Штормовое небо смерти.

Я умру, в больнице, на старой скрипучей кровати. Я не буду смотреть на желтые плохо покрашенные стены. Я не буду вдыхать запах сотни разных лекарств вместе напоминающие одно единственное. Не буду слушать, что говорят врачи, не буду есть то, что привезут родные. Не буду ни с кем прощаться.
Я закрою глаза и открыв их снова вместо грязного серого потолка, с которого оседает мел и грязь, увижу темное штормовое небо. Черные тяжелые тучи катящиеся с горизонта прямо на нас. Я приподниму голову и длинные пепельного цвета волосы упадут мне на лицо, я встану со скрипучей скамьи и расправив плечи осмотрюсь по сторонам. Ладога глубокой осенью не самое приятное зрелище, и хотя наша родина выглядит еще менее привлекательно, но ничто не сможет, сравнится с красотой родных Фиордов. Ветра пока почти нет, и викинги гребут сидя подвое у весла. Люди устали и посему к веслам допустили рабов, они сидят на передних скамьях по пояс голые их лоснящиеся от пота тела равномерно сгибаются и разгибаются длинные еловые весла слушаются их еще не особенно хорошо, но все изменится… Скоро еще до того как мы достигнем Халогланда. Этих рабов мы уже не продадим на торгу, они до конца своих дней будут жить у нас, викинги никогда не продадут человека, который держал в руках весла корабля, на котором они ходят. Я пройду вперед по скрипучим палубным доскам, еще не мое время садится к веслу. Снова пристально осмотрю палубу любимого корабля. От чего-то во мне живет знание того, что сегодня я умру. Не страшно Норнам видней, возможно они решат отрезать нить моей жизни, и в Вальхале меня встретит отец, и воины один достойнее другого. Викинги не боятся смерти, они почти ничего и никогда не боятся… Так говорят наши старики. Так думают дети.
Черный Дрэки, на нашем языке это дракон ровно и хищно режет темную Ладожскую воду. Люди который при виде полосатых парусов в ужасе разбегаются кто куда
Называют наши корабли Дракарами, но сути это конечно не меняет. Наш парус даже не полосатый, он ярко красный.. Это цвет Тора. Такой парус видно из далека и мы можем быть уверены, что никто не проплывет мимо…
Мы возвращаемся домой, вдоволь награбив, и напоив мечи кровью. Это был очень удачный поход, но от чего-то я знаю, что мне больше не увидеть родной дом, от чего-то я знаю, что для меня он станет последним. Эта мысль заставляет меня улыбаться.
У носа корабля стоит наш хевдинг Хакон, высокий светловолосый воин с обжигающе холодными глазами цвета серого льда. Это место на носу испокон веков было местом для самых сильных. Я наблюдал за ним, мне показалось, он может стоять так часами совершенно неподвижно и молча смотреть вперед. Что он видит там, не знает никто, у вождей свои пути, и свои боги…
Позади у правила сидит кормщик Одельстэйн, соленый ветер треплет его густую седеющую бороду и длинные черные как уголь волосы, Одельстейн единственный человек во всей дружине, помимо вождя который никогда не снимает с себя боевой брони. Погода портится, и кормщик становится все суровей, воины на весла перекидываются то и дело шуточками, и громко смеются, кто не гребет играет в шахматы, либо дремлет на скамьях завернувшись в одеяла. Многие чистят оружие, многие чувствуют наверное тоже самое что и я сейчас. Ведь это Корабль смерти, но никто не знает этого потому, что это МОЙ корабль…
Отчего-то мне очень легко на душе, совсем как в детстве.
- Корабли. - кричит сидящий на мачте Рунольв, сын Одельстейна кормщика, он еще молод ему только четырнадцать лет, но он в полной мере у наследовал отвагу отца и его по звериному зоркие глаза.
Хакон медленно поворачивает голову, его лицо совсем не меняется, он подносит ко рту руку в черной кожаной перчатке и кричит в ответ.
- Где ради Одина, скажи мне где:
Рунольв указывает рукой на север, Хакон хищно, словно зверь разворачивается всем телом и с грохотом шагает к правому борту, я подхожу и встаю с ним рядом. Через некоторое время мы видим у горизонта три еле различимых белых пятна.
