Автор: Ratibor    21.09.2011 17:01

 

После первого же знакомства с русской архаичной вышивкой неизгладимое впечатление остаётся от торжественных сочетаний серебристо-белого холста и красного узора, белого с золотом и золота с красным.
Случайно ли выбраны эти цвета?

 

Белый.

В языке народной символики белый цвет связан с представлениями о свете и небе, беря начало от индоевропейского корня со значением «светить», «сиять», «блестеть» .

Вселенная представлялась озарённой небесным светом, в стихии которого виделось высочайшее благо, с ним соединялись представления о счастье и изобилии Неосязаемому Божественному Свету, не зависящему от небесных светил (питаемых им) и не имеющему видимого источника, соответствовала серебристо-белая холстина — базовая ткань русской вышивки.

Старинная вышивка 1) «световой поток» на орнаменте северорусской ткани XIX в. Фото Г.П. Дурасова. Фрагменты полотенец с изображением собирающих и сеющих прямоугольных свастик. Браное ткачество (фото Г.П.
Дурасова)
2) Каргопольский у. Олонецкой губ. Нач. XX в.
3) р. Пинега, бывш. Архангельская губ. Кон. XIX в.

В русском языке слово «белый» имеет оттенки: «свободный», «чистый». По обычаю, новокрещёный облекался в белые ризы.

При этом белый цвет воспринимался и как граница материального и духовного, он ассоциировался с завершением чего-либо (смертью), с точкой разрыва, не оставляющей выбора. Белое поле на сорочке покойника не имело узорочья:

Он в белой округе, суров пробор, Во взоре просинь и рябь озер (Н. Клюев).

Идя на смертный бой, также одевали белую рубаху .

 

Красный.

Если белый цвет, в итоге, выражает идею духа (эманации Божества), то красный цвет связан с душой и носительницей её — красной кровью: «…ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его». Говорили: «Красен как кровь» ,но в то же время соотносили красный (= рыжий) цвет с огнём . Православное сознание соединяло в себе как библейскую идею крови-души, так и арийскую крови-огня.

Слово «красный» связано с телесным проявлением огня и света. Оно понималось как «благовидный», «прекрасный» и перешло от понятия света к обозначению цвета. Белый же, закрепился исключительно за сверхтелесным, духовным светом.

 

"Макошь”

Золотой.

Промежуточное положение между ними занял золотой цвет — цвет нимба на иконах, христианской святости. Это цвет Будущего века, где нет антагонизма между идеальным и материальным. Золото — символ не бестелесного существования духа, но одухотворённой плоти.

Три основных цвета русской вышивки несли, таким образом, идеи Чистоты, Свободы, Красоты, Жизни и Святости. С помощью них в народной традиции реализовалась идея о наполненности мира божественными духоносными энергиями.

Свастика могла структурировать саму фактуру ткани, просвечивать сквозь неё. Широко распространённые ажурные строчевые узоры выполнялись уже по сетчатой, предварительно продёрнутой в клетку ткани. Оконтуренный узор заполнялся косой стёжкой в виде сетки либо застилался плотным настилом. Как и в вышивке крестом, здесь оставались незаполненными хорошо видные на просвет кресты, свастики и солярные розетки. Вообще, в русской архаической вышивке или узор выполнялся с просветами в виде солярных или свастичных знаков, или фон был «решётчатым». Белое полотно с красными вышитыми свастиками казалось на просвет световым потоком, омывающим очаги пламени.

«Вы — свет мира…Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного» . Присутствующая на одежде свастика — символ исхождения Света, — словно свидетельствовала, что свет не является чем-то внешним по отношению к душе, но внутренне присущ ей.

Но может быть средневековые, тем паче древние люди не имеют к крестьянам XIX-XX вв. никакого отношения? Все эти писания, трактаты, исчезнувшие и забытые традиции — сами по себе, а русский этнос — сам по себе? Нет.

