими над Питером враждебными вихрями,
когда матушка Россия оступившись
начала грузно проваливаться в бездну,
а вытанцовший ея погибель пророк,
подобно Идиоту Фёдора Михалыча,
на тридцать лет затворён был во швейцарскую клинику,
оглашая доставшуюся ему палату № 6
детским лепетанием:
"Гу-гу, гу-гу-гу.
Ты гу-гу.
И Я гу-гу..."
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15500883/

Аврорный пятиутренний Петербург
неотделим от моего уже
всегдашнего в нём одиночества,
неспособности его прирастаемой призрачностью,
поделиться с кем нибудь из живыхъ
и дрыхнущих к благополучию, суседей.
Иночествую я по нему
вместе со всегдашними моими
бескорыстными спутницами -
Безприютом и Бездомием:
"Да будет двор его пуст,
и в жилищих его да не будет живый.
Да будут днiе eго мали,
и eпiскопство eго да прiимет ин..."
Люблю как в детстве,
за пятки пощекотать эрмитажных атлантов
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4467546/,
и узреть первой солнечный лучик
в отражение его витриных стёклушек
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4467545/,
и вместе с вострубившим зарю
потешным Петрушкою,
на водосточных трубах разыграть
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4517028/,
по разверстой партитуре свежевымытого неба,
с преклонённым под ним
в благословении ангелом,
измученно изувеченную "жизнь артиста" -
такт за тактом прослышать
Фантастичну Берлиозову симфониэту,
точна она и есть,
до конца уже
моя забубенно прожитая жизнь
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4465231/...

Петербург всегда был городком болестным,
и питерское сумашествие носило характир
массовой и всеобщей эпидемии.
Оно, как от извечной сырости,
невский бронхит и кхекливое,
на продувных першпективах,
всегдашнее покашливание,
заражает всех
даже краткосрочных,
на выучку собравшихся,
градских подселенцев.
И стоило младому и юному Гоголю
на брега Невы
только на годик - другой заехать,
как Питером поначалу заболеть,
и уже навсегда самому закашлиться и зачихать
истинно градским сумашествием.
Конечно же душевна бОлесть
есть наше всеобщее общенациональное бедствие.
Свой собственный оттенок присущ безумию московитов,
да и любой большой али малый русский городок,
завсегда гордится и с велией любовию вспоминает
своих болященьких уродцев:
наименее толскожия,
с невозмись откудова,
тонкой душевной организацией,
за отечью небывальщину и расплачиваются,
сидючи у "дурках".
Даже самый "здоровый" русский талантище - Лев Николаевич,
пройдя "свой путь до половины",
уже после мировой славы до конца дописанной "Войны и мира",
в пору так и недоизваянного "Диавола",
впав в тяжелейшее душевно смятение,
и уже было приставив к виску пистолетец,
в какой то захудалой гостиннице,
вышел из срединновозрастного распутия,
тогда же решив для себя алгебраичну задачку:
"Из той дилемы, что сумашедшим являюсь только один я,
или же безумен вкруг меня весь уже мир,
и среди его безумств нормален только я один один,
я выбираю последнее..."

"Буду рыдать и плакать,
буду ходить как ограбленный,
буду выть как шакалы,
и вопить как страусы...", -
русская литература в самом её зачале,
при совсем уже замолчавшей церковности,
переставшей пред сильными мира сего
печаловаваться о сирых и убожных,
и при внешнем ея вроде как и благолепии,
по слову Фёдора Михалыча,
почти уже бездыханно возлежавшей
на одре болезненном,
всё одно что "в параличе",
именно русская литература и поднимает
брошенную ненароком за ненадобностию,
и влепленную копытами в дорожную грязь,
профетичну милоть Илиину.
Так и положил Александр Радищев
своим достопамятным "Путешествием...",
начало всеобщему литературному скитальчеству:
русский пиит завсегда странник и пришлец
на большой родной дороженьке,
где хоронится в сторонушке
то самое "чудище обло, озорно, тризевно и лаей",
хорохорится, балуясь кистинём, отечий добытчик,
и куда то лихо всё несётся "Русь - тройка",
с пунцовым курьером,
какой для спеху и тычет
кулачищем в извощичий загривок,
а сам ямщик наяривает плетью
стегая по глазам
в усмерть уже загнанного Холстомера...
И как здесь, прикажете милостивыя государи,
сосвидетелю этой российской небывальщины,
взять да самому вдруг не сойти с ума?

