В Контакте несколько ленивых поэтов, которым лень писать стихи без повода решили зарубиться, кто из них лучший. Ну я не долго думая тоже вступил в баталии. Одну из "дуэлей" я выиграл, на вторую опоздал подать заявки.
Решил выкладывать тут те опусы, что выходят из моей дурной головушки "на заказ".

Итак, тема "1 Сентября".
За спиною ранец, а в руке ромашка.
Я не просто мальчик, теперь я первоклашка.
Гордо носик вздернув, и поправив галстук,
Я иду сегодня на первый школьный праздник.

Мама накидала в ранец бутербродов,
Папа показал приемы от уродов.
Бабушка рыдает, дед ест осетрину,
Всей семьёю дружной провожают сына…
***
Помню, был без сумки, в джинсах и футболке.
Рядом шла подружка – метр сорок в холке.
Где-то постояли, послушали кого-то,
А потом шампанское, сигарета, рвота.

Взрослый, что тут скажешь, школьники – малявки.
Университетской я теперь заправки.
Баб хочу и пялю, не хожу на пары…
Пятилетка в прошлом. Экзамены и семинары…
***
- Папа, как те платье? Мама настояла!
- Ты великолепна! – дочурка засияла.
За спиною ранец, а в руке ромашка.
Вот моя дочурка сегодня первоклашка.

Подступило к горлу, вспомнил все, что было.
Почесал затылок с проседью уныло.
Улыбнулся. Тот ещё в школе был проказник.
А теперь у дочки первый школьный праздник…

Тема "Развод".

Румянец на бархатной коже твоей.
- Волнуешься?
– Справлюсь.
Куришь. Молчим.
Казалось, немного тебя пожалей,
Разрушим момент. Не сдержась, закричим

Откинула черные локоны. Взгляд
Бездонно-пустынный поймал. Сердце сжалось.
Блеск влажный глаз, тех искр парад.
Увы. Все прошло. Ни следа не осталось.

Запомнить стараясь изгиб твоих губ,
Глазами в них жадно впиваюсь.
Холодные губы. Изгиб губ тех груб.
Я взгляд отвожу, изиняясь.

Сказать ты хотела. Застряли слова.
ТушИшь сигарету. Закашлялась снова.
Мы молча сидели так час. Или два.
Я к этому БЫЛ готов, ты - не готова.

И липкие пальцы свои теребя
Ты взглядом блуждаешь в обход.
Любила меня ты, любил тебя я…
Все кончено. Друг другу никто мы.
Развод.

!ВНИМАНИЕ! Данный материал содержит лексику и контент неподходящий, для лиц не достигших 21 года, а также для лиц со слабой психикой.

!ОСТОРОЖНО! Много порно, крови, матов и физиологии.

!И ЕЩЁ! Все слова, фразы и обороты использованы сознательно. На любые совпадения с реальными событиями и персонажами мне похуй!

многа буков, насилия и секса

Говорят под Новый Год,
Что ни пожелается,
Все всегда произойдет,
Все всегда сбывается.
Даже если ты маньяк
С ножиком в кармане.
Даже если террорист
С улыбкой обезьяны.
Даже если ты алкаш
С подглазным фингалищем.
Даже если проститутка
С ледяным влагалищем.
Даже если педофил
С крючковатым пенисом.
Даже если ты дебил
Отобранный генезисом.
Пусть ты даже наркоман
С веной закупоренной.
Или неудачник ты
Девушкой заблеванный.
Всех вас знает Дед Мороз,
На ледовых санках.
Проститутке хуй под нос,
Наркоману ханки,
Маньяку в кармане дырку,
Педофилу хуй в бутылку,
Террористу бомбу в сумку,
Кубик-рубик - недоумку.
Неудачнику - гандон,
Все равно порвется он.
Добрый Дедушка Мороз
Знает, что всем нужно.
Чтоб навеки перемерз
Пролетарий дружно.
...
Говорят под Новый Год,
Что ни пожелается,
Все равно честной народ
Всегда понажирается.
(с)
5.01.10

С Позитивным Новым Годом, господа! Ура))

Кризис Личности 2.