Даже если рассматривать как аргумент в пользу такой связи лишь одну материальную культуру, можно говорить о родстве орнамента в тех случаях, когда обнаруживается сходство орнаментальных комплексов. С.В. Иванов убедительно показал, что они обычно неповторимы: «Племена или группы племён, разработавшие их, надолго сохраняют входящие в комплекс мотивы. Части или группы распавшегося племени нередко расходятся и теряют связь между собой, но орнамент, продолжая хранить древние традиции, свидетельствует о древней общности этих групп» . Северорусская, прежде всего женская, одежда вплоть до новейшего времени украшалась свастикой и другими узорами, возраст которых насчитывает порой более двух десятков тысячелетий, а основная масса сложилась в начале II тыс. до н.э.

«Простые деревенские жители в продолжении целых столетий сохраняют с каким-то религиозным уважением форму, цвет и малейшие принадлежности костюма своих предков», — отмечали этнографы в середине XIX века. В городах традиционный русский наряд бытовал вплоть до указанного времени. В сельской же местности его повсеместно носили и в начале (кое-где даже в середине) XX столетия.

Правила ношения традиционной одежды имели ряд особенностей: одну полагалось носить лицам, ещё не достигшим брачного возраста, другую — совершеннолетним, но ещё не ставшим родителями, третью — имеющим детей, и четвёртую — лицам, ставшим дедами и бабками и утратившим способность к деторождению. В то же время, старые девы после определённого возраста не имели права носить прежний девичий костюм . Независимо от происхождения и общественного положения, занимаемого русским человеком, его одежда отражала прежде всего брачный статус.

Наиболее насыщенную символику нёс свадебный наряд. Согласно «Чину свадебному», молодых именовали князем и княгиней, другие участники располагались по ступеням воинской иерархии: большой боярин-тысяцкий, бояре-спутники невесты и жениха .Подвенечная рубаха имела особое значение.Языковед и этнограф А.А. Потебня писал: «Каждый акт… действенного художественного творчества есть, вместе, акт познания… Образ — не выдумка, не сознательно-произвольная композиция имеющихся в голове данных, а такое их сочетание, которое казалось наиболее верным действительности» .

Вместе с брачной информатикой, наряд отражал знание о человеке как о микрокосме («образе и подобии Божием»). Подол женской одежды и понева часто украшались узором, содержавшим древние идеограммы. Если нижняя часть костюма была связана с землёй, то головной убор всегда — с небом. «Одетая в свой традиционный праздничный наряд древнерусская княгиня или крестьянка XIX в. представляла как бы модель вселенной: нижний, земной ярус одежды покрыт символами земли, семян и растительности; у верхнего края одежды мы видим птиц и олицетворение дождя, а на самом верху всё это увенчано ясными и бесспорными символами неба: солнце, звёзды, семь фигур, обозначающих созвездия, птицы, солнечные кони и т.д.», — указывает Б.А. Рыбаков [285, № 1, с. 31].


Орнамент народной одежды неопровержимо свидетельствует о его религиозном характере. Само слово узор происходит от древнеславянского узрети (увидеть). Перед нами зримая суть духовного, подчас невидимого мира. Слово «узор» связано с культом Солнца, Неба и обозначало их в предшествующую эпоху . Под узорочьем понимали благо, красоту. В славянских языках узор имеет много однокоренных слов со значениями: заря, зарница, зарево, блеск. Все они, в той или иной мере, связаны со значениями «свет» и «тепло». А. К. Чекалов обращал внимание на противопоставление у-зора и npu-зора: первый призван оберегать хозяина одежды от второго (т.е. колдовства) .

Как и во всяком другом традиционном искусстве, вышитые изображения располагались в строго определённые схематизированные композиции, не имеющие случайных деталей. Сравнивая вышивку с книжной миниатюрой и иконой, наглядно убеждаешься в единстве их происхождения. Практически все композиции народной вышивки имеют дохристианское прошлое, что не препятствовало впоследствии переосмыслять их в русле новой культуры.
Кресты, свастики, квадраты, ромбы, треугольники, другие составные геометрической, растительной и звериной символики, их число, сочетания находят законченное объяснение через систему небесных первообразов и их воплощения в земной жизни. Зачастую не обучавшиеся грамоте крестьяне, изготовлявшие и носившие наряды с довольно разветвлёнными сюжетами, могли и не дать их точного разъяснения. Однако они строго следовали родовым навыкам и обычаям.

