3. 3. 1. Триадология и Христология.  В триадологическом воззрении свт. Фотий прямо следует тому направлению, которое в традиции было представлено  св. Максимом Исповедником (“Амбигвы”), св. Григорием Богословом и Ареопагитом. Он представляет Исхождение Св. Духа и Рождение Сына так, что в Ипостаси Отца независимо друг от друга берут начало ипостасные особенности (идиомы) Сына и Духа, и здесь нет между ними никакого пересечения, а, поскольку, Ипостась Отца является “источным Божеством”, от нее берет начало вся Божественная природа, и движение Божественной природы есть ее энергия. «Движение неподвижного Божества совершается внутри этих двух ипостасных особенностей Сына и Духа, т.е. “исходности” и “рожденности”»[1]. Именно рожденность и исхождение, как движение в неподвижной Божественной сущности определяет наличие  Трех Ипостасей: а) Недвижимая и началополагающая Ипостась Отца, Который являет вечный дар[2] Своего Божества б) Ипостаси  Сына, который вечно принимает Божество Отца во всей его полноте, в вечной динамике Своей рожденности от Единого Отца и будучи Его Единственным Сыном. Вечный дар божества дает Отец и в) Ипостаси Святого Духа, Который вечно принимает дар Отчего божества в вечной динамике Своего исхождения от Единого Отца, будучи Единственным Духом Единого Отца. В Своих Ипостасях, Они одинаковы, там одна Сущность, одна Энергия, в этом смысле Отец, Сын и Св. Дух неразличимы по природе. Различны же Они только по Ипостасям. О Христе св. Фотий учит, следуя за прп. Максимом и прп. Иоанном Дамаскиным, четко определяет две природы, единство Лица Логоса, воспринявшего и во-существившего природу человека[3]. Подчеркивает двойство воль принадлежащих двум природам Единого Христа: «У Христа в Его человеческой воле есть лишь <…> [природная воление], но нет «выборности», ибо у Него нет сомнения или совета. Он не имеет неведения, т.к. человечество Его по Ипостаси соединено с Богом-Словом и в силу того имеет ведение обо всем».

    3. 3. 2. Сотериология и антропология. Говоря о грехопадении и искуплении человека, свт. Фотий пишет, что: «Бог не сотворил смерти, но создал человека в обручении бессмертия». «В раю Адам не пребывал в безделье, но подвизался в добродетели и в созерцании. Рай был для Адама местом подвига и предначатием  Царства Небесного, которое имело открыться по достижении совершенства»[4]. Предвидя падение Адама, Бог «предуставил деление человеческого естества на мужской и женский пол», т.к. смертным людям потребуется продолжение рода. Так же свт. Фотий замечает, что: «Совет лукавого был содействующей, но не главной причиной нашего падения; он был принят не по необходимости или по принуждению, но по свободному избранию». Суть сотериологии Фотий излагает довольно четко и подробно: «Воплощение Единородного Сына Божия – всемiрное таинство. Сын Божий восприял и обожил не ангельское, а наше естество. Наше естество, посаженное в лице Христовом одесную Отца, превзошло славу самих ангелов. Вочеловечение Бога-Слова дало нам истинное богопознание и возможность раскрыть в себе потенциально заложенный образ Божий. Через Христа мы в меру подражания Ему и соединения с Ним становимся сынами Божиими». В антропологическом учении свт. Фотий следует за прп. Максимом и подходит к учению о человеке не психологически, но христологически (по аналогии с соединением двух природ во Христе). «Совершенная Ипостась – Христос, как душа с телом существуют в одной человеческой ипостаси. И в том и в другом случае – соединение двух естеств, сочетающее и составляющее одну совершен­ную Ипостась»[5]. Касаясь вопроса об «образе и подобии», святитель пишет: «Что такое по образу Божию? Одни говорят: невидимое естество души», – но в таком случае ангелы гораздо более нас «по образу». Другие безумствуют, находя в Писании антропоморфизмы  (человекообразные выражения) в отношении к Богу. Третьи усматривают образ в начальственной способности и власти над тварью. Четвертые – в творческой способности: человек по подражанию божественному Первообразу созидает и творит многое. Хотя разница между этими изделиями и творениями Божиими неизреченна, тем не менее созидающий человек в какой-то мере подражает Своему Творцу. Образ имеет некий облик частей Первообраза, действий же и энергий его не имеет. По подражанию Богу человек и царствует над тварями и созидает изделия»[6].

    ­­Таким образом, даже краткий экскурс в догматическое учение свт. Фотия обнаруживает в нем глубокого богослова, разбирающегося во всех тонкостях своего дела. Переходим к философским воззрениям святителя. 

    3. 4. 1. Состояние философских наук в Византии в IX веке. Классическая философия в Византии в IX веке находилась на степени вспомогательных наук и изучалась с целью упражнения ума, ввиду того, что христианская догматика была выражена в философских категориях и терминах. Сама по себе философия не имела большого воздействия на умы (какое приобрело несколькими столетиями позже в эпоху Возрождения), тогда признаком учености являлось богословие. Классические академии, которых было множество в ранневизантийскую эпоху (IV – V вв.) были существенно сокращены (попросту упразднялись, так при Юстиниане I была закрыта афинская Академия).

