1775
Томас Кокрейн, 10-й граф Дандональд, маркиз Мараньян (Thomas Cochrane, 10th Earl of Dundonald, Marques do Maranhão)
британский адмирал и политик, кавалер большого креста ордена Бани. Прототип литературных персонажей Джека Обри и капитана Хорнблауэра. В 1793 году поступил на службу в Королевский флот на 28-пушечный фрегат «HMS Hind» под командованием капитана Александра Кокрейна. В 1795 году был назначен исполняющим обязанности лейтенанта на 38-пушечный фрегат «HMS Thetis». После службы в Америке лорд Кокрейн в 1798 году вернулся домой и был назначен восьмым лейтенантом на флагманский 98-пушечный «HMS Barfleur», под флагом главнокомандующего в Средиземном море адмирала лорда Кейта. В 1799 году его обвинили в неуважении к первому лейтенанту корабля Филиппу Биверу (Philip Beaver) и приговорили к денежному штрафу. В том же году ему поручили командование призовым французским линейным кораблем «Généreux». Корабль попал в шторм и спасен был только благодаря действиям самого Кокрейна и его брата, исполнявшего обязанности простого матроса на верхней палубе, так как бо́льшая часть призовой команды слегла с морской болезнью. 28 мая 1800 года Кокрейн был произведен в чин коммандера и назначен командиром 14-пушечного шлюпа «HMS Speedy». Командуя им на Средиземном море, он захватил свыше 50 вражеских судов. 6 мая 1801 года взял на абордаж испанский 32-пуш. фрегат «El Gamo» с экипажем из 319 человек. 21 июля 1801 года бриг был перехвачен французской эскадрой из трех линейных кораблей контр-адмирала Линуа и после ожесточенного сопротивления захвачен (в знак признания храбрости Кокрейну вернули шпагу). Возвратившись из плена после заключения Амьенского мира Кокрейн использовал свободное время для образования, посещая лекции в Эдинбургском университете. В 1803 году война возобновилась и Кокрейну дали командование над 22-пушечным шлюпом «HMS Arab» с приказом охранять рыболовные суда у Оркнейских островов. Бывший французский корсар, вооруженный не по британским стандартам он был слишком медленным для кипучей натуры своего капитана (позже в своих воспоминаниях Кокрейн презрительно окрестил его «мой угольщик»).

Тем не менее даже с таким неповоротливым кораблем Кокрейн умудрился захватить американское торговое судно «Chatham», чем создал совершенно нежелательные осложнения для британского правительства. В результате его от греха подальше перевели капитаном на 32-пушечный фрегат «HMS Pallas» и отправили к западному побережью Франции. Командуя последовательно 32-пушечным «HMS Pallas» и 38-пушечным «HMS Imperieuse» он провел серию выдающихся по своей дерзости и успеху операций: захват «купцов», высадки на побережье, атаки военных кораблей в устьях рек, атаки береговых фортов и сигнальных станций. Французы оценили его деятельность по достоинству, присвоив прозвище «волка морей» (французское название — le loup des mers); в английском же флоте за ним укрепилась репутация решительного и удачливого капитана (кроме того за это время он получил 75 тысяч фунтов призовых). 11 апреля 1809 года отряд брандеров под командой Кокрейна ночью атаковал французскую эскадру на Баскском рейде, близ Рошфора. Атака увенчалась успехом, но если бы не нежелание командующего флотом адмирала Гамбье оказать помощь, последствия могли бы быть для французов и вовсе катастрофическими. За этот успех Кокрейн был награжден орденом Бани. Однако Кокрейн потребовал военно-полевого суда над Гамбье за неоказание поддержки. Суд хотя и признал недостаточность поддержки, но в целом действия адмирала оправдал, в результате строптивый капитан приобрел этим множество недоброжелателей, что отразилось на его продвижении по службе. Не получив командования, Кокрейн занялся политикой, будучи избран в Парламент от Вестминстера. Здесь он примкнул к оппозиции и начал язвительно критиковать как своих бывших сослуживцев, так и политику лорда Каслри. Одними словами Кокрейн не ограничивался — в 1810 году он организовал и возглавил защиту дома своего политического союзника Френсиса Бердетта, находящегося на Пикадилли (последнего должны были арестовать по постановлению Палаты общин). Меры, принятые Кокрейном, оказались настолько эффективными, что для взятия дома правительству пришлось бы произвести настоящий штурм, разрушив при этом половину улицы и понеся большие потери. К счастью верх взял здравый смысл и Бердетт предпочел пойти на переговоры. В 1814 году против Кокрейна было выдвинуто обвинение в подлоге на бирже, и, несмотря на его утверждения о невиновности, он был исключен и из Палаты общин, и из списка морских офицеров. В 1818 году Кокрейн принял приглашение чилийского президента Бернардо О’Хиггинса занять пост командующего чилийским флотом. В августе на бриге Rose вместе с женой леди Кэтрин и двумя детьми он отправляется в Вальпараисо. Проходя мимо острова Святой Елены, Кокрейн пытался увидеться с Наполеоном, чтобы предложить ему пост императора Южной Америки. На берег его не пустила охрана. Позднее из Чили он тайно посылал на остров своего эмиссара, но к этому времени Наполеон уже был смертельно болен. 28 ноября 1818 года Кокрейн прибыл в Чили, где вскоре поднял вице-адмиральский флаг на 50-пушечном фрегате «Higgins». Имея под началом разношерстные корабли не лучшего качества, в условиях интриг и зависти, постоянных невыплат жалования и бунтов среди команд Кокрейн не только привел этот флот в боеспособное состояние, но и одержал ряд побед (в частности взятие испанского фрегата «Esmeralda» на рейде Кальяо и захват Вальдивии). Перейдя на службу в перуанский флот он организовывает его столь же превосходным образом и совершенно очищает от испанцев всю южную часть Тихого океана. Возникшие трения между ним и правительствами Чили и Перу заставили его оставить службу, но в это время началась война за отделение Бразилии и 23 марта 1823 года Кокрен возглавил флот этой страны, подняв свой флаг на корабле «Pedro Primero».

Памятная медаль к столетней годовщине восстания чилийского флота. Адмиралы Томас Кохрейн (1775-1860) и Мануэль Вланко Энкалада (1790-1876).
Действуя столь же успешно, он совершенно очистил от флота, на сей раз португальского, бразильское побережье, за что новоиспеченным бразильским императором Педру I был возведен в титул маркиза Мараньяо и награжден орденом Южного Креста. Известия о начале восстания в Греции заставили Кокрейна направиться в Европу. Получив команду над греческим флотом в марте 1827 года, Кокрейн связал своё имя с заговором и убийством греческого военачальника Караискакиса и самым большим поражением повстанцев за все годы Освободительной войны Греции 1821—1829 годов (Битва при Фалероне). Его попытка реабилитироваться на море, организовав в мае 1828 года рейд на Александрию, (Египет) не имела никакого успеха. В декабре 1828 года он тайком покинул Грецию на паруснике Unicorn и вернулся через 8 месяцев на парусно-паровом «Гермесе». Иоанн Каподистрия, возглавивший Грецию к этому времени, отказался принять его и передал Кокрейну, чтобы он снял со своего мундира все греческие знаки различия и покинул страну, как можно быстрее. Тем временем в Англии с него были сняты предъявленные 15 лет назад обвинения, что позволило возвратиться на родину. После восшествия на престол короля Вильгельма IV лорд Томас вернулся на службу в британский Королевский флот в чине контр-адмирала синей эскадры, однако долгое время не получал назначения. 3 января 1848 года граф Дандональд был произведен в чин вице-адмирала, и вскоре был назначен главнокомандующим Североамериканской и Вест-Индской станцией. В течение трех лет занимал этот пост, после чего вернулся на родину и более никогда не назначался к командованию на море. 8 декабря 1857 года Томас Кокрейн, граф Дандональд был произведен в чин адмирала красной эскадры. Умер 31 октября 1860 года. Звания: Лейтенант (27 мая 1796); Коммандер (28 марта 1800); Капитан (8 августа 1801); Контр-адмирал синей эскадры (2 мая 1832); Контр-адмирал белой эскадры (10 января 1837); Контр-адмирал красной эскадры (28 июня 1838); Вице-адмирал синей эскадры (23 ноября 1841); Вице-адмирал белой эскадры (9 ноября 1846); Вице-адмирал красной эскадры (3 января 1848); Адмирал синей эскадры (21 марта 1851); Адмирал белой эскадры (2 апреля 1852); Адмирал красной эскадры (8 декабря 1857). Почетные должности: Контр-адмирал Соединенного королевства Великобритании и Ирландии. Литература: Иванов А.Ю. «Хозяин морей» и битва за Америку. — Москва: Вече, 2013. — 320 страниц — (History files). — 2000 экземпляров — ISBN 978-5-4444-1060-8.


