Штормовое небо смерти.
Я умру, в больнице, на старой скрипучей кровати. Я не буду смотреть на желтые плохо покрашенные стены. Я не буду вдыхать запах сотни разных лекарств вместе напоминающие одно единственное. Не буду слушать, что говорят врачи, не буду есть то, что привезут родные. Не буду ни с кем прощаться.
Я закрою глаза и открыв их снова вместо грязного серого потолка, с которого оседает мел и грязь, увижу темное штормовое небо. Черные тяжелые тучи катящиеся с горизонта прямо на нас. Я приподниму голову и длинные пепельного цвета волосы упадут мне на лицо, я встану со скрипучей скамьи и расправив плечи осмотрюсь по сторонам. Ладога глубокой осенью не самое приятное зрелище, и хотя наша родина выглядит еще менее привлекательно, но ничто не сможет, сравнится с красотой родных Фиордов. Ветра пока почти нет, и викинги гребут сидя подвое у весла. Люди устали и посему к веслам допустили рабов, они сидят на передних скамьях по пояс голые их лоснящиеся от пота тела равномерно сгибаются и разгибаются длинные еловые весла слушаются их еще не особенно хорошо, но все изменится… Скоро еще до того как мы достигнем Халогланда. Этих рабов мы уже не продадим на торгу, они до конца своих дней будут жить у нас, викинги никогда не продадут человека, который держал в руках весла корабля, на котором они ходят. Я пройду вперед по скрипучим палубным доскам, еще не мое время садится к веслу. Снова пристально осмотрю палубу любимого корабля. От чего-то во мне живет знание того, что сегодня я умру. Не страшно Норнам видней, возможно они решат отрезать нить моей жизни, и в Вальхале меня встретит отец, и воины один достойнее другого. Викинги не боятся смерти, они почти ничего и никогда не боятся… Так говорят наши старики. Так думают дети.
Черный Дрэки, на нашем языке это дракон ровно и хищно режет темную Ладожскую воду. Люди который при виде полосатых парусов в ужасе разбегаются кто куда
Называют наши корабли Дракарами, но сути это конечно не меняет. Наш парус даже не полосатый, он ярко красный.. Это цвет Тора. Такой парус видно из далека и мы можем быть уверены, что никто не проплывет мимо…
Мы возвращаемся домой, вдоволь награбив, и напоив мечи кровью. Это был очень удачный поход, но от чего-то я знаю, что мне больше не увидеть родной дом, от чего-то я знаю, что для меня он станет последним. Эта мысль заставляет меня улыбаться.
У носа корабля стоит наш хевдинг Хакон, высокий светловолосый воин с обжигающе холодными глазами цвета серого льда. Это место на носу испокон веков было местом для самых сильных. Я наблюдал за ним, мне показалось, он может стоять так часами совершенно неподвижно и молча смотреть вперед. Что он видит там, не знает никто, у вождей свои пути, и свои боги…
Позади у правила сидит кормщик Одельстэйн, соленый ветер треплет его густую седеющую бороду и длинные черные как уголь волосы, Одельстейн единственный человек во всей дружине, помимо вождя который никогда не снимает с себя боевой брони. Погода портится, и кормщик становится все суровей, воины на весла перекидываются то и дело шуточками, и громко смеются, кто не гребет играет в шахматы, либо дремлет на скамьях завернувшись в одеяла. Многие чистят оружие, многие чувствуют наверное тоже самое что и я сейчас. Ведь это Корабль смерти, но никто не знает этого потому, что это МОЙ корабль…
Отчего-то мне очень легко на душе, совсем как в детстве.
- Корабли. - кричит сидящий на мачте Рунольв, сын Одельстейна кормщика, он еще молод ему только четырнадцать лет, но он в полной мере у наследовал отвагу отца и его по звериному зоркие глаза.
Хакон медленно поворачивает голову, его лицо совсем не меняется, он подносит ко рту руку в черной кожаной перчатке и кричит в ответ.
- Где ради Одина, скажи мне где:
Рунольв указывает рукой на север, Хакон хищно, словно зверь разворачивается всем телом и с грохотом шагает к правому борту, я подхожу и встаю с ним рядом. Через некоторое время мы видим у горизонта три еле различимых белых пятна.