    3. 4. 2. Философские направлении. Из многообразия философских школ античности к IX веку, главным образом, вся философия была сведена к двум направлениям: аристотелизму и платонизму (именно в таком порядке). Церковь в это время сочувственно относилась к философии Стагирита, тогда как идеализм Платона был менее популярен и востребован. Аристотелизм в богословии стал господствовать над платонизмом, в деле быть подножкой (или служкой) богословию, примерно с VI – нач. VII в. – со времени Леонтия Византийского. Правда и платонизм в христианстве продолжает существовать (главным образом через «Ареопагитики» и прп. Максима Исповедника). Со времени прп. Иоанна Дамаскина и при его непосредственном влиянии на последующую догматику и даже схоластику, аристотелизм получил так сказать монополию в деле быть выразителем христианской догматики.

    При этом, следует признать, что философия Платона, склонная к идеализму и спиритуализму была шире и богаче «бедной» философии Аристотеля, более материалистической, логической и аналитической. Проф. А.П. Лебедев считает, что такой поворот Церкви от идеализма Платона к схоластике Аристотеля был шагом сознательным и продуманным[7]. Этот шаг был сделан в целях безопасности. Изучение Платона возбуждало мысль к исследованию многих тонкостей христианских догматов, но это было не нужно и, даже небезопасно. Все догматы были уже определены к VII в. – окончательно утверждена триадология и христология, поэтому глубокое исследование было не нужно. Вот здесь-то и обнаружилось более полезным обратиться к изучению Аристотеля, логические, аналитические и силлогические методы которой давали хорошее средство «для всякого рода схоластических комбинаций уже сложившихся догматов»[8]. 

    3. 4. 3. Философские воззрения Фотия. В философии Фотий является строгим аристотеликом и даже врагом платонизма. В своих богословских работах Фотий идет по стопам Дамаскина. Философию Фотий (согласно аристотеликам) делит не естественную, этическую и метафизическую. Это он объясняет и на основе Св. Писания, так у Соломона: а) естественная – в Екклесиасте, б) этическая – в Притчах, в) метафизическая – в Песни песней. Философию Аристотеля Фотий называет даже «божественной»[9]. Платона же при всяком удобном случае порицает. Фотий критикует учение Платона о первичности идеального и вторичности физического в творении. Опровергает учение Платона о том, что сначала создаются типы вещей – идеи («внутренние логосы» - у прп. Максима Исповедника), а по ним уже сами внешние качества этих вещей. В христианстве, начиная уже с ранних александрийцев (Пантен, Климент Алекс.) это учение было глубоко воспринято патристической традицией (свт. Григорий Богослов, Евагрий, Corpus Areopagiticum) , подобные идеи проводит в своем учении и прп. Максим Исповедник.

 

    4.1.1. Специально-экзегетические сочинения свт. Фотия.Немного следует сказать о трудах свт. Фотия на поприще изъяснения Священного Писания. Из его экзегетических трудов известны лишь немногие, но тем не менее, как пишет И.И. Соколов, Фотия «следует поставить во главе» герменевтической науки в Византии.[10] Из специально толковательных трудов Фотия сохранилось немногое, по большей части это фрагменты, вошедшие в греческие катены (см. раздел 2.2.8).

    4.1.2. «Амфилохии», как своеобразная энциклопедия по экзегетике и герменевтике Священного Писания. Образцом своеобразной энциклопедии по экзегетике и герменевтике Священного Писания служит упоминаемый нами ранее (см. раздел 2.2.2) большой труд свт. Фотия «Амфилохии», которые содержат большое количество толковательных экскурсов в Священное Писание Ветхого и Нового Заветов. По большей мере, «Амфилохии» - самостоятельный труд Фотия, где он предстает перед нами оригинальным экзегетом и исследователем Священного Писания. Хотя он часто пользуется толкованиями Святых Отцов, как то: Афанасия В., Василия В., Григория Б., Златоуста, Кирилла Ал., Феодорита, Германа Константинопольского, Амфилохия, Дамаскина и др., но при этом, свт. Фотий использует их материал критически и к своим источникам относится с большой долей самостоятельности.   

    Сознавая, что такую крупную фигуру, каковой является Фотий для своей эпохи, мы рассмотрели не достаточно полно и целостно, но набросав лишь контурные очерки его жизни и деятельности[12], пытаясь выделить лишь ключевые моменты его биографии и служения Церкви. Смолоду движимый любовью к мудрости и жаждой познания истины, Фотий достиг и в первой и во втором необычайных высот. Представляя собой диво для своего времени, ходячий учебник всяческих наук, энциклопедию, Фотий послужил в первой половине своей жизни источником удовлетворения для любознательной молодежи, ищущей удовлетворения своей жажде к знаниям. Затем, достигши совершенных лет, призван был этот дивный муж послужить и государству. Пройдя степени чиновнической службы, во второй половине своей жизни, был он затем Рукою Свыше призван послужить и Церкви. В этом качестве, Фотий сыграл свою главную роль в этой жизни. Святейший патриарх просиял на этом поприще, став непримиримым противником всего того, что является отклонением от первоначальной традиции Православия. Его вызов латинянам, его борьба против латинского Filioque, предопределила тот ход, по которой пошло Восточное христианство в священной борьбе с Западом.

---