1778
Микулаш Крафт (чешское имя — Mikuláš Kraft; известен также как Nicolaus Kraft)
чешский виолончелист. Сын и ученик Антонина Крафта. Играл (вместе с отцом) в капелле князя Лобковица. Выступал в Вене, Праге, в городах Германии. Участник струнного квартета И.Шуппанцига в Вене, с 1817 г. работал в Штутгарте. Был 1-м виолончелистом Венской придв. оперы (с 1809) и Штутгартской придв. капеллы (1814-1834). Автор 5 концертов для виолончело с оркестром, 6 дуэтов, 3 дивертисментов. Преподавал. Среди учеников - его сын Фридрих (Бедржих) Крафт (1807-1874). Умер в Эгере (Венгрия) 18 мая 1853 года. Literatura: Československý hudební slovník osob a institucí I. (A–L), 1963, SHV, Praha; Lev Ginsburg: History of the Violoncello, 1983, Paganiniana Publications, ISBN 0-87666-597-0, ISBN 978-0-87666-597-8; Vladimír Telec: Staré tisky děl českých skladatelů 18. století, Praha, 1969.


1784
Мария Антония Бурбон-Сицилийская (итальянское имя — Maria Antonia di Borbone-Napoli)
испанская крон-принцесса и супруга наследника трона. Родилась в королевском дворце в Казерте, Неаполитанское королевство. Принцесса была младшей дочерью в семье короля Обеих Сицилий Фердинанда I и его супруги Марии Каролины Австрийской. Мать назвала её в честь своей любимой сестры, королевы Франции Марии-Антуанетты. Мария Антония была рождена в Королевском дворце в Казерте. Уже к семнадцати годам говорила на нескольких языках и была всесторонне образованна. Современники так говорили о ней: «Принцесса Астурийская, достойная внучка Марии Терезии, кажется унаследовала от бабки как её характер, так и прочие достоинства». По сложившейся традиции династических союзов, Мария Антония была помолвлена с принцем Астурийским Фердинандом, будущим королём Фердинандом VII. В то же время её старший брат Франциск в качестве второй жены выбрал сестру инфанта Фердинанда Марию Изабеллу. 4 октября 1802 года Мария Антония и инфант Фердинанд сочетались браком в Барселоне. Письма новоиспеченной принцессы Астурийской к матери показывают её глубокое разочарование мужем, который оказался невоспитанным и малопривлекательным внешне. Её мать Мария Каролина Австрийская так писала о несчастьях дочери своей подруге: «У принца Астурийского страшное лицо, полная фигура, круглые колени и ноги, тонкий писклявый голос и ко всему этому он ещё и абсолютно глуп. Хотя он и полноценен физически, они все ещё не муж и жена после того как неделю спят вместе. Он неприятен, скучен и ленив, как и его сестра, и он ни на мгновение не оставляет свою жену. Он не образован и имеет ужасную привычку вечно хихикать. Их существование — это постоянное нахождение под унизительным наблюдением. Бедняжка Антуанетта шлёт письма, заставляющие меня рыдать. Она пишет: „Мама, тебя обманули. Ты слишком добрая мать, и не пожертвовала бы мною, если бы все это знала. Я не хочу жить, но буду вести себя достойно, чтобы заслужить вечную жизнь“.» Ко всему прочему, принцесса не справлялась с основной своей задачей — родить наследника престола. Обе её беременности (в 1804 и 1805 годах) закончились выкидышами. Её мать, Мария Каролина, всегда испытывала жгучую неприязнь близости Французского и Испанского королевских домов и пыталась разрушить их связи с помощью своей дочери. Она даже предлагала отравить королеву и Годойя, но Мария-Луиза раскрыла заговор и стала публично выказывать невестке своё презрение. В одном из своих писем она так характеризует Марию Антонию: «плевок её матери, ядовитой гадюки, животное, наполненное желчью и ядом вместо крови, полудохлая лягушка и дьявольская змея». Королева Мария-Луиза Пармская, уличив сноху в заговоре с целью собственного отравления, устроила обыск личных вещей принцессы и установила за ней слежку. Несмотря на принятые королевой меры, Марии Антонии удалось повлиять на мужа и убедить его в необходимости противодействия королеве Марии-Луизе и её фавориту Мануэлю Годойю. Противостояние не продлилось долго, так как здоровье хрупкой принцессы было подорвано туберкулезом и она умерла 21 мая 1806 года в Королевском дворце в Аранхуэсе. Ходили слухи, что принцесса была отравлена королевой Марией-Луизой, но никаких достоверных фактов, подтверждающих это представлено не было, хотя мать Марии Антонии до последнего дня верила в виновность Марии-Луизы Пармской. Принцесса была похоронена в Эскориале. После её смерти, Фердинанд VII вступал в брак ещё трижды: Мария Изабелла Португальская — умерла в результате врачебной ошибки во время тяжелых родов; Мария Жозефа Саксонская — скончалась бездетной; Мария Кристина Бурбон-Сицилийская — племянница Марии Антонии, родившаяся за месяц до её смерти. Литература: Epton, Nina. The Spanish mousetrap: Napoleon and the Court of Spain. — L.: Macdonald, 1973; HILT, Douglas. The troubled trinity: Godoy and the Spanish monarchs. — Tuscaloosa; L.: University of Alabama Press, 1987.


1787
Мария Людовика Моденская ( также известная как Мария Людовика Австрийско-Эстская; немецкое имя — Maria Ludovika Beatrix von Modena)
дочь эрцгерцога Фердинанда Австрийско-Эстского и его жены Марии Беатриче Риччарды д’Эсте. Родилась в городе Монца. Она принадлежала к дому Австрия-Эсте, ветви Габсбурго-Лотарингского Дома. Мария Людовика и её семья бежали из Италии в Австрию когда Северная Италия была захвачена Наполеоном в 1796 году. Это вызвало её враждебность к Наполеону. В Австрии император влюбился в неё во время его визита к её матери. 6 января 1808 года она вышла замуж за своего кузена Франца II, императора Австрии, короля Венгрии и Богемии. У них не было детей. Она была большим врагом французского императора Наполеона и поэтому была в оппозиции австрийскому министру иностранных дел Меттерниху. Французы выражали протест против брака из-за её политических взглядов. Меттерних показал её частную переписку с её родственниками её мужу, императору Францу II, с целью дискредитировать её. Она поддержала войну против наполеоновской Франции в 1808 году. С этого года её здоровье начало ухудшаться. Она была против брака Наполеона с Марией Луизой в 1809 году. В 1812 году она стала вынужденным гостем в собрании германских монархов приглашенных Наполеоном чтобы отпраздновать его войну с Россией. Она была «хозяйкой» венского конгресса в 1815 году. Когда Наполеон был окончательно разгромлен она отправилась в путешествие в конце 1815 на свою родину, северную Италию, но вскоре умерла Верона от туберкулеза 8 апреля 1816 года. Ей было всего 28 лет. Похоронена в Императорском склепе в Вене. В честь Марии Людовики была названа военная академия «Людовика» (высшее военное учебное заведение Венгрии до 1945 года).


