05.05.05.
Ух, какая красивая дата!
По советскому календарю сегодня был бы День Печати. А с печатью и у меня, и у Ирины давняя и, надеюсь, неразрывная связь. У меня – по мелочам: в школе, техникуме, на заводе и в НИИ выпускал, вплоть до бесславной кончины Советского Союза, стенные газеты, иногда сам писал и посылал фотографии в местную и областную газету. Связи Ирины с печатью более масштабны. В детстве в ответ на свое стихотворение в «Пионерской Правде», посвященное И.В.Сталину, мешками получала отзывы от школьников всего социалистического лагеря (мои публикации такого широкого отклика не находили), а уже в Израиле два года вела в газете «ВЕСТИ-Север» рубрику «Советы Ирины из народной медицины».. А теперь мы с нею вместе издаем для узкого круга наших друзей электронный еженедельник «Новости этой недели». Но то, о чем я хочу сегодня рассказать, хоть и имеет отношение к советской печати, но не связано с нашей литературной или издательской деятельностью.
1980-й год помнится всем как год. Московской олимпиады и совпавшей с нею смерти Владимира Высоцкого. А для нашей семьи это был год окончания нашей старшей дочерью Людмилы средней школы и поступления ее в институт.
Кем быть – вопрос не стоял. Ну конечно, филологом, преподавателем русского языка и литературы. Вопрос был в том, где учиться – рядом с домом, в Полтаве, или немного подальше – в Харькове или Днепропетровске. Но когда, вместо, казалось бы, неизбежной золотой медали (за все годы, как и у мамы, ни одной четверки в дневнике!), ГОРОНО (городской отдел народного образования) утвердил только серебряную, дочь заартачилась: «Буду учиться только в Москве!».
Необходимость сдавать вступительные экзамены в столице ее нисколько не смущала. Проблема была в другом. В связи с Олимпиадой общежития МГУ (Московского госуниверситета) были отданы приезжим спортсменам, и приема иногородних в институт в этом году не было, а второй ВУЗ, готовивший филологов – МОПИ (Московский областной педагогический институт им. Н. К. Крупской) по определению, принимал только жителей Москвы и Московской области.
Но, кто хочет, тот всегда найдет!
Казалось бы, совершенно случайно в гостях у директора комбината, где Ирина была главным технологом, был его друг, отставной полковник, а теперь – начальник автохозяйства ТАСС (Телеграфного Агентства Советского Союза), совершенно случайно Ирина при нем вошла в директорский кабинет, совершенно случайно зашел разговор о дочкиной неразрешимой дилемме – и вопрос был улажен! И как!
Через некоторое время мы были приглашены в Москву, где получили на руки письмо ректору МОПИ за подписью Генерального директора ТАСС при Совете Министров СССР с просьбой разрешить сдачу вступительных экзаменов в институт Людмиле Стрельцовой – дочери внештатного корреспондента ТАСС Иосифа Стрельцова, временно проживающего в городе Кременчуге. Разрешение было получено, Людмила успешно сдала экзамены (к которым, кстати, готовилась в трехкомнатной квартире ТАСС на Проспекте Мира), и поступила, как и хотела, именно в московский институт.
Но история о магической силе печати на этом не кончается.
Когда настало время ее отъезда на учебу, и мы пришли на вокзал проводить Людмилу в Москву, оказалось, что ее место в вагоне уже кем-то занято. Проводница в довольно грубой форме послала нас (за несколько минут до отправления!) в кассу разбираться, почему на одно место проданы два билета. Но у меня, как обычно, в руках был фотоаппарат. Я вскинул его, щелкнул затвором и спросил: «Ваша фамилия? Я – корреспондент газеты «Гудок»! Вы еще до Москвы не доедете, а рассказ о ваших безобразиях с вашей фотографией будет уже опубликован в газете!». Побледневшая проводница засуетилась: «Ну что вы, что вы, не надо! Мы все решим! Я сейчас пойду к бригадиру (значит можно и так?!) и все устрою!».
Когда поезд тронулся, с входной площадки нам приветливо улыбались машущая рукой дочь и поднявшая желтый флажок проводница.
Печать – всемогуща!
04.05.05.
Наш внук Александр, Саша – сабра, уроженец Израиля, ученик первого класса, очень смышленый и самостоятельный парень. На этой фотографии он в магазине – покупает «бамбу», которую почему-то надо принести завтра в школу.