- Это боевые ладьи. - Продолжает кричать, Рунольв, не дракары, идут по-другому, и разворачиваются против течения, слишком круто видно хорошо знают эти места.
Хакон молчит, неотрывно глядя вперед.
- Это Варяги, я вижу красного сокола падающего с неба, это знак Рюрика, под этим знаменем ходят только его воины.
- Они пытаются нас догнать, судя по всему их раза в три больше чем нас. Славная будет битва…
Варяги не разговаривают с викингами, грабящими на их земле, и пленных они не берут, это так же точно как и то, что викинги никогда ни от кого не убегают.
На это Хакон кивает головой и улыбается, одними губами.
- Одельстейн постарайся сделать так чтоб эти люди нагнали нас как можно быстрей. - кричит он кормщику.
Тот бормочет что-то себе в усы, скалит белые зубы, в улыбке кажется, он выглядит крайне довольным. В прочем по его лицу трудно понять, Одельстейн перекладывает руль.
- Раздавай оружие, спокойно говорит Хакон.
Разом заскрипели, открываясь, корабельные сундуки и по рукам пошло оружие и броня. Воины приободрились, чуя скорую схватку, и постоянно шутили и смеялись теперь еще громче, чем до того как узрели Людей Рюрика.
- Говорят они безумные совсем, их Конунг кормит их, и они рубят на куски всех, кто проплывает мимо.
- Говорят, у них это неплохо получается. Всех это веселит.
- Кто-то рассказывал мне, что Датчане не прошли прошлой осенью пятью дракарами против двух Варговских ладей, я всегда думал проверить как такое возможно.
- Вот теперь и проверишь.
- Первым я.
- Нет вы гляньте, ка на него к Одину в Гости первыми хотят все.
- Ты Хаук ничем не лучше остальных и потому подождешь. Многих кто умнее и достойнее тебя…
Все кто слышат перепалку смеются чуть ли не до слез.
- Друг мой к Одину ты никак уж не сможешь быть ближе чем сейчас имей терпение.
Мне в руки попадает меч моего отца. Воины говорили мне, что у меча когда-то было имя, но он такой древний, что никто уже не помнил его. Я думаю, мой отец его знал, но так и не успел сказать его никому.. Мне еще не было двух зим, когда его забрал в свое царство Ньерд. Меч спасся, чтоб послужить потом мне.
Воины встают у носа, уже видны варяги стоящие на палубе ладьи, идущей впереди, видно как сверкают их брони и лезвия мечей испившей столько крови что трудно даже представить. Хакон поднимает вверх огромный круглый щит внешней стороной вперед…
Я знаю, Варг на их языке означает Волк. Варягами их стали называть тут, на их новой родине. Они и были волками, и совсем не зазорно пасть от руки таких как они. Нас окружают с двух сторон. Мы успеем поднять весла, и корабль не умрет вместе с нами.
Не ударится форштевнем о чужой борт. Одельстейн не зря ел свой хлеб им дорого дастся победа… Я умру сегодня, но это уже все равно, все заканчивается когда-нибудь, пришло и мое время. Я прыгаю вперед, корабли уже режутся, борт в борт летят абордажные крюки, викинги канатами пытаются, притянут борт вражеского корабля как можно ближе. Воины, как и я прыгают вперед, на копья и щиты врагов.
Хакон уже там, его меч взмывает, вверх глотая чужую кровь с жадностью невиданной силы. Я прыгаю вперед. Внизу вода Ладоги. Тупой и резкий удар в голову. Молча падаю вниз. Варяжский топор получил свою жертву.
А Ньерд получил мою кровь как однажды кровь моего отца. Я еще жив. Но это продлится не долго, я крепко держу меч, пока черная ледяная вода жадно поглощает мою душу. Мое тело старое и больное задыхается и умирает в маленькой грязной больничной палате, но это уже не важно. Потому что моя душа тонет в жгучей осенней воде, и скоро я услышу голос своего отца…

По ночам мне часто снится корабль с алым, как кровь парусом, и я слышу, тогда зов похожий на стон или плач… Я знаю однажды я обязательно встану на его палубе, под темное штормовое небо смерти. Ведь нас с ним разлучает только время. Но это, это пройдет….

