Младший сын Есенина

 

 

Самые древние города на планете, в которых все еще живут люди

 

Вот это жизнь

 

Cтаринные профессии, утратившие свою актуальность

 

Крокодилы в Средневековой Руси

Читать далее...

Какой кремль в России является самым древним и где он находится: в этом месте оживает история

 

Брак втроем: что связывало Ленина, Крупскую и Арманд

Впервые Владимир Ульянов и Надежда Крупская встретились в 1894 году на сборе марксистов и... совершенно не понравились друг другу. Брат «того самого бомбиста» просто не обратил внимания на девушку — Надя никогда не была красавицей и сама признавала это: «Я под стать русской природе, нет во мне ярких красок». Базедова болезнь, изуродовавшая женщину к концу жизни, еще не проступала явно, но уже давала о себе знать: за глаза слегка навыкате активистке дали кличку Минога. 

Гораздо больше Ульянову понравилась Аполлинария Якубова — эффектная брюнетка и смутьянка, в каждом слове и жесте которой сквозила жизненная сила и страсть ко всему, что она делает. На ее фоне тихая и спокойная Надя терялась: рыбе не затмить соколицу. Впрочем, саму Крупскую это не волновало: приезжий пришелся ей не по вкусу. Девушку раздражал «сухой и злой» смех молодого человека, которого называли Стариком, и его твердая уверенность в своей правоте. Появившись, Ленин сразу принялся командовать и ни разу не усомнился, что имеет на это право.

Общаться Владимир и Надежда начали из-за Лирочки: Крупская была близкой подругой Якубовой, и потому Ленин выбрал ее как посредницу в общении с женщиной, которая запала ему в душу. Но чем чаще Надя и Володя виделись, тем большей симпатией проникались друг к другу. Обоих объединяло намерение изменить мир — и каждый ценил в другом преданность революционным идеям. Но решилось всё окончательно, когда Ленин попал за решетку и попросил обеих девушек приходить к окнам тюрьмы — так, чтобы он мог их видеть. 

Лирочка сочла просьбу глупой и ни разу не явилась на «встречу». Надежда, несмотря на свое слабое здоровье, стояла на улице часами. Стоит ли удивляться, что именно ее и выбрал Ленин в спутницы жизни? Как-то хороший приятель Ульянова Глеб Кржижановский сказал: «Владимир Ильич мог найти красивее женщину, вот и моя Зина была красивая, но умнее, чем Надежда Константиновна, преданнее делу, чем она, у нас не было...» Но Надежда следовала не только за «делом», но и за мужчиной, который его возглавлял.

Поженились Ленин и Крупская в 1898 году. Это была вынужденная мера: оба были отправлены в ссылку, и только брак давал право провести ее вместе. Да и деньги сыграли свою роль: Крупской, которая не могла найти работу, отказывали в пособии, пока она не замужем. Обручальных колец в Шушенском найти не удалось, съездить за ними в Минусинск молодым запретили. В итоге украшения изготовил ссыльный питерский рабочий из медного пятака. Началась семейная жизнь — не самая счастливая, но не такая уж и плохая.

Вместе с Надей приехала и ее мать Елизавета Васильевна. Она была женщиной старой закалки, живущей по принципу «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Теща взяла на себя домашнее хозяйство: в избе всегда пахло вкусным обедом, вещи зятя были постираны и заштопаны. Надя, которая толком не могла достать из русской печи горшок, не разлив суп, осталась для мужа соратницей и помощницей — домохозяйки из нее так и не вышло.

Ленина любят представлять аскетом, для которого не существовало ничего, кроме революции. Но в Шушенском он был еще и мужем женщины, которую любил: хватало в их отношениях с Надей и страсти, и поэзии. Омрачалось всё слабым здоровьем Крупской. Сказывалась базедова болезнь — глаза становились все выпуклее, шея распухла, силы убывали. Девушку лечили, но неумело и нелепо — врачи толком не понимали, в чем причина хвори, и помочь не могли. Надежда стала раздражительна и плаксива, хотя и пыталась сдерживаться изо всех сил.

Летом 1900 года Владимир, Надежда и Елизавета Васильевна покинули Россию. В 1908 году семья перебралась в Париж. В 1909-м туда приехала молодая революционерка Инесса Арманд — яркая, элегантная, жизнерадостная и преданная идеям Ленина не меньше его самого.

При рождении у Инессы Арманд было совсем другое имя — Элизабет. На свет она появилась во Франции в семье оперного тенора Теодора Стеффена и хористки Натали Вильд. Когда Элизабет было пять лет, ее отец скончался, и мать, оставшись без средств к существованию, отправила девочку в Россию к тетке. Та работала в семье состоятельного промышленника Евгения Арманда: так ребенок оказался в доме олигарха.

Тетя воспитывала Элизабет в английском духе, требуя от нее «большой выдержки». Девочку старательно ограждали от «дурного влияния»: под запретом был даже роман Достоевского «Преступление и наказание». Элизабет получила отличное образование — она знала несколько языков, превосходно играла на рояле, много читала. Уже с детства она чувствовала, что мир устроен несправедливо, и пыталась с этим бороться. Только приехав в новый дом, малышка не побоялась заступиться за служанку, которую хотели наказать за плохо приготовленный обед. В 13 лет в деревне Лиззи сама крестила ребенка крестьянки: помещица имения отказалась это делать из-за того, что младенец был незаконнорожденным.

В 1893 году Элизабет вышла замуж за сына фабриканта Александра Арманда. Девушка прожила с ним девять лет и родила ему четверых детей — двух дочерей и двух сыновей. Супруг поддерживал начинания «второй половинки»: благодаря их совместным усилиям в Ельдигино, где Арманд работала учительницей, появились изба-читальня, больница и воскресная школа. Но в 1902 году союз распался — Инесса ушла от мужа к его младшему брату Владимиру. От него она родила пятого ребенка — сына Андрея. Забавно, но нередко отцом мальчика называли Ленина, а ведь он появился на свет еще до знакомства Арманд с Ульяновым.

Впервые о вожде пролетариата Инесса узнала в 1904 году: Владимир дал ей почитать книгу Ленина «Развитие капитализма в России», которая произвела на девушку неизгладимое впечатление. Арманд отказалась от своих социал-демократических взглядов и стала большевичкой. В 1907 году ее приговорили к ссылке, а в 1908-м ей и Владимиру удалось бежать за границу. Однако в тот же год в Швейцарии Арманд скончался. Инесса была безутешна — она еще не знала, что остался лишь год до встречи с мужчиной, которого она будет любить так же, если не больше.

Большевичка Елена Власова рассказывает, что увидев Арманд в Париже в мае 1909 года, не удержалась от испуганного вопроса: «Что с вами случилось?!» Инесса после смерти Владимира словно потухла: исчезла та бьющая через край энергия, которая раньше бросалась в глаза тем, кто ее увидел. Не удивительно, что во время первой встречи единомышленников в кафе Ленин не обратил на Арманд внимания. Уже осенью Инесса уехала в Брюссель, поступила в университет и вскоре получила диплом лиценциата экономических наук. Подумывала даже о научной карьере, но погрузиться в нее помешала революционная работа.

Знакомство Ленина и Арманд начало развиваться, когда Ильич приехал в Брюссель в ноябре. «26–28 лет от роду, среднего роста, худощавая, темно-русая с рыжеватым оттенком; очень пышная растительность на голове, хотя коса и производит впечатление привязанной; обладает весьма интересной наружностью», — так описывали Арманд полицейские в докладах. Инесса выглядела на 10 лет младше своего возраста, и ее лицо — немного странное, как будто асимметричное, очень волевое, с большими гипнотизирующими глазами — невоможно было забыть. И Ленин не устоял — он влюбился. По его рекомендации женщина перебралась в 1910-м в Париж, а спустя год разгорелся роман.

К тому времени брак с Крупской больше напоминал деловой союз. Со временем страсть испарилась, и друг друга Надежда и Владимир воспринимали как товарищей по партии, делающих общее дело. Супруга Ленина продолжала чахнуть, выглядела она всё хуже и хуже: уже ни у кого не возникало вопросов, откуда взялось прозвище «селедка». Лечение электричеством не делало шею меньше. Все чаще Крупская проводила дни в постели из-за «женской болезни».

Уставшая, замученная Надежда никак не могла конкурировать с Арманд — «маленькой француженкой», как ее тогда называли. Ленин приходил к Инессе едва ли не каждый вечер: усаживался в кресло позади рояля и молча слушал, как Инесса играет Баха, Шопена и Шуберта. Втроем — он, Арманд и Крупская — часами гуляли: Каменев и Зиновьев дразнили любителей свежего воздуха «партией прогулистов». Отношения Владимира к Инессе замечали все, кроме, разумеется, Надежды.

