© РИА Новости. Туманов | Купить иллюстрацию

В этот день 100 лет назад в Италии родился знаменитый ученый — итальянский, а потом советский физик Бруно Понтекорво, Бруно Максимович Понтекорво, как его звали по эту сторону "железного занавеса", куда он бежал, чтобы помочь восстановить "ядерное равновесие".

Его жизнь, завершившаяся 20 лет назад, вполне может стать основой для шпионского романа или остросюжетного фильма — он был одним из учеников великого Энрико Ферми, был убежденным коммунистом, членом подпольной итальянской компартии, стоял у истоков современной ядерной физики и был одним из тех, кто передавал советской стороне данные об американском атомном проекте. 
Наконец, он сам был великим ученым, чьи достижения были сопоставимы по масштабу с работами столпов современной науки.

"То, что он делал в Дубне, — это совершенно фантастические вещи, осцилляция нейтрино — это его идея. Будь он жив, он бы получил Нобелевскую премию, я уверен в этом", — сказал РИА Новости академик Юрий Оганесян, который знал его. 

"Он был необычайно красив"

Понтекорво родился в многодетной и процветающей еврейской семье, в городе Пизе. В ней было восемь детей, трое из которых впоследствии добились успеха на международном уровне — сам Бруно, его брат Гвидо, который стал выдающимся биологом-генетиком, и Джилло — кинорежиссер, документалист, номинант на "Оскара".

Понтекорво писал, что в школе он учился умеренно хорошо, но "самым важным делом" в его жизни тогда был теннис. Те, кто знал его спустя десятки лет, в числе самых ярких впечатлений о Понтекорво называют его приверженность спорту — помимо тенниса, он увлекался велосипедным спортом, подводным плаванием. "Утром, надев халат и ласты, он выходил на берег Волги, купался даже в довольно холодное время, заплывал далеко", — вспоминает Оганесян.

Вторая черта, о которой упоминают очень часто, — его красота. "Бруно был необычайно красив. Быть может, в нем привлекала удивительная пропорциональность его фигуры. Все у него было как раз в меру, ничего не следовало бы прибавлять или убавлять ни в ширине плеч и груди, ни в длине стройных ног и рук", — писала в своих мемуарах Лаура Ферми.

© РИА Новости. РИА Новости | Купить иллюстрацию

Академик Бруно Максимович Понтекорво

Она и ее муж, великий физик Энрико Ферми, познакомились с Понтекорво в 1934 году, когда он закончил Римский университет. Понтекорво влился в группу молодых физиков под руководством Ферми, став одним из "ребят с улицы Панисперна", Ragazzi di via Panisperna, в числе которых были Эдоардо Амальди, Этторе Майорана. Именно тогда группа Ферми обнаружила замедление нейтронов — ключевое явление для создания в будущем атомных реакторов.

С ростом антисемитских настроений в Италии Понтекорво перебирается в Париж, где работает в Радиевом институте Жолио-Кюри, занимается исследованием ядерной изомерии. Здесь же он знакомится со своей будущей женой, которая потом родит ему троих сыновей.

По словам академика Семена Герштейна, Понтекорво рассказывал ему, что в этот период, во время войны в Испании, он стал членом подпольной компартии Италии. "Будучи демократом и свободно мыслящим молодым человеком и живя в фашистской стране, он ненавидел фашистский режим, а война в Испании угрожала его распространением", — пишет Герштейн. 

Атомный проект

После захвата Франции нацистами Понтекорво перебирается в США, где использует свои познания в ядерной физике для геологоразведки — он разработал метод поиска месторождений с помощью потока нейтронов, так называемый нейтронный каротаж. Затем он оказывается в Канаде, куда его пригласили для участия в создании тяжеловодного атомного реактора, который был одним из элементов британо-канадской программы создания ядерного оружия.

Один из тогдашних руководителей советской разведки Павел Судоплатов утверждал, что тогда Понтекорво передавал ценные сведения об американском атомном проекте, одним из руководителей которого был его учитель — Энрико Ферми. 
"Молодой Понтекорво сообщил о феноменальном успехе Ферми (осуществлении первой цепной реакции) условной фразой: "Итальянский мореплаватель достиг Нового Света", — писал Судоплатов в мемуарах. По его версии, "первичная разработка" Понтекорво как потенциального агента была начата советскими разведчиками еще в 1930-е годы в Италии.

