Порой нам кажется, что не осталось на земле ни одного дракона. Ни
одного храброго рыцаря, ни единой принцессы, пробирающейся тайными лесными
тропами, очаровывая своей улыбкой бабочек и оленей.
Нам кажется, что наш век отделяет от тех сказочных времен какая-то
граница, и в нем нет места приключениям. Судьба,.. эта дорога,
простирающаяся за горизонт... призраки пронеслись по ней в далеком прошлом и
скрылись из виду...
Как замечательно, что это не так! Принцессы, рыцари, драконы,
очарованность, тайны и приключения... они не просто рядом с нами, здесь и
сейчас, - НИЧЕГО ДРУГОГО И НЕ БЫЛО НИКОГДА НА ЗЕМЛЕ!
В наше время их облик, конечно, изменился. Драконы носят сегодня
официальные костюмы, прячутся за масками инспекций и служб. Демоны общества
с пронзительным криком бросаются на нас, стоит лишь нам поднять глаза от
земли, стоит повернуть направо там, где нам было сказано идти налево.
Внешний вид нынче стал так обманчив, что рыцарям и принцессам трудно узнать
друг друга, трудно узнать даже самих себя.
Но в наших снах мы все еще встречаемся с Мастерами Реальности. Они
напоминают нам, что мы никогда не теряли защиты против драконов, что синее
пламя струится в нас, позволяя изменять наш мир, как мы захотим. Интуиция
нашептывает истину: МЫ - НЕ ПЫЛЬ, МЫ - ВОЛШЕБСТВО!
Это повесть о рыцаре, который умирал, и о принцессе, спасшей ему жизнь.
Это история о красавице и чудовищах, о волшебных заклинаниях и крепостных
стенах, о силах смерти, которые нам только кажутся, и силах жизни, которые
есть. Это рассказ об одном приключении, которое, я уверен, является самым
важным в любом возрасте.
Фактически, в жизни все было почти так, как здесь описано. В нескольких
местах я вольно обошелся с хронологией, некоторые персонажи составлены из
ряда реальных людей, большинство имен выдуманы. Остальное я бы не смог
придумать, даже если бы постарался - реальность была настолько невероятной,
что не укладывалась в рамки никакой выдумки.
Вы как читатели, конечно, увидите, заглянув за писательскую маску, что
заставило меня поместить эти слова на бумагу.
Но иногда, когда свет лучится точно как сейчас, писатель тоже может
заглянуть за маску читателя. Может быть, в лучах этого света мы с вами
встретимся где-нибудь на страницах этой книги, - я и моя любовь, вы - и
ваша.
О том, как Ричард Бах стал писателем…
Мне нравилось открывать книги и смотреть, как они начинаются. Писатели
пишут книги так же, как мы пишем собственные жизни.
Автор может любого героя
подвести к любому событию, с какой угодно целью, чтобы подчеркнуть
какую угодно мысль. Я хотел знать, открывая чистую Первую Страницу, что
задумал этот писатель, или вот этот. Что произойдет с моим умом, с моей
душой, когда прочту то, что они написали?
Любят они меня, презирают или им просто все равно? Я открыл, что
некоторые писатели - сущий яд, зато другие - словно душистая гвоздика и
имбирь.
Потом я пошел в среднюю школу и научился ненавидеть Английскую
Грамматику. Это была такая скука, что я зевал по семьдесят раз за пятьдесят
минут урока и уходя, чтобы проснуться, похлопывал себя по щекам. Настал мой
последний год учебы в средней школе имени Вудро Вильсона в Лонг-Бич,
Калифорния. Чтобы увернуться от муки изучения Английской Литературы я выбрал
курс Литературного Творчества. Он был шестым уроком, в комнате 410.
Она отодвинулась вместе со стулом от шахматного столика и продолжала
слушать.
- Нашим учителем был Джон Гартнер, футбольный тренер. Но Джон Гартнер,
Лесли, он был еще и писателем! Живой, настоящий писатель! Он писал статьи и
рассказы в журналы, книги для подростков: Громила Тейлор - футбольный
тренер. Громила Тейлор - бейсбольный тренер. Он был, как медведь: ростом под
два метра, вот такие ручищи; строгий, справедливый, иногда забавный, иногда
злой, но мы знали, что он любит свою работу и что нас он тоже любит. - В
этом месте у меня внезапно навернулась слеза, и я поспешно смахнул ее,
подумав, как это странно. Никогда не вспоминал о великане Джоне Гартнере...
он уже десять лет как умер, а тут у меня в горле это странное ощущение. Я
поспешил продолжить, полагая, что она ничего не заметит.
"О'кей, парни, - сказал он в первый день, - вижу, что вы сюда пришли,
чтобы не посещать Английскую Литературу". - По классу пронесся виноватый гул
и выражение наших лиц несколько изменилось. - "Я должен вам сказать, -
продолжил он, - что только тот получит в свою зачетную книжку "А" по моему
курсу, кто покажет мне чек на сумму, полученную за публикацию написанного им
в течение этого семестра рассказа". Хор стонов, охов, и завываний и тяжелых
вздохов и... "О, мистер ГАРТНЕР, это несправедливо, мы бедные маленькие
школяры... Как мы можем надеяться ... - Это НЕСПРАВЕДЛИВО, мистер Гартнер!"
Все это он оборвал одним словом, которое звучало примерно так: "Гррр...".
- В оценке "В" тоже нет ничего плохого. "В" означает "Выше среднего".
Можно быть Выше Среднего и не продав ничего, тобой написанного, правда? Но
"А" - это "Отлично", разве вы не согласны, что если у вас примут то, что вы
написали, опубликуют и заплатят за это, то это будет отлично и вам можно
будет поставить "А"?
Я подобрал с тарелки предпоследнее печенье. Может, я слишком много
рассказываю, а тебе не слишком интересно? - спросил я ее. - Только честно.
- Я скажу тебе, когда хватит, - ответила она. - А пока я не скажу,
рассказывай, ладно?
- Хорошо. В те дни оценки дня меня значили много. Она улыбнулась,
припомнив свои зачетные книжки.
- Я много писал, посылал статьи и рассказы в газеты и журналы, и как
раз перед концом семестра послал рассказ в воскресное приложение в Лонг-Бич
Пресс-Телеграм. Это был рассказ о клубе астрономов-любителей - Они видели
Лунного Человека.
- Представь себе мое потрясение! Я пришел домой из школы, занес с улицы
мусорное ведро, покормил собаку, и тут мама вручает мне письмо из
Пресс-Телеграм! Я похолодел. Дрожа раскрыл его, галопом промчался по словам,
и начал читать снова, сначала. Они взяли мой рассказ! Внутри лежал чек на
двадцать пять долларов!!!
Но писать после школы я перестал и не писал
до тех пор, пока не уволился из Воздушных Сил, не женился и не обнаружил,
что не могу выносить постоянную работу. Любую работу.
Меня начинало душить
однообразие, и я ее бросал. Лучше голодать, чем жить по шаблону, повинуясь
часам дважды в день. Тогда я, наконец, понял, чему научил нас Джон Гартнер.
Вот на что похоже чувство, когда твой рассказ принят! Через годы после
его смерти я получил его послание. Если мальчишка-школьник смог написать,
рассказ, который напечатали, почему этого не может сделать взрослый?
ничего другого и не было никогда на земле! мы - не пыль, мы - Волшебство!