Говорят, глаза ей открыла мать. Крупская, узнав об измене мужа, готова была уйти и дать ему развод, лишь бы  Владимир был счастлив, но тот отказался. Почему так сложилось, неизвестно. Может быть, Ленин ценил преданность жены и ее помощь. Или, кто знает, опасался яркой и полной энергии Арманд, свободные взгляды которой на интимную жизнь смущали консервативного Ильича. Как бы то ни было, любовный треугольник оказался устойчивой фигурой. Инессу устраивала жизнь втроем, Крупская ей нравилась. «Я ее полюбила почти с первого знакомства за ее мягкость и очарование», — говорила она о Надежде. Последняя же не стала выяснять отношения из-за мужчины, который давно был для нее скорее другом, чем возлюбленным.

Прогулки продолжались — всех всё устраивало. «К нам приехала Инесса. Вставали рано и до обеда, который давался, как во всей Швейцарии, в 12 часов, занимался каждый из нас в своем углу в саду. Инесса часто играла в эти часы на рояле, и особенно хорошо занималось под звуки доносившейся музыки. После обеда уходили иногда на весь день в горы», — так Крупская рассказывала о своей жизни в швейцарском санатории. Ленин что-то писал, Крупская просматривала корреспонденцию, Арманд музицировала... Странный союз стал привычным для троицы.

В 1912 году Инесса уехала в Россию, чтобы активизировать в Петербурге местных большевиков в преддверии выборов в Государственную Думу. Роман завершился, связь стала деловой, но в письмах нет-нет да и прорывались былые чувства.

«Глядя на хорошо знакомые места, я ясно сознавала, как никогда прежде, какое большое место ты занимал в моей жизни», — выводила на бумаге Арманд. И получала ответ: «О, мне хотелось бы поцеловать тебя тысячу раз, приветствовать тебя и пожелать успехов». После 1917 года мало что изменилось: несмотря на то что Ленин приехал в Россию, с ним Инесса лишь переписывалась. Ильич продолжал интересоваться всем: есть ли у нее дрова, не надо ли помочь достать калоши, не отправить ли ее на отдых на Кавказ к Серго Орджоникидзе.

«Позовите Инессу, попросите ее быстрее прийти», — первое, что услышали от Ленина, как только врачи извлекли пули после покушения Фанни Каплан. Соратница и бывшая возлюбленная явилась сразу. Так они и сидели у его постели вдвоем — Крупская и Арманд. О чем говорили и думали две женщины одного мужчины, осталось неизвестным.

А в 1920 году Инесса умерла, заразившись холерой. Ей было всего 46 лет, и никто не ожидал этого. Восемь дней тело лежало в морге Нальчика: власти искали оцинкованный гроб и специальный вагон. На похоронах Ленин едва стоял на ногах от горя. Под руку его поддерживала Надежда Константиновна. Радовалась ли она, что соперницы больше нет? Вряд ли. Ревность осталась в далеком прошлом. В настоящем же существовали лишь болезнь мужа и партийная травля, от которой слабеющий Ленин не мог защитить жену.

Последний год жизни Ленин был полностью парализован, но преданная супруга оставалась рядом с ним. Умирал Владимир тяжело, и Крупская наблюдала за его агонией. После кончины мужа Надежду ждали новые испытания: на ее глазах уничтожили всех соратников Ильича, которые были и ее друзьями. Она молча сидела в президиуме, не в силах защитить их. Попыталась вступиться за Зиновьева и Каменева, но это не помогло: обоих расстреляли.

Лев Троцкий вспоминал: «Внешне ей оказывались знаки уважения. Но внутри аппарата ее систематически компрометировали, чернили, унижали, а в рядах комсомола о ней распространялись самые нелепые и грубые сплетни. Что оставалось делать несчастной, раздавленной женщине? Абсолютно изолированная, с тяжелым камнем на сердце, неуверенная, в тисках болезни, она доживала тяжелую жизнь».

Крупская погрузилась в работу. Она многое сделала для развития пионерии, женского движения и журналистики. И в то же время именно Надежда Константиновна начала травлю Корнея Чуковского, ее критические отзывы повлияли на судьбу педагогической системы Антона Макаренко. Для окружающих жена вождя стала скорее символом, чем живой женщиной. «Партия любит Надежду Константиновну не за то, что она великий человек, а потому, что она близкий человек великого нашего Ленина», — как-то сказали о ней с трибуны.

До конца жизни Надежда Константиновна общалась с дочерями «соперницы», а к ее внуку относилась как к своему собственному. Ходили слухи, что есть общие дети Инессы Арманд и Ленина, но это лишь сплетни: самый младший сын Арманд родился задолго до ее встречи с Ильичом. 

Скончалась Крупская в 70 лет — на следующий день после своего юбилея. Сталин на праздник прислал ей в подарок торт: ходили даже слухи, что он отравил жену почившего вождя пролетариата. Впрочем, это было глупостью: и торт ели все, и Крупская никогда не была фигурой, которая на что-то влияла и мешала «кормчему». Она стала последней из «партии прогулистов» — вместе с Надеждой закончилась история треугольника, который скрепляла странная любовь и приязнь трех человек друг к другу на протяжении многих лет.

 

 

Ия Саввина

К 85-летию великой соседки

Фрагмент главы «Арбат» из книжки «Львович – это фамилия!»

...В нашем доме живёт много славных людей, но я хочу рассказать об
удивительной женщине, десять лет жившей в соседней со мной квартире.
Когда мы с женой впервые поднялись на лифте к своему новому жилью, я
увидел в нашем крыле три квартиры, выходящие в длинный коридор,
который заканчивался большим светлым окном. Когда же мы пришли сюда
через неделю, я наткнулся на стенку, которой жильцы ближней к окну
квартиры отгородили себе часть коридора вместе с окном, врезав в неё
входную дверь. Одурев от злости, я нашёл в ящике с инструментами топор
и двинулся крушить эту наглую перегородку. Ладно, жена кинулась
наперерез: ты, говорит, хоть позвони в эту дверь сначала, посмотри,
кто откроет. Открыла женщина, маленькая, худенькая – увидела меня с
топором, глаза её округлились, она схватила меня за плечи и
быстро-быстро заговорила: «Миленький, дорогой мой, я так и знала, что
вы будете сердиться, я против была, я говорила, что не надо её, если
вы против, мы сейчас снесём эту чёртову стенку, только не ругайтесь,
миленький!».

Какое там: вся злость враз пропала, как только я увидел любимую всей
страной «Даму с собачкой». «Что вы, - говорю, - Ия Сергеевна, я
ничего, живите себе на здоровье!». « Зайдите, дорогой мой, - потащила
меня в квартиру Саввина, - выпьем по рюмке за знакомство и
соседство!». «Сейчас, - засмеялся я, - только топор домой отнесу…».

Уникальная девочка Ия Саввина жила в глухой глубинке России – деревне
Боринское Воронежской области. С первого до последнего дня учёбы была
круглой отличницей, в пятом классе её избрали председателем учкома, и
здоровые десятиклассники починялись ей беспрекословно. Директор школы,
суровый фронтовик, потерявший на войне руку, поехал в райцентр
выбивать для десятиклассницы Саввиной золотую медаль. Его там подняли
на смех: «Отдать медаль в Боринскую школу, где один учитель преподаёт
литературу, физкультуру, математику и черчение? Да никогда в жизни!».
Он не отступил, потребовал создать комиссию из разных предметников и
привёз Ию в РОНО на экзамен. Она сдала на все пятёрки и получила
золотую медаль, с которой в 1954-м году поступила без экзаменов на
факультет журналистики Московского университета.

В МГУ она пришла в Студенческий театр, где молодой актёр ТЮЗа Ролан
Быков поставил пьесу Павла Когоута «Такая любовь» с Ией в главной
роли. На спектакль ломилась вся Москва, и однажды его посмотрел
Алексей Баталов. В то время Иосиф Хейфиц никак не мог подобрать на
главную роль в «Даму с собачкой» актрису, которая устраивала бы
Баталова. Увидев Ию в роли Лиды Матисовой, Баталов позвонил Хейфицу:
«Прошу прекратить пробы – я нашёл то, что нужно!».

В театре МГУ Саввина вышла замуж – за талантливого учёного и своего
партнёра по сцене Севу Шестакова. Не помню, правда это или легенда, но
слышал от Ии, что между выходами в спектакле «Карьера Артура Уи» он
открыл некую «формулу Шестакова», которая вошла во многие учебники. Я
познакомился с ним, когда ему было сильно за восемьдесят, но видел его
молодое фото в Саввинской гостиной – красавец! У них родился сын
Серёженька с синдромом Дауна. Врачи уговаривали Ию оставить его в
детском доме, она категорически отказалась, только спросила: «Сколько
он проживёт?». «Сорок три года максимум, - сказали ей врачи, - больше
такие дети не живут».