1787
Хоакин Мариано де Москера-Фигероа-и-Арболеда-Саласар (испанское имя — Joaquín Mariano de Mosquera-Figueroa y Arboleda-Salazar)
южноамериканский политический деятель; старший брат четырёхкратного президента Колумбии Томаса Сиприано де Москеры. Хоакин де Москера родился в Попаяне, вице-королевство Новая Гранада; его родителями были Хосе Мария Москера-и-Фигероа и Мария Мануэла Арболеда-Саласар. Уже в 5-летнем возрасте он начал посещать школу, затем окончил Университет Кауки и с 1805 года стал работать адвокатом. В 1810 году принял участие в революционных событиях и вступил в армию, принял участие в различных военных кампаниях, поднялся в звании до капитана. 1 апреля 1830 года президент Великой Колумбии Симон Боливар удалился из Боготы для лечения. Затем Боливар объявил об уходе в отставку, и 4 мая Конгресс избрал Хоакин Москеру новым президентом, а до его прибытия в Боготу 13 июня его обязанности исполнял вице-президент Доминго Кайседо. В связи с болезнью Москеры Кайседо со 2 августа вновь стал исполнять обязанности президента. Вскоре в Боготе восстал венесуэльский батальон, и к власти пришёл генерал Рафаэль Урданета; Москера и Кайседо были вынуждены покинуть Боготу. Однако колумбийские генералы не поддержали Урданету, и тому весной пришлось пойти на переговоры, в результате которых он признал Москеру президентом, а Кайседо — исполняющий обязанности президента. В связи с фактическим распадом страны 15 ноября 1831 года была собрана Конституционная Ассамблея, которая с 23 ноября 1831 года установила власть временного правительства и избрала вице-президентом генерала Хосе Мария Обандо (в связи с отсутствием президента он стал, фактически, исполняющий обязанности президента). Умер в городе Попаян (Колумбия) 4 апреля 1878 года.


1789
Зинаида Александровна Волконская (французское имя — La princesse Zénaïde Wolkonsky; урождённая княжна Белосельская)
хозяйка литературного салона, писательница, поэтесса, певица и композитор, видная фигура русской культурной жизни первой половины XIX века. Представительница княжеского рода Белосельских. Родилась в семье князя Александра Михайловича Белосельского-Белозерского и Варвары Яковлевны Татищевой в Дрездене, где её отец был посланником при Саксонском дворе. Матери своей Зинаида лишилась рано и была воспитана со своими сестрами, Натальей и Марией, отцом, человеком образованным, известным меценатом, от которого она унаследовала любовь к науке и искусствам. В 1808 году, будучи фрейлиной, она состояла при королеве Луизе Прусской. Выйдя 3 февраля 1811 года замуж за егермейстера князя Никиту Григорьевича Волконского, она вместе с мужем и родившимся в 1811 году сыном Александром сопровождала Александра I во время его заграничных походов, побывала в Лондоне и Париже, где стала известна своим сценическим и музыкальным дарованием, исполняя на сцене частных театров оперы Россини, блистала на Венском конгрессе, позднее — на Веронском. С этого времени установились между нею и Александром I дружеские отношения и началась переписка, продолжавшаяся до его смерти. Вернувшись в 1817 году в Петербург, княгиня Волконская провела три года в России, пользуясь шумным светским успехом, подавшим пищу и для злословия, например по поводу поездки её в Одессу: кто говорил — для моря, а кто — для итальянского певца Карбери.

Княгине З.А.Волконской
(фрагмент)

Царица муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется и пылает гений.
А.С.Пушкин, 1827
Жизнь в Москве

Пресытившись светской жизнью, княгиня Волконская, удалившись от света и двора, после короткой поездки в 1822 г. в Италию, занялась воспитанием сына и изучением русского языка, истории, этнографии и археологии России. Её научная работа была отрицательно воспринята в высшем обществе столицы, и потому она в конце 1824 года переехала в Москву, в дом своей мачехи княгини А.Г.Белосельской, урожд. Козицкой, на Тверской, и дом этот скоро стал центром умственной и артистической жизни «грибоедовской Москвы». Московский дом З.А.Волконской на Тверской улице, хотя и перестроенный, существует и известен под старым названием «Елисеевский магазин». Красота, ум и образование княгини, её чудный контральтовый голос и особый, присущей ей дар привлекать к себе сердца собирал на её музыкально-литературные вечера и театральные представления не только московскую знать, но и профессоров, художников и музыкантов. В 1825 году Волконская стала членом московского Общества истории и древностей российских, пожертвовала свою библиотеку Московскому обществу испытателей природы. В её салоне собирались многие известные писатели: Пушкин, Баратынский, Мицкевич, Веневитинов, Девитте. Самой известной характеристикой Волконской и её салона стала фраза П.А.Вяземского из письма А.И.Тургеневу, о «волшебном замке музыкальной феи», где «мысли, чувства, разговор, движения — всё было пение». Лучшие поэты посвящали ей свои творения. Она и сама писала на русском, французском и итальянском языках, Пушкин именовал её «царицей муз и красоты», также её называли «Северной Коринною». Вяземский вспоминает, как Пушкин впервые появился в салоне Волконской и был очарован: она спела для Пушкина его элегию «Погасло дневное светило», положенную на музыку композитором Геништою. «Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного кокетства, — писал впоследствии Вяземский. — По обыкновению краска вспыхивала на лице его. В нём этот признак сильной впечатлительности был несомненное выражение всякого потрясающего ощущения».

Элегия
(фрагмент)

Зачем, зачем так сладко пела ты?
Зачем и я внимал тебе так жадно
И с уст твоих, певица красоты,
Пил яд мечты и страсти
безотрадной?
Дмитрий Веневитинов, 1827

Страстно влюблен был в неё молодой, рано умерший поэт Д.В.Веневитинов, перед отъездом его в Петербург, где он вскоре скончался, княгиня подарила бронзовый перстень, найденный при раскопках Геркуланума, — с ним поэт по его желанию, выраженному в стихах, и был похоронен (эксгумирован советской властью, перстень теперь хранится в фондах Литературного музея). «Эта замечательная женщина, — пишет современник, — с остатками красоты и на склоне лет, писала и прозою, и стихами. Все дышало грацией и поэзией в необыкновенной женщине, которая вполне посвятила себя искусству. По её аристократическим связям, собиралось в её доме самое блестящее общество первопрестольной столицы; литераторы и художники обращались к ней, как бы к некоторому меценату. Страстная любительница музыки, она устроила у себя не только концерты, но и итальянскую оперу, и являлась сама на сцене в роли Танкреда, поражая всех ловкою игрою и чудным голосом: трудно было найти равный ей контральто. В великолепных залах Белосельского дома оперы, живые картины и маскарады часто повторялись во всю эту зиму, и каждое представление обставлено было с особенным вкусом, ибо княгиню постоянно окружали итальянцы. Тут же, в этих салонах, можно было встретить и все, что только было именитого на русском Парнасе». В салоне Волконской с Адамом Мицкевичем познакомилась Каролина Павлова (а в её же итальянском салоне — Юлия Самойлова с Карлом Брюлловым). После восстания декабристов положение Волконской осложнилось. В 1826 году Зинаида Волконская устроила проводы в Сибирь жён декабристов — Е.И.Трубецкой и М.Н.Волконской (жены брата Никиты Волконского, её мужа), чем вызвала неудовольствие властей. Над Волконской был установлен тайный надзор полиции. В августе 1826 года директор канцелярии фон Фок докладывал шефу жандармов: «Между дамами две самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство — княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат средоточием всех недовольных; и нет брани злее той, которую они извергают на правительство и его слуг». В то же время она под влиянием иезуитов перешла в католичество (была прихожанкой храма святой Екатерины в Санкт-Петербурге) и вслед за этим получила от императора Николая Павловича разрешение отправиться за границу; имение её было переведено на имя сына. Взяв с собой сына и пригласив воспитателем к нему профессора С.П.Шевырева, княгиня в 1829 году поселилась в Риме, в купленной ею вилле близ площади Иоанна Латеранского. С этой поры она лишь два раза побывала на родине (в 1836 и 1840 гг.) для свидания с сыном и мужем.
Знаменитый римский фонтан Треви — фасад палаццо Поли, принадлежавшего Зинаиде Волконской