Развернувшись от холода,
Сторонясь огорчения,
Шел тропою без повода
Округляя значения.
Завернув трижды за угол,
Дважды влево свернувши,
Не заметил, как вынырнул
В чьи-то сальные уши.
Посреди шумной раковины
Без друзей и знакомых
Я остался один
Среди них – не искомых.
Зашумела вокруг
Неприятеля стая.
Вся их гниль подкралась
Головою качая.

Отверни свою голову
Бородавками съетую.
Не смотри ты глазами
Под ресницами вдетыми.
Не смотри мне в глаза -
Ты мне сжег переносицу.
Щиплет солью слеза
И из глаза вон просится.
Опусти свои пальцы,
Погрызаны тлением.
Ты давно не имеешь
На мой разум давления.
Дышишь ты тем же воздухом
Но мне нужно чуть больше,
Чем щепотка той свежести
Что вдыхаю я кожей.
Отверни свою голову
Сгнившей реальности.
Расцепи свои пальцы…
Хотя бы из жалости.

Я ушел…
Все как прежде оставил.
Из бессмысленной бойни
Я ушел…не исправил.
Не смогу переправить
Основ мироздания.
Но смог переварить
Отчужденности манию.
Капли соли гнилые
За спиною упали.
Все, что было разрушили…
Ничего не создали…

Инкрустирован бриллиантами
Чешусь.
Мимикрировал под куранты я.
Не пойму. С(ь)-
колько мне в четырех стенах стоять
Бриллианты в шее, в губе ковырять.

Распадаюсь натрое
Не всерьез.
Головами о стены вокруг?
Не вопрос.
Распускаю руки в стороны и в неба.
Не могу показаться так – кровоточит губа.

Яйцеклеткой сжатый, мне
Не впервой.
Путь себе я первой черчу
Головой.
Триста сотен лиц вокруг вижу я.
Это все мои долгие от-ра-же-ни-я.

Инкрустирован бриллиантами
Изнутри.
В пыль меня драгоценную
Разотри.
Три мои головы собираешь в единый
Обозначенный центр неви-Невидимый.

Телом стены со мной
Закрой.
Погрузи в темноту-комфорт
С головой.
Пережду в четырех стенах бой курантов во мне.
Триста тысяч ударов….и…вне…

***Наталья Сухина***
По березовой роще нагая ты шла,
Оступилась, терновника куст ты нашла.
Терновника ветка попала в вагину...
Не покину тебя, не покину!


***Кунц Елена***
Скоро станешь ты на год взрослей,
И зажжется на небе звезда.
Но не ссы, ты не трусь, не робей!
Ведь меж ног у тебя есть...ой, не то...
Где-то ходят ещё поезда...


***Скопинцева Олеся (королева птиц)***
На камень гордо взгромоздясь,
Почистить перья захотела...
"Недавно тут я наеблась",
"Ебалось?" - "Даже не вспотела".

“Продавец религий”
Притча.

На восточных базарах все выглядит одинаково. Справа висят дорогие ковры, слева бледные европейцы чихают над мешками шафрана и кардамона, впереди видны клубы пара, вздымающиеся над катрюлями, а если завернуть в переулок, то можно купить любовь на час, на ночь или на все время пребывания в стране – все зависит от потребностей и возможностей.

Посреди этого кричащего и пахнущего хаоса стоит одинокий прилавок. Люди, пришедшие за коврами и приправами никогда его не замечают. Люди, пришедшие за любовью обходят его стороной. И лишь немногие осмеливаются подойти к его маленькому мирку, отгороженному столиком и цветастым платком. За прилавком сидит одинокий старец, глаза его всегда уставлены в пол, одна рука подрагивая лежит на столе, вторая утопает в объемных складках небесно-голубой мантии. Это продавец религий. Каждый день он приходит раньше всех и уходит позже всех. Он ждет тех, кто знает.