В том, что Серёже сегодня 65 лет, полностью заслуга этой великой
женщины. Он улыбчивый, очень добрый и очень умный мальчик! Он
занимается английским, он как-то на моих глазах ответил почти на все
вопросы телепрограммы «Угадай мелодию». Его рисунки не раз побеждали
на конкурсах для таких детей. Особенно ему удаются цветы – я так не
нарисую, хоть убейте! Он свободно пишет, читает и знает массу стихов.
Однажды на день рождения к Саввиной пришёл Олег Ефремов. Посмотрел на
Серёжу и вдруг сказал: «Ия, а давай введём Серёжку на Юродивого в
«Бориса Годунова!». Ия растерянно спросила: «И что же это будет?».
«Закроют спектакль к чёртовой матери, - усмехнулся Ефремов, - такого
уровня правды они не выдержат! Но ты, Серёжа, всё-таки Пушкина читай и
учи наизусть – пригодится!». И вдруг Серёжа начинает читать:

«Была та смутная пора,

Когда Россия молодая,

В бореньях силы напрягая,

Мужала с гением Петра…»

И читает, и читает строфу за строфой – страницы две прочитал, потом
улыбнулся и умолк. Сидевшие за столом обалдели. Там было хорошее
количество МХАТовских звёзд, да и прочие люди, образованные весьма….
После паузы Ефремов произнёс: «Бедная страна: единственный, кто знает
«Полтаву» наизусть – больной мальчик!». Совершенно очевидно, что
Серёжка по природе человек чрезвычайно одарённый, и Саввина положила
жизнь, чтобы его таланты развить, но эта проклятая лишняя хромосома
сделала своё дело: он навсегда остался трёхлетним мальчиком. Она,
улыбаясь, называла его «Мой бедолага!» - и в этой улыбке было столько
любви…

Квартира Ии была местом хлебосольства и дружбы! В ней вечно толклась
куча народу – и знаменитых, и вовсе неизвестных людей, но объединённых
одним качеством: любовью к хозяйке. И всенародной демонстрацией этой
любви были её дни рождения: народ шёл и шёл без конца и края! Однажды
ко мне в дверь раздался истошный звонок, и стоявшая на пороге Саввина
закричала: «Дайте стулья скорей, сколько есть! Разве это гости: звали
к пяти – пришли к пяти! Сволочи, а не гости!». Все стулья, сколько
есть, напихивались за большой стол в гостиной. Гость заходил, вручал
подарок, чинно выпивал пару рюмок за столом, а потом перебирался на
кухню, где и без него негде было яблоку упасть, но как-то все
умещались. На той самой двери, из-за которой я приходил воевать, до
сих пор висит плакат: «Гости, приходящие со своей едой, обслуживаются
без очереди!». Это, конечно, была шутка: еды и водки в Саввинском доме
было несметное количество! Каждое лето муж Ии, актёр и режиссёр
«Таганки» Толя Васильев, перевозил её с Серёжкой под Кострому, где они
когда-то купили деревенский дом. В октябре он возвращал их назад,
привозя вместе со всем барахлом штук четыреста (или пятьсот, или
шестьсот?) банок, баночек и бутылок – и сколько гости не пили, не
закусывали, запасов, кажется, не уменьшалось.

Пила Ия много и курила не меньше. Даже когда болела, доз не уменьшала.
Какой-то сильно умный врач сказал ей, что разговоры насчёт
несовместимости антибиотиков и алкоголя беспочвенны, что водка
несовместима только с трихополом. А поскольку трихополом она вовек не
лечилась, то все остальные лекарства совмещала запросто. Но за сутки
до спектакля – стоп: здесь совмещения она не признавала. К профессии
она относилась благоговейно, и добилась, что одного очень хорошего
актёра убрали из её спектакля за то, что он позволял себе являться на
сцену «подшофе». У неё обычно было низкое давление, где-то 90 на 60 –
она злилась, что не всегда хватало сил, как её учил Ролан, «подать
голос в зал»... Я даже ей как-то написал на афише:

«…Она не любит на своём веку,

Когда у ней 110 наверху,

Но лучше всех играет Иечка,

Когда у ней гипертониечка!»

Когда ей мерили давление после спектакля, оно оказывалось 190 на 120!
Гипотоники меня поймут…

Советская власть очень неохотно вешала даже звания «заслуженных» на
актёров без специального образования. Но всего пять человек, если я не
ошибаюсь, стали народными артистами СССР, не окончив никакого
театрального училища: это Раневская, Пельцер, Смоктуновский, Лавров и
Ия Саввина.

Она обожала кроссворды и анекдоты. Иногда по этому поводу мы по часу
стояли в затрапезных халатах – она в своей открытой двери, я в своей –
и разгадывали, и рассказывали. Везде говорила о себе, как о непоющей
актрисе, а за столом очень любила петь, и делала это прелестно.
Легенды о её несносном характере – чистое враньё: она была трепетным,
тонким и очень душевным человеком. Только не любила халтуры, вранья,
предательства профессии – всего того, чего никто не любит. Но мы
обычно плюём, чтоб не связываться – а она взвивалась бескомпромиссно!

Однажды во время этих наших «дверных» переговоров я прочитал ей
фрагмент из замечательной книги Елены Кореневой «Идиотка» о съёмках в
фильме Андрея Кончаловского «Романс о влюблённых». «О том, что
характер Ии Сергеевны совсем не соответствует её божественной
внешности, я была предупреждена заранее…». И дальше о монологе,
произнесённом Ией в адрес Леночки с употреблением звонкого словца,
«которым называют мелких тварей, поселившихся на солдатском теле».
«Ах, она… - на самых «низах» своего голоса прервала меня Саввина. –
Конечно! Я Андрону по полной программе выдала: делом надо заниматься,
а не … этого лягушонка на глазах у всей группы! А ей я сказала…». «Ну,
подожди ты заводиться, - говорю я, - послушай, что она дальше пишет.
«Встретив Ию Сергеевну на панихиде по Олегу Ефремову, я обратила
внимание, как мы, в сущности, с ней похожи. Маленькая, вся мокрая от
слёз и страданий…. Теперь мне были понятны и её боль, и тот счёт,
который она предъявляла к жизни. Что уж говорить – к мужчинам…».

«Ой, какая чудная девочка! – зазвенел серебристый Саввинский
«колокольчик». – Умничка какая! Надо ей обязательно позвонить, дай мне
её телефон…». И позвонила тем же вечером, и слов хороших наговорила
немерено.

Как-то она звякнула в мою дверь и попросила зайти. «Львович, ты у нас
всё знаешь, посмотри какая у меня хрень на спине, а то я сама толком
разглядеть не могу». Она повернулась спиной и приспустила халат до
лопаток: там была чёрная, разросшаяся до пятирублёвой монеты родинка.
Дружба по жизни с онкологом Володей Муравьёвым научила меня таких
вещей опасаться и не медлить ни минуты. «Срочно, - говорю, - бегом
надо к врачу!». «Ну, да, - грустно усмехнулась она, - мне уже
говорили. Не тебе первому показываю… Ладно, завтра пойду».

27 августа 2011 года часов в десять вечера мне позвонил из машины
режиссёр Иосиф Топоровский: «А что сейчас по радио передали – Саввина
умерла?». Я бросился в соседнюю квартиру. Она скончалась пятнадцать
минут назад – скорая, что ли, на радио позвонила? И по жизни-то
хрупкого сложения была, а тут лежала, совсем бестелесная… Мы сидели
рядом с ней с мужем Толиком, пили водку и ждали милицию, без которой
все дальнейшие действия были невозможны. Толик Васильев, крепкий по
жизни мужик, не рыдал, не всхлипывал – нарезал, наливал, а слёзы
как-то сами по себе катились ручьём по его измученному лицу. Милиция
приехала в четыре утра, два молоденьких мальчика, обвешанных оружием и
спецсредствами, извинялись за задержку: на набережной массовая драка с
кавказцами, а у них пол-отдела не хватает…. Пока сидели, решили с
Толиком, что Троекуровское кладбище, которое предложил МХАТ, не
годится: Ию надо хоронить на Новодевичьем. Двадцать минут первого ночи
позвонили Мише Швыдкому и Александру Калягину – оба ответили, что в
понедельник с утра лично обратятся, «куда надо». И Владимир Васильев,
великий танцовщик, балетмейстер, писатель и художник, написавши
специальное письмо, побежал с ним по кабинетам…

Саввину мы похоронили на Новодевичьем кладбище, бок о бок с Беллой
Ахмадулиной. Пока засыпали могилу цветами, я вдруг вспомнил, что
именно голосом любимой подруги Ия озвучила Поросёнка Пятачка в «Винни
Пухе». Раневская даже звонила ей и басила в трубку: «Иечка, вы
подложили Белочке свинью!». Стоял и думал: «Вот уж теперь наговорятся
своими «серебряными» голосами – у обеих вечность впереди».