Зинаида Волконская

Она вошла в московские салоны,
Чтоб в городе шатровых куполов
Пропеть под мерный гул колоколов
Палящие Петрарковы канцоны.

И полюбила темные иконы,
Кириллицу, славянский часослов,
Чтоб вспоминать о них среди балов
В толпе конгрессов Вены и Вероны.

Но снова Древний Рим пред ней возник,
И позабыла в дыме базилик
О бедных храмах с нищими в приделах,

Когда горящий пурпуром прелат
Пред нею пел в торжественных капеллах
Терцины католических кантат.
Леонид Гроссман, 1919

Римская вилла княгини Волконской привлекала художников и писателей, как русских, так и иностранных; наиболее частыми её посетителями были Камуччини, О.Верне, Торвальдсен; из русских: Бруни, Брюлловы, Гоголь, Погодин, Иванов. В последние годы жизни Волконской овладело мрачное мистическое настроение. Скончалась она в Риме 24 января 1862 года и похоронена в Риме, в церкви святого Викентия и Анастасия, на площади Треви, вместе с мужем и сестрой Марией Александровной Власовой (1787—1857) в боковой часовне направо от входа. Если верить преданию, то причиной смерти стала простуда, полученная княгиней после того как она отдала на улице своё пальто замерзающей нищей женщине. Она всегда отличалась состраданием и благотворительностью, а в конце жизни помощь страждущим стала для неё чуть ли не навязчивой идеей. После смерти княгини её сын Александр Никитич собрал все произведения матери и издал их на французском и русском языках. К сожалению, богатейший архив Волконской, в котором находились автографы многих выдающихся деятелей русской культуры, был распродан. В Италии помнят русскую княгиню, которую римская беднота называла Благочестивой, и даже сохранили имя Зинаиды Волконской в названии одной из улиц Вечного города. Сын — князь Александр Никитич Волконский (1811—1878), тайный советник. В 1829 г. поступил на службу в Министерство иностранных дел. В 1858 г. был чрезвычайным посланником в Саксонии, в 1860 — в Неаполе, в 1862 — в Испании. Автор книги «Рим и Италия». Собирал живопись и скульптуру западных мастеров, античное искусство. Александр оставался верным православию, что очень огорчало мать. Однако она понимала, что переход сына в другую конфессию негативно отразится на его дипломатической карьере. Нельзя было забывать и о материальной стороне жизни. Ведь, согласно действовавшему в России указу Николая I, все имущество неофитов-католиков подлежало конфискации, поэтому Волконской пришлось записать свои обширные владения на имя сына, чтобы не потерять единственный источник существования. Оставаясь православным А.Н.Волконский, пользовался в ватиканских кругах большим доверием. Обладая природным благородством, горячо симпатизируя Папе Пию IX, он искренне хотел наладить отношения между Петербургом и Апостольской столицей. Как и родители, умер и похоронен в Риме. Жена (с 1844) — баронесса Луиза Леопольдовна фон Лилиен (23 июня 1807—1 февраля 1871), в первом браке фон Хердинг; единственная дочь барона Леопольда фон Лилиена (1770—1829) и Марии Шарлотты фон Аахен (1770—?); крестница герцогини Луизы Гессен-Дармштадтской. Брак с Волконским был заключен в Берне в сентябре 1844 года. В 1849 году в Варшаве у них родилась дочь Зинаида, но в возрасте четырёх лет в 1853 году она умерла. Не имея других детей, с согласия и одобрения княгини Зинаиды, Волконские в 1855 году удочерили провинциальную дворянку — Надежду Васильевну Ильину, дочь дальнего родственника Волконских Василия Васильевича Ильина (1800—?), управителя их имения Урусово. Надежда Ильина-Волконская (1855—1923) была воспитана бабушкой на итальянской вилле в окружении образованнейших людей своего времени, в лучших традициях европейского просвещения. Проживая постоянно в Италии, Надежда вышла замуж за маркиза Владимира Францевича Кампанари (ум. 1931), который оказался очень разгульным и ненадежным человеком, промотавшим богатства, вывезенные Волконскими из России в Италию. У них было чтверо детей: Александр, женившийся потом на двоюродной сестре Анне Дмитриевне Ильиной; Владимир — на двоюродной сестре Нине Дмитриевне Ильиной; Екатерина; Зинаида, обе вышедшие за итальянцев. Встречаются упоминания о старшем сыне Григории, умершем во младенчестве и рожденным З. Волконсконской якобы от императора Александра I. Литература: «Quatres nouvelles» Москва, 1819. «Славянская картина V века» опубликовано в Париже (1824), Москве (1825) и Варшаве (1826). Pdf. музыка: Опера «Жанна д’Арк» («Giovanna d’Arco, dramma per musica ridotto da Schiller»), 1821. Была поставлена в Риме с Зинаидой Волконской в главной роли. «Кантата памяти императора Александра I» Карлсруэ, 1865. издания: «Сочинения княгини Зинаиды Александровны Волконской» Карлсруэ, 1865 (на русском языке) и «Oeuvres choisies de la princesse Zénaïde Volkonsky» (на французском языке) Париж и Карлсруэ, 1865 изданы её сыном князем Александром Никитичем Волконским.

Русские женщины
(фрагмент)

...Я скоро в Москву прискакала,
К сестре Зинаиде. Мила и умна
Была молодая княгиня,
Как музыку знала! Как пела она!
Искусство ей было святыня.
Она нам оставила книгу новелл,
Исполненных грации нежной,
Поэт Веневитинов стансы ей пел,
Влюбленный в неё безнадежно;
В Италии год Зинаида жила
И к нам — по сказанью поэта —
«Цвет южного неба в очах принесла».
Царица московского света,
Она не чуждалась артистов, — житье
Им было у Зины в гостиной;
Они уважали, любили её
И Северной звали Коринной...
Н.Некрасов

В литературе: Княгине З.А.Волконской (Пушкин); К моей богине (Веневитинов), Элегия (Веневитинов), К моему перстню (Веневитинов); «История двух домов» (В.Гиляровский); Николай Некрасов. «Русские женщины. Княгиня М.Н.Волконская»: строфа; Леонид Гроссман. Сонет «Зенеида Волконская» В 1987 году в издательстве «Московский Рабочий» вышел сборник «В царстве муз», составитель которого Вл.Муравьев задался целью воссоздать облик салона, собрав под одной обложкой творчество вхожих в него авторов и самой княгини. Литература: Гаррис М.А. Зинаида Волконская и её время. Москва, 1916; С.М. Волконский, Мои воспоминания, в 2-х томах. Берлин, «Медный всадник», [1923-1924], и Москва, «Искусство», в 2-х томах, 1992; Н.Г.Охотин. Волконская Зинаида Александровна. — Русские писатели. 1800—1917. Москва, СЭ, 1989, страницы 468-469; Теребенина Р.Е.Пушкин и З.А.Волконская // Русская литература. 1975. № 2; Вуич Л.И. Литографированный портрет З.А.Волконской // Временник Пушкинской комиссии / Академия Наук СССР. ОЛЯ. Пушкинская комиссия — Ленинград: Наука. Ленинградское отделение, 1987. — Выпуск 21. — Страницы 185—192; Сайкина Наталья Владимировна. Московский литературный салон кн. Зинаиды Волконской.