Представляется очень важным сохранить в нем и развить эту самостоятельность, уберечь от чрезмерной опеки со стороны мамы и бабушки.
Мне в этом плане «повезло»: была война и взрослым было не до моего в воспитания.
В восемь лет (1944 год) я вместе со служащими в армии родителями попал за границу, в только что освобожденный от фашистов и еще чуждый нам город – и целыми днями был практически предоставлен самому себе. Обзавелся другом – румыном, моим сверстником (уж не помню, как мы, не зная языка, находили общий язык) и мы с ним вели обычную жизнь городских беспризорников – лазили по чужим садам, заходили в поисках игрушек в брошенные и уже разграбленные нашими доблестными воинами квартиры бежавших «буржуев».
Мы и сами «воевали» с «буржуями»: обстреливали галькой с чердака всех, кто носил шляпы, за что, как и за другие не весьма благовидные поступки, был не единожды отцом сурово порот. Но я благодарен судьбе и родителям за то суровое воспитание, которое получил. Оно закалило меня и помогло легче переносить неминуемые трудности «взрослой» жизни.
Мне кажется, что сегодняшняя вседозволенность не всегда идет на пользу детям.
Сегодня получил первый отзыв на свой дневник и приобрел нового друга, как я понимаю, из С-Петербурга, с романтичным именем Дыхание Осени.
А так как мой дневник – ностальгический и построен на ассоциациях и воспоминаниях, то не могу не привести здесь два своих старых стихотворения, о которых напомнило мне это знакомство:
Осень
Горько пахнет дымом и навозом,
стелятся туманы вдоль лугов,
первые осенние морозы
вычернили золото садов.
Ты приходишь без напоминаний,
жизни неминуемый рубеж,
время угасания желаний,
время исполнения надежд...
Но осень - это время совершенства,
аромата, вкуса, красоты,
время для душевного блаженства,
время исполнения мечты.
Наша песня вовсе не пропета,
нам еще такие снятся сны!
А осень... это просто после лета
время ожидания весны!
Осень 1992 г.
И моя же иллюстрация к немую
Почему ты не спишь, общежитие?
Голос диктора смолк трагический
то ли час, то ли два назад,
и по всей Социалистической
только окна твои горят.
Не приходит ко мне наитие:
ведь на улице мрак и тишь;
аспирантское общежитие,
почему ты так поздно не спишь?
Может снятся вареники мамины,
босоногий смешной карапуз?
Или просто несданных экзаменов
Беспокоит нависший груз?
Ну какие такие события
могут душу твою всколыхнуть?
Почему ты не спишь, общежитие?
Кто тебе не дает уснуть?
Ты встревожено ль письмами редкими
от далеких и близких родных?
Или тем, что в очи соседкины
все мужчины твои влюблены?
Совершаешь в науке открытия?
Иль вступаешь в сраженья с судьбой?
Ну скажи мне, мое общежитие,
почему нам не спится с тобой?
Может с ФОППСа веселые гаврики
до утра обмывают диплом?
Или с 3-ей кондитерской фабрики
ты усталое поздно пришло?
Продолжается в ночь чаепитие
и на кухне толпится народ...
Беспокойное ты, общежитие!
Кто порядок в тебе наведет?
1983
Речь идет об аспирантском общежитии Ленградского инженерно-экономического института им. Тольятти, распаологавщемся тогда на улице Социалистической. ФОППС- факультет переподготовки специалистов народного хозяйства. На соседней кондитерской фабрике подрабатывали в свободное от учебы время аспиранты и проходящие переподготовку специалисты.
30.04.05.
Опять день рождения!
Как быстро они следуют друг за другом!
А ведь было время, когда я их вообще не замечал.
Почему-то в нашей семье не было такой традиции – отмечать дни рождения. Сначала была война, потом мы ютились вчетвером на 16 квадратных метрах (восемь – гостиная и спальня родителей и восемь – кухня и одновременно наша с братом спальня), так что гостей принимать было негде.
Впервые мой день рождения, как мне помнится, отмечали, когда мне исполнилось 15 лет в 1951 году.
Весна выдалась очень теплой, и столик поставили в саду, на единственном свободном месте – под окном моей тети Сони. Моему двоюродному брату Мише шел тогда только третий год, так что особенно шуметь не рекомендовалось.