- Добрый день. - мой арабский хромает, но я знаю зачем я пришел.
- Сегодня день, который не отличается от предыдущего. Если для Вас вчера день был добрым, то да, добрый день и Вам. - старец поднял голову и с едва заметной улыбкой мудреца произнес последние слова. - Я знаю зачем ты пришел. Знаешь ли это ты?
- Думаю, что я взвесил свое решение.
- Во что ты хочешь Верить?
- Я просто хочу Верить. Без Веры моя жизнь не имеет смысла.
- И с Верой она иметь смысла не будет. Смысл не в Вере. Сначала найди смысл, потом возвращайся ко мне.

Старец опустил голову. Убрал свою подрагивающую руку со столика и через мгновение вернул её обратно. Я стоял потупившись на цветной платок, укрывающий стол. Я думал, где мне найти мой смысл жизни, который я давно утратил. Старец не обращал на меня никакого внимания.

- У меня был смысл в жизни. Я жил ради своей семьи. Ради двух замечательных ребятишек. Они ушли. И я приехал на этот рынок, чтобы обрести Веру в то, что я не одинок.
- Христианство.
- Что?
- Христианство. Купи Библию, проследуй пути Иисуса и ты не будешь один. По краней мере ты всегда будешь Верить в то, что ты не одинок.
- Но мне не это нужно.
- Ты только что сказал, что тебе нужно Верить в то, что ты не одинок. Бог христиан никогда не оставляет своих детей. Он всегда с ними. В душе, в глазах и помыслах. Я не могу ничем тебе помочь. Тебе нужно обратиться в книжную лавку.
- Но ведь ты – торговец религий. Я пришел заплатить тебе. Я пришел найти то, что я ищу.
- То, что ты ищешь у меня найти невозможно.
- Тогда что у тебя есть? - мне казалось, что старец не желает продавать мне то, зачем я пришел.
- Ты сам сказал, что я – торговец религий. - старец поднял голову и посмотрел пристально на меня так, что мне кажется он увидел все мои мысли.
- Я пришел за товаром, и я готов платить. - я достал кожаный кисет с золотыми монетами.
- Ты так и не назвал мне то, зачем ты пришел. - старец опустил голову. Дрожащая рука вновь скрылась под столиком и через мгновение снова оказалась на столе.

В голове я начал прокручивать всю свою жизнь, чтобы найти тот момент, когда я потерял себя. Я мысленно вернулся в день аварии. Невольно слезы покатились у меня из глаз. Я вспомнил все свои бессонные ночи и все свои тревожные дни.

- Я пришел за успокоением.
- Буддизм. - старец молчал.
- Я жду.
- Буддизм. Будда уверен, что тебе следует плыть по течению реки-времени, которая принесет тебе мудрость и успокоение. Ты приехал не в то место. Я не могу дать тебе этого.
- Где я могу найти то, что я ищу?
- В Индии. Езжай туда и посети великий храм Будды. Отведай нектар лотоса. Местные старцы помогут тебе обрести то, что ты ищешь.
- Я не понимаю, почему ты – продавец религий отправляешь меня ходить по свету. Ведь ты можешь продать мне любую религию!
- Я продаю особенный товар. Я продаю только то, что дейтсвительно нужно человеку. Все остальное ты может найти в любой точке земного шара.
- Меня направили прямиком к тебе. Я пришел за товаром.
- Назови мне то, что ты ищешь. - старец вновь опустил глаза и ушел в свои мысли.

Взяв себя в руки, я рассержено процедил сквозь зубы проклятье и погрузился в себя.

- Я пришел к тебе за тем, чтобы побороть в себе все страхи. Я пришел обрести смелость и бороться за свое счастье.
- Ислам. Аллах говорит тебе биться за свободу. Ты принимаешь один из видов оружия и борешься с неверными за своё счастье. Я не могу дать тебе этого. Я не Аллах и не способен вдохнуть в тебя Веру в себя. Ты находишься в правильной стране, но не в правильном месте. Спроси старейшин рядом с мусульманской мечетью, они помогут тебе.
- Старец, почему все, чего я хочу, я могу найти вокруг себя, но не могу найти у тебя?
- Я продаю очень редкий товар. Человек ищет чуда, которое лежит рядом с ним. Человек ищет спасения, которое ждет его за закрытой дверью. Я не могу дать этого. Я даю то, что нет вокруг человека. Я торговец религий. Если ты пришел ко мне, ты должен знать зачем.
- Я пришел обрести религию. Я пришел за успокоением и защитой. Я пришел за смелостью и борьбой. Я пришел за советом и пониманием.

