Назначение в 1992-м иеромонася Вениамина Новика
на пост инспектора Духовных школ -
в табели о рангах второго лица после ректора -
стало полной неожиданостью для него самого.
Карьеристкие наклонности отсутствовали в нём напрочь,
и сам он почитал ниже собственного достоинства,
интриговать или заниматься искательством,
пролезая наверх "без мыла".
Ясно было только одно:
на сие место напрашивалось велие множество кандидатов,
однако "продавлен" честной отче Вениамине,
был асфальтноукладною волею смоленского владыки:
не имея прямой возможности сесть на Петербурский стол,
глава ОВЦС везде и всюду расставлял "своих" людей.
Иеромонася тут же произвели в игумены,
и вместе с игуменством,
в нем вдруг открылась харизма
решительного реформаторства:
"Свершишася!
Наконец - то и там - в Синоде поняли,
что без основательного преобразования
духовных школ - кузницы духовных кадров,
Православной церкви не выползти из кокона
совдепной маргинальности,
никогда не выкарабкаться на свет Божий,
из того местечкового гетто,
в каком она доселе и пребывает!"
Сама система духовного просвещения,
зиждившаяся на механическом,
безо всякого осмысления, зубреже и долбеже,
на воспитательном недоверии к бурсаку,
на внутреннем сыске и стукачестве,
и порождало ведь в течениии послевоенных десятилетий,
генерацию всё основном запуганно застращенных,
священников требоисполнителей,
героев поповско соборного конвейеру,
способных за пятнадцать минут
покрестить полсотни орущих глоток,
за двадцать минут исповедать триста причастниц,
и за получасие обвенчать семь брачующихся пар: "Исаия ликуй!"
Но в тоже время духовенство "без обратной связи",
неспособное к диалогу с постхристианским социумом.
И первым шагом от чего избавился
новоявленный отец Инспектор,
то это от тщательно налаженной системы
бурсацкого осведомительства:
провинившихся семинаристов
и пойманных, скажем, на винном запашке,
вызывали на инспекторский "ковер",
с острасткою "пропесочивали",
грозили изгнанием из бурсы, "волчьим билетом"
и жирным крестом на будущей церковной жизни,
а затем "по евангельски" смилостивившись -
"Я хоть и инспектор, но всё - таки христианин" -
вербовали в классно комнатныя "слухачи".
Вот на этой то сыскной системе,
игумен Вениамин Новик,
и удосужился первым делом
и поставить жирный крест...