А Серёженьку я вижу почти каждый день. «Солнечный малыш» 65ти лет жив,
здоров и ухожен. Всё, что Толя на пороге обещал Ие, он исполняет
безупречно.

Портрет Мики Морозова

 

Жизнь и судьба доктора Жорова

Родился он в семье ремесленника в Могилеве в 1898 году. После окончания школы в 1915-м поступил в фельдшерское училище, работал сельским врачом. Был случай, когда у крестьянской семьи не было денег, чтобы купить лекарство, от которого зависела жизнь человека и молодой доктор продал свои сапоги, а на полученные деньги купил лекарство. Жизнь человека была спасена...В 1918 вступил в Красную армию в качестве фельдшера, участвовал в гражданской войне. После окончания войны способного юношу послали учиться в Москву, где он поступил в университет на медицинский факультет.
В это время в его жизни произошло важное событие: в составе отряда красноармейцев молодой, красивый еврейский парень Исаак ходил по домам богатых с целью национализации их имущества. Однажды отряд зашел в особняк, где проживало княжеское семейство из династии российских царей Романовых. В комнату, в которой молодые красноармейцы осматривали и переписывали увиденное в доме имущество, вошли две девушки. Им сразу приглянулся высокий красивый парень. Переговариваясь между собой на немецком языке, они сказали: "Он очень красивый, но дикарь"... Владевший немецким языком, Исаак стал им читать стихи Генриха Гейне на языке оригинала! Увидев изумление в синих глазах девушек, он спросил: "Придете ко мне на свидание?" Княжеским дочерям предложение молодого человека показалось дикостью. Однако одна из них Елена, таясь от родителей, всё же пошла на свидание в сопровождении своей няни, не выдавшей её. Гулявшие до ночи по Москве молодые люди влюбились друг в друга... На следующий день Исаак пришел в княжеский дом просить руки девушки. Мать-княгиня, увидев парня в красноармейской шинели и шлеме с красной звездой, к тому же ещё еврея, упала в обморок. Парню, конечно, было отказано, его выгнали из дома и даже стреляли вслед. Но девушка в одном платьице побежала за ним. Он снял с себя шинель, надел на неё. Так, взявшись за руки, еврейский парень Исаак Жоров и княжна Елена Романова вместе пошли в будущее. Для них не существовало никаких различий: ни социальных, ни религиозных, ни национальных. Вместе им пришлось испытать много трудностей в жизни, но взаимная любовь и уважение помогли преодолеть их. Для Елены Петровны Романовой, русской княжны из царского рода, еврейский парень стал родным и близким человеком. Будущей жене Исаак Жоров помог также поступить в университет, выдав её за крестьянку, т. к. людей дворянского сословия не принимали. Забегая вперед отметим, что впоследствии она успешно окончила университет, стала доктором медицинских наук, профессором, руководила отделением патологии беременности в Институте акушерства и гинекологии Министерства здравоохранения РСФСР.Исаак Жоров был учеником Н.Н. Бурденко и П.А. Герцена и после окончания учёбы много работал, приобрёл опыт и стал главным хирургом московских больниц. В конце 20-х годов его послали в Германию на совершенствование, где он защитил диссертацию на немецком языке. После успешной защиты Жоров продолжил заниматься практической деятельностью хирурга, а также научными исследованиями, в частности, анестезией создал эффективные методы наркоза, используемые при хирургических операциях. В 1924 году в семье Жоровых родился сын Володя, которому родители сумели привить любовь к медицине. С 1929 по 1931 год И.С.Жоров был ректором Кубанского медицинского института, а затем — заведующим хирургическим отделением Басманной больницы в Москве. С 1928 года, анестезиология (в частности, обезболивание при хирургических операциях) стала основной темой, которой Исаак Соломонович посвятил жизнь. Перед войной И.С. Жоров был назначен главным консультантом по хирургии г. Москвы... В первые дни Великой Отечественной Жоров добровольцем пошел на фронт. Вначале он служил главным хирургом 31-й армии, а затем легендарной 33-й армии, которой командовал генерал-лейтенант М. Ефремов. В это время армия вела тяжелые оборонительные бои под Москвой. Часть армии попала в окружение немецких войск. Было много раненых. Авиация бомбила деревни, где были размещены раненые и больные. Пришлось вывезти всех в леса. Командарм потребовал срочно прислать хирурга. Жоров был доставлен самолетом в район расположения армии и спустился на парашюте, чтобы организовать там хирургическую помощь. С немногочисленным персоналом он сумел в считанные часы развернуть полевые госпитали... Именно здесь, в целях уменьшения болезненности при снятии повязок ожоговых ран Жоров предложил противоожоговую парафиновую повязку-пакет, включающую и болеутоляющие средства. В тылу врага под Вязьмой он рассказывает, что после полученной контузии очнулся и понял, что попал в плен. Был помещен в лагерь для военнопленных, где находилось много раненых и больных. Жоров сразу стал оказывать медицинскую помощь. А немцы на глазах у всех расстреливали коммунистов, политруков и евреев. Хотя документы были заранее уничтожены, Исаак Соломонович не мог назваться под другой фамилией, т.к. многие знали его и он назвался грузином, изменив только имя и отчество, — Иван Семенович...Созданная в 1942 году в темкинской больнице подпольная группа, возглавляемая Жоровым, старалась спасти оставшихся пленных. Он выдавал их за мертвых, вывозил из лагеря в лес и переправлял к партизанам. Не раз профессор сменял скальпель хирурга на автомат солдата. В начале 1943 года район пребывания госпиталя был освобожден частями Красной Армии. Жоров как и многие другие выходцы из окружения подвергся детальному допросу в органах НКВД. После чего был назначен главным хирургом 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского. Исаак Соломонович руководил медицинским обеспечением крупнейших наступательных операций Советской Армии: Орловско-Курской, Висло-Одерской и Берлинской... К концу войны полковник медицинской службы И.С.Жоров был награжден четырьмя боевыми орденами и многими медалями, в том числе международной медалью Сопротивления. В мирное время был отмечен орденом Знак почета. После войны он вернулся к научной и преподавательской деятельности в Первый медицинский, став заведующим кафедрой хирургии, продолжая жизнь, по выражению его племянницы Светланы, в борьбе с болью. Итоги исследований клиники в области обезболивания были подведены профессором И. С. Жоровым в крупном руководстве "Общее обезболивание в хирургии", которое стало классикой анестезиологической литературы.Сын Исаака Соломоновича Владимир тоже воевал на фронте, был танкистом. В одном из боёв Володя получил тяжелые ожоги. Его удалось спасти: противоожоговая повязка отца ему очень помогла. Домой вернулся с наградами. После войны Володя закончил медицинский институт. Стал профессором, доктором медицинских наук. Заслуженный изобретатель России Владимир Исаакович Жоров изобрел новое обезболивающее лекарство морфилонг и посвятил его памяти отца...В 1953 году И. С. Жоров выступил перед переполненным залом Первого медицинского института в защиту обвиняемых по "Делу врачей". Голосом, потрясающе похожим на голос диктора Левитана, Исаак Соломонович назвал репрессированных врачей гордостью советской медицины. После выступления он сел в машину, кстати, подаренную ему маршалом Рокоссовским в день Победы в Берлине, и поехал домой. По пути его остановили и, предъявив обвинение в ведении антисоветской пропаганды, доставили на Лубянку. Вот что пишет об этом Светлана Жорова: "И здесь прорвало 1-й медицинский институт. Он стал бурлить, прерывались занятия, целые факультеты, потеряв страх или внезапно прозрев, просились в заложники, только чтобы взамен освободили Исаака Соломоновича. Его очень любили студенты и преподаватели. Маршалы Г. Жуков и К. Рокоссовский поехали на прием к Сталину ходатайствовать об его освобождении... Но он был освобожден лишь после смерти тирана, проведя два года в тюрьме. Был реабилитирован и восстановлен в должности заведующего кафедрой института. Об Исааке Соломоновиче знали не только в Москве, не только в Советском Союзе, имя его было известно во многих странах. Он был избран почетным членом Королевского хирургического колледжа, общества анастезиологов Ирландии и Великобритании, медицинского общества Чехословакии им. Пуркинье, анестезиологов и реаниматологов Германии и многих других. Его имя вошло в энциклопедию Израиля. Несколько раз Жорова представляли в члены АН СССР, но соответствующие органы отклоняли его кандидатуру. Жоров четырежды удостаивался медалей ВДНХ СССР за проведенные разработки в области медицинской техники и медикаментов для анестезии и реанимации. Многие его ученики руководят кафедрами и клиниками, заведуют хирургическими и анестезиологическими отделениями.Скончался Исаак Соломонович Жоров 17 апреля 1976 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Жена княгиня Елена Петровна Романова, доктор медицинских наук, профессор, скончалась в 1993 году и похоронена рядом...