Однако считал ли сам Понтекорво себя советским агентом — не ясно. Многие ученые, участвовавшие в Манхэттенском проекте, считали необходимым делиться со своими коллегами, в том числе придерживающихся левых взглядов, сведениями о ходе работы. Известно, что Альберт Эйнштейн предлагал президенту Рузвельту объединить усилия с советскими учеными, чтобы опередить Германию в создании ядерного оружия. Никто не вербовал Понтекорво ни с помощью денег, ни с помощью шантажа.

Возможно, как и многие его коллеги, он считал недопустимым возникновение монополии на ядерное оружие. "Это были коммунисты, которые считали, что нельзя, чтобы одна капиталистическая страна, Америка, имела бы эту дубинку и правила бы миром", — говорит Оганесян. 
В конце 1940-х годов Понтекорво получает британское гражданство и начинает работать в Великобритании, в ядерном центре в Харуэлле. В конце августа 1951 года отправляется вместе с семьей в отпуск в Италию, а в октябре исчезает.

Бегство

Пропажа семьи Понтекорво произошла через три месяца после приговора одному из советских "атомных шпионов" — Клаусу Фуксу. Судоплатов прямо заявляет, что бегство Понтекорво было организовано советской разведкой, чтобы предотвратить его разоблачение. "Эта операция нашей разведки успешно блокировала все усилия ФБР и английской контрразведки раскрыть другие источники информации по атомной проблеме, помимо Фукса. По приезде в Союз Понтекорво начал научную работу в ядерном центре под Москвой", — пишет разведчик.

© РИА Новости. Яков Рюмкин | Купить иллюстрацию

Научные сотрудники Объединенного института ядерных проблем Н. Жуков, Б. Понтекорво и Г. Селиванов

Однако сам Понтекорво ни словом не упомянул о своем сотрудничестве с советской разведкой. Ему не было предъявлено никакого обвинения. По воспоминаниям Лауры Ферми, он никогда не был допущен к каким-либо важным секретным материалам, а в Харуэлле он занимался исследованиями космических лучей и ни в какой секретной работе не участвовал.

"Если Понтекорво был связан с "делом Фукса", то почему же он так долго медлил со своим побегом — с марта месяца, когда Фуксу уже был вынесен приговор, и до сентября?" — спрашивает Ферми. 
По ее воспоминаниям, они с Ферми и их близкие с удивлением обнаружили, что ничего не знали о политических взглядах Понтекорво. "Нам были известны политические убеждения всех наших остальных друзей, и мы могли с уверенностью сказать, как они будут себя вести при тех или иных обстоятельствах. Но о Понтекорво мы ничего не знали. Он был для нас милый "щенок", страстный любитель спорта и всяких игр, у которого еще сохранились все замашки школьника, участвующего в спортивной команде", — пишет супруга Ферми.

Вокруг самого бегства Понтекорво нагромождено много легенд, где фигурируют корабли, подводные лодки, путешествия в багажнике дипломатической машины. 
"Написано много жестокой неправды: на подводной лодке, на каком-то военном катере и так далее. Ничего этого не было. Старший сын Бруно Джиль, которому в момент приезда было 12 лет, рассказал мне следующее. Сначала вся семья самолетом прилетела из Рима через Стокгольм в Хельсинки. Далее на двух автомобилях до границы с Россией, затем поездом в Ленинград", — писал в мемуарах физик Венедикт Джелепов, работавший в Дубне вместе с Понтекорво.

© РИА Новости. Яков Рюмкин | Купить иллюстрацию

Объединенный институт ядерных исследований

За "железным занавесом"

В течение нескольких лет о судьбе Понтекорво на Западе ничего не знали, пока через три года, в 1955 году, он не "всплыл" на пресс-конференции в Москве. Он заявил, что был намерен "выровнять баланс между Западом и Востоком". 
Позже ученый говорил о мотивах своего бегства так: "Тогда, как и сегодня, я считал ужасно несправедливым и аморальным крайне враждебное отношение, которое Запад развертывал в конце войны к Советскому Союзу, который за счет неслыханных жертв внес решающий вклад в победу над нацизмом", но нигде не упоминал о связях с разведкой и делом Фукса.

