"Это так странно, помнить и не помнить одновременно.
Теперь, как и раньше, мне часто хочется спросить, что произошло тогда?

Сегодня все выглядит иначе, и я, мысленно возвращаясь в прошлое, нередко не могу понять и объяснить некоторых наших поступков. В чем крылась суть, не знаешь? Да и откуда тебе знать, где ты сейчас?

Иногда я ловлю себя на том, что то и дело просматриваю поисковые системы и базы данных. И для чего?
Даже если бы я знал твой личный номер, то тебя я так и не смог узнать.

Я не смогу увидеть тебя еще раз. Что я скажу? Я никогда не умел говорить что-то вразумительное. А молчать, изучающе разглядывать друг друга я просто неспособен.

Меня учили работать с машинами, а не с людьми. Иногда именно это и кажется корнем всех моих неудач".

Иногда на экране пробегали полосы. Они отделяли один сон от другого.
И каждый фрагмент замороженного в сновидениях сознания находил свой угол у меня в голове.
Я жил чужой жизнью.
И знал лишь одно: создавая идеального человека, мы создали чудовище.

-Вы проверяли пульс аппаратом?- от неожиданной мысли лицо Марка приобрело какое-то странно озабоченное выражение.
- Нет, - недоуменно уставился капитан.
Не медля ни секунды Марк надел манжету, тут же протянутую капитаном.
Тихие, медленные биения едва заметно колебали кристаллы дисплея.
- Мы все идиоты, капитан… - прошептал Марк. – Он жив.

«- Холодно, - она передернула плечами и подошла ближе к окну. За стеклом моросил мелкий осенний дождь, желтые и буро-коричневые палые листья устилали гравиевые дорожки, уходившие в глубь мрачных мокрых сиреневых кустов, высокий клен стоял полуголый, запуская черные ветви прямо в нависшие облака.- Вам не кажется, что осень печальна?
Я пожал плечами, не зная, что сказать. Что было говорить об осени? Она знала, зачем я здесь: единственное, что нас связывало - небольшой кусочек ее мозга в моей голове.
- Осень не может быть печальна. У времен года не бывает эмоций, - заученно повторил я.
- Глупости, - она внезапно повернулась ко мне лицом, отчего ее необычайно яркие голубые глаза загорелись неестественным светом. – Эмоции, чувства, фантазии, сны… Все, чем мы живем здесь, все, чем нам осталось жить. Вы верите в любовь с первого взгляда?
Говорить об осени, о любви, потом рыдать у него на плече, вытирать мокрые от слез глаза, снова рыдать. К чему все это?
- Зачем вы плачете? Вы чувствуете боль?
Она, снова поежилась, и, разглядывая что-то среди опавшей листвы за окном, сказала, что боль тоже сон.
- Сны, знаете, они окружают нас, прокрадываются в мысли, шелестят голосами в памяти, ворошат воспоминания. Вы видите сны?
- Сны? - я на секунду задумался.- Это когда видится то, чего нет?
Она приложила руку ко лбу изящным жестом, будто бы откидывая непослушную прядь.
- Кого я обманываю? – очень тихо спросила она облетевший клен.- Чего боюсь? Осень печальна, - повторила она громче, так, что ее мелодичный голос заполнил комнату.
А потом, когда пришел ассистент, чтобы увести меня, она приказала пригласить директора эксперимента, при этом все время повторяя едва слышно: «Недостаточно, этого, конечно, было недостаточно. Весь разум, пересадить ему весь разум».

Моросило. Серое небо, как всегда в сентябре, предвещало только холод и шквальный ветер с залива Мэйдена. Кем был этот широко известный в научных кругах Мейден, Марк так до конца и не понял, хотя состоял в штате научных исследователей несколько лет.
Над головой, иногда бесшумно, иногда с легким жужжанием проносились аэромобили. Мужчина шел по бетонированной взлетной площадке по направлению к площади Федерации.
Она походила на муравейник в любое время суток, несмотря на то, что уходила вниз и вверх на несколько десятков этажей. Поначалу площадь подразумевалась как мемориал со зданием музея Современной технологии, но со временем проект претерпел множество изменений, и в результате огромная башня возвысилась над центром Аймеды.
Город стоял на северном побережье атлантического океана, привлекая не столько туристов, интересующихся колыбелью цивилизации, сколько неудавшихся умников, амбиции которых постепенно терпели крах за белыми пластиковыми стенами лабораторий и научных центров.
Марк уже давно начал понимать, как несуразно близко подошла эта хваленая и трижды воспетая цивилизация к вполне закономерному концу. Он жил в Аймеде вот уже десять лет, но именно сейчас необыкновенно ясно чувствовалось в холодном и влажном воздухе стальная пыль, летящая из турбин межгалактических кораблей....next...