В колонках играет - Srce veranoПишу по еще неостывшим следам дерби «Севилья» – «Бетис». Про саму игру – совсем немного, вы ее и так наверняка видели, да и, по совести сказать, не та это была игра, чтобы долго о ней распространяться. Так что читайте лучше о том, что было до и после матча. Думаю, тут мне удастся рассказать вам кое что интересное, тем более, что получилось так, что с «Севильей» мы почти целые сутки прожили в одном отеле – из него команда уехала на игру, в него и вернулась с победой.
Я проснулся часа за два до игры от взрывов и оглушительного хорового пения. Выглянул из окна шестого этажа: внизу, на пятачке у входа в отель, было людно и дымно. Проводить «Севилью» на войну с «Бетисом» собралось человек пятьсот. Алый клубный автобус стоял, прижавшись к тротуару, вокруг широко раскинулось красно – белое море, озаряемое мутно – малиновыми огнями файеров. «Бамос, Севилья, бамос, кампеоне!» – неслось над толпой. От грохота петард закладывало уши. Я спустился к народу.
Начиналась посадка. Несколько нервных полицейских, выбиваясь из сил, расчищали в толпе узкий коридор, ведущий от подъезда гостиницы к автобусной двери. Футболисты, не глядя по сторонам, стремительно проскакивали его, один за другим укрываясь в спасительной темноте салона. Они были похожи на готовящихся к выброске десантников: опущенные головы, скрещенные на груди руки. Когда дверь закрылась за последним из них, водитель робко попытался двинуться в путь, но едва тронувшись, остановился. Волны красно-белого моря, на мгновение расступившись, тут же вновь сомкнулись и преградили дорогу автобусу. Десятки рук барабанили в тонированные cтекла, сотни луженых глоток продолжали исступленно славить кумиров. Дорога к стадиону, которую самый неторопливый пешеход мог бы проделать минут за семь, для «Севильи» теперь казалась непреодолимой. Их, конечно, спасли. надсадно завывая и полыхая синим пламенем мигалок, на помощь увязшему автобусу пришли два полицейских мотоцикла и один броневик. Толпа нехотя расступилась. Автобус медленно покатился вперед.
Вслед за ним двинулись и мы. До начала дерби оставался ровно час.
Ближайшие окрестности «Санчес Писхуан» в этот исторический вечер воскрешали в памяти рекламный слоган популярной в родных краях пивной марки: «Бар там, где ты». Пили все и повсюду. Пили пиво, пили виски, пили ром. Пили на ходу, на скорую руку, и основательно, рассевшись на каменном парапете. Пили, не особено пьянея, но отчаянно мусоря. Под ногами, весело звеня, катались пустые бутылки, и, уже подходя к стадиону, я впервые за несколько дней, проведенных в Испании, выбросил окурок, не дотянув всего нескольких шагов до ближайшей урны: так оно было органичней.
Впрочем, у стен самой арены бурного веселья уже не наблюдалось. Я не знаю наверняка, почему. Возможно потому, что стены эти с некоторых пор стали сродни кладбищенским. По всему периметру, с самого низа и до той высоты, что достает рука, они исписаны фанатскими эпитафиями одному единственному человеку – несчастному Антонио Пуэрте. «Покойся с миром, мы тебя не забудем», «Антонио, умирает человек, рождается легенда», «Ты был звездой на земле, останешься ею и на небе», «Твой номер 16, но для нас ты навеки первый», «Нам не нужно чемпионство, не нужна Лига, мы с радостью отдали бы и то, и другое, если бы это могло воскресить тебя». Так они пишут. Так и чувствуют.
Из–под трибун их выпустили минут за пять до начала игры, и это, скажу я вам, было жалкое зрелище. Маленькая зеленая заплатка на роскошном красно-белом одеяле. Она и так-то выглядела довольно убого, а после того, как фанатскую трибуну «Севильи» накрыл грандиозный баннерный триптих, смотреть на нее без сострадания стало попросту невозможно. На гигантском полотнище был изображен ополоумевший от счастья юноша, сжимающий в страстных объятиях два Кубка УЕФА. Золотая по бордовому полю надпись гласила: «Незабываемые подарки». Маленькая зеленая заплатка ответила на эту вызывающую роскошь завистливым свистом.
