Хочу поделиться книгой Уинстона Л. Кинга "Дзэн и путь меча. Опыт постижения психологии самурая" (Zen and the Way of the Sword. Arming the Samurai Psyche), скачать можно в формате DOS. Ниже - отрывок из книги о влиянии Эйсая на становление дзэн. Этот буддийский монах периода Камакура является основателем школы дзэн-буддизма Риндзай. Родился Эйсай (Myōan Eisai, 1141 - 1215) в провинции Биттю в семье синтоистского священника из рода Кая. Был монахом эзотерического буддизма школы Тэндай. Стремясь пройти обучение в буддийских монастырях Китая, он совершил две поездки в Китай, где знакомится с учением чань (дзэн). После возвращения в Японию он сразу стал проповедовать новое учение дзэн. Его покровителями выступали главы виднейших военных родов, включая сегунов из рода Минамото. Эйсай основал в городе Хаката первый в Японии дзэнский монастырь Сёфукудзи. В стране оформилась новая буддийская школа Риндзай, а монах написал трактат "Рассуждение о распространении созерцания для защиты страны", который стал манифестом дзеэн-буддизма в Японии. Кроме политики и проповедования, Эйсай был популяризатором культуры чая. Он первым наладил в Японии выращивание чайных кустов и изготовление чая. В 1214 году Эйсай написал "Записки о питии чая для питания жизни", в которых изложил методы приготовления различных чаев, доказывал пользу питья чая для здоровья, а также объяснял, какие болезни может лечить чай. Дзэнская традиция чайной церемонии отводит ему роль своего патриарха.

Говоря о восхождении дзэн, в первую очередь следует упомянуть имя Эйсая (1141-1215). Иногда его называют основателем дзэн-буддизма в Японии. Дзэнская практика медитации, привезенная из Китая (чань), была известна в Японии с седьмого века. Она считалась одним из нескольких видов буддийского духовного совершенствования. Главным ее центром был храм Энрякудзи школы Тэндай. Ситуация меняется, когда Эйсай (также Ёсай), монах школы Тэндай, попытался придать дзэн статус более независимый, чем того желали наставники монастыря Энрякудзи. Эйсай, желавший учиться у наставников знаменитой китайской традиции, совершил две поездки в Китай, чтобы «углубить» и «обновить» свое понимание буддизма. Там он познакомился с уважаемыми учителями самостоятельной школы чань. В конце своего второго пребывания в Китае, продолжавшегося с 1187 по 1191 год, он был посвящен в сан дзэнского наставника «рин-дзай». По возвращении на родину Эйсай пытался основать в Киото храм, в котором собственно дзэнские практика и медитация — а «дзэн» и означает «медитация» — заняли бы центральное место. До самой своей смерти Эйсай продолжал считать себя монахом школы Тэндай. Но храм Энрякудзи не желал иметь ничего общего с «новой версией» тэндайского буддизма и всячески препятствовал его усилиям. Тогда Эйсай отправился в столицу сёгуната — Камакура, где был обласкан вдовой первого сёгуна Минамото Ёритомо. По ее приказанию Эйсая назначили настоятелем только что построенного храма. Уже позднее он по приглашению вернулся в Киото, где и провел последние годы жизни, будучи почитаемым всеми учителем-монахом.

Любопытно, что Эйсай вошел в историю и благодаря изобретенному им способу приготовления чая: измельченные листья горького зеленого чая засыпаются в кипящую воду и помешиваются специальной бамбуковой палочкой, украшенной перьями, до появления пены. Он полагал, что приготовленный таким образом чай обладает тонизирующим действием и вообще полезен для здоровья. Впоследствии чаепитие превратилось в своеобразное церемониальное искусство. Например, Тоётоми Хидэёси, предшественник Токугава Иэясу, повсюду искал знатоков чайной церемонии и щедро вознаграждал их. Порой чаепитие превращалось в некий показной ритуал — так, для Хидэёси оно было и способом осуществления политической интриги, и средством утверждения собственного превосходства. Другие же, следуя подлинно дзэнскому началу, считали, что главное — это совершенная (в высшей степени изысканная) простота и «естественность». В современной Японии по-прежнему сохраняются оба достаточно противоположных по своему духу отношения к чайной церемонии: с одной стороны — простое и безыскусное чаепитие дзэнских монастырей, а с другой — его «коммерциализированные» формы, культивируемые для широкой публики.

Но вернемся к Эйсаю. Его заслуги перед дзэн были двоякими. Во-первых, несмотря на то, что сам он оставался монахом школы Тэндай, его особое отношение к дзэнской практике как самостоятельной и независимой религиозной дисциплине способствовало началу формирования собственно дзэнской школы в Японии. «Новый» дзэн-буддизм стал частью так называемого «народного буддизма» периода Камакура, который положил конец элитарной замкнутости буддийского учения и тем самым открыл его для самых широких слоев общества. «Сподвижниками» Эйсая в этом деле являлись Хонэн и Син-ран, проповедовавшие достаточность для обретения спасения повторения (в вере) имени будды Амитабхи, а также Нитирэн, провозгласивший абсолютную действенность одного мантрического псалма — Лотосовой Сутры.

Вторым несомненным достижением Эйсая было то, что ему удалось познакомить с дзэнской практикой и доказать ее право на самостоятельное существование новым правителям Японии — сёгунату, возглавляемому регентами Ходзё. Именно их интерес к дзэн, их убежденность в его созвучии профессиональным и духовным качествам воина свели самураев и дзэн воедино. Однако даже с учетом дружественного и предпочтительного отношения к дзэн со стороны регентов Ходзё прошло еще какое-то время, прежде чем дзэн окончательно освободился от специфически тэндайских черт и эзотерических практик школы Сингон, привнесенных в него Эйсаем. Заслуга в этом принадлежит ученикам Эйсая и Догэну (1200-1253), который также, с 1223 по 1228 год, изучал чань в Китае, а по возвращении в Японию основал «соперничающую» школу дзэн — Сото. Кроме того, в Японию приехало немало чаньских наставников с материка, которые способствовали утверждению самостоятельности дзэн как учения и развитию его собственного неповторимого характера.

***

© Уинстон Л. Кинг. Дзэн и путь меча. Опыт постижения психологии самурая (Zen and the Way of the Sword. Arming the Samurai Psyche)