- Это боевые ладьи. - Продолжает кричать, Рунольв, не дракары, идут по-другому, и разворачиваются против течения, слишком круто видно хорошо знают эти места.
Хакон молчит, неотрывно глядя вперед.
- Это Варяги, я вижу красного сокола падающего с неба, это знак Рюрика, под этим знаменем ходят только его воины.
- Они пытаются нас догнать, судя по всему их раза в три больше чем нас. Славная будет битва…
Варяги не разговаривают с викингами, грабящими на их земле, и пленных они не берут, это так же точно как и то, что викинги никогда ни от кого не убегают.
На это Хакон кивает головой и улыбается, одними губами.
- Одельстейн постарайся сделать так чтоб эти люди нагнали нас как можно быстрей. - кричит он кормщику.
Тот бормочет что-то себе в усы, скалит белые зубы, в улыбке кажется, он выглядит крайне довольным. В прочем по его лицу трудно понять, Одельстейн перекладывает руль.
- Раздавай оружие, спокойно говорит Хакон.
Разом заскрипели, открываясь, корабельные сундуки и по рукам пошло оружие и броня. Воины приободрились, чуя скорую схватку, и постоянно шутили и смеялись теперь еще громче, чем до того как узрели Людей Рюрика.
- Говорят они безумные совсем, их Конунг кормит их, и они рубят на куски всех, кто проплывает мимо.
- Говорят, у них это неплохо получается. Всех это веселит.
- Кто-то рассказывал мне, что Датчане не прошли прошлой осенью пятью дракарами против двух Варговских ладей, я всегда думал проверить как такое возможно.
- Вот теперь и проверишь.
- Первым я.
- Нет вы гляньте, ка на него к Одину в Гости первыми хотят все.
- Ты Хаук ничем не лучше остальных и потому подождешь. Многих кто умнее и достойнее тебя…
Все кто слышат перепалку смеются чуть ли не до слез.
- Друг мой к Одину ты никак уж не сможешь быть ближе чем сейчас имей терпение.
Мне в руки попадает меч моего отца. Воины говорили мне, что у меча когда-то было имя, но он такой древний, что никто уже не помнил его. Я думаю, мой отец его знал, но так и не успел сказать его никому.. Мне еще не было двух зим, когда его забрал в свое царство Ньерд. Меч спасся, чтоб послужить потом мне.
Воины встают у носа, уже видны варяги стоящие на палубе ладьи, идущей впереди, видно как сверкают их брони и лезвия мечей испившей столько крови что трудно даже представить. Хакон поднимает вверх огромный круглый щит внешней стороной вперед…
Я знаю, Варг на их языке означает Волк. Варягами их стали называть тут, на их новой родине. Они и были волками, и совсем не зазорно пасть от руки таких как они. Нас окружают с двух сторон. Мы успеем поднять весла, и корабль не умрет вместе с нами.
Не ударится форштевнем о чужой борт. Одельстейн не зря ел свой хлеб им дорого дастся победа… Я умру сегодня, но это уже все равно, все заканчивается когда-нибудь, пришло и мое время. Я прыгаю вперед, корабли уже режутся, борт в борт летят абордажные крюки, викинги канатами пытаются, притянут борт вражеского корабля как можно ближе. Воины, как и я прыгают вперед, на копья и щиты врагов.
Хакон уже там, его меч взмывает, вверх глотая чужую кровь с жадностью невиданной силы. Я прыгаю вперед. Внизу вода Ладоги. Тупой и резкий удар в голову. Молча падаю вниз. Варяжский топор получил свою жертву.
А Ньерд получил мою кровь как однажды кровь моего отца. Я еще жив. Но это продлится не долго, я крепко держу меч, пока черная ледяная вода жадно поглощает мою душу. Мое тело старое и больное задыхается и умирает в маленькой грязной больничной палате, но это уже не важно. Потому что моя душа тонет в жгучей осенней воде, и скоро я услышу голос своего отца…
По ночам мне часто снится корабль с алым, как кровь парусом, и я слышу, тогда зов похожий на стон или плач… Я знаю однажды я обязательно встану на его палубе, под темное штормовое небо смерти. Ведь нас с ним разлучает только время. Но это, это пройдет….
Frost.
