1990-й - год переломный,
когда сама "империя зла"
трещала уже по швам,
год всенародного раззору,
с полками в магазинах "шаром покати",
перловкой и сахарным песком
отпускавшимся строго "по карточкам".
А вместе с медленно со скрежетом
поднимавшимся "железным занавесом,
и начало "небывало духовного возрождения":
вновь открывающиеся монастыри и храмы,
и 200-тысячная армия агитаторов афеизму,
в одночасье ставшая никому не нужная,
с одним только вопрошанием
в отчаившихся очах:"Куды ж нам тяперича?" -
"Ну как куды? Конечно же, аки детки девятого часу,
перепрофилироваться и срочно вливаться
в ряды поповского сословия -
с новой песнею к построению Царства Божия!"
К тому времени относятся и
наши с иеромонасем Вениамином Новиком "расхождения":
оба мы были воспитаны на сребрянновекной культуре,
на одних и тех же именах и книгах,
но он почитал 70-ть лет советской власти "трагедией",
из коей нам всем надобно срочно выбираться,
мне же эти семь десятин казались
апокалипсного характира "катастрофой",
из коей матушке России уже никак не выкарабкаться.
Для отца Вениамина,
Родина - мать являлась кораблём,
давшим небольшую течь,
востребовавшим срочного ремонта,
и после соответствующей стоянки
в ремонтном доке,
готовым вновь отправиться в дальное плавание.
Для меня же изнасилованная большевизмом Родина - уродина,
с созданной по совковым лекалам,
новой человеческой породою -
накренившимся на бочёк-с,
и уходящим кормою вниз,
русским Титаником.
"Отечественное Православие находится "в параличе",
но после соответствующих реформ,
оно возродится, аки Феникс...", -
такого было решительное убеждение
моего доброго друга.
Моему же болезному уму,
предстоящее "возрождение духовное",
грезилось наступанием церковенным на старыя грабли,
зловещим пародированием синодально дореволюционных клише,
новой народной ненавистью и отторжением,
бюрократно казённого Православия
и самым страшным погромом,
отстроенных с иголочки,
храмов и святых обителей.
"А ведь признайся - Ты не прав, в своем пещерном пессимизме!" -
"Кто ж спорит, добрый друг мой, конечно же лучше веровать,
нежили жить со скепсисным адом в душе..."