1789
Мария Шимановска (польское имя — Maria Szymanowska, урождённая – Марианна Агата Воловская, Marianne Agata Wolowska)
виртуозная польская пианистка и композитор. Родилась в Варшаве. Мария Шимановская обучалась игре на фортепьяно и композиции у Йозефа Элснера. Свои первые публичные концерты Мария дала в Варшаве и Париже в 1810 году. В том же году вышла замуж за помещика Йозефа Шимановского. В браке родилось трое детей, но для Марии брак оказался несчастливым, поскольку её супруг не одобрял её музыкального творчества. В 1820 году они развелись, и Мария посвятила себя фортепьянным сочинениям и камерной музыке. Концерты она давала только друзьям и гостям. К этому периоду жизни относится её знаменитые «Vingt Exercices et Preludes» для фортепьяно и много сочинённых ею песен. После первых концертов в Варшаве в 1822 году она начала гастрольные поездки, в которых её сопровождали её трое детей. В 1823—1827 годах она объездила всю Европу и концертировала в Германии, Англии, Франции, Швейцарии, Италии и России. Вероятно, Мария Шимановская была первой пианисткой, исполнявшей свои сочинения по памяти. В Берлине и Лондоне она выступала для королевских особ, в Веймаре её талантом восхищался Иоганн Вольфганг Гёте. В 1828 году её пригласили придворной пианисткой и преподавательницей игры на фортепьяно в Санкт-Петербург. Её музыкальный салон в Санкт-Петербурге посещали многие польские и русские люди искусства и аристократы. Польский поэт Адам Мицкевич женился на её дочери Целине. Мария Шимановская умерла в Санкт-Петербурге от холеры 25 июля 1831 года. Похоронена на Митрофаниевском кладбище. Мария Шимановская оставила глубокий след в культуре многих стран. Гёте отзывался о Шимановской как о «пленительной богине музыки», а Мицкевич называл её «королевой звуков». Мария Шимановская автор: фортепианных пьес (около 100), в том числе этюдов, фантазий, прелюдий, менуэтов, мазурок, ноктюрнов; песен на слова польских поэтов. Марии Шимановской были подарены бетховенские письма князю Голицыну. Они долгое время хранились в Варшаве, а потом были перевезены в Париж. При подготовке празднования 300-летия Санкт-Петербурга, в городе поляками была установена мемориальная доска, посвященная известной соотечественнице. "Она — Орфей, который смиряет демонов сердца. Да будут благословенны ее пальцы и да светится ее имя! Это благодаря ей старик Гете, который изнемогал под бременем своей страсти, оживает и возвращается к творчеству. Она останется в пантеоне Гете как богиня музыки". (Ромен Роллан). Литература: Бэлза И., Мария Шимановска, Москва, 1956; Русско-польские музыкальные связи. Статьи и материалы, Москва, 1963; Iwanejko М., M.Szymanowska, Kraków, 1959.


1789
Иоганнес Якоб Хегетшвайлер-Бодмер (немецкое имя — Johannes Jacob Hegetschweiler-Bodmer)
швейцарский ботаник. Иоганнес Якоб Хегетшвайлер родился в коммуне Рифферсвиль, в семье врача-хирурга. Начальное образование получил в Арау и Цюрихе, в 1809 году поступил в Тюбингенский университет. Там он посещал лекции Карла Фридриха Кильмайера. В 1812 году Хегетшвайлер окончил Тюбингенский университет и стал доктором медицины. Его диссертация была посвящена использованию в медицине калгана. С 1813 года Иоганнас Якоб работал в военном госпитале в Райнау, где заразился тифом. В 1814 году он излечился от болезни и продолжил работать медиком в Штефе. В свободное время Хегетшвайлер занимался изучением флоры Швейцарии, он обладал небольшим личным садом. Самая известная его работа, «Die Flora der Schweiz», была закончена Освальдом Хером и издана в 1840 году, уже после смерти Хегетшвайлера. Помимо ботаники, Хегетшвайлер занимал важные политические должности. С 1830 по 1839 он был членом парламента кантона Цюрих. 6 сентября 1839 года во время Цюрихского путча Иоганнес Якоб Хегетшвайлер, участвовавший в переговорах со стороны властей, был ранен в голову. Скончался 9 сентября 1839 года. Неизвестно, имел ли Хегетшвайлер-Бодмер свой личный гербарий, возможно, образцы из него хранятся в гербарии Карла Хегетшвайлера в Институте ботаники Цюрихского университета (Z). По некоторым данным, образцы грибов Хегетшвайлера имеются в Цюрихском и Бернском (BERN) университетах. Некоторые научные работы: Hegetschweiler, J.J. (1824—1834). Sammlung von schweizer Pflanzen. 8 vols; Hegetschweiler, J.J. (1825). Reisen in Gebirgstock zwischen Glarus und Graubünden. 193 p; Hegetschweiler, J.J. (1828—1834). Die Giftpflanzen der Schweiz. 6 fasc;Hegetschweiler, J.J. (1831). Beyträge zu einer kritischen Aufzählung der Schweizerpflanzen. 382 p; Hegetschweiler, J.J. (1840). Die Flora der Schweiz. 1008 p. Роды, названные в честь И.Я.Хегетшвайлера: Hegetschweilera Heer & Regel, 1842 [syn. Alysicarpus Neck. ex Desv., 1813, nom. cons.]. Литература: G. Meyer von Knonau. Hegetschweiler, Johannes // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). — Bd. 11. — Lpz.: Duncker & Humblot, 1880. — S. 276—278; Stafleu, F.A.; Cowan, R.S. Taxonomic Literature. — Ed. 2. — Utrecht, The Hague, 1979. — Vol. II: H—Le. — P. 128—130. — 991 p. — ISBN 90-313-0343-7.

1790
Анн-Луи-Рауль-Виктор де Монморанси (французское имя — Anne-Louis-Raoul-Victor de Montmorency)
герцог де Монморанси — французский аристократ, последний представитель линии Монморанси-Фоссё в мужском колене. Сын Анна-Шарля-Франсуа де Монморанси и Анны Луизы Каролины де Гойон де Матиньон. Родился в эмиграции в Золотурне. Вернулся во Францию вместе с отцом в период Консульства. В 1807 поступил добровольцем в гусарский полк, за три года стал младшим лейтенантом, лагерным адъютантом маршала Даву, а затем офицером для поручений при императоре. Слабое здоровье вынудило его покинуть военную службу и выйти в отставку в чине шефа эскадрона. 25 ноября 1813 был назначен камергером Наполеона. В 1815 и 1820 лагерный адъютант герцога Орлеанского, произведен в полковники кавалерии. После этого жил как частное лицо. Был последовательно произведен в рыцари и офицеры ордена Почетного легиона, а в 1815 Людовик XVIII пожаловал его в рыцари ордена Святого Людовика. Умер 18 августа 1862 года. Награды: Военный орден Святого Людовика; Кавалер ордена Почётного легиона; Офицер ордена Почётного легиона. В марте 1821 женился на вдове своего дяди Анна-Жозефа-Тибо Эуфемии Теодоре Валентине де Арши (1787—1858). Детей в этом браке не было, и титулы дома де Монморанси перешли к потомству сестры герцога, Анн Луизы Шарлотты де Монморанси (1810—1858) и герцога Наполеона Луи де Талейрана (1811—1898). Литература: Almanach de Gotha pour l'année 1844, p. 147; Biographie nouvelle des contemporains [1787—1820]. T. XIV. — P., 1827, p. 74—75; Nouvelle Biographie générale. T. XXXVI. — P.: Firmin Didot frères, 1861, col. 363—364.


