• Романтические образы художницы

Польская художница Lidia Wylangowska
(масляные красками по дереву)

Yakuro - Age Of Love

Я танцую кончиками пальцев на твоей мягкой коже. Я смотрю, как точка соприкосновения становится эпицентром нежности в тонкой натянувшейся плоскости, где рождается свет. 
Но это не любовь, это мистерия полумрака зажженных свечей и шелка белья, это ритуал двух бокалов красного и мучительно сладкого дыма сандала. Это мы, на ощупь открывающие друг в друге новые грани чувственности. Это ночь, растворяющая в себе стыдливость и строгость дня, это ночь, в которую я возвращаюсь, чтобы снова пропадать в ней вместе с тобой. 

Я танцую кончиками пальцев на твоей коже... Это уже не любовь, живущая в нас. Это больше нас. Это больше, чем любовь. 

Это еще не любовь, живущая в нас, это улыбка обветренных городом губ, пахнущих шоколадом и сигаретами, это причудливая маскарадная маска на твоем лице, сотканная из перьев густых теней, украшенная блестками отсветов огня, это острый, раскаленный взгляд из под нее. Это изысканность поцелуя, выбивающая душу за грани ее привычной тишины, это игра для двоих, лишенная правил. 

А на небе — звезды. Самые обычные звезды на самом обычном небе. И я не знаю и не хочу знать их имен. Я хочу просто смотреть, показывать на них пальцем, улыбаясь, и говорить тебе: «смотри, как красиво». Там сложность стремится к простоте. Там на заре выпадает роса и мы шлепаем по ней босиком, и я не читаю тебе стихов о любви и боли, жизни и смерти: я зову тебя купаться, потому что вода теплая и в ней отражаются сосны и облака. И если напрячь фантазию, то можно представить, что мы летим между ними. А вечером мы пьем чай. С сушками. И все тайны бытия, риторические вопросы, тягостные мысли и нерешенные дела молча ждут нас с той стороны двери.

Аль Квотион, "Запчасть Импровизации"

Постой, я скажу — тебе:
«Простой до последней боли,
Я сдался, я ослабел,
Я вышел из-под контроля
Назначенных мне камней.
Я стал как стихи тетраден,
Но руки твои во мне,
Но руки на миокарде.
Готов рисовать мишень
На ребрах, готов к подвоху,
Но царствуя на душе,
Оставь мне возможность вздоха.
Оставь мне свой неприезд
Свободой до крови алой.
Тебя слишком много здесь,
Но все-таки слишком мало.
Оставь наших дней пустырь,
Где нам никуда не деться,
Где весь наш огромный мир
Сжимается, словно сердце».

Аль Квотион

На белой сцене нашей ласковой зимы,
Еще блестящей, еще в чем-то вдохновенной,
Я все стою, как обнищавший кроной ильм,
Среди других живых деревьев-манекенов.
Стою один. Стою в кочевье ледников,
Стою как клин, забитый в смерзшуюся землю.
Я вспоминаю, что когда-то был здоров,
Что был когда-то давним прошлым не расстрелян. 
Я вспоминаю свою женщину. Она
Носила тонкие и звонкие браслеты,
А уходя, звенела ими, как струна.
И след во мне ее — как будто след от света.
Я вспоминаю все, что я не сохранил:
Восторг, тревогу, между душами соустье,
Отвагу жизни, постулат, посул, посыл.
Стою на сцене. Белой сцене своей грусти.
На белой сцене, где февраль, жестокий мим,
Танцует черные и голые осины,
Я вспоминаю, что когда-то был любим,
Что сам любил, 
И мне все кажется, что сильно.

Аль Квотион