Frost.

…Никелодеон все-таки соединился с Джетиксом, и полки уродцев разворачивались в боевой порядок. Пятачок этого уже не видел, развороченный бок не оставлял ему шансов, и только толстая лапа друга держала его в этом мире.

- Винни, - спросил он вдруг, - а мы и правда англичане?

- По рождению, – сумрачно отозвался медвежонок. - Только по рождению.

- У меня штаны клетчатые. Наверное, я шотландец. – Кровь точила по боку тонкой струйкой и говорил Пятачок все тише.

- Конечно, шотландец. Они же самые стойкие воины! – Винни безуспешно попытался сглотнуть комок, вставший в горле. – Я всегда подозревал, что ты Мак Пятак!

- Нет.. О`Пятачок. Так правильнее… и красивее… О`Пятачок вступает в бой… Ты же напишешь… - Пятачок шумно выдохнул. И не вдохнул.

- О, Пятачок… - Медвежонок замер, боясь потревожить друга. Время просто остановилось, пропали и звуки и запахи, пропал весь мир. Пропал и сам Винни, уставший на этой безнадежной войне, и казалось ему, что там впереди ему приветственно машет лапой небольшого роста воин в клетчатых штанах, и надо нагнать его, сказать, чтобы он вернулся, ведь это же ужасная ошибка, да и О`Пятачок скорее ирландская фамилия…

* * *

Карлсон сидел на дереве и отчаянно мерз. Утренний холод пробирал до костей, но комплекту теплой одежды разведчик предпочел десяток противопехотных гранат - вес тот же, а пользы больше. Перелететь через линию фронта днем было нереально - у расплодившихся уродцев были счетвереные пулеметы. Поэтому Карлсон покрывался гусиной кожей, вытирал нос, мрачно оглядывал окрестности, но не двигался с места. Транспорт запаздывал.

- И-и-и, бразза! Лук, лук, хиариз энисинг стрэйндж! - Из подлеска выбралась пара редкостных страшилищ. Они гордо называли себя бобрами, но Карлсон даже после знакомства с Айболитом не мог представить, как из бобра можно сотворить нечто подобное.

А, проклятье! обертка от аварийной шоколадки выпала из кармана!

Ждать было некогда, в любой момент могло подойти подкрепление, и Карлсон ударив по кнопке на животе, кинулся в атаку. Заложив вираж, он с ходу успокоил этого приметливого, и развернулся было ко второму, но тот оказался не прост. Это подобие бобра уже стояло у дерева с "Стингером" на плече, уворачиваться не было никакой возможности, и Карлсон ринулся в крутое пике, желая только подобраться поближе, чтобы и уродца задело осколками.

Отморозок запаниковал, выронил оружие и тонко заверещал от ужаса - лицо падавшего на него Карлсона было перекошеной маской праведного гнева.

- Лови плюшечку, голодяй! - Карлсон как на учениях метнул четыре гранаты, накрывая цель квадратом, и попытался выйти из пике. Попытка окахзалась удачной, пике перешло в бреющий полет над краем болота. За спиной ухнули взрывы, (есть еще один, мелькнула мысль), и что-то мелкое и тяжелое с металлическим стуком цвиркнуло по несущему винту, Карлсона мотнуло, и он на полной скорости врезалс в болото, подняв фонтан брызг. "Врут про свой осколок", - успел подумать летун, после чего мысли закончились.
* * *

Тихим болотным течением вдоль берега влекло здоровенное замшелое бревно. Иногда у этого бревна отрывалась пара цепких золотистых глаз, после чего курс корректировался. Наконец бревно остановилось и разинуло зубастую пасть, из которой деловито выбрался Чебурашка. По свисающей маскировке пушистый малыш взобрался на голову крокодила, снял огромные очки-консервы, вынул из ушей затычки и огляделся.

