д. Демонстрация традиционного учения Православной Церкви,
как она представлена в догматических курсах и символических книгах.
Но довольно открытий и рационалистических доводов.[1] Разгнем “старые” книги, и всмотримся в то, что говорят нам традиционные системы. Достаточно заглянуть в сборник «Догматические послания православных иерархов XVII – XIX веков о Православной вере», или в догматические пособия XIX – XX вв.: из наших – преосв. Филарета (Гумилевского), преосв. Макария (Булгакова), преосв. Сильвества (Малеванского), прот. Н. Малиновского, В. Лосского, прот. Ливерия Воронова, еп. Илариона (Алфеева), о. Олега Давыденкова.[2]. У сербов:прп. Иустина (Поповича). У греков: Х. Андруцоса и П. Трембеласа,[3] наконец, в «Пространный Катехизис» свт. Филарета (Дроздова). Совокупив то, что изложено в этих книгах мы получим следующее учение:
Первородный грех – “наследуемое чрез физическое рождение греховное состояние человеческой природы проявляет себя как всеобщая склонность людей к греховным поступкам” – такое определение дает в своих лекциях по догматике приснопамятный прот. Ливерий Воронов.[4] Первородных грех – это «семя тли»,[5] «греховная закваска» (преп. Макарий). «В первородном грехе, - пишет прп. Иустин (Попович) открылась сущность всякого греха вообще, начало греха, природа греха, альфа и омега греха».[6] Причина его – нарушение заповеди Божией, непослушание, нераскаяние (т.е. упорство в своей «невиновности», как следствие гордости), когда Господь воззвал к Адаму где еси (Быт.3:9). Грех противоестественен, ему не было место в бытии, в начале творения. «Грех это зло, наиболее достойное сего наименование» - говорит свт. Василий Великий.[7] До грехопадения Адам находился в «благобытии», имея благодать Св. Духа «которая сообщала ему полноту жизни, духовно-телесное бессмертие, мудрость, ведение и созерцание» и «мог не грешить».[8] Преступлением Адама повреждена была воля его она «утратила свой первобытный свет… и богонаправленность, стала злой и грехолюбивой».[9] «Падением изменилась и душа, и тело человека». Таковы последствия его для нашей природы. Поэтому первородный грех нашего праотца является «наследственным грехом», ибо «принимая от Адама человеческое естество, мы…с ним принимаем и греховную испорченность».[10] «Веруем, - говорится в «Послании патрiархов Восточно-Каθолическiя Церкви» (1723г.), - что человек, падшiй чрез преступленiе, уподобился безсловесным скотам, т.е. помрачился и лишился совершенства и безстрастiя».[11] Но по учению Православной Церкви, нельзя проводить полное тождество между первородным грехом Адама (который есть его личный и непосредственный грех) и его потомками, т.е. нами, которые несем последствия огреховности (αμαρτια). «Потомки Адама, в строгом смысле слова, не участвовали лично…в поступке Адама…, но рождаясь от падшего Адама, от его зараженного грехом естества…, принимают как… наследство греховное состояние естества, в котором обитает грех… который…приводит к творению личных грехов».[12] «Как некая бездна горечи тонкая и глубокая, вошедши [чрез преступление Адама], овладел [грех] пажитями души до глубочайших ее тайников…обратился в привычку…, с младенчества в каждом возрастает, воспитывается и учит этому худому», - говорит прп. Макарий Великий.[13] Итак, первородный грех – преслушание Адама, преступление, лично и сознательно им совершенное, его личный грех. Его последствия – повреждение нашего естества, с сохранением, однако природы образа (Послание патриархов. 14 член). Вошла в жизнь духовно-телесная смерть, чрез грех вошла смерть (Рим.5: 12: δια της αμαρτιας ο θανατος). Если Адам, до преступления мог не грешить, то после грехопадения, когда естество наше «заболело грехом», оно не может не грешить (1Ин.1:8). Но, первородный и личный грех Адамов – не наш личный грех, мы не несем за него ответственность, мы несем его последствие – растление грехом нашего естества.[14] Но только за личный грех мы лично ответим нелицеприятному Судии, подобно тому, как и за личные добродетели (соделываемые во Христе) будем вознаграждены Благим Судией.
