Песня ”Никогда не говори, что это последний путь!” (ид. трансл. Zog nit keynmol az du geyst dem letstn veg) была также известна как ”Гимн еврейских партизан”. Это, пожалуй, самая известная еврейская песня периода Холокоста. Она была написана молодым виленским поэтом Хиршем Гликом на мелодию песни советского еврейского композитора Дмитрия Покрасса "То не тучи — грозовые облака". Песня появилась в 1942 году и быстро распространилась по другим гетто и лагерям, а после восстания в Варшавском гетто она стала официальным гимном виленского подполья. В песне содержится мощный побужающий оптимистический импульс. Она обращена к евреям, перенесшим и переносящим многие страдания, и вдохновляет еврейский народ на продолжение борьбы за свое существование. Эта песня чаще всех звучит на мемориальных церемониях, посвященных Холокосту.

Каждый год в день годовщины этого восстания в Варшаве хор Войска Польского исполняет её на идише.

Что идешь в последний путь - не говори!
Пусть на небе нет ни проблеска зари,
Верь: придет еще наш выстраданный час,
Содрогнутся палачи, услышав нас.

От моря южного до северных снегов
Мы нашу боль несем сквозь полчища врагов,
И там, где капли крови упадут,
Наше мужество и воля прорастут.

Верим мы: прогонит солнце ночи тень,
Сгинет враг и вместе с ним - вчерашний день,
Но если солнце слишком долго не встает, -
Пусть эта песня, как пароль, к сынам идет.

Птицы нам ее не пели ранним днем,
Мы ее писали кровью - не свинцом,
И народ среди горящих баррикад
Эту песню пел с наганами в руках.

Что идешь в последний путь - не говори!
Пусть на небе нет ни проблеска зари,
Верь: придет еще наш выстраданный час,
Содрогнутся палачи, услышав нас".

Перевод на русский язык Александра Белоусова.

Исходный текст

(моя транслитерация по учебнику Сандлера)

Zog nit ken mol, az du geist dem letstn veg,
Ven himlen blayene farshteln bloye teg.
Kumen vet nokh undzer oysgebenkte sho,
Es vet a poyk ton undzer trot: „Mir zaynen do!"

Fun grinen palmenland biz land fun vaysn shney
Mir kumen on mit undzer payn, mit undzer vey,
Un vu gefaln iz a shprits fun undzer blut,
Shprotsn vet dort undzer gvures, undzer mut.

Es vet di morgnzun bagildn undz dem haynt,
Un der nehtn vet farshvindn mitn faynd.
Nor oyb farzamen vet di zun in dem kayor,
Vi a parol zol geyn dos lid fun dor tsu dor!
Geshribm iz dos lid mit blut un nit mit blay.
S'iz nit ken lidl fun a foygl af dem fray -
Dos hot a folk tsevishn falndike vent
Dos lid gezungen mit naganes in di hent.

To zog nit ken mol, az du geist dem letstn veg,
Ven himlen blayene farshteln bloye teg.
Kumen vet nokh undzer oysgebenkte sho,
Es vet a poyk ton undzer trot: „Mir zaynen do!"

 

В подавлении восстания гетто активнейшее участие приняли латышские и украинские части СС. Эти "люди" в своих странах объявляются сейчас "борцами за свободу". Но как они "боролись за свободу" сжигая заживо сопротивляющихся людей, известно всем.

После оккупации немцами Польши в сентябре 1939 г . евреям, чтобы их отличали от остального населения, было приказано носить в общественных местах «Звезду Давида». Такие отличительные знаки в разных областях немного различались по внешнему виду. В Варшаве это была голубая звезда на белой повязке, которую полагалось носить на рукаве. Чтобы не умереть с голоду, пожилая еврейская женщина продает накрахмаленные повязки в Варшавском гетто.

Снимок сделал сержант немецкой армии Генрих Йост 19 сентября 1941г .

Стихотворения Чеслава Милоша о восстании в Варшавском гетто.

БЕДНЫЙ ХРИСТИАНИН СМОТРИТ НА ГЕТТО


Пчелы обживают красные потроха,

Муравьи обживают черные кости,

Начало распарыванья и растаптыванья шелка,

Начало дробленья стекла, дерева, меди, никеля, серебра,

Воздушного гипса, струн и духовых инструментов, хрусталя —

Пых! Фосфорическое пламя с желтой стены

Облизывает волосы людей и животных.



Пчелы обживают каморки легких,

Муравьи обживают белые кости,

Не выдерживает бумага, резина, шерсть, мешковина, лен,

Материя, хрящ, клетчатка, проволока, змеиная кожа,

Занялась и осела крыша, стены, оплавлен фундамент,

Осталась вытоптанная, песчаная, с обугленными стволами без листьев

Земля.



Роя туннель, медленно движется крот-охранник

С маленькой красной мигалкой на лбу.

Обследует закопанные тела, считает, пробирается дальше,

Различая человеческий пепел по цвету окалины,

Пепел каждого по радужным испареньям.

Пчелы обживают алые колеи,

Муравьи обживают след моего тела.



Боюсь, очень боюсь жандарма-крота.

Его мешков под глазами, как у патриарха,

Сиживавшего часто при блеске свечей,

Почитывая великую книгу судеб.



Что скажу ему — я, Жид Нового Благовещения,

Две тысячи лет надеющийся на возвращенье Христа?

Мой изувеченный труп откроется его взору,

Дав повод числить меня среди прислужников смерти:

Необрезанных.

Перевод Сергея Морейно

 

Mir zaynen do!

Мы здесь! (мы живы)