Старец опустил голову и молчал. Его рука снова скользнула вниз и появилась оттуда с кожаным кисетом красно-коричневого цвета. Он поставил его на центр стола и не поднимая глаз произнес:

- Это твоя религия. Сколько ты готов отдать за неё?

Я снова достал свой кисет с золотыми монетами и поставил рядом с религией.

- Это все, что у тебя есть, - молвил старец, все ещё смотря вниз. – Возьми этот кисет. Это то, во что ты веришь. Когда ты по-настоящему будешь готов его открыть, ты обретешь религию. Открыв его раньше, ты навсегда потеряешь способность Верить. Теперь все, чего ты хочешь в этом кисете. Прощай.

Я с жадностью схватил кисет, и пошел прочь с рынка.
Дрожащая рука старца вновь опустилась под стол и перевернула очередную страницу порнографического журнала. Вторая рука продолжала ласкать старческий, но упругий член.

На третий день, я развязал кисет и он оказался пуст. Но это моя религия… Я купил её… Теперь это все, что у меня есть…

"Фарфоровые слезы".
Рассказ.
Из дневников Р.Т.

5 сентября.
Моя дорогая боль! Уже четвертые сутки я не могу тянуть жилы с запястий. Радиоприемник молчит и все потому, что снова она не прислала повинную. Её конфетное настроение так и осталось висеть над камином с того дня, как она покинула мою обитель. Открывая портал сообщений, я все чаще и чаще просматриваю её последние адрессации. Она говорила, что никогда не чувствовала такого выброса эндорфина в кровь. Она говорила, что её нервные окончания никогда не посылали таких сильных импульсов в мозг. Она говорила, что нейрохирурги не знают, что с ней происходит и она в замешательстве. Боль моя! Я прекрасно понимаю о чем она. Я чувствую такие же изменения, но я научился с этим жить. Это не компетенция врачей, их окончания затуплены, а проток гормонов приостановлен. На то они и врачи, чтобы делать свою работу хладнокровно.
Последнее, что она сказала, перед тем как хлестнула меня амбровой плетью, что она так больше не может. Гормоны жгут её изнутри, а нервы режут её на части. Она сказала, что я всему виной...
Р.Т.

7 сентября.
Моя всеведущая! Сегодня с полудня не могу закрыть глаза. Она явилась в виде псевдонейронов на моем мониторе. Она тянула жилы, и по её рубиновым губам катились фарфоровые слезы. Она не сказала ни слова. Она что-то шептала и зрачки её искали мои глаза. Я чувствую это. Я боюсь закрыть глаза, в надежде, что она меня отыщет.
Р.Т.

8 сентября.
Моя сладкая боль. Сегодня я первый раз пытался тянуть жилы после её ухода. Но это не заглушило кипение плазмы. Я сутки не закрываю глаза ни на мгновение. Она ищет меня, я знаю. Я пересматриваю её сообщение и слышу, как она шепчет мое имя.
Р.Т.

10 сентября.
Вчера она пришла. Боль моя, она была прекрасна в своих страданиях. Она тянула мне жилы и говорила, что ей не удастся бежать от боли, когда меня нет рядом. Я тянул ей жилы и говорил, что эта боль, которой нет прекрасней и слаще. Мы подергивались, выпуская флюиды счастья. Её рубиновые губы растягивались и раскрывались.
Нам было больно, и мы были прекрасны в своей боли. Нам было больно, и мы хотели, чтобы эта боль не кончалась. Нам было больно друг друга касаться, оттого мы касались друг друга сильнее. Нам было больно видеть друг друга, и мы не закрывали глаза.
Ах, моя ненасытная боль! Нам никогда ещё не было так больно вместе! Мои нервные окончания дрожали под её дыханием. Её кровь бурлила под моими пальцами! Нам было больно, и по моим щекам впервые катились фарфоровые слёзы...
Р.Т.