В 1975 году все женщины Исландии взяли выходной и ничего не делали:

24 октября 1975 исландцы проснулись и не узнали собственную страну. В этот день абсолютно все женщины Исландии неожиданно взяли себе так называемый выходной. Они просто отказались выполнять привычную работу и уже через несколько часов в стране закончились все сосиски — впрочем, последствия этого выходного оказались гораздо серьезнее. 

Идею всеобщего выходного придумал комитет, борющийся за права женщин Исландии — организация называлась «Красные чулки». Протест им был нужен для того, чтобы добиться равной с мужчинами оплаты труда. Объявлять официальную забастовку умные дамы не стали, зато заявили о проведении Женского выходного: Kvennafrídagurinn. 

Оповещение о грядущем мероприятии было разработано так удачно, что о нем узнали женщины по всей стране. И 95% из них взяли себе выходной — похоже, остальные были в это время просто в отъезде.

Больше всего пострадал бизнес владельцев рыбацких лавок, где преимущественно за прилавком стояли женщины. Не открылась почти ни одна. Исландские газеты не смогли сверстать полностью, ведь машинистки ушли.

Результат себя ждать не заставил. Выходной показал силу женщин — в скором времени они добились равной оплаты труда: 

Раз в несколько лет исландки повторяют мероприятие.

  Просто напоминают, чего стоит характер северных женщин. 

 

В оригинале статьи есть видео с подробностями. Его можно посмотреть по клику на Источник.

  Ссылка на первоисточник

 

ЛЮБИМАЯ СОБАЧКА БАРОНЕССЫ РОТШИЛЬД

 

Как сложилась судьба семьи Юрия Гагарина

9 марта был день рождения Юрия Алексеевича Гагарина.Со всеми этими событиями  в мире немного запоздало пишу этот пост.В этом году он посвящен родным Юрия Алексеевича,с  моим большим уважением и любовью...

После смерти   Юрия Гагарина его семья с трудом смогла пережить горе и жить дальше. Их судьбы сложились по-разному. Но дети и внуки выросли воспитанными и хорошими людьми. Юрий искренне любил свою жену и дочерей,представляю с какой  радостью  он бы участвовал в жизни своих девчонок  и их детей....

далее

их дети

© Предоставлено: Marie Claire

Адольф Гитлер — основоположник нацизма и германский лидер, развязавший Вторую мировую войну, в которой погибли десятки миллионов человек, — не произвел на свет детей. Однако у него остались другие родственники, которые продолжили его род. На данный момент в США живут трое братьев, семейное древо которых уходит корнями к нацистскому фюреру. Один из них работает психологом в медицинском центре Лонг-Айленда, двое других — успешные предприниматели. И все они — убежденные антифашисты.

Однако как бы братья ни мечтали откреститься от позорного родства с Адольфом Гитлером, общественность никогда не позволит им этого забыть. Разумеется, это причиняет им боль. «Мы стараемся ни с кем не говорить на эту тему», — признается один из братьев. Сегодня они продолжают вести борьбу за искоренение фашизма в мире, при этом самые жесткие репрессивные меры они применили к самим себе: в начале 2000-х братья публично заявили, что намерены навсегда остаться бездетными, чтобы с их смертью окончательно оборвался род фюрера.

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Аналогичное решение приняла и Беттина Геринг — внучатая племянница Германа Геринга, ближайшего сподвижника Гитлера. Она родилась в семье последователей нацистов, при этом ее мать с самого детства убеждала дочь в том, что их предки были великими людьми, а Холокоста никогда не существовало. Беттина была в ужасе от этих заявлений, и когда ей исполнилось 13 лет, она навсегда ушла из отчего дома.

Девушка сменила имя, постоянно переезжала с места на место и даже однажды попала в секту, пытаясь сбежать от темного прошлого своей семьи. В 30 лет она поехала в Мексику, чтобы стерилизоваться, пояснив свое решение такими словами: «Это касается моего рода, который я не хочу продолжать; Геринги должны исчезнуть с лица Земли». В последующие годы Беттинда написала книгу о своей жизни и приняла участие в съемках нескольких документальных фильмов, рассказывающих об ужасах нацистского режима. В 2008 году она переехала в Израиль — только там она смогла обрести долгожданный покой.

Однако далеко не все наследники преступных лидеров XX века стыдятся грехов своих отцов. Некоторые из них до сих пор верят в то, что их родителей незаслуженно оклеветали (несмотря на вполне очевидные доказательства обратного) и хранят светлые воспоминания о них. Предлагаем вам поближе познакомиться с девятью детьми диктаторов и нацистов и узнать, как сложились их жизни после всемирного разоблачения их отцов.

Эдда Муссолини

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Эдда Муссолини была дочерью лидера фашистской Италии Бенито Муссолини. Она родилась в 1910 году, и ее взросление совпадало с периодом политического взлета отца. Эдду с самого детства обожали журналисты, называя «идеальной фашисткой». Но когда девушка узнала, что Муссолини ведет переговоры с Гитлером и планирует чудовищные преступления против человечества, ее вера в отца пошатнулась. Она сбежала в Рим, где начала много пить и проводить время с «нежелательными мужчинами». А в 1930 году Эдда повстречала графа Чиано — мужчину, которого она искренне полюбила. Для Бенито Муссолини это стало огромным облегчением: он благословил их брак и даже назначил Чиано на высокую дипломатическую должность.

Но восстановления семейных отношений не произошло. Граф Чиано, как и его супруга, выступал против того, чтобы Италия поддерживала Германию в предстоящей войне, чем сильно огорчил своего тестя. Муссолини счел это предательством и приказал казнить Чиано за государственную измену несмотря на то, что Эдда умоляла его сжалиться над мужем. Увы, итальянский лидер не послушал свою дочь. Сразу после того, как приговор был приведен в исполнение, Эдда отреклась от своего отца. Она покинула Италию и провела всю оставшуюся жизнь в Швейцарии, где писала книги и работала в индустрии моды.

Император Акихито

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

После окончания Второй мировой войны большинство японских политиков

предстали перед судом, за исключением одного человека — императора Хирохито. Тот факт, что он не оказался на скамье подсудимых вместе с другими военными преступниками, вызывает неоднозначную реакцию и у наших современников. Некоторые историки по-прежнему убеждены, что Хирохито ответственен за множество злодеяний против человечества между 1930-1940-ми годами, другие же считают, что он не оказал никакого влияния на исход войны. Но так или иначе, он остался правителем Японии вплоть до самой своей смерти. Только в 1989 году на трон взошел его сын, император Акихито. Именно в этот момент началась новая эпоха в истории Страны восходящего солнца.

Акихито никогда не разделял взглядов отца. На момент окончания Второй мировой войны ему было 11 лет, но он навсегда запомнил, какое страшное впечатление на него произвел вид полностью разрушенной столицы Японии. С тех пор пацифизм стал для него главной идеологией. Придя к власти, Акихито объявил, что девизом его правления станет «Хэйсэй» (в переводе с японского — «установление мира»). За время своего правления он действительно сумел дистанцировать страну от милитаристского прошлого и направить ее к технологичному и процветающему будущему. Любопытно, что Акихито также нарушил две древнейшие семейные традиции: он женился по любви на простолюдинке и отрекся от престола в пользу своего сына в 2019 году, уйдя на заслуженный отдых (читайте также: «Короли на пенсии: 8 монархов, которые отреклись в пользу детей»).

Яков Джугашвили

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

У Якова Джугашвили, старшего сына Иосифа Сталина от первой жены, никогда не было хороших отношений со своим отцом. Фактически, эти двое ненавидели друг друга. Мать Якова скончалась, когда сыну не было и одного года, поэтому малыша отправили воспитываться в семью тифлисской тети. В 14 лет он приехал в Москву, чтобы получить образование и пообщаться с биологическим отцом. Первое время казалось, что Сталин готов принять сына в новую семью, но «оттепель» в их отношениях продлилась недолго. Когда Якову исполнился 21 год, он тайком от отца женился на дочери священника. Брак оказался несчастливым, из-за чего Яков предпринял попытку самоубийства. Узнав об этом, Сталин пришел в ярость. «У меня нет и не может быть больше ничего общего [с Яковом]. Пусть живет как хочет и с кем хочет», — написал он тогда.

