Карнавальный вихрь питерских белых ночей
иногда мне грезится
голову кружащим
танцем дервиша - пестрядная юла,
горделиво распустившей павлиний хвост,
вроде как и не русской,
но и точно уже не немецкой цивилизации.
И всё было бы и ничего,
если Питер не был и не оставался во веки,
мистическим градом.
Здесь по прежнему Нос разгуливает по Невскому,
и важничая даже не кланяется своему хозяину.
Гоголевская Шинель,
из которой вроде как и вышла вся русская литература,
днём с огнём бродит в поисках
хоть одного завялященькаго пиита.
А шварцовско гофманианская Тень
торжественно венчается на царство:
мир двойников и запредельного уже двойничества,
где в самой реальной жизни
важное не быть, а умело казаться.
В Питере можно закружиться,
запутаться в поднявшихся юбках
суфийского танцора и остановившись
вдруг выпасть,
в самые что ни на есть,
обглоданныя для России матушки, времена,
когда воистину живые завидовали мёртвым...