Из вышеизложенного становится понятным недоумение и критика позиции о. Мейендорфа (и его защитников) со стороны Ж.-К. Ларше. Последний, в частности, пишет, что о. Иоанн Мейендорф, исходя из анти-западнической реакции, пришел к крайней (маргинальной) точке зрения, свойственной Феодору Мопсуестийскому и его ученику Феодориту: «Эти последние положения, без сомнения, в силу аналогичной реакции нашли в наши дни защитника в лице прот. Иоанна Мейендорфа…, чьи суждения по этому поводу были прокомментированы и одобрены прот. Б. Бобринским…[15]Здесь Мейендорф не выказывает большой верности позиции византийского богословия, которое он берется представлять. Помимо того, что он использует определенные пелагианскиеаргументы, которые православное богословие не признает своими, может показаться странным, что он принимает за норму Феодора Мопсуестийского, отца несторианства, и Феодорита Кирского, который был, к несчастью, принят византийской традицией и признан как полностью православный писатель».[16] Критика довольно жесткая и обвинение (в пелагианстве) довольно серьезное. По мнению современного православного патролога А.И. Сидорова обвинение прот. И. Мейендорфа, который в целом «верно уловил» основную нить православного учения о грехопадении Адама и его последствии, хотя и «мог ошибиться в деталях такого осмысления», не совсем корректно.[17] На наш же взгляд, хотя мы не задаемся целью делать какие-либо окончательные выводы, главным недостатком подобного мировоззрения является антропологическо-индивидуалистский взгляд на проблему греха и искупления, тогда как у св. отцов, полагаем, проблема человека рассматривается в христологическом и сотериологическом спектре. Только во Христе падший человек находит спасение и лишь во Христе человеческая личность приобретает свой действительный образ.
[1] Епископ Иларион (Алфеев), подводя итог этой концепции, пишет: «С рационалистической точки зрения, наказание всего человечества за грех Адама является несправедливостью. Многие богословы последних столетий, боровшиеся над созданием "религии в пределах только разума" (выражение Канта), отвергали это учение как не согласующееся с доводами разума. Но ни один догмат не постигается разумом и религия в пределах разума не есть религия, а голый рационализм, потому что религия сверх-разумна, сверх-логична. Учение об ответственности человечества за грех Адама раскрывается в свете Божественного Откровения и осмысливается в связи с догматом об искуплении человека Новым Адамом - Христом: "...Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие... дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим" (Рим. 5:18-19, 21)». Алфеев, 95.
[2] На счет последнего было высказана справедливая критика со стороны диакона М. Желтова (в ЖЖ: http://thapsinos.livejournal.com/2008/08/25/) и А.Г. Дунаева (также в интернете), которая привела к тому, что учебник сняли с учебного процесса для редактирования и доработки. Имея у себя черновики редакторской версии, я и там нахожу, что учение о первородном грехе изложено в соответствии с традиционным подходом догматического учения Церкви.
[3] Кстати, стоит заметить, что Панайотис (или Панайот) Трембелас выступил с критикой докторской диссертации о. Иоанна Романидиса, посвященной «первородному греху» (The Ancestral Sin. – опубликована в 1957 г.), его критику поддержал П. Братсиотис. Идеи о. Романидиса, были восприняты о. Мейендорфом.
[5] Кастальский-Бородин – Белов, 249
[8] Коржевский, 248 – 249.
[10] Попович, II, 240 – 242.
[11] ППВКЦ, ч. 14; ср. ч. 6.
[13] Цит. по Коржевский, 268.
[14] Ср. у прп. Феофана Никейского: «Ибо несмотря на то, что вот эта наша природа - разумная и мыслящая, каждый из нас, созданных по подобию сей Божественной и первообразной премудрости и носивших в своей душе, словно в зеркале (εν κατόπτρω), отпечатления оной, в результате как прародительского преступления, так и последовавших за ним собственных прегрешений полностью лишился их» и комментарий Д.И. Макарова: Это изложение… выдержано в лучших традициях православной сотериологии. Основная задача отрывка заключается не столько в том, чтобы уравнять значение греха Адама и личного произволения каждого христианина (и каждого человека вообще, ведает он о том или нет) в процессе отчуждения от Бога и своей подлинной сущности, сколько в том, чтобы перенести акцент с вины Адама на личный грех каждого. Макаров, 129.
[15] Bobrinsky, B. «L’Hérédité adamique selon le Père Jean Meyendorff», communication au colloque de l’Association orthodoxe d’études bioéthiques, Paris, 8–9 mai 1997.
[16] Ларше, 109, прим. 6.
[17] См. предисловие к рус. пер. Ларше: С. 23 – 25.