Со 2-й половины XIX века, когда появилось большое количество доступных и нарядных хлопчато-бумажных тканей, в ряде губерний был внедрён заимствованный у татар тамбурный шов. Распространение внешне броского тамбура и хлопка способствовало разрушению древних канонов вышивки, хотя основной набор символов старались сохранять.

В противоположность тамбурному шву в архаической вышивке ошибка при передаче узора практически исключена. На севере России, например, была распространена «глухая» вышивка «росписью», полукрестом или, как ещё называли её в народе, «досельным», «давнишним швом», выполнявшимся по счёту нитей. По мерцающей серебром поверхности холстины мелкими стежками, которые идут в соответствии с ячейками ткани, по вертикали, горизонтали и диагонали преимущественно красной нитью вымётывался контур узора. Он мог быть строгим и графичным или лучиться отходящей от него в разные стороны россыпью геометрических символов. Затем горизонтальными и вертикальными рядами стежков «решетили» узор, и образовавшиеся клетки в шахматном порядке заполняли прямыми крестами, образующими густую сетчатую поверхность. Узор мог заполняться и цепочками квадратиков, треугольничков, ромбиков, зашитых гладью, в результате чего создавалась дырчатая огненно-красная поверхность.

В середине XIX века жив был ещё обряд чтения узоров, входивший в смотрины невест. Вот как происходил он в селе Никольском Кадниковского уезда, что на Вологодчине. Под Крещение (6 января ст. ст.) из ближних и дальних деревень приходили и приезжали девушки-невесты, привозя с собой лучшие наряды. Эти наряд были почти все сделаны их руками. Девушка надевала под низ рубашку с двумя красными полосами, на неё — ещё четыре-пять с самыми причудливыми узорами, которые шли от подола до груди. На верхнюю рубашку — сарафан, три или четыре нарядных передника. Поверх всего — овчинную шубу, опушённую мехом и крытую крестьянским сукном.

После обеда начинался самый ответственный момент смотрин. Невесты становились рядами у церковной ограды. Несколько парней выбирали пожилую женщину и под её предводительством направлялись к разряженным девицам, которые стояли боясь пошевелиться. Баба подходила к одной из девушек, раздвигала полы шубки и показывала её нарядные передники. Потом поднимала подол сарафана, одну за другой все узорчатые рубашки до той самой, на подоле которой были две красные полосы.

И всё это время поясняла значение узоров. Женихи судили по рубахам и передникам о способностях девушки и её трудолюбии: умеет ли она прясть, ткать, шить и кружева плести .

 

Свастика

Язык русской народной вышивки — это «система письма», где чернила и бумагу заменяют холст и, чаще всего, красная нить. Понятие «писать» в древности имело значение «украшать» и «изображать». «Строчить письмо» значило вышивать строкой, назнаменовывая один за другим ряд символических знаков .

Когда девушка готовила себе приданое, мать или бабушка внимательно следили за её работой и сразу поправляли ошибки.

Очевидец рассказывает, как дочь ткала в приданое полотенце и в его кайме хотела поставить два ряда треугольников, вершина к вершине. Увидев это, мать остановила её: «Нельзя так делать, дочка! Драконовы зубы у тебя получатся, несчастье на голову накличешь, девичий твой цвет и замужняя жизнь у дракона в зубах окажутся. Поставь узорки подошва к подошве — выйдут солнечные лучи. И будут светить они тебе во всю жизнь» .

Свастика встречается на всех элементах традиционной одежды. Можно сказать, что она пронизывала наряд русского человека буквально с головы до пят.

 

Р.Багдасаров. Источник

 

 

Слайдшоу о Чувашской вышивке 18-20вв