В СССР Понтекорво стал членом привилегированного сословия советских физиков и не испытывал недостатка в признании. Уже в 1954 году он был удостоен Сталинской премии за работы по физике пионов, в 1958 году стал академиком, позже он был удостоен двух орденов Ленина, трех орденов Трудового Красного знамени, Ленинской премии.

© РИА Новости. Шоломович | Купить иллюстрацию

Академик АН СССР Бруно Понтекорво

Большую часть своей "советской жизни" он провел в подмосковной Дубне, где стал одним из основателей Объединенного института ядерных исследований. Некоторые из физиков полагают, что именно с этим институтом, точнее с перспективой работы на новейшем оборудовании, связаны истинные причины бегства Понтекорво. Дело в том, что в Дубне, в тогдашней строго засекреченной Гидротехнической лаборатории (будущий ОИЯИ), строили самый крупный в мире ускоритель — синхроциклотрон с энергией альфа-частиц 560 мегаэлектронвольт.

"В нашей закрытой жизни он очень выделялся", — вспоминает Оганесян. Он был тогда студентом-дипломником и до сих пор помнит, как Понтекорво — маститый ученый — в дождь подвозил его на своей машине. "Бруно сразу же покорил нас своим внешним обаянием и манерой держаться в обществе", — вспоминает Джелепов.

В Дубне Понтекорво делает ряд работ, связанных с физикой нейтрино, в частности, солнечных нейтрино, исследует рождение пионов, физику мюонов. 
Именно в ту эпоху имя Понтекорво появляется как символ "физика вообще" в песне Высоцкого: "Пусть не поймаешь нейтрино за бороду, И не посадишь в пробирку, Но было бы здорово, чтоб Понтекорво Взял его крепче за шкирку!".

© РИА Новости. Всеволод Тарасевич | Купить иллюстрацию

Академик Бруно Понтекорво (второй слева) беседует с доктором физико-математических наук Юрием Прокошкиным (второй справа)

"Я был кретин"

До 1978 года Понтекорво был "заперт" в Советском Союзе, хотя даже его младшие коллеги ездили во многие страны. Судя по всему, он не "оторвался" от корней и тяжело переживал разлуку с родиной. Оганесян вспоминает слезы на глазах Понтекорво, когда он рассказывал ему о своей командировке в Италию — в те места, которые он помнил с детства.

Не помогало даже то, что он сам называет себя в то время "фанатичным" и даже "религиозным" коммунистом. "В период… с середины тридцатых годов вплоть до семидесятых мои представления определялись категорией нелогичной, которую я сейчас называю "религией", каким-то видом "фанатичной веры" (которая уже отсутствует), гораздо более глубокой, чем культ какой-либо одной личности", — писал Понтекорво. 
Он, однако, несмотря на свой "фанатизм", отказался подписать письмо академиков против Сахарова, а после советского вторжения в Чехословакию его взгляды начали меняться. "Тогда, спустя несколько лет, я понял, каким идиотом я был", — сказал он в одном из последних интервью.

В 1978 году, когда у Понтекорво уже началась болезнь Паркинсона, он впервые смог на несколько дней приехать в Италию — в связи с 70-летием Эдоардо Амальди. С началом перестройки ученый смог больше путешествовать, и тогда же его постигло разочарование в коммунистической идеологии.

"Вот простое объяснение для этого: я был кретин. Факт в том, что я мог быть настолько глупым, и многие люди, близкие ко мне, были настолько глупы…", — сказал он в интервью Independent в августе 1992 года, отвечая на вопрос, как случилось, что свою жизнь он посвятил коммунистической идеологии. 
"Коммунизм был для меня как религия… с мифами и ритуалами. Это было абсолютное отсутствие логики. Я всегда относился к Сахарову как к великому ученому, я думал, что все дело в его наивности. Это я был наивен", — говорил Понтекорво.

© РИА Новости. Туманов | Купить иллюстрацию

Академик Понтекорво, профессор Ланжевен-Жолио, профессор Лаберниг, кандидат физико-математических наук Блохинцева и доктор физико-математических наук Гришин

Последний раз он вернулся из Италии в Россию 20 июля 1993 года, затем состояние его здоровья стало резко ухудшаться, и 24 сентября 1993 года на 81-м году жизни он скончался. По завещанию Понтекорво его останки были разделены между двумя могилами — в Риме и в Дубне.