Продолжаем убивать постмодернизм. Итак, пьеса в прозе "Суп из улиток". Дегустируйте.

«Суп из улиток»
Пьеса в прозе.

Действующие лица:
Петр Николаевич — пожилой житель квартиры. В пьесе как ПН.
Серафима Георгиевна — пожилая жительница квартиры со странностями. В пьесе как СГ.
Татьянка — девчушка, дочь Дарьи. В пьесе как Т.
Дарья — мать Татьянки. Мы её не видим. В пьесе как Д.
Отец Татьянки. Мы его не видим.

Занавес открывается. На сцене корридор обычной коммунальной квартиры. Справа сидит Петр Николаевич и чинит правый ботинок своей любимой пары обуви. Слева в приоткрытую дверь мы видим половину лица Серафимы Георгиевны и кусочек цветастого халатика. Посредине стоит кастрюля с супом.


СГ: Петр Николаевич, уберите кастрюлю из корридора. - голос Серафимы Георгиевны настойчиво звучал из-за двери.
Соседи давно привыкли видеть Серафиму Георгиевну лишь наполовину. Старая соседка уже давно не выходит из своей комнаты, только изредка выглядывая светлым зеленым глазом и ворча, в основном на Петра Николаевича.
ПН: Серафима Георгиевна, ну что Вы право! - Петр Николаевич уже привык к ворчаниям соседки и вопринимал их с улыбкой. - Вы же знаете, что суп на кухне не остынет. Корридор у нас самое прохладное место.
СГ: Поймите, - Серафима Георгиевна начинала закипать. - у меня аллергия на ваших слизняков!
ПН: Это не слизняки. Это суп из улиток. - Петр Николаевич ответствовал спокойно, продолжая ковыряться в старом ботинке.
СГ: Вы же знаете, что у меня на всех этих тварей аллергия. Я уже не молоденькая девочка, чтобы так легко переносить аллергии.
ПН: Серафима Георгиевна, ну Вы же кушать их не будете?
СГ: Я чую их запах и мне становится душно! - последнее слово Серафима Георгиевна произнесла с хрипотцой, как будто что-то застряло у неё в горле.
Петр Николаевич преспокойно продолжал ремонтировать подошу правого ботинка. На вид суп из улиток действительно вызывал неприятные ассоциации. Улитки, высунув свои рожки, уныло плавали в прозрачной, чуть мутноватой жидкости неизвестной констистенции. Серафима Георгиевна стоит абсолютно недвижима, но в темноте видно, что дыхание её учащенно и глаза с испугом всматриваются в содержимое кастрюли.
ПН: Серафима Георгиевна, ну выйдите уже из своей конуры и уберите кастрюлю туда, где она не будет вас пугать.
СГ: Петр Николаевич, - голос старушки дрожал. - если я прикоснусь к кастрюле, то могу просто погибнуть.
ПН: Да что же это такое! Вы уже совсем с ума сошли в своей коморке. Давно бы уже вышли, да посмотрели, что в людях творится. У Дарьи вон Татьянка подросла, седьмой годок пошел, а Вы все зыркаете своим зеленым глазом, да подмахиваете своим цветочным халатом! Вот не нравится, возьмите и уберите суп, а лучше закройте дверь.
Серафима Георгиевна не шолохнувшись смотрела на суп из улиток и громко дышала, стараясь как можно больше втянуть воздуха.
СГ: Петр Николаевич, - голос старухи буквально переходил в хриплый шепот. Было слышно, что Серафима Георгиевна задыхается, как будто что-то обвивает её шею. - немедленно спрячьте или съешьте Ваш суп с мерзостью...
ПН: Серафима Георгиевна, успокойтесь! - теперь Петр Николаевич начал злиться. - Ничего страшного в супе из улиток нет. Я всегда его кушаю, и всегда Вы просите меня его унести. Но сегодня я хочу, чтобы он остыл получше, пока я чиню свои ботинки. - с последней фразой он забил гвоздик в подошву.
СГ: Вы не понимате, Петр Николаевич, это очень серьезно.