1791
Чарльз Вольф (точнее Вулф; Charles Wolfe)
ирландский поэт. Родился в Блакхолле (Blackhall) в графстве Килдар (Kildare). В 1809-1814 гг. учился в дублинском Тринити-колледже. Стал священником в 1817 г. Умер от туберкулёза в возрасте 32 лет. Известен главным образом благодаря короткой элегии на смерть генерала Джона Мура (1816), которая имела большой успех у романтиков. В 1825 г. переведена на русский язык И.Козловым под названием «На погребение английского генерала сира Джона Мура». А.С.Пушкин процитировал строки из этого стихотворения в первой главе «Путешествия в Арзрум», а юный Лермонтов написал в подражание элегии Вольфа стихотворение «В рядах стояли безмолвной толпой…» Умер 21 февраля 1823 года.


1791
Йохан Людвиг Гейберг (или Иоганн Хейберг; датское имя — Johan Ludvig Heiberg)
датский поэт, драматург и критик, руководитель Королевского театра в 1849 — 1856 годах, создатель датского национального водевиля. Муж датской актрисы Йоханны Луизы Хейберг. Родился в Копенгагене, в семье датского писателя Петра Андреаса Гейберга. Детство провёл в Париже, куда его отец был сослан в 1800 году. Согласно энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона именно в Париже Гейбергу пришла идея воскресить в форме водевиля совсем было забытый (со времен Гольберга) жанр датской бытовой комедии. При этом водевиль Гейберга от своего французского происхождения сохранил лишь название, сделавшись вполне национальным датским по духу, по обрисовке характеров и положений. Музыкальный элемент возвысился в нем до значения драматической музыки. Последнему немало способствовало то, что Гейберг сам обладал недюжинным музыкальным талантом и образованием. В 1825 году на сцене появился первый водевиль Гейберга в котором он выразил ироническое отношение к действительности — «Kong Salomon og Jörgen Hattemager» (Царь Соломон и Йорген-шапочникэ). Постановка имела такой огромный успех, что Гейберг решился оставить чтение лекции по датской литературе и мифологии в Кильском университете и посвятить себя всецело литературе. Последующие водевили Гейберга — «Recensenten og Dyret», «Et Eventyr i Rosenborg Have», «Aprilsnarrene eller Intrigen i Skolen» и др. — упрочили его славу. В 1828 году появилось его лучшее драматическое произведение — «Elverhöj» («Лесной холм» или «Холм эльфов»), написанное на сказочной сюжет, которое благодаря своим поэтическим достоинствам и музыке композитора Кулау сделалось «национальной пьесой» датчан. Кроме того, из его произведений известны: «Датчане в Париже» (1833), «Первоапрельские дурачки» (1826), «Эльфы» (1835), «Фата Моргана» (1838), «Душа после смерти» (1841). Кроме драматических произведений, Гейберг писал стихотворения (изданы в 1841 году «Nye Digte»), из которых особенно выдается сатира «En Sjael efter Döden», и песни, которые Гейберг сам перекладывал на музыку. Большую известность заслужил Гейберг и как издатель лучшего датского литературного журнала «Flyvende Post» («Летучая почта») в котором печатались Ханс Кристиан Андерсен и Карл Баггер, а также как тонкий и художественно образованный критик. Немало пользы искусству принес Гейберг и в должности директора Копенгагенского королевского театра, которую он занимал с 1849 по 1859 год. Умер в Боннерупе, близ Рингстеда 25 августа 1860 года. Сочинения: Samlede skrifter, bd 1-2, Kbh., 1861-1862; Poetiske skrifter, bd 1-3, Kbh., 1931-1932. Литература: Гозенпуд А.А., Датский театр, в книге: История западноевропейского театра, том 4, Москва, 1964; Dansk litteratur historie, bd 2, Kbh., 1965.


1808
Эдуард де Бьеф (нидерландское имя — Edouard De Bièfve)
бельгийский живописец. Один из ведущих представителей европейского исторического романтизма. Придворный художник Прусского и Баварского королевских домов. Член Берлинской, Дрезденской, Мюнхенской и Венской академий художеств. Родился в Брюсселе. Обучался в Брюссельской Академии живописи и скульптуры под руководством Жозефа Паелинка (1828-1830), с 1831 года продолжил учету в Париже у Поля Делароша. Эдуард де Бьеф — художник исторического и портретного жанра. Создал галерею портретов членов королевских домов Пруссии и Баварии.Картины художника находятся в Королевских музеях изящных искусств в Брюсселе, в Национальной галерее Берлина и др. Умер в родном городе в 1881 году.


1811
Иван Петрович Клюшников
русский писатель. Родился на хуторе Криничном, Сумского уезда, Харьковской губернии, в имении отца. Первоначальное образование он получил дома, под руководством гувернеров. В середине 1820-х годов он был привезен в Москву и определен в губернскую гимназию. По окончании ее в 1828 году он был принят в Московский университет на словесное отделение. После разгрома декабризма правительство усердно искореняло крамолу в учебных заведениях. От профессоров и студентов требовали письменные обязательства о непринадлежности ни к каким тайным организациям. Такой документ должен был дать и Клюшников перед зачислением его в университет. "Я нижеподписавшийся, - писал он, - сим объявляю, что я ни к какой масонской ложе и ни к какому тайному обществу ни внутри империи, ни вне оной не принадлежу и обязуюсь впредь к оным не принадлежать и никаких сношений с "ими не иметь. 1828 года, октября 4 дня". {"Дело о принятии в студенты ученика московской гимназии Ивана Клюшникова и др.". - МОГИА, фонд 418, опись 98, дело №302, лист 57.} Стандартный текст этого обязательства хранился в личном деле студента и служил для него своего рода охранной грамотой. В конце 1830 или в начале 1831 года Клюшников познакомился со Станкевичем - студентом первого курса. Станкевич был на два года и на два университетских курса моложе Клюшникова. Но это нисколько не помешало тому, что между ними вскоре установились короткие, дружеские отношения. Они вместе изучали философию, историю, эстетические учения. Станкевич был более восприимчив к философии, а Клюшников - к истории, и они хорошо дополняли друг друга. Их связывала еще общая привязанность к поэзии и склонность к юмору. Остроумный, хотя и склонный к ипохондрии, Клюшников стал вскоре любимцем всего кружка Станкевича. Много лет спустя один из друзей молодости. Клюшнякова рассказывал: "Он обладал даром вызывать дух исторических эпох. Речь его между друзьями сверкала остроумием и воображением. В живой импровизации, исполненной юмора, но всегда основанной на серьезных изучениях, он рассказывал о людях и делах отдаленного прошлого, будто самовидец, как бы о лично пережитом. В его юморе чувствовалась грустная нота, которая чем далее, тем слышнее становилась. К философскому умозрению был он мало склонен, но интересы и занятия кружка вовлекли его и в эту сферу, оказывали на него давление, несколько нарушая его душевное равновесие и сообщая ему некоторую экзальтацию". {"Русский вестник", 1883, No 2, страницы 802-803. Автор этой анонимной заметки, вероятно, М.Н.Катков.} Вместе со Станкевичем Клюшников штудировал Шеллинга и Канта, сопровождая чтение философских текстов такими комментариями, что Станкевич помирал от хохота. По рассказам современников, Клюшников был неистощим в юморе, он непрерывно сыпал каламбурами, шуточными экспромтами, сочинял едкие эпиграммы на нелюбимых профессоров университета и дружеские пародии на товарищей своих. "Он был Мефистофелем небольшого московского кружка, - писал П.В.Анненков, - весьма зло и едко посмеиваясь над идеальными стремлениями своих приятелей. Он был, кажется, старее всех своих товарищей, часто страдал ипохондрией, но жертвы его насмешливого расположения любили его и за веселость, какую распространял он вокруг себя, и за то, что в его причудливых выходках видели не сухость сердца, а только живость ума, замечательного во многих других отношениях, и иногда истинный юмор". (П.В.Анненков. Н.В.Станкевич. Переписка его и биография. Москва, 1857, страница 132). Я.М.Неверов рассказывает в своих автобиографических заметках, как, бывало, ему, студенту, сладко дремалось на скучных лекциях профессора С.М.Ивашковского и как всегда в это время сидевший рядом Клюшников подавал ему свою табакерку со следующими стихами:

