"Милиция! Помогите! Грабют!" - истошный бабий взой
из неуспевшего вовремя прикрыться скворешного киоска,
и двое "братишек" в тельняшках и голубых беретах,
взяв сие утлое судёнышко на абордаж,
доблестно выносят оттудова
по цельному ящику водки.
Два дни в начале августа
десантного разгулу и куражу.
Раньше проходило всё это
в плотном кольце
заспецованного в бронежилеты и каски
спецназовского кавалергарда,
сейчас вкруг бритоголовых
и сплошь в наколках
"морских волков" - ни души.
Из самого Смольного бабой Валей отдан наказ:
"Подумаешь - торгаши,
всё одно палевом приторговывают:
никого из братишек не трогать,
пущай вволю натешутся".
Спешно прикрываются погребки и скорешники,
да и круглосуточные супермаркеты стараются вовремя
занавеситься железными жалюзями.
С рынков испаряются бесследно
"лица кавказской национальности",
да и наследники "риднаго Иерушалайму",
стараются у метро не светиться,
ибо к вечеру вдрабадан пьяным "спасителям отечества",
уж оченно за матушку Россию становится обидно,
и болестно чешутся их пудовыя кулачищи.
Профланировав и погарланив по центру,
и натибрив про запас "боеприпасов"
толпа ВДВэшников,
к белой нощи сплавляется "на острова".
В году так 82-м,
в четыре утра лисапедно докатив до Елагина,
стал свидетелем фиерической картины:
человек двести прячущихся по кустам ментов,
разгромленное в пух и прах летнее кафе,
сгруденные в охапку столы,
и два десятка всё ещё истово
гарцующих на них
братишек...