К гениалогии национального безумия,
Петербург приобщается поздновато,
и в силу зачатия - слишком он "поздний робёнок".
Да ещё целых полстолетия
русский дух примеряется
к нямецкому градскому фасону:
к всеобщему построению во фрунт,
и под бравурное "Ать - два",
вытягивание носка.
Как бычок на новыя ворота,
он поглядувал на новопечённыя юридизмы
завезённого к нам якобы "римского праву" и
пресловутую, в российском приобщении, "букву закону":
"Два пишем, а десять в уме".
И только уже во времена
блаженной хохотуньи и плясавицы Лизаветы Петровны,
на немецкий "роман воспитания" и беспредельную муштру
национального безмятежья и полнейшего на всё наплевизма,
русская душа и ответствовала
явлением в Питербурхе
самой первой русской юродивой:
"Блаженная Ксения в этом немецком и рациональном городе
вдруг вырядилась в военный мундир,
и почему - то все нутряным чутьём и поняли, что именно "так и надо",
и что именно она у нас и есть самый первый и главный человек."
http://kalakazo.livejournal.com/11724.html
До этого у нас юродами
становились исключительно немецкие купцы,
среди притворно привременного русского благочестия,
буквально совлачавшие с себя и ум и все одежды.
А тут вдруг русская баба,
с убогой Петроградской сторонушки,
среди замухрыжной тамошней пьяни,
облекается в лампасныя штаны и позументы,
только что угоревшего от "водяры" супруга,
чтобы уже именно в его обличье,
продолжая за него пребывать в мире сём,
вымолить его от неминучей погибельной доли
горемыки и самоубивца.
И диву можно даваться, , что никто в Питере
даже и не удивился потом,
когда две неразлучныя - не разлей водица - две Катеньким -
будущая Екатерина Великая и княгиня Катерина Дашкова,
на дворцовый переворот и свержение Петруши,
в духе прусскаго анекдоту,
вешавшаго крыс за нарушение воинского "уставу",
облачились не во что иное,
как снова в мужския лосины
и гвардеские мундиры Преображенского полка.
И все тогда то вдруг и поняли: что их дело правое,
и что "вот так вот то и надобно"...

У Питерского безумия нет начала или конца,
но есть свое лицо,
и свои личины
приросших к нему - "и уже не оторвать" - подделочных масок,
своё апофатическое развитие,
своё неповторимое становление,
когда вроде как банальная "душевная болезнь" превращается
в особый вид
эстетски утончённого
культурного делания.
Пожалуй больше всего для пропаганды нашего бренду
постарался Фёдор Михалыч:
у него вообще нет ни одного "нормального" героя.
И первыя кажется немцы и заметили,
что в романах Достоевского вообще никто и никогда "не работает",
а токмо и делают,
что ходют с топорами да кухонными ножиками,
сидят у трактирной стойки,
да размусоливают тары бары о "слезинке робёночка".
И разве "идиот" - князь Мышкин,
с пеною у рта,
и пересчитывающий головушкой ступени,
не есть в представлении девятндцатого веку,
тот самый вроде как пришедый внезапу новый Христос,
какой по слову Александра Герцена,
ежили бы и вправду явился в те времена,
ито тут же бы и был отправлен
поначалу в полицейский участок,
а потом и в "жолтый дом"?

Аврорный Петербург проступая силуэтами,
взирающих на заалевшия облака,
с эрмитажного Олимпу,
язычных богов
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4467688/
неотделим и от единственного уже пожалуй
нашего бренда -
сдомавытканного в лучащихся градских перспективах,
и сдомавзрощенного во дворах колодцах,
шалой закваски,
вкрадчиво тихого и чахлого питерского сумашедствия
http://kalakazo.livejournal.com/11724.html.
Его уже можно сыскать в тяжёловесии строк Василия Тредиаковского
и находках переведённой им "Телемахиды":
"Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной-и лаей".
И словно это стозевное чудище и гналось
в галопирующем наваждении
за бедным Евгением,
воздвизазало Поприщина на гишпанский трон,
и в розовофлёрных белополуночных мечтаниях
младого Фёдора Михалыча,
в розовых же эрмитажных стёклушках и
отражалась очередной "кривою рожею"
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4468791/

"О Петербург, и я бегал в твоих прошпектах!" -
аврорный Петербург уже не кружит дервишным танцем,
как делает то с обывателем Питер карнавально полуночный,
а галопирующе скачет,
постёгивая и понукая и тебя самого к гону,
к торопливой иноходи Холтомера.
Мой град литературоцентричен,
как и литературоцентрична
отжившая уже своё
старорусская классическая культура,
и Аблеуховский бег в отсвете предутреняй зари
от собственной отцеубийственной тени,
и его погляд в гримасное кривозеркалье питерских першпектив
и позволил когда то Андрею Белому в его "Петербурге" разглядеть
и поскак коня Блед,
и скорыя уже "багровыя реки",
стекавшия с алых тогда стен
Зимнедворцоваго бастиону
и сам Китеж град
ушедший на дно Екатерининской канавы
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15440295/.
Русский апокалипсис - свершившийся и возможно уже недалёко будущий -
явственно грезится и проступает
именно в аврорныя мгновения,
когда мой град становится предельно импрессионичен -
в отблеске первого лучика в невских водах
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15440304/,
и возжённого стёклушка в Кунскамерно бедовой головушке
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15440305/