- Эх, зеленый, чего-то я не вижу его. Неужто опоздали?

- Нет. Все по расписанию. До контрольного времени минута - как раз нам до берега добраться.

- Тогда двинули. Только давай-ка не напрямую, а вдоль во-о-о-он тех камышей. Как-то примяты они странно.

Гена молча заработал хвостом и лапами. На выходах он никогда не спорил с Чебурашкой. Большие, чуткие уши, острое зрение в любое время суток, здравый смысл - все это делало маленькогозверька лидером. В лагере же Чебурашка тушевался, забивался в палатку и занимался каими-то своими мелкими делами, изредка выбираясь погреться у костра и послушать, как Гена поет.

При ближайшем рассмотрени примятость обернулась целой просекой, в конце которой друзья увидели знакомую толстенькую фигуру, лежавшую ничком.

Карлсон был жив, но без сознания.

- Щас, щас мы его, - "товарищ Че" быстро вытащил из небольшого рюкзака аптечку. - Так, глюкоза, адреналин, вена... Готово. Засекай, Гена, время - через пятнадцать секунд встанет.

Карлсон открыл мутные глаза. Потом зашевелил опухшими, разбитыми губами, поминутно отплевываясь:

- Еще глюкозы. Че, дай еще...

- Хватит. Нам еще сколько назад плыть.

- Не боись, у меня в НЗ сто тысяч пачек глюкозы, мне б силы до него добраться.

- Что до Базы, что до НЗ - все одно переться. Так лучше сразу на базу. Да и командир ждет. Гена, поднырни под него, у меня сил не хватит такую тушку наверх затащить.

- Поднырни... Я что, подводная лодка, что ли? - заворчал крокодил, стаскивая постанывающего Карлсона на место поглубже.

- Нет, - совершенно серьезно ответил Чебурашка. - Ты гораздо лучше любой подводной лодки. Я бы не променял тебя на сто тысяч подводных лодок.

Потом он уложил поудобнее Карлсона, снова впавшего в забытье, и накрыл его маскировочной сеткой. И всю обратную дорогу держал его за руку, боясь упустить пульс.

* * *

Тонко очиненый карандаш постукивал по карте, привлекая внимание.

- Противник вышел к линии Болото Ягишны - Ромашково - Простоквашино - Зачарованный лес. Есть опасность вторжения в Джунгли и Север. Паравозик долго оборонялся, но в конце концов его заставили отойти в само Ромашково. Простоквашино оказалось под фланговой угрозой и я предлагаю его оставить.

Малыш поднял голову и обвел собравшихся холодным взглядом. Вроде и цвет глаз не изменился, все тот же голубой - но сейчас вместо летнего неба было северное сияние, стылое и беспощадное.

- Не согласен. - Тут же откликнулся из дальнего угла Дядя Федор. - Я из Простоквашино не уйду.

- Неподчинение приказу? - Взгляд малыша налился тяжестью. - Военное время, знаешь ли...

- А какая мне разница, где лечь? - отозвался Дядя Федор. - Мне уже отступать некуда.

- Это ты, Дядя Федор, правильно говоришь, - подошел сбоку полосатый Матроскин, - нам из Простоквашино уходить нельзя. Там еще как фишка ляжет, а уйдем - все, обратно не возьмем.

- Ладно, Шарик - понятное дело, с коллективом, а ты, Печкин, чего молчишь? Тоже геройствовать будешь?

- Так ить враги первым делом что брать будут? Мосты, банки, почту. Как я им своими руками почту отдам? Не, я в Простоквашино, там на холме сподручно будет.

Тут Малыш заметил, что Печкин необычайно спокоен и суров, на голове бескозырка, а из распахнутого ворота выглядывает чистехонькая тельняшка.

- Ну а это-то зачем? - Командующий жестом показал на бескозырку.

- Да ты просто не в курсе, командир, - засмеялся Дядя Федор, - Печкин в морской пехоте мичманил, да списан был по ранению. Все нормально, все по праву. Ну, скажешь еще что?