...Для толковой драки, как известно, нужны хотя бы двое. «Севилья» этим вечером была безоговорочно первой. «Бетис», как ни старался, на второго не потянул. Драки, по крайней мере толковой, не случилось. Когда Фабиано отгрузил «зеленым» первые два мяча, севиллисты, и до того не молчавшие ни секунды, плотоядно затянули: «Нам нужны ваши уши!» – гимн, воспевающий старинный испанский обычай, согласно которому в награду убившему быка тореадору доставлись упомянутые части мертвого тела. После того, как Алвес сподобился на третий гол, над ареной прокатилось громоподобное: «Сегунда, сегунда...» (проваливайте, дескать, во вторую лигу). «Бетис» ответил на оскорбительные выпады парой невразумительных полумоментов. Конец мучениям «зеленых» положил утонувший в первобытном реве победителей свисток судьи. Уши быка достались-таки тореадору.
В отель «Севилья» вернулась к полуночи. Причем – это уму непостижимо! – вернулась пешком. Ажиотажа четырехчасовой давности не повторилось, хотя пробравшиеся в лобби фанатки, завидев Алвеса и компанию, визжали так пронзительно, что те вполне могли почувствовать себя битлами на пике карьеры. Впрочем, Алвес со сверкающими в ушах бриллиантовыми серьгами остался абсолютно невозмутим. Покорно сфотографировавшись со всеми, кто того пожелал, безропотно позволив исцеловать себя десятку поклонниц, он ни разу не улыбнулся и не проронил ни единого слова.
Чуть позже в соседней, дверь в дверь с гостиницей, насквозь прокуренной таверне мы обнаружили Поульсена. Датская звезда «Севильи» попивала минералку и болтала с двумя земляками. Землякам, судя по всему, хотелось большего. Поульсен устало отнекивался, затем сдался. Земляки радостно отправились к стойке и вскоре вернулись с тремя порциями «Гавана Клаб», небольшим ведерком льда и колой. Часы показывали второй час ночи. Мы ушли. Поульсен с земляками остался. На следующий день мы увидели его на тренировке «Севильи». Часы показывали десять утра. Поульсен был свеж и улыбчив.
Саша Кержаков, на игру с «Бетисом» не попавший в заявку и уехавший со стадиона после первого тайма, тренировался вместе со всеми, даже забил гол в двусторонке. Увы, Сашиной команде это не помогло, она проиграла со счетом 3:2.
Когда все было кончено и игроки потянулись с поля, мы решились побеспокоить знаменитого соотечественника. «Саша, – сказали мы, – может быть, пообщаемся?» «Пообщаемся? – удивился Саша. – Сейчас? Да нет, мне в душ надо...» После этого наше любопытство относительно дальнейшей Сашиной судьбы взялся удовлетворить Виктор Орта, заместитель Мончи, спортивного директора «Севильи».
«Знаете что, – прямо сказал он нам, – после переговоров о трансфере Кержакова мы с русскими связываться не хотим. Нет, нам, конечно, нравятся Павлюченко, Аршавин, мы слышали много хорошего о Прудникове. Но в вашем футболе сейчас крутятся такие огромные деньги, и у игроков такие невероятные зарплаты, что они из России и уезжать-то никуда не хотят. Нет уж, нам легче взять какого-нибудь бразильца».
«А с Кержаковым-то что дальше будет, может, продадите его?» – интересовались мы. «Не продадим, – твердо пообещал сеньор Орта. – Во-первых, он с учетом денег, потраченных на его покупку и своей уже полученной зарплаты, стоит 7-8 миллионов евро, а столько за него не дадут. Вы поймите, не можем же мы продавать игрока себе в убыток, нам надо хотя бы в ноль выйти. Во-вторых, за него сейчас вообще никто ничего не дает, нет у нас предложений по Кержакову. А в третьих, я знаю Сашин характер, и думаю, что он еще в состоянии принести пользу команде. Вот сейчас в январе будет Кубок Африки, Кануте уедет и у него еще будет шанс». Тут сеньор Орта улыбнулся и закончил свое выступление несколько неожиданно. «Лично я, – сказал он, – очень хочу, чтобы Саша остался, мне так нравится его семья...»
Вечером того же дня, отвечая на наши вопросы, свою оценку Сашиных перспектив дал Мигель Морилья Кабесас, руководитель работающей в клубе группы психологов. «У Кержакова, – сказал он, – нет никаких проблем с характером, с желанием тренироваться и играть. Его единственная беда заключается в том, что в настоящий момент в «Севилье» есть два нападающих, превосходящих его абсолютно по всем параметрам».
Уж не знаю, похоже ли это на приговор. Скорее, учитывая специальность сеньора Кабесаса, все–таки на диагноз.