Второй брак Якова с балериной тоже не вызвал большого восторга у советского лидера. Можно сказать, что Сталин стыдился своего сына. Яков превратился в настоящую головную боль для своего отца, но когда началась Вторая мировая война, Иосиф Виссарионович придумал, как решить эту проблему. Он пригласил Якова на личную встречу и твердо сказал ему: «Иди и сражайся!» Молодой человек не посмел его ослушаться и незамедлительно отправился на фронт. В одном из сражений 1941 года Яков попал в плен. Разумеется, Сталину об этом сообщили, но советский вождь ничего не сделал для спасения сына. Тем временем Якова перевели во всемирно известный лагерь смерти Заксенхаузен, где он погиб в апреле 1943 года при до сих пор не выясненных до конца обстоятельствах. Сталин никогда публично не высказывал сожалений о гибели старшего сына.

Моника Хертвиг Гёт

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Матерью Моники Хертвиг Гёт была любовница коменданта нацистского лагеря смерти Плашув (лично убившего не менее 500 заключенных) по имени Рут Ирен Калдер. Эта женщина постоянно твердила своей дочери, что ее отец был героем войны, который делал важную работу для мира. Каждый раз когда Моника подвергала сомнению эту идею, ее жестоко избивали. Рут свято верила в то, что ее возлюбленного оклеветали. Чтобы доказать это она пришла на съемки документальной программы BBC в 1983 году. Но она не ожидала того, что там увидит — десятки фотографий из лагеря Плашув и других документальных свидетельств того, что отец ее ребенка был настоящим монстром. Для Рут это открытие стало настоящим шоком, с которым она так и не смогла справиться. На следующий день после съемок женщина совершила суицид. Этого было более чем достаточно, чтобы ее дочь Моника решила посвятить жизнь поискам правды о своем печально известном родителе.

В 1993 году вышел фильм «Список Шиндлера», в котором Амон Гёт стал прообразом одного из центральных персонажей. Но Моника осталась недовольна художественной картиной. Она лично отправилась в Польшу, чтобы побывать в том месте, где ее отец творил свои злодеяния, и пообщаться с родственниками погибших. Затем она снялась в документальной программе, где рассказала, какие эмоции она испытала, когда узнала, что ее папа — нацистский преступник. В личной жизни Моники тоже было достаточно драмы: она родила малышку от нигерийца, с которым у нее был короткий роман, но в силу обстоятельств ей пришлось отдать свое дитя на усыновление. Только в 21 год дочь Моники узнала о своем происхождении и написала книгу, в которой высказала уверенность в том, что будь ее дедушка жив, он бы убил ее из-за цвета кожи.

Фидель Анхель Кастро

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Фидель Анхель Кастро не только был назван в честь знаменитого отца Фиделя Кастро, но и внешне походил на кубинского лидера, за что и получил ласковое прозвище «Фиделито». Однако на этом их сходства заканчивались. Когда Фиделю-младшему было 5 лет, его семья распалась, и мать увезла сына с собой во Флориду. На тот момент его отец находился в тюрьме. Но в 1959 году произошла кубинская революция, и Фидель Кастро стал премьер-министром страны. Он скучал по своему ребенку и уговорил его мать отправить мальчика в Гавану. Вскоре Фидель Кастро со своим 9-летним сыном появился на американском телевидении. Казалось, что кубинский лидер всерьез готовит наследника, чтобы когда-нибудь передать ему плоды своих трудов. Однако у Фиделя-младшего были совсем другие планы на жизнь.

Его абсолютно не интересовала политика, вместо этого он «горел» наукой. Фидель Анхель Кастро поехал в СССР, где получил высшее образование по специальности физика-ядерщика. После возвращение на родину он возглавил комиссию по атомной энергии Кубы, а затем был назначен на пост помощника министра промышленности и вице-президента местной Академии наук. «Фиделито» был действительно талантливым человеком, но его отношения с отцом порой складывались не лучшим образом, что влекло за собой крайне неприятные последствия. Например, однажды после ссоры с сыном кубинский лидер решил сместить сына со всех должностей и отменить финансирование его нового исследовательского проекта. Это стало страшным ударом для Фиделя Анхеля Кастро, ведь он не представлял своей жизни без работы. Но и разорвать эту болезненную связь с отцом у него не хватало духа. В конце концов, Фидель-младший впал в глубочайшую депрессию. В феврале 2018 года он покончил с собой (читайте также: «Концлагерь, шпионаж, похищение ребенка: как жила любовница Фиделя Кастро»).

Гудрун Бурвиц

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Гудрун Бурвиц была старшей дочерью Генриха Гиммлера — деятеля Третьего Рейха и одного из главных идеологов Холокоста. Она появилась на свет в 1929 году и фактически наблюдала за тем, как ее отец превращается в ужасного преступника. Но в ее глазах он всегда оставался прежде всего заботливым папой. Их связывали очень теплые отношения: Генрих постоянно звонил любимой дочери, когда был в отъезде, часто привозил ей подарки. А однажды даже взял с собой на работу — в концлагерь Дахау (где погибли более 40 000 человек).

В это сложно поверить, но впоследствии Гудрун рассказывала, что посещение лагеря смерти не произвело на нее большого впечатления. Она запомнила только то, что люди вокруг были небриты и плохо одеты. Поэтому девочка переключила свое внимание на лагерный огород. Возможно, это объясняет, почему Гудрун Бурвиц никогда не осуждала своего отца. Даже после того, как он покончил жизнь самоубийством в конце войны, она продолжала верить в то, что Генрих Гиммлер был хорошим человеком (и неустанно доказывала это окружающим). В 1950-м году Гудрун присоединилась к небольшой ячейке оставшихся нацистов и стала прорываться в мир большой политики. Она также создала организацию под названием Viking Youth («Молодежь викингов»), которая призывала сохранить наследие гитлеровского режима. Ее деятельность была официально признана преступной лишь в 1990-х годах. Но Гудрун Бурвиц до смертного одра была верна идеологии Третьего Рейха.

Нику Чаушеску

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

«С четырьмя классами образования максимум кем мог стать Николае Чаушеску — это чистильщиком обуви. Однако судьба распорядилась иначе: принявший участие в коммунистической революции в Румынии в 1933 году, он впоследствии стал диктатором страны. Соучастницей его преступлений стала жена Елена, коварная женщина, любившая купаться в роскоши за счет усердно работающих румын», — описывает семью Чаушеску один из его биографов. Пока население страны голодало и замерзало насмерть из-за отсутствия отопления в домах, семья диктатора жила в роскошном дворце с 80 элегантно обставленными комнатами, во дворе которого вальяжно расхаживали павлины. У четы Чаушеску было трое детей, но особые надежды возлагались на сына Нику. Именно его родители рассматривали в качестве будущего правителя Румынии. Мальчику наняли лучших учителей, познакомили с видными членами коммунистической партии. Однако труды родителей не принесли никаких результатов: Нику был ленивым и бездарным ребенком, который прогуливал занятия и ничем не интересовался. Единственным его «талантом» было виртуозное растрачивание денег.

В конце 1989 года диктатура Чаушеску была свергнута во время революции, произошедшей в Восточной Европе. После этого румынский лидер и его жена были арестованы и казнены (читайте также: «Кровавые бриллианты, измены и расстрел: как сложились судьбы жен диктаторов XX века»). Нику обвинили в использовании государственных денег для финансирования своего расточительного образа жизни. Его приговорили к 20 годам тюремного заключения, но в итоге он отсидел всего два года, так как умер в 1994 году в венской больнице от алкоголизма.

Вольф Гесс

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

Вольф Гесс не был одним из тех нацистских детей, которые пытались дистанцироваться от истории семьи. Фактически, он провел всю свою жизнь, пытаясь освободить из тюрьмы отца — члена нацистской партии Рудольфа Гесса, который на протяжении восьми лет был официальным заместителем Адольфа Гитлера. После войны Гесса включили в список 24 главных военных преступников, которых судили на Нюрнбергском процессе. В результате он был признан виновным по двум из четырех пунктов и приговорен к пожизненному заключению в тюрьме Шпандау (Западный Берлин). Многие остались недовольны этим решением суда, посчитав, что Гесс заслуживает смертной казни наравне с другими сподвижниками фюрера. А вот его родной сын Вольф, напротив, был убежден, что приговор оказался слишком суровым. По его мнению, отец лишь выполнял приказы злодея-Гитлера, поэтому не должен был нести ответственность за совершенные им преступления.

В 1950-х годах Вольф даже основал Комитет по освобождению Рудольфа Гесса. Невероятно, но это движение обрело тысячи последователей по всему миру. Затем сын осужденного нациста принялся писать книги, доказывая, что его отца следует считать героем, а не преступником. Но Вольф так и не смог добиться своей главной цели. Рудольф Гесс скончался в тюрьме в 1987 году. Сын пережил его на 14 лет. В последней написанной им книге он заявил, что не сожалеет о том, что посвятил свою жизнь спасению отца.