- Если решились - держитесь крепче. Против вас Жирный Луи с папашей и всем семейством. И Арнольд. Я могу рассчитывать на вас? Если вы хотя бы вечер продержитесь - я смогу перебросить подкрепление в Зачарованный лес, у них там совсем худо.

- Совсем? - прищурился Дядя Федор, - Сова поди-ка депешу прислала?

- Совсем. - Малыш прошелся вдоль стола с картой. - Пятачка положили, Винни ранен, Иа ранен, ладно хоть легко. Карлсон лично летал.

- Понял. Добровольцев со мной отпустишь?

- Куда вас девать, бери. Но не больше трех, а то знаю я вас - весь личный состав сманите! - Малыш уже даже знал, кто эти добровольцы.

- Тогда мы пошли. Вперед, гвардия, нам еще окопы рыть. Персей, Тесей, Язон - не забоитесь, а?

- Цэ, - отозвался голос, кажется Тесея. - Я на Минотавра одын ходыл - не забоялся. Пошли уже.

* * *

Вечер накрыл Таинственный лес, и чем ближе подходила ночь, тем тише становилось на войне.

- Вот я никак не пойму, говорил Винни-Пух, регулярно прикладыаясь к фляжке. - Кролик, ты же умный, вот объясни мне, что происходит?

- Война, - пожал плечами Кролик. - War never ends. И все такое.

Уши у Кролика понуро свисали из прорезей в каске, очки в очередной раз погнулись, на щеке красовалась длинная царапина, а камуфляж был в таких лохмотьях, словно его драла стая собак. Хотя и в самом деле, была стая каких-то лающих мутантов, но назвать их собаками можно было только в наркотическом бреду.

- И все же не понимаю. Вот смотри, мы - англичане, Карлсон - швед, Маугли - не разберешь, но пусть индиец. Тесей так вообще грек. И еще их там взвод набирается, герои Эллады. Герда - датчанка, Чипполино - итальянец, да и Буратино, говорят тоже наполовину оттуда. - Винни на секунду замолчал, опять промочив горло. - Как так получилось, что мы воюем в России?

- Тебе что-то не нравится? - Кролик попытался изобразить ушами вопрос, но сил уже не хватило. - А как русские бьются ты не видел? При мне Баба-Яга в своем болоте на отряд трансформеров пластилиновую ворону спустила - я думал, поседею. Они же пока ее отогнали половину отряда положили. А она то в ворону обернется, то в собаку, то в корову. А массу-то никуда не денешь. Ты собаку размером с корову видал когда-нибудь? А Двое-из-ларца? Ты где еще таких диверсантов видел? А Серый Волк как бился? Он же в одиночку половину Севера удерживал!

- Да я не о о том, остынь ты - Винни протянул другу фляжечку и с умилением наблюдал, как тот утоляет жажду. - Я понять хочу, почему мне самому с родственниками воевать не противно. Ты же их видел сегодня?

- Видел. - Кролик коротко хохотнул. - Только что-то не понял, вот этот глупый огородник-хлопотун - мой родственник? А этот, в полосатом купальнике - родственник О?Пятачка? Бред. Чем такие родственники, лучше быть сиротой.

- Ага. "Ну и дела!..." - передразнил Винни-Пух. А представь, каково эллинам было. Это вот их боги? А Это - Геракл? В Аид, всех! Персей до сих пор успокоится не может, все порывется под покровом ночи в атаку пойти.

Оба еще по разу приложились к фляжке.

- Вот я одно не пойму, - медленно произнес медвежонок, глядя в костер. - Будет ли подкрепление? Сколько лет мы уже бьемся, а, ушастый? Ты посмотри - Малышу уже скоро полтинник, мы тоже уже не мальцы, даже Дяде Федороу - и тому за тридцать. Где подкрепления? Кто нас сменит?

Кролик молчал и тоже избегал встречаться с медвежонком взглядами.

- А ведь какие имена были... Ладно, промолчу про центр. А вспомни Арменфильм? Киевнаучфильм? Свердловск? Ленинград? Таллин? Где они? Где подмога? Неужели мы - все, что стоит на пути сериальных мутантов?