Златотреугольныя пять утра,
и мои парижские гости уже похрапуют,
после белополуночного скитания,
и будут спать до полудни,
и как всегда я не могу им показать мой Петрбург,
просыпающийся в горлушке пивной бутылки
и в сполошливом крике чаек
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4467109/.
В детстве прочитав Жан Жака Руссо "Утренняя заря",
и "Племяника Рамо" Дени Дидро -
диалоги "философа" и младых денди,
никогда в жизни не видевших восхода солнушка,
с тех пор предпочитаю и вставать до зари,
и встречать Аврору где нибудь у вскопытившейся квадриги
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4517617/,
под сенью благословляющей град
десницы монферанова ангела
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4517507/.
Петербург в эти мгновения
перехода от тьмы ко свету,
мистически призрачен и зыбок,
и всего - то на какие - то пять минут,
решётка Михайловского саду
прорисовывает на асфальте
светопись своего филигранного узорчатья
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post4517014/...

Питерская нощь никогда не была моим временем,
зато в пять утра
люблю заставать мой град
опустевающим и гулким.
На чёрной лестнице покатываются свежанькие шприцы
от вмазки самого дешёваго в стране Геры Герыча,
с капельками крови и заботливо обратно затворёнными иглами:
всё - таки не какое - нибудь хухры мухры, а самыя ёлы - палы,
то бишь питерская культура
http://www.liveinternet.ru/photo/velos/post15247312/...
А этажом выше,
прям у ступенек похрапует,
вдыхая кислород, и выдыхая спирт,
питерский бомжик,
какой вчера роясь в дворовой помойке,
обсуждал с приятелем
апофатичность у Киркегарда.
Питеру есть ещё чем гордится,
и ради чего задирать пред московитами нос:
у нас то ведь и клошары,
специально видно для этого,
заканчивают философский...

Карнавальная взвихренность питерского белоночия
глубинными истоками своими
скорее всего коренится в римских сатурналиях,
когда вполне благонамеренныя граждане языческого Риму,
скидывали себя на целую неделю
одёжу благопристою,
и предавались самозабвенно оргийному веселию,
преступанию и нарушению всех и всяческих табу.
В Питере - этом новом русском Вавилоне,
любой обыватель - и русский и западный,
как в пустыне, всегда анонимен,
и под покровом болополунощной маски,
может себе позволить всегда то,
о чём он даже и помечтать у себя дома никогда не осмелится.
В римских сатурналиях было живо чаяние и жажда древних
к возврату на землю Сатурнова "златого века" -
детства человеческого духа,
в сатурналиях питерсках тоже есть жажда рая -
возврат в райскую инфантильность
подростковой культуры,
бегство, хотя бы на краткое время,
от ярма взрослой цивилизации,
иногда уже и совсем тягостных условностей
иерархического статуса и социального положения.
Питерское карнавальное белоночие
и есть самый что ни на есть постмодерн в действии,
не книжный, а жизненный,
когда собственное взрослое бытиё
начинает под покровом белой нощи
казаться гнусной пародией
на настоящую жизнь,
симулякром и имитацией "живой жизни"...

Карнавальный вихрь питерских белых ночей
иногда мне грезится
голову кружащим
танцем дервиша - пестрядная юла,
горделиво распустившей павлиний хвост,
вроде как и не русской,
но и точно уже не немецкой цивилизации.
И всё было бы и ничего,
если Питер не был и не оставался во веки,
мистическим градом.
Здесь по прежнему Нос разгуливает по Невскому,
и важничая даже не кланяется своему хозяину.
Гоголевская Шинель,
из которой вроде как и вышла вся русская литература,
днём с огнём бродит в поисках
хоть одного завялященькаго пиита.
А шварцовско гофманианская Тень
торжественно венчается на царство:
мир двойников и запредельного уже двойничества,
где в самой реальной жизни
важное не быть, а умело казаться.
В Питере можно закружиться,
запутаться в поднявшихся юбках
суфийского танцора и остановившись
вдруг выпасть,
в самые что ни на есть,
обглоданныя для России матушки, времена,
когда воистину живые завидовали мёртвым...

В переливы ночных окриков
врываются то всхлипы,
то дикий хохот, то истошный вопль,
то рёв вепря, али наигранной волчий вой,
и в редких провалах забытья
мне снится шабаш ведьм,
где сам "бобовый кароль" карнавальной сей нощи,
увенчанной папской тиарою,
на толстенной чёрной свинье,
правит вакхакальной фиерией:
"А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет..." -
ещё одна гримаса матричной цивилизации...