В тяжелый час, когда душа сгрустнется,
Слеза блеснет в глазах, и сердце содрогнется,
И скорбная глава опустится на грудь, -
Понюхай табаку и горе позабудь.
(Н.Л.Бродский. Я.М.Неверов, и его автобиография. Москва, 1915, страница 35).

Клюшникова одно время высоко ценил Белинский - за его поэтический талант, за широту знаний. Приглашая в августе 1838 года И.И.Панаева в Москву, он обещает его познакомить со своими друзьями, например с Клюшниковым, и добавляет: "очень интересным человеком". (В.Г.Белинский. Полное собрание сочинений, том 11, страница 261.) Но Белинскому вскоре открылись и отрицательные стороны Клюшникова - например, замкнутость его духовного мира, болезненная погруженность в себя. И это заставило Белинского занять более критическую позицию по отношению к творчеству Клюшникова. Раньше других членов кружка Станкевича Клюшников закончил университет и 18 июля 1832 года был утвержден кандидатом отделения словесных наук. (МОГИА, фонд 418, опись 102, дело №119). Как явствует из архивных студенческих материалов Клюшникова (МОГИА, фонд 418, опись 98, дело №302), он закончил университет не в 1835 г., как это ошибочно утверждается в известной статье Н.Л.Бродского "Поэты кружка Станкевича" ("Известия отделения русского языка и словесности Академии наук", 1912, том 17, книга 4, страница 11), а затем и во многих других работах, но именно в 1832 г. Неверно обозначены годы пребывания Клюшникова в университете и в биографической справке о нем в книге: "Поэты 1820-1830-х годов", "Библиотека поэта", Малая серия. Ленинград, 1961, страница 483.} В течение нескольких лет он занимался педагогической деятельностью: преподавал историю в дворянском институте, давал частные уроки. В 1837 году Клюшников. пережил тяжелое психическое расстройство. В конце 1838 года он писал Станкевичу: "...Ты часто пророчил мне передрягу; она случилась со мной - и была ужаснее, нежели я мог вообразить себе, смотря на твои страдания: два или три месяца я был сумасшедший, потом медленно (почти год) оправился, и теперь уже в дверях, уже в передней новой жизни". {ЛБ, 8421, 1/9.} После долгих раздумий Клюшников отказался от мысли о профессорской кафедре и карьеры ученого-историка. Станкевичу он писал: "Я очень полюбил историю и читаю Гегеля - только профессором быть не хочу, хоть меня приглашали нынешней осенью опять читать лекции - и без поездки и без экзамена. Я знаю историю по-своему и передать этою созерцательностью знания не могу, пока богу не угодно будет дать мне нужную форму. Не только историю, я и себя понимаю как-то странно, и чем больше толкую, тем больше затемняю свои воззрения". {ЛБ, Г-О, Х/43. Две части этого письма И.П.Клюшникова разъединены в фондах Рукописного отдела библиотеки имени Ленина и обозначены разными шифрами.} Отказ от профессорской кафедры, по-видимому, был вызван у Клюшннкова намерением посвятить себя литературной деятельности. Именно в этом 1838 году на страницах "Московского наблюдателя" стали появляться его стихи, подписанные необычным псевдонимом "- Ѳ -" (первой буквой греческого слова "феос" - бог). Стихи Клюшникова имели успех, но радости они автору не приносили. Его одолевает хандра, он постоянно высказывает неудовлетворенность собой, терзает себя сомнениями в истинности своего поэтического призвания. Он мучается в поисках дела, которым мог бы быть больше всего "полезен обществу". Рефлектирующий, мятущийся, Клюшников бросается от одного рода занятий к другому - от стихов к истории средних веков, ни в том, ни в другом не находя полного удовлетворения. Друзья изыскивали различные способы, чтобы вывести Клюшннкова из этого состояния. Станкевич, например, настаивал, чтобы он приехал в Берлин. Предполагалось, что длительное путешествие встряхнет его, оживит, что Берлин обострит в нем интерес к науке и вдохнет в него "душу живу". "Ивану Петровичу это одно спасенье", - писал Станкевич А.П.Ефремову. Но уговоры друзей не действовали. Осенью 1839 года Грановский уже из Москвы сообщает Станкевичу: "Клюшников хандрит ужасно и не похож на себя; отделился от всех. Теперь ему лучше. Из прежнего у него, кажется, осталась только любовь к тебе". {"Т.Н.Грановский и его переписка", том 2. Москва, 11897, страница 363.} В феврале 1840 года он пишет об удивительных метаморфозах, которые (происходят в последнее время с их общим другом: "Клюшников несколько раз был у меня: говорил очень умно о Гете, но с ним теперь скучно. Хандра его прошла, но оставила следы. Кроме Гете и себя, он не говорит ни о чем... но какое участие может вызвать у меня рассказ Ив.П. о том, что он горько плакал целый вечер оттого, что после обеда съел полбанки варенья. Унизил, дескать, обжорством благородство человеческой природы". {Там же, страница 380.} Друзья с тревогой следят за душевными терзаниями поэта, с огорчением замечают, как он постепенно отдаляется от своих былых товарищей и уходит в себя. Тот же Грановский снова сообщает в следующем письме к Станкевичу: "Клюшников или хандрит или блаженствует, но все отдельно от нас". {Там же, страница 403.} Обоснованность этих наблюдений подтверждается еще одним участником кружка - М.А.Бакуниным. В мае 1839 года он отправляет подробное письмо в Берлин Станкевичу о житье-бытье их общих друзей, и при этом сообщает несколько существенных подробностей, характеризующих душевное состояние Клюшникова: "Иван Петрович также в тяжелом состоянии, но совсем и другом роде. Старинная мысль, что всякий человек должен быть полезен обществу и что он не приносит ему никакой пользы, достигла в нем полного развития и превратилась в idee fixe. Нынешнею зимою ему как-то удалось вырваться из этого вечного вникания в себя; он стал весел, написал множество прекрасных стихотворений, где ясно выразился его переход к здоровью; он начал уже мечтать о путешествии за границу, оставил службу в институте, оставил пустую претензию быть полезным другим, не сделавшись еще для самого себя полезным, и стал более прислушиваться к внутреннему голосу души своей, стал (верить и себе, и другим - и опять впал в старую болезнь. Покамест он преподавал историю в институте, до тех пор у него было постоянное дело, не зависевшее от минутного состояния его духа; это дело служило ему балластом, и он отдыхал, наслаждаясь жизнью в свободные минуты. В первый раз в жизни он решился сделать свободный шаг и оставил институт только потому, что институт был ему не по сердцу, противоречил его внутренней потребности, - и этот первый шаг дорого стоил ему. Лишившись постоянной обязанности и не имея ни постоянной определенной цели, ни постоянных занятий, он скоро стал приходить в недоумение, не зная, чем наполнить свой день, и в днях его стали оказываться все большие и большие пробелы. Месяц тому назад я был свидетелем возобновления его болезни, а теперь, по словам Ефремова, она усилилась до такой степени, что мысль о самоубийстве сделалась в нем постоянной мыслью. Тяжело смотреть на него в эти минуты; он становится слаб, как ребенок, упрекает себя в каждой мелочи, беспрестанно погружается в гадкую и пустую сторону своей жизни и не видит за ними своей прекрасной, святой, человеческой стороны. Это беспрестанное созерцание своей гадости лишает его последних сил; в нем нет тогда ни на каплю самостоятельности и воли. И если бы мужик (только старый, потому что он в подобные минуты верит только опытности стариков), если бы мужик сказал ему, что для счастья своего он должен всю жизнь пахать землю, мне кажется, что он поверил бы и послушался его". (М.