- Пока все. - коротко отозвался подошедший к огню Малыш. - Вся надежда на то, что те, кого мы защищали все это время и дальше будут звать нас к себе. Чтобы мы защищали их детей. Пока нас помнят - мы в строю. Пока нас зовут - мы будем биться.

.....................

...Ма, включи мультики, - раздался откуда-то издалека тонкий голос, - ну пожалуйста, включи...

Птицы в метро

Пингвины - чаще всего встречаются на станциях пересадок и на станциях в которых выход в город только один. Посмотреть на
пингвинов и поучаствовать в их движении можно к примеру на станциях Добрынинская или Бауманская, приезжать в 9.30 - 10. 00 утра по московскому времени.

Курицы - встречаются повсеместно. Ходят исключительно в количестве не меньше двух. Отличаются повышенной болтливостью и принеприятнейшими голосами. Обладают способностью переключать тембр голоса на ультразвук, и нередко этой способностью пользуются. Некоторые молодые особи способны вдвоем вщемиться на одно место для сидения. Особой популярностью у этого вида птиц пользуются места возле входа/выхода (встать так чтоб всем было неудобно). Заняв позицию частенько опираются/облокачиваются на рядом стоящих пассажиров.

Петухи - встречаются как в вагонах, так и на эскалаторах. Мужского пола. Задиристы с женщинами, топчут куриц, пинают
пингвинов, Мужиков боятся и обходят стороной.


Индюшки - ходят в одиночестве. Обладают комплекцией борца сумо. Всегда с сумками. Встречаются всегда впереди вас в узких переходах или на входе/выходе вагона. Неторопливы и медлительны. Придать им ускорение способны только редкие петухи.


Индюки - надуты и важны. Упитаны. Всегда с портфелем и газетой. Иногда при отсутствии мест для сидения, но при наличии сидящих куриц превращаются в умирающих лебедей. Встречаются повсеместно.


Гуси - молоды и самоуверенны. Встречаются повсеместно. Ходят стаями. Громко гогочут. Заигрывают с курицами и задираются с петухами и индюками, к индюшкам неуважительны.

Лебедь Белая - встречаются редко. Всем своим видом показывают, что в метро случайно, *а так ващет я всегда на лексусе, ага*. Не смотрят ни под ноги, ни на то, куда садятся, поэтому из метро часто выходят со жвачкой на юбке или г..ном на сапогах.

Умирающий Лебедь - бывает как женского, так и мужского пола. Встречается повсеместно. Прирожденный артист и офигенный
талантище. Если вы не уступите такой птице место для сидения, то эта птица непременно скончается у вас на глазах. Умирать начинает после 30 секунд стояния в вагоне.Умирает так красиво, что некоторые доверчивые курицы верят и начинают клевать всех, кто не желает уступить местоЛебедю. Если же доверчивых куриц поблизости нет, а к его "смерти" все сидящие равнодушны, выздоравливает и оживает к своей станции,может обматерить.

Птичка Киви - почему природа обделила сию породу верхними конечностями не известно, но держаться за поручни им нечем -
факт. Поэтому несчастные киви болтаются по вагону во время движения, аки г..но в проруби и топчутся по вашей обуви своими мощными и развитыми ногами.


Воробей - сам по себе много места не занимает, шустрый, неприметный. Часто с рюкзаком и спортивного вида. В вагоне занимает положение, чтоб никому не мешать и чтоб не мешали ему. Если достать, становится задиристым, нахальным и лезет на рожон.


Глухарь - всегда в наушниках. Громкость плеера всегда на верхнем пределе, благодаря чему о музыкальных пристрастиях
глухаря знает весь вагон. Никогда не услышит вопроса: *вы на следующей будите выходить?* и других обращений по поводу.

Дятел - всегда с сундуком в виде портфеля с твердыми острыми краями. Становится рядом и начинает долбить этим самым
сундуком по вашим ногам. Чем дальше вы пытаетесь отодвинуться от дятла, тем больше амплитуда у инструмента долбления и тем сильнее достается вашим ногам.