Никлас Франк

 

 

© Предоставлено: Marie Claire

А вот Никлас Франк посвятил свою жизнь противоположной цели — уничтожению памяти о своем отце Гансе, который служил генерал-губернатором оккупированной немцами Польши (и вошел в историю как «Польский мясник»). Никлас родился в 1939 году, то есть был слишком мал, чтобы понимать, в чем состояла миссия отца во время войны. Но после 1945 года преступления Ганса стали известны широкой общественности, а его самого приговорили к смертной казни на Нюрнбергском процессе. В тот момент Никлас возненавидел своего папу. Он начал заниматься журналистикой, чтобы провести дополнительные расследования и рассказать людям, как его отец превратился в такого монстра. В 1987 году он опубликовал книгу «В тени Рейха» — главный труд его жизни. Литературные критики были потрясены как безжалостно Никлас «эксгумировал» труп своего отца, чтобы предъявить ему все грехи. Тем не менее, читатели высоко оценили это произведение-возмездие.

Недавно Никласу исполнилось 82 года. Он мирно живет со своей семьей в Германии, читает лекции и пишет эссе. Ежегодно он отмечает годовщину смерти Ганса как настоящий праздник. А нацистский плащ «Польского мясника» — последнее материальное свидетельство злодеяний отца — Никлас решил повесить на огородное пугало. «Это все, чего он [Ганс] заслужил, — говорит его сын. — Он больше всего на свете любил этот плащ. В нем он наводил ужас на тех, чья судьба зависела от него. А теперь же он здесь и его боятся лишь птицы».

b© Предоставлено: Marie Claire

Волей случая

1. День рождения жены Роммеля изменил ход Второй мировой войны.
Кто знает, как закончилась бы Вторая мировая война, если бы не это событие,
полностью изменившее расклад сил. Разумеется, мы имеем в виду высадку
в Нормандии
6 июня 1944 года. А началось всё с того, что сам Адольф Гитлер
приказал одному из своих лучших генералов Эрвину Роммелю оборонят
северное побережье Франции.
Но Роммель, прозванный «Лисом Пустыни», был уверен, что из-за плохих
погодных условий Союзники отменят или хотя бы отложат высадку. Поэтому
он решил спокойно отпраздновать день рождения своей супруги. Это было
ошибкой. Именно в её день рождения — 6 июня — силы Союзников застали
нацистов врасплох, захватив все пять пляжей на побережье Нормандии. По
оценкам историков, в тот день погибло почти
9000 немецких солдат, причём выжившие винили в своём провале отсутствие Роммеля.
Что интересно, когда Роммель наконец явился, он затребовал танковую поддержку,
для чего требовалось одобрение самого Гитлера. Но фюрер в этот момент
спал, и никто
не решился его будить.

2. Ошибка перевода привела к бомбардировке Хиросимы.
Продолжая тему Второй мировой войны, вспомним об одном из самых
страшных событий в истории человечества: ядерной бомбардировке
Хиросимы.
Представьте себе, этой трагедии вполне можно было бы избежать, если бы
Союзникам больше повезло с переводчиком! Итак, в Потсдамской
декларации Союзники потребовали от Японии безоговорочной капитуляции.
В ответ тогдашний премьер-министр Японии Кантаро Судзуки написал
письмо, в котором употребил слово «мокусацу», допускающее разные
толкования. Судзуки хотел сказать, что подумает над требованием
Союзников, но переводчик перевел это так, будто японский премьер
отвергал их требования.
Результат известен всем: через десять дней США сбросили на Хиросиму первую
в истории атомную бомбу.

3. Крушение «Титаника» и потерянный ключ.
Крушение «Титаника» — несомненно, одна из крупнейших катастроф в истории.
Но её можно было бы предотвратить, если бы не одна мелочь!
Дело в том, что управляющая компания решила заменить одного из
офицеров на корабле. Всё бы ничего, да только у него в кармане остался
ключ, который он забыл передать своему преемнику. Это был ключ от
кладовки, в которой хранились бинокли. Без ключа Фред Флит, отвечавший
за прокладывание пути, не имел доступа к биноклю и не смог вовремя
увидеть айсберг. А если бы увидел — возможно, трагедии не было бы.

4. Первая мировая война началась из-за поворота не туда.
Хотя основные игроки на мировой арене и так конфликтовали в то время,
именно убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в 1918 году стало началом
Первой мировой войны.
Но этого могло бы и не случиться, если бы шофер не передумал… Сейчас объясним!
Франц Фердинанд пережил первое покушение, потому что шофёр смог увести его
от взрыва гранаты. Но при взрыве погибло много людей. Эрцгерцог хотел
навестить раненых в больнице, но шофер свернул не в том месте и
случайно провел его мимо кофейни, где сидел Гаврило Принцип, только и
поджидавший удачной возможности…Принцип не упустил свой шанс. Он
сделал два выстрела, которыми убил
и Франца Фердинанда, и его супругу. С этого момента Первая мировая
война была неотвратимой.

5. Россия продала Аляску Соединенным Штатам.
«Бесполезная тундра»: именно так русские называли Аляску, которую с
радостью продали Соединенным Штатам Америки всего за $7,2 млн в 1867
году. Но через пару десятилетий
на Аляске начали добывать золото. Вскоре Аляска стала второй после
Невады по объемам золотодобычи. Надо думать, русские до сих пор кусают
локти. Ведь на Аляске по-прежнему добывают золото, не говоря уж о
нефти!

6. Открытие пенициллина.
Это единственная ошибка в нашем списке, которая однозначно изменила историю
в хорошую сторону. Открытие пенициллина Александром Флемингом по сей
день считается одним из важнейших событий в истории человечества.
Но известно ли вам, что он заметил эту бактерицидную плесень на своей
тарелке только потому, что работал в грязной лаборатории? Да-да,именно
антисанитарные условия
на рабочем месте позволили Флемингу открыть первый в истории антибиотик!

7. Заблудившийся охотник устроил лесной пожар в Калифорнии.
Один из самых больших лесных пожаров в истории Калифорнии был устроен
охотником. Заблудившись в лесах возле Сан-Диего, он решил зажечь
сигнальный костер. Это решение обернулось настоящей катастрофой:
разбушевавшаяся огненная стихия уничтожила
1200 квадратных километров леса, 2322 дома и унесла 14 жизней.

8. Великий лондонский пожар был делом рук пекаря.
Кстати о пожарах: не будем забывать о Великом лондонском пожаре, дотла
уничтожившем величайший город той эпохи. Вероятно, вы и не знали, но
начался он по вине отвлёкшегося пекаря. В результате сгорела не толькo
пекарня, но и ещё 13000 домов!

9. Ошибка бюрократа привела к падению Берлинской стены.
Эта забавная ошибка произошла во время выступления одного
восточногерманского политика. Он намеревался сообщить репортерам о
послаблении режима перемещения между Восточной и Западной Германией,
но невнимательно прочитал текст речи и случайно объявил об отмене
пропускного режима. Вскоре толпа уже крушила Берлинскую стену.

10. Убийство кошек вызвало Великую эпидемию чумы в Лондоне.
И наконец мы расскажем ещё об одной катастрофе, постигшей лондонцев за год
до Великого пожара. Конечно, речь идёт о Великой эпидемии чумы.
Англичане верили, что заразу переносят кошки. В итоге они убили всех
кошек, до которых добрались, что привело к равно обратному результату:
ведь кошки уничтожали крыс! Именно крысы были настоящими виновниками
страшной эпидемии, унесшей
100 000 жизней всего за 18 месяцев.

Роковая женщина Тимоша,

 

Девичья фамилия Надежды была Введенская. Еще будучи гимназисткой, она расцвела пленительной красотой, ее женское обаяние было убийственно для мужских сердец. Девушку окружала толпа поклонников. Обеспокоенный отец настоял на замужестве. Мужем красавицы, еще даже не окончившей гимназию, стал ординатор-доктор Синичкин. Однако семейная жизнь с ним была недолгой. Как-то на катке Надя познакомилась с Максимом Пешковым, сыном Алексея Максимовича Горького, и влюбилась в него. Она ушла от мужа к Максиму.

В России в это время развивались бурные революционные события. Горький, поначалу развернувший бурную деятельность в России, вскоре покинул растерзанную войной страну.