А.Бакунин. Собрание сочинений и писем, том 2. Москва, 1934, страницы 242-243.). Бакунин говорит далее, что он вместе с Боткиным и Катковым беспрестанно возится с Клюшниковым, стараясь "пробудить его от апатического бессилия, пробудить в нем веру и волю, которые не зависели бы от минутного состояния, от минутной болезни духа". В том же письме к Станкевичу Бакунин подчеркивает, что необходимо оторвать Клюшникова от его окружения - Петра Клюшникова, доктора, двоюродного брата поэта, и некоего Оглоблина - "таких же ипохондриков, как и он". Эти люди, слишком погруженные в себя, только и толкуют о своей и его болезни, о невозможности освободиться от нее и таким образом "снова втискивают его в этот болезненный мир". "Им нужно непременно на некоторое время расстаться, - продолжает Бакунин, - и я постараюсь сделать это, постараюсь вырвать его из Москвы и, если можно, уговорить его ехать за границу; если же не за границу, то по крайней мере куда-нибудь в деревню или к матери в Малороссию, или к нам в Прямухино". (М.А.Бакунин. Собрание сочинений и писем, том 2, страница 244.) Может быть, именно этим внушениям в конце концов и внял вскоре Клюшников, надолго исчезнув из Москвы. Житейская и литературная биография Клюшникова представляется крайне сложной, полной загадок и неожиданностей. В начале 1840-х годов, когда литературный успех, казалось, должен был бы окрылить молодого поэта и побудить его к возможно более активной работе, он внезапно уехал из Москвы, окончательно порвав свои литературные связи, отношения со всем кругом своих друзей, и словно бы канул в небытие. Для людей посторонних это было настолько неожиданно, необъяснимо, что многим казалось: Клюшников умер. Невольной жертвой этой легенды стал и Чернышевский, заметивший в "Очерках гоголевского периода русской литературы": "Клюшников и Кольцов пережили Станкевича лишь немногими годами". (Н.Г.Чернышевский. Полное собрание сочинений, том 3, страница 223.} Между тем Клюшников пережил Станкевича 55, а Кольцова 53 годами. Кажется, никого так часто не хоронили при жизни, как Клюшникова. В 1888 году М.И.Семевский издал свой известный альбом "Знакомые", в который включил одно стихотворение "покойного, - как было отмечено там, - поэта Клюшникова". А он себе спокойно продолжал жить - в далекой тиши своего наследственного имения в Харьковской губернии. Жил сорок лет, не подавая о себе никаких вестей. Лишь один раз его имя снова промелькнуло в печати. Еще в 1841 году в "Литературной газете" (No 50) появился, подписанный "- Ѳ -", небольшой рассказ - "Привидение первого мужа, или Вдова замужем". Это был первый опыт Клюшникова в прозе. Новелла написана весело, непринужденно, остроумно, в манере, близкой к светскому анекдоту. Более серьезной и значительной была другая прозаическая вещь Клюшникова - "Любовная сказка". Она появилась в 1849 году в No 6 "Отечественных записок". Характеры героев этой повести выписаны скупо, "но выразительно. Особенно привлекателен психологически интересно задуманный образ незнакомки в Пассаже, свидетельствующий о несомненных художественных возможностях Клюшникова-прозаика. "Любовной сказкой" Клюшников единственный раз нарушил свое сорокалетнее молчание. Лишь в 1880 году он внезапно прорвал свое уединение и появился в Москве. Из друзей его молодости уже почти никого не осталось в живых. А те немногие, которые уцелели, встречали его словно выходца с того света. Сохранилось несколько писем Клюшникова к Александру Владимировичу Станкевичу, брату поэта, написанных в 1880-е годы. Они говорят о том, как прочно продолжали сохраняться в Клюшникове старые привязанности и интересы. Вот несколько строк из письма, датированного 20 декабря 1880 года: "...Сам падал, сам вставал, хотя по большей части оставался верным памяти тех прекрасных людей, с которыми судьба свела меня в молодости. В числе их первое место занимает ваш усопший брат Коля. Последнее слово машинально сорвалось с пера и в душе моей встала такая масса видений и звуков - что мне не хочется писать даже". (ГИМ, фонд 351, дело №68, лист 78 об.) И далее он продолжает: "Теперь, по прошествии 40 лет труднопрожитой жизни, - я изменил свои понятия о многом, но чувства мои к бывшим спутникам моей молодости остались неизменными. Мир их праху!" {Там же, листы 79-79 об.} До глубокой старости он продолжал писать стихи. Приехав на семидесятом году жизни в Москву, он оставил в редакции "Русского вестника", издававшегося его былым товарищем М.Н.Катковым, несколько стихотворений, "вылившихся у него, - как свидетельствует автор вступительной заметки, - в последнее время". {"Русский вестник", 1883, No 2, страница 803.} Лишь в 1883 году эти стихи были здесь опубликованы. Три года спустя в том же журнале появилось еще два его стихотворения. Умер Клюшников 28 февраля 1895 года.


1811
Ной Портер (Noah Porter)
американский философ, лексикограф, научный писатель, преподаватель, 11-й президент Йельского колледжа (1871—1886). Родился в Фармингтоне, штат Коннектикут, США, в семье пастора. В 1831 году окончил Йельский колледж. 13 апреля 1836 года женился. Был рукоположён в пасторы, с 1846 по 1843 год служил пастором-конгрегационалистом в Нью-Милфорде и с 1843 по 1846 год в Спрингфилде (Массачусетс). В 1846 году был избран профессором моральной философии и метафизики в Йельском колледже. 11 октября 1871 года был избран президентом колледжа и оставался на этой должности до 1886 года. Скончался в Нью-Хейвене (штат Коннектикут, США) 4 марта 1892 года. Как философ примыкал к кантионцам, в особенности к Тренделенбургу. Был известен как аболиционист — сторонник отмены рабства чернокожих. Главные сочинения его авторства: «The human intellect» (1868), «Eléments of intellectual science» (1872), «Science and sentiment» (1882), «Elements of moral science» (1885), «Kant’s Ethics, a critical exposition» (1886), «Bishop George Berkley» (1885), «The educational systems of the puritans and the Jesuits compared» (1851). Под его редакцией вышло несколько изданий словаря Вебстера.