Я знаю, что Осень не придет, я потерял ее номер телефона. Это было так беспечно и глупо с моей стороны, что я завариваю чая вдвое больше, ставлю две кружки на стол, чтобы пить из них по очереди в одиночку. Я помню, она пьет без сахара, ненавидит сладкое и курит какие-то крепкие сигареты, от которых вся моя квартира пахнет, как табачный склад. Но Осени нет, близится полночь, а я не видел даже полы ее плаща, мелькнувшей за поворотом. Я верчу в пальцах кружку, чайник тихо свистит, в квартире холодно и пусто.
Так странно, что все годы, когда она приходила ко мне, или писала длинные вызывающие письма, я тяготился ее присутствием, даже незримым, ее медовые глаза смотрели на меня с исписанных листов линованной бумаги. Я помню, наверное, каждый ее привычный жест, как она нервным движением плеч поправляла шаль, как отбрасывала волосы со лба, стучала худыми пальцами по столу. Вот сейчас бы она сказала, что мне пора давно уже завести электрический чайник, потому что старье вроде моего работает так же медленно, как я думаю.
Но ее нет, возможно, если она когда-то и любила меня, то теперь ее путь уже вряд ли пройдет мимо моего дома. Я разливаю чай в две чашки, от него вьется пар, я вдыхаю тепло, прикрываю на секунду глаза.
Осень сидит напротив на диванчике и лениво ковыряет ногтем столешницу.
- Я думал, ты не придешь никогда, - я протягиваю ей дымящуюся кружку.
Она отодвигает ее в сторону, смотрит холодно и молчит несколько мгновений, потом улыбается.
- Ты самый занудный из всех зануд, которые когда-либо мне попадались, вот уже сколько лет я прихожу к тебе и ты пьешь все тот же отвратительный чай из той же самой кружки.
Я смеясь, хватаю кружку со стола и разбиваю ее об пол, чайные брызги летят во все стороны.
- Неплохой повод от нее избавится, тебе не кажется?
- Ты залил мой жакет, идиот! – В притворном гневе кричит она, вскакивая из-за стола, сбрасывает жакет и бросается ко мне в объятия.
Я оторопело стою и смотрю на ее рыжую макушку.
И как только я мог подумать, что мне может недоставать этой женщины?