Может, будет дождь, думает она
И ей немного лучше...
Жаль, что мы не духи дождя...
Прижавшись к холодному стеклу лбом и ладонями, она слушает дождь. Колени уперлись в старую облезлую батарею, подоконник впился в живот, но она продолжает стоять, хотя ноги уже затекли. За окном – летний вечер, ничем не отличающийся от других. Люди спешат, мелькаю зонты, проезжают машины, а в доме напротив горят окна. Город. Она всегда помнила его таким – съежившимся под холодными каплями, спешащим и хмурым.
А дождь набирает силу, барабанит по крышам, бьется в стекла и громко шумит. Она стоит и смотрит как дрожат листья клена, когда в них попадают капли. Она ждет. Она не знает чего, но знает, что не дождется. И вскоре перестает. Идет дождь, это нормально, его обещал гидрометцентр, тускло горит фонарь, стекло запотело от ее дыхания, и улица видится как в дымке. Она всегда любила дождь. Мелкий и моросящий, сильный и быстрый, слепой и горячий... Любой. Она всегда любила слушать этот тихий шум, искать – и не находить – в нем музыку. Она любила, когда капли стекали по лицу, и потом над головой возникал ореол тонких волос. Любила, когда по одежде расползались крупные капли, и ткань темнела. Она любила дождь.
Правда она не любила лужи и грязь, потому что ее всякий раз кто-нибудь обдавал холодной грязной жижей. Но она все равно рвалась гулять, только заслышав стук капель. Бродить и смотреть, как пузырятся лужи, как носятся мокрые собаки и недовольно ворчат старушки. Ей часто хотелось стать остановиться навсегда и слушать нескончаемый гомон струй. Ей хотелось стать дождем, быть каждой каплей, проливающейся на этот город. Тогда она замирала и тянула руки к небу, но, конечно, дождем не становилась.
А иногда, и тоже часто, ей хотелось кричать, бегать, прыгать, носиться и танцевать. Буйствовать, рыдать, плакать, смеяться, орать во все горло, причем все сразу. Ей хотелось стать неистовым, коротким тропическим ливнем. Но она ничего не делала. Она не любила промокать насквозь. Были и другие дожди, другие желания.
Она не была фанатично предана дождю, она не ждала его с упоением, она часто его ругала, она могла его не заметить, но она любила его слушать. В голове крутились обрывки старой колыбельной, которую лет десять назад пела ей мама. Песня про дожди. Желтый, серый, фиолетовый, синий... Кажется, были все цвета радуги. Слов она не помнила, за исключением начала: "Дождь бывает...". И больше ничего, только в конце ей всегда желали не попадать под черный дождь. Она старалась не попадать.
За спиной захламленная комната, синий экран монитора, голодное мяуканье кота, в соседней комнате бормочет телевизор. Улица пустеет, на город медленно опускается ночь, дождь монотонно шумит, будто рассказывает кому-то грустную историю. Она всегда хотела понять ее, расслышать слова в шуме воды, но не могла.
Ей не было плохо. Она просто стояла и слушала дождь. Он не утешал, не ругал, не смеялся, он не уносил ее печали и горести, он не помогал облегчить ей душу, он просто шел. А она просто стояла и слышала. Не допытывалась, не расспрашивала, не пыталась проникнуть в суть дождя, ничего не делала. Стояла и слушала. Она не видела в каплях, стекающих по стеклу, ничего сугубо личного, никакие тайны и кошмары и наоборот радости не приходили к ней в шуме дождя. Он не навевал воспоминаний, не пугал раскатами грома и блеском молний. Он шел, а она слушала.
Прижавшись к холодному стеклу лбом и ладонями.
Они понимали друг друга.
© Topas