II. 8. Однажды в парамонову пустынь пришел философ и, увидев двух сидящих в беседке насельников, направился к ним. Сидели же в беседке авва Гедеон и авва Прокл и хотели, было, испить вина, да пришедший нежданный гость смутил их. Ибо вид его был необычный для этих мест.
- Приветствую вас, отцы, - сказал философ, - не помешал?
- О нет, братан...г-м, х-м, т.е. господин, - ответил ему брат Гедеон, - мы решили уединиться здесь, ближе к вечеру, испить немного даров земли и иметь беседу, относительно некоторых вещей.
- Хочешь, наверное, отдохнуть? Можешь присоединиться к нам - в беседке хватит места и на троих, - шутливо добавил брат Прокл, указывая перстом на стоящий мех с вином.
- О, с величайшим удовольствием, отцы! - сказал пришелец, - относительно вашего предложения, могу лишь предложить вам сыр, немного хлеба с овощами, которые имею в своей суме.
- Это замечательно! Как звать тебя, странник? – сказал Гедеон, предчувствуя, что вечер затягивается и одним мехом вина тут не отделаться.
- Я, Герхард из Баварии, в этих местах путешествую, иду от эллинских держав - на Восток, ибо давно имею желание видеть Низибийскую долину.
- Я брат Гедеон, а это брат Прокл, - сказал великан (по сравнению с маленьким Проклом) Гедеон и протянул Герхарду Баварийскому свою огромную длань, протянул же и Прокл свою маленькую ладошку, так они, познакомившись, приступили к трапезе.
Беседы их были мерные и не имели общей темы, говорили они о здешних местах и далеких странах, пока, наконец, авва Прокл не затронул тему о недавно прошедшем толке и спорах о Христе, Спасителе и Господе нашем.
- А, что ты думаешь о Нем, - спросил Прокл Герхарда, - принимаешь ли ты Никейский и Халкидонский соборы?
- А я и не слыхал о таковых, ибо на Запад редко и искаженно доходят слухи с Востока.
- Но ты, как представляешь себе Сына Божия? - спросил Гедеон.
- Как представляют его все, или большая часть в нашей стране, как Сына Божия. Но о каких недавних толках и спорах говорили вы, почтенные отцы?
- Да недавно вновь поднялись отростки древних ересей, савелианского толка и нечестие Павла Самосатского, - начал Прокл, - ибо вновь стали спорить о природе Сына и Отца - уклоняясь в одну из двух крайностей: смешивая ипостаси, дабы сохранить единство природы, или разделяя сущность, боясь мнимого троебожия.
- О, это весьма интересно, авва, продолжай пожалуйста.
- Ну, стали вновь спорить, чей Сын Христос, Божий ли, или Он творение Его - всесовершенное и первозданное - в коем утвердилось и все остальное мироздание, как бы на фундаменте. Одни полагали, что Он был в Отце, как мысль и лишь позднее вышел, когда Бог пожелал изречь Свою мысль, ради созидания мира, сопроводив изречение Духом Своим, таким образом эти нечестивомыслящие ниспровергли Сына и Духа на уровень лишь энергий Божества, Его действенных сил. Наконец, другие спорили с ними, доказывая, что Отец, Сын и Дух - это лишь разные проявления, или модусы Единого Бога, и они отказались различать в Едином Три ипостаси, жестко заявив об единосущии. Этим они уничтожили личное бытие Отца, Сына и Духа, соделав их собственно безличными, но как бы три маски, под коими проявляется Единый. Из этих толков, возникли и прочие разнообразные и хитросплетенные ереси: Ария, Нестория, Евтихия, Севера и прочих их сынов.
- Но, если не отдавать предпочтение одной из этих крайностей, то как же мыслить о Боге, ибо должно избегать языческого многобожия?
- Мыслить, согласно разуму, коего пища есть всепросвещающее Слово. Ибо, благочестиво исповедовать три Лица в Едином Боге - не смешивая их в одно безликое существо Отце-Сыно-Духа и не разделяя на три сущности, считая одного иного по сущности с другим. Но сущность Едина, Лица же, или Ипостаси - Три. Ибо и свойства их различны: Отец - нерожден и вечный родитель Сына, как и вечный податель Духа, вечно от Единого Отца исходящего.
Таким и подобным образом беседовали они до позднего вечера. <Е.>
