Как я уже писал ниже, по пятницам я часто приходил на квартиру к Свете К., у которой собирался различный народ, и которая была открыта для всех, кто был в орбите «духовной жизни» или интересовался ею. В её однокомнатной квартирке на ковре удавалось размещаться множеству народа. Беседы проходили под чай с печеньем или вареньем. Тут можно было узнать, что происходит в том или ином центре, различные мнения, новости, нередко возникали дискуссии или даже споры. Обсуждались знаковые книги духовного содержания, чьи-то находки в книгах, мысли о чём либо, эзотерические откровения и пр.

Света была преподавателем английского и переводчиком  с английского языка и имела свою особенную точку зрения на всё. Её позитивное мироощущение передавалось присутствующим. Ко всем она относилась дружески, оказывая моральную, а иной раз и материальную поддержку (!?) всякому, у которого были какие-то проблемы. Ко мне она относилась приветливо и дружески, стараясь поддержать, когда ощущала ту или иную мою проблему. У нас с ней было какое-то духовное родство и дружеские, доверительные отношения. Зачастую мы долго не могли разойтись, обсуждая ту или иную тему. И я с неохотой уходил, одухотворенный той творческой атмосферой, которая там присутствовала.
Конечно, в свою очередь многие старались оказать её знаки внимания, помочь. Были и поклонники. Но она внешне была как бы отстранённой от суеты жизни и страстей. Отстранённость её показывала меня как в зеркале. С ней мы мигрировали от центра к центру. Сначала была Школа йоги Стеценко, затем Центр Шри Чинмоя, потом ТМ Махариши, Ошо, Рейки и Цигун. У нас были и общие друзья. Правда, друзей у неё было гораздо больше, чем у меня. Когда у неё стал задерживаться наш общий товарищ – Игорь Ш., у меня стали возникать противоречивые мысли, которые не давали мне покоя. Наверно это было состояние понимания права на её личную жизнь, окрашенное ревностью.
Потом, когда она приехала ко мне в Майкоп с мастером Цигун и Рейки Сергеем, я поселил их на даче. Мы ездили в составе группы в горы на Лагонаки, бродили с ней по лесу, купались в реке. Я был счастлив. Боясь оставлять её одну на даче своего отца после отъезда Сергея, я оставался там ночевать, расположившись в соседней комнате, где она спала. Однажды, когда поздно вечером она сидела на полу, сложив ноги по-турецки, погруженная в себя, меня стало неудержимо тянуть к ней. Я зашёл в её комнату и безмолвно сел за её спиной, соприкоснувшись лопатками. Сердце моё бешено билось, холодный пот выступил на лбу. Она резко встала, сказав, что наверно ей надо уезжать, что-то о том, что мы не подходим друг другу, и я злоупотребил её доверием. Я почувствовал себя провинившимся мальчишкой и впал в депрессивное состояние. После её отъезда она прислала мне письмо, в котором благодарила за оказанный ей приём, высказала своё мнение, что мне нужна женщина, которой она будет лучшей подругой, и я понял, что наши отношения уже не могут быть прежними. Я ответил, пытаясь как-то выразить мои чувства к ней и сожаление по поводу моего поступка. В ответ получил от неё довольно резкое письмо, в котором она просила не говорить о наших отношениях, которых на физическом плане нет. Я написал ей письмо, но не отправил. Потом от неё было более мягкое письмо с просьбой остаться её другом.

 В дальнейшем, когда я бывал в Донецке, я по привычке заходил к ней, мы беседовали о жизни, вспоминали наши совместные походы, обменивались впечатлениями о разных сторонах жизни. В один из таких приездов, она сообщила, что оставила прежние свои увлечения и выбрала Путь христианства. Наверно повлияли на этот выбор частые визиты к ней представителей "Слова Жизни", иеговистов и мормонов. Из школы-интерната, где она до этого работала, она ушла преподавателем английского в еврейскую школу.
В одну из последних наших встреч, я встретил её в компании двух женщин, ухаживающей за ней. К тому времени она перенесла состояние клинической смерти и была болезненной. По-видимому, ей было нелегко в материальном плане. У неё был усталый вид, и она сказала, что со сборами в её квартире покончено, ей нужно уединение. Она посещала какие-то монастыри, жила там. В память о ней сохранились её абстрактные картинки, выполненные оригинальным способом, небольшая книжка стихов И.Калинаускаса и книжка изречений Махариши, в которой были подчеркнуты некоторые из них, наверно намекающие мне о моих проблемах. И  Свет её Души.