В 1922 году писатель прислал приглашение сыну из Италии. Вместе с ним он позвал и Надежду. Молодая пара отправилась в путь, по дороге, в Берлине, Максим и Надя поженились. После чего они стали жить в доме Горького. Писатель очень хорошо относился к своей невестке, а вот отношения Надежды с мужем не очень ладились. Тем не менее в Италии родились две дочери - Марфа и Дарья. На картине Бориса Григорьева Надя с распущенными волосами, в домашней просторной одежде, изображена с одной из дочерей. Ребенок, честно говоря, отнюдь не выглядит милым созданием.

Тут, в Сорренто, Надежда получила свое прозвище Тимоша, которое приклеилось к ней до конца жизни.

Как-то она отрезала свои длинные волосы, но с короткой прической выглядела непривычно растрепанной. Горький в шутку заметил, что теперь у нее патлы, как у кучера Тимофея. Надю с тех пор стали называть Тимошей. Семья Горького в Италии не бедствовала. Надя не работала, жила в свое удовольствие. Ее, как всегда, окружали поклонники, среди которых было много художников. Под их влиянием Тимоша начала заниматься живописью. Выяснилось, что у нее есть способности к этому. Особенно хорошо ей удавались портреты.

Меж тем советское правительство настойчиво звало Горького обратно в СССР, обещая золотые горы. В конце концов, писатель и его семья вернулись на родину, и действительно - им были созданы просто роскошные (особенно по тем временам) условия жизни.

Максим Пешков с Тимошей погрузились в светскую жизнь советской номенклатуры. Сталин подарил Максиму автомобиль, катались на нем, участвовали в шумных застольях, играли в теннис, охотились и т.д. Но семейная жизнь шла к разрыву, поскольку муж открыто заводил романы, да и жена была окружена страстными поклонниками. Среди них выделялись писатель Алексей Толстой (женатый, кстати) и главный чекист страны Генрих Ягода, который участвовал в кутежах Максима и одновременно домогался его жены.

В 1934 году Максим Пешков внезапно умер. Потом, когда Ягода был арестован, он под пытками признал, что именно он отдал приказ убить его, чтобы потом жениться на Надежде Пешковой. Было ли так, или он себя оговорил - неизвестно.

Тимоша стала вдовой. Алексей Толстой начал активно добиваться ее, но Ягода тоже не сидел сложа руки. Писателю был сделан толстый намек. Он его понял и отступил. Но Тимоша не спешила выходить замуж за Ягоду. Она влюблялась в других мужчин, но каждый из них непременно исчезал в недрах ГУЛАГа. В ту же пропасть пал, наконец, и Ягода.

Тимоша потом рассказывала, что ее добивался сам Сталин и даже делал ей предложение, приехав к ней домой на Малую Никитскую. Можно ли этому верить? Не знаю. Мужей у нее было много (не все официальные), и все они были репрессированы. Совпадение? Не думаю.

Тимоша старела, но оставалась уверенной в себе красавицей. До конца жизни она руководила музеем Максима Горького, созданном по ее инициативе.

 

Любовное помешательство Мейерхольда

В июне 1939 года Москву взбудоражило известие: арестован Мейерхольд. Люди из НКВД пустили слух: режиссера  взяли на аэродроме при попытке сесть в самолет английского посла. Анна Ахматова презрительно бросила: «Кто же поверит, что он хотел бежать из Советского Союза один, без Райх?» Это был сильный аргумент. Все знали, что Всеволод Эмильевич просто помешан на собственной  жене…

«Севочка, да как они смеют! — Зинаида Райх, рыдая, ворвалась в кабинет к мужу со свеженапечатанным томиком романа  «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова — Ты только послушай! «Агафья Тихоновна была в трико телесного цвета и мужском котелке. Балансируя зонтиком с надписью: «Я хочу Подколесина», она переступала по проволоке, и снизу всем были видны ее грязные подошвы. Одновременно с этим все негры, Подколесин, Кочкарев в балетных пачках и сваха в костюме вагоновожатого сделали обратное сальто. Кочкарев с Подколесиным спели дуэты про Чемберлена». Севочка, за что нам этот пасквиль, эта карикатура?! Что значит: «грязные подошвы»?!!!».

«Да что ты, Зиночка! — успокаивал муж. — Какая же это карикатура? Да тут и преувеличения-то почти никакого… Нет, граждане, безумней, чем у Мейерхольда, вам не придумать — кишка тонка! А, помнишь, у Булгакова в «Роковых яйцах» про «театр имени покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами»? Ну и пусть пишут, от нас с тобой не убудет! А, кстати, не осовременить ли нам и вправду «Годунова»? Вот все переполошатся-то! Станут кричать, что Мейерхольд совсем спятил», — и Всеволод Эмильевич зашелся своим странным, каким-то «картонным» смехом…

Красавица Зинаида сверкнула на мужа заплаканными глазами. Ну почему он так гордится, что безумнее всех? Почему его «ГосТИМ» (Государственный театр имени самого себя) не похож на храм искусства? Зачем мешать Гоголя, Островского, Грибоедова с передовицами советских газет? Зачем заставлять  актеров скакать по сцене, как акробатов? Для чего все эти вращающиеся колеса, условные конструкции? «Зритель должен самостоятельно домысливать место и обстановку действия, — говорит Мейерхольд. — Мой театр не для фармацевтов»! Эстетствующий юродивый! И что толку, что его сравнивают с Пикассо, и сам Станиславский называет «единственным настоящим театральным режиссером современности»? Ведь ей, бессменной приме Театра имени Мейерхольда, достаются одни издевки! Много ума не надо, чтобы понять —  Агафья Тихоновна с грязными подошвами из «Театра Колумба» — это же она, Райх!

Если честно, ее раздражало в муже все: и этот наряд впавшего в маразм фронтовика — солдатская гимнастерка, феска с кистью и алый гарусный шарф. И его дикая речь с неожиданными остановками и неприятным смехом. И его худоба, и белесые немецкие глаза, и длинные цепкие пальцы, и манера вращать головой, как на шарнирах, на 45 градусов направо и налево при полной неподвижности плеч. Во всей фигуре Севочки — что-то странное, гофмановское. Ну как такого любить? А вот ей, Зиночке, приходится! Что за несчастье!

Роковая женщина

Познакомились они случайно. Мейерхольд зашел хлопотать о чем-то в Наркомпрос, а Райх сидела там, в секретариате Крупской, за пишущей машинкой. Красивая, высокая, коротко стриженная, в кожаной куртке и сапогах. На матовом лице глаза — как спелые вишни. Ей было двадцать восемь, ему — на двадцать лет больше. «Хотите ко мне в студию? — с ходу предложил Мейерхольд. — Я сделаю из вас актрису. Лучшую актрису России, обещаю вам!»

Вот это был поворот! А ведь еще утром Зинаиде Есениной-Райх казалось, что жизнь пропала окончательно! Ее брак с Есениным рухнул, не просуществовав и года. Осталось двое детей мал мала меньше. И ничем незаслуженная ненависть  есенинских друзей. «Это дебелая еврейская дама. Щедрая природа одарила ее чувственными губами на лице круглом, как тарелка… Кривоватые ее ноги ходят, как по палубе корабля, плывущего в качку», — дерзил Мариенгоф. Шершеневич каламбурил: «Ах, как мне надоело смотреть на райх-итичные ноги!» Она терпела от Есенина все — его дикие загулы, побои. А он пьяно откровенничал на каждом углу:  «Не могу я с Зинаидой жить. Говорил ей — понимать не хочет»… В конце концов через Мариенгофа ей было передано: пусть убирается, у Есенина давно другая женщина. Райх ушла. По этому поводу Есенин сочинил  пронзительные стихи: «Вы помните, вы все, конечно, помните, Как я стоял, приблизившись к стене; Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое в лицо бросали мне», — и на время забыл о ее существовании. Впрочем, когда Зинаида с двухлетней Танечкой и годовалым Костей переехала к Мейерхольду, поэт вдруг заревновал и все порывался «идти бить Зинке морду». Случалось, плакал навзрыд, глядя из партера мейерхольдовского театра на бывшую жену.

Зато с Мейерхольдом Зинаиде повезло. Этот от любви просто обезумел! Скоропалительно развелся с женой, с которой прожил без малого тридцать лет и от корой имел трех взрослых дочерей. Ввел Райх, не имеющую  ни малейшего актерского опыта, в труппу своего театра, и сразу на первые роли. Однажды Всеволод Эмильевич спросил Мариенгофа: «Как вы думаете, Зинаида будет великой актрисой?» Тот ответил: «А почему не изобретателем электричества?». Больше Мейерхольд ничьего мнения на счет Райх не спрашивал. Просто выстраивал мизансцены таким образом, чтобы зритель волей-неволей смотрел только на нее, слушал только ее, восхищался только ею. У бывшей примы — Марии Бабановой отнималась роль за ролью. И когда один драматург принес пьесу, написанную специально для Бабановой, Мейерхольд переглянулся с Райх: «Вам