Близилось окончание семилетки, и пришли только мои самые близкие друзья-одноклассники. На столе была бутылка сладкого вина и приготовленные мамой закуски, но мы пьянели не от выпитого, а от распирающих нас чувств, от аромата цветущих деревьев, от великолепного апрельского вечера, незаметно перешедшего уже в воспетую Гоголем майскую ночь.
Когда гости расходились, ребята пошли провожать девушек – Леня Сухой, Фима Фунштейн и Изя Загребельский - в сторону центра и Днепра, а я с Толей Балиным – на Щемиловку, - известный в городе бандитский район, где жил и он, и наши одноклассницы Рая Сатлер и Аня Савицкая. Мы знали, что после окончания школы наши пути разойдутся – кто-то пойдет в восьмой класс, кто-то в техникум, а кто и совсем уедет из города, поэтому расставаться не хотелось.
Вернулся домой я в третьем часу ночи в полной уверенности, что родители и брат уже спят, но еще издали увидел, что отец с матерью ждут меня у калитки. Я очень удивился: «Что случилось? В чем дело?» Тогда я еще не знал и не понимал, что такое родительское волнение за детей.
Мама с расширенными от ужаса глазами срывающимся голосом выкрикнула: «Коля, он не понимает! Он еще спрашивает!! Коля, дай ему!!!» И отец «дал» мне так, что я еле удержался на ногах.
Вот такой подарок я получил в свой впервые отпразднованный день рождения. И поделом! Это было для меня хорошим (и наглядным!) уроком антиэгоизма..
02.05.05.
Каюсь, вчерашнюю запись я сделал заблаговременно – зная хлебосольность и кулинарные способности моей дорогой и любимой жены Ирины, понимал, что назавтра после застолья писать в дневник не смогу, а очень уж хотелось вовремя вспомнить и напомнить другим знакомую с детства мелодию.
То, что в наше время, да еще в нашей стране праздничный стол накрывается на должном уровне – не удивительно: и в голодные советские годы, при необходимости, что выпить и чем закусить всегда находилось. Но был у меня на один из дней рождения такой сладкий сюрприз, который вряд ли когда повторится.
Весна 1970 года. Я – заведующий сектором механизации и автоматизации литейного производства в научно-конструкторском отделе №4 Специального конструкторского бюро оборудования (СКБО) при ГОСПЛАНЕ УССР. Госплан, естественно, находился в Киеве, СКБО – в Харькове, а наш отдел – в Кременчуге.
Как-то заходит к нам соседка по дому (из другого подъезда) и говорит, что вернулся из армии ее зять, окончивший Крюковский машиностроительный техникум (КМТ), ищет работу и хочет восстановиться на заочном факультете Харьковского политехнического института (ХПИ). Вопрос – не возьму ли я его к себе?
К сожалению (или к счастью), я тогда еще не научился говорить «НЕТ», поэтому призадумался над ответом.
С одной стороны, я и сам в свое время кончал КМТ, а мой младший брат Леня – заочный факультет ХПИ, так что порадеть, почти что нашему однокашнику, да еще и соседу – вроде бы святое дело.
Но, с другой стороны, в техниках я сейчас не испытываю потребности. Да и вопросами приема на работу ведаю не я, а мой начальник отдела Владислав Нестерович Треус, который неизвестно как отнесется к тому, что в отделе будет работать еще один еврей. А последнее слово вообще принадлежит начальнику СКБО Степану Иосифовичу Васильцову, а он однозначно относится к евреям крайне отрицательно. Совсем недавно директор вагоностроительного завода – по сути дела негласный хозяин заднепровской части города, где размещался и наш отдел, - просил трудоустроить у нас на несколько месяцев двух очень нужных заводу специалистов, кандидатов наук – молодую еврейскую семейную пару, пока он «выбьет» в главке для них штатные должности на заводе. И Треус, при всем своем искреннем желании услужить такому важному в городе человеку, не смог этого сделать.
Пообещать – и расписаться потом в своей беспомощности? Или сразу отказать, объяснив причину – и краснеть за то, чего не в силах исправить? А что, если все же попробовать?
И я пригласил еще незнакомого зятя соседки придти в отдел.
Назавтра к нам пришел молодой парень, симпатичный до такой степени, что все наши женщины чуть шеи не свернули, глядя на него из-за своих кульманов. Мы познакомились, и я предложил Игорю (так его звали) попробовать свои силы, решив одну техническую задачку. Наши конструкторы в то время бились над довольно хитрым запорным устройством – и ему предстояло предложить свой вариант.