Голубь - наряду с курицами наиболее распространенная в московском метро птица. Сам по себе ничем не примечателен. За исключением того, что много и часто гадит. Кроме всяческих оберток, скорлупок и пустых бутылок на полу и сидениях, голуби еще зачастую украшают бумажным мусором (в виде объявлений) стены вагонов.


Сова - присев, засыпает. Впрочем, иногда спит и стоя. Причем засыпает самым натуральным образом, роняя голову на плечи
соседей. В лучшем случае роняет голову себе на грудь, в худшем случае вместе с головой роняет на соседей всю свою тушку. Замечено, если разбудить сову и попросить уступить место какой-нибудь старушке, в большинстве случаев сова посмотрит круглыми глазами, скажет угу и место уступит.
Птица Секретарь - читает везде и всегда. Встречается повсеместно. Заняв позицию в вагоне, порой даже самую неудобную, погружаются в чтение. Некоторые крайне эрудированные особи разгадывают всякого рода кроссворды. Находясь рядом с птицей секретарь, вы рискуете получить в лицо газетой/журналом, быть безжалостно потыканным острыми краями книжки в ребра или унести на вещах неосторожный росчерк чернил.


Павлина - чаще женского пола. Всегда с распущенными волосами или просто лохматая. Особенно неприятны эти птицы в качестве соседа в час-пик. Их осуждают курицы, задирают петухи,а голуби могут нагадить жвачкой прямо на распущенный хвост "павлины".

Кроме перечисленных групп, есть обычные люди, которые уступают места слабым, держатся за поручни и соблюдают правила пользования метрополитеном. Но никто не застрахован от того, что обстоятельства могут вынудить примкнуть на время к той или иной группе метро-птиц.

"Однажды в телевизоре появился бледный как смерть Министр Финансов и заявил:
- Финансовый кризис нас не затронет. Потому что. Я вам точно говорю.
Население, знающее толк в заявлениях официальных лиц, выматерилось негромко и отправилось закупать соль, спички и сахар.
На следующий день в телевизоре появился смущенный донельзя Министр Торговли и сказал:
- Запасы хлеба и товаров первой необходимости позволяют нам с гордостью утверждать, что голод и товарный дефицит нам не грозит. Вот вам цифры.
- Ох! сказало население и докупило еще муку и крупы.
Министр Сельского Хозяйства для убедительности сплясал на трибуне и сказал радостно:
- Невиданный урожай! Надежды на экспорт! Возрождаемся! Закрома трещат!
- Во даже как! ужаснулось население и побежало конвертировать сбережения в иностранную валюту.
- Цены на недвижимость упадут! Каждому студенту по пентхаузу! В ближайшем будущем! не поморщившись выпалил Министр Строительства.
- Да что ж такое, а? взвыло население и побежало покупать керосин, керосиновые лампы, дрова и уголь.
- Современная армия на контрактной основе. Уже завтра. И гранаты новой системы. В мире таких еще нет. солидно сказал Министр Обороны.
Ну а чего нам? Денег же тьма тьмущая. Резервы, запасы и вообще профицит.
- Мама! - пискнуло население и начало копать землянки.
- Все о-фи-ген-но! Вы понимаете?! О-ФИ-ГЕН-НО!!! внушал Президент.
Мы уже сегодня могли бы построить коммунизм. Единственное что нас останавливает нам всем станет нефиг делать. Потому можете спать спокойно! Стабильнее не бывает! Пенсионеры покупают икру ведрами!
Предвижу качественный скачок, рывок и прыжок. А количественный вообще бег! Семимильными шагами к достатку и процветанию. Карибы становятся ближе. Отсель грозить мы будем миру. По сто тридцать центнеров роз с каждой клумбы. Надои будем вообще сокращать. Коровы не могут таскать вымя. Население возмущено дешевизной. Южная Америка просится в состав нас на правах совхоза. Ура!
- Да что ж вы там такое готовите, звери?! закричало население и на всякий случай переоделось во все чистое."