ПН: Серафима Георгиевна, будьте добры, прекратите! Я супчик для Танюшки стужу. Она мне его готовить помогала. Подумайте хотя бы о девочке.
СГ: Петр Николаевич, уберите суп! Это отрава! Вы и себе навредите и девочку погубите!
ПН: Серафима Георгиевна, это уже совсем не смешно! Что Вы несете?! Закройте немедленно дверь и не скуйтесь в чужую жизнь!
СГ: Вы не понимаете, Петр Николаевич, мне уже трудно дышать и мои ноги подкашиваются.
Петр Николаевич откинул свой отремонтированный ботинок и подбежал к кастрюле:
ПН: Ей богу! Смотрите, я сейчас съем этот суп и ничего со мной не случится.
Петр Николаевич схватил ложку, подбежал к кастрюле и зачерпнул мутноватую жидкость, которая медленно и тягуче вдрогнула. Серафима Георгиевна не шелохнулась, лишь глаза испуганно смотрели на улитку, лежащую на ложке. Петр Николаевич жадно проглотил содержимое ложки и улитка чуть хрустнула у него на зубах.
ПН: Вот видите, - жуя улитку прочавкал Петр Николаевич, - все со мной хорошо!
Серафима Георгиевна не двигалась. Её глаза были каменными. Казалось, что от Серафимы Георгиевны остался только смертельный зеленый свет. Петр Николаевич дожевывал улитку и, не обращая больше внимания на старушку, принялся рассматривать свой любимый правый ботинок на предмет изъяна в ремонте.
ПН: Танюшка! - Петр Николаевич прокричал в воцарившейся тишине, - Татьяна! Наш суп из улиток остыл. Иди пообедаем.
Т: Да, да, дед Петь! Сейчас, - послышался голос из дальней двери, - мне ещё минут десять осталось. Мама попросила муку просеять.
ПН: Ну смотри! А то съем весь суп один.
Петр Николаевич поставил правый ботинок рядом с левым и довольный собой улыбнулся на свою любимую пару обуви.
ПН: Пойду посуду приготовлю, - пробормотал петр Николаевич и встал со стула. Буквально секунду он стоял и со всего размаха плюхнулся обратно на стул. Глаза его помутнели и Петр Николаевич умер.
Дверь Серафимы Георгиевны со скрипом открылась. Послышалось легкое шуршание и старушка вышла в корридор в своем цветастом халатике.
СГ: Подавился-таки моими молитвами.
Спокойно прошуршав к кастрюльке, она взяла её и унесла в свою комнату. Несколько минут корридор пустой. За дверью Серафимы Георгиевны раздается глухой тяжелый звук.
Дверь дальней комнаты приоткрывается и оттуда выглядывает девчушка лет семи с косичками и с бусами из раковин улиток. Она просачивается через щель в корридор и подходит к Петру Николаевичу. Осмотрев тело, она поворачивается к двери Серафимы Георгиевны, подходит и открывает её. Внимательно осмотрев комнату, девчушка закрывает дверь и стоит тупо уставившись в дверь комнаты Серафимы Георгиевны.
Т: Двух зайцев! - сказала Татьянка и вприпрыжку, гремя бусами из раковин улиток, поскакала в свою комнату. Дверь закрывается. Корридор пустует некоторое время. Тело Петра Николаевича лежит неподвижно на стуле. Раздается звон ключей и звук открывающейся двери:
Д: Татьянка! Петр Николаевич! Мы пришли, - говорит приятный женский голос. Свет гаснет, слышится неразборчивая речь двух молодых людей, возня в прихожей. Слышен звук нескольких шагов и глухой звук падающей сумки. Что-то покатилось по полу

Занавес.

Периодически буду выкладывать литературные опусы, составляя некролог эпохе постмодернизма.

Я задыхаюсь.
Горло царапают руки.
Кулаками пытаюсь
Протолкнуть слезы боли и скуки.

Я удаляясь,
Прошу взять меня на поруки.
На колени спускаюсь,
Не берут меня даже подруги.

Я не удивляюсь -
Вы стоите и смотрите, суки,
Как я задыхаюсь...
Горло царапают руки