Через несколько дней Игорь познакомил нас со своим решением, нам оно понравилось, я сказал Треусу, что нам очень необходим этот парень – и к моему удивлению вопрос решился безо всякой волокиты. Видимо на должность техника евреев все же можно было брать, а вот евреи – кандидаты наук – это уже было слишком…
А 30 апреля к нам опять пришла соседка, поздравила меня с днем рождения и преподнесла в подарок огромных размеров упаковку. Было неловко получать мзду за то, что мы приняли на работу такого отличного парня – но и выгнать из дома человека, пришедшего с наилучшими намерениями, тоже нельзя было. В упаковке оказался изготовленный в подарочном исполнении набор великолепных шоколадных изделий всевозможных форм, размеров и вкусов – и с вишнями, и с ликером, и с коньяком,- который достойно украсил наш стол. Для меня в то время это была большая невидаль, а для соседки, работавшей в торговом отделе горисполкома, видимо, обыденным делом.
Со временем я позабыл об этом случае, но 25 лет спустя Игорь, тогда уже главный конструктор и заместитель директора по науке нашего Научно- производственного объединения «Техтрансмаш», на чествовании одного из наших с ним коллег по работе рассказал неизвестную мне часть его трудоустройства.
Получив от нас задачу, с которой, как ему объяснили, пока еще не справились и опытные специалисты, он, оказывается, запаниковал и обратился за помощью к отцу - заместителю главного конструктора автозавода. Тот попросил своих работников – и они выдали пять вариантов решения. Ознакомившись с ними, Игорь разобрался в сути дела и разработал еще два своих. Один из них я и утвердил, принимая его на работу.
А ведь мог просто сказать «НЕТ!»…
29.04.05. Завтра у меня – день рождения.
Нет смысла афишировать, сколько именно исполнилось – все мои, и, как поется в песне, «МОИ года – МОЕ богатство»!
В пятнадцатилетнем возрасте (намного более полувека назад!) в программном стихотворении «Взгляд в будущее» я писал:
Я войду в коммунизм, летами – старик,
А душою, как прежде, молод,
И за все эти годы из рук моих
Трудовой я не выпущу молот.
Нострадамус из меня не получился, вернее, получился не совсем.
Коммунизм приказал долго жить прежде, чем я успел до него добраться, и, даст Бог – навсегда. Видимо, Карлу Марксу, который провозглашал своим девизом «Все подвергаю сомнению» надо было усомниться в своем учении прежде, чем дурачить им миллионы людей.
Летами старик – это да, от природы никуда не денешься,
Душою, как прежде, молод – со стороны виднее.
Трудовой молот, который за это время преобразовался в массу других инструментов, в том числе, в элементарную швабру и компьютерную мышку, пока, действительно, держу в руках крепко.
Упомянутое выше стихотворения кончалось так:
Я войду в коммунизм, победу куя,
Побеждая своими руками,
И тогда, молодежь, побеседую я,
За столом умостившись с вами.
Побеждать, если честно, мне приходилось не столько руками, сколько головой. Но от беседы с молодежью не откажусь, вот и за стол уже умостился.
Ну-ка, парни, выходите, – я вас жду!
Примечание:
Почему мне вдруг захотелось вести именно «ностальгический» дневник?
Видимо, под влиянием пришедших в последние дни писем.
Вот мой многолетний коллега по работе Леонид М. пишет из Мюнхена: «Великая вещь – память человека. В старости она занимает у человека существенную и, пожалуй, лучшую часть его жизни. Есть о чем вспомнить!
Ну, в старики я еще не тороплюсь записываться (тем более, что и по возрасту мой коллега старше меня). Да и в жизни у меня есть еще немало других забот, кроме воспоминаний, но в одном он прав: есть о чем вспомнить!
И это подтверждает письмо моего соученика по техникуму и институту и тоже коллеги по работе Виктора В. из Кременчуга на Украине: «Наша с тобой контора, Иосиф, на грани исчезновения. Жаль нашу фирму, наработки, архив. Мы все туда вложили много труда». А «контора» эта – бывший Всесоюзный научно-исследовательский и проектно-технологический институт вагоностроения, в последнее время - ОАО «Техтрансмаш». 15 мая 1965 года (через две недели – 40 лет!) я стал самым первым работником конструкторского отдела, на базе которого потом был создан институт, а 30 лет спустя покинул «Техтрансмаш» в должности заместителя генерального директора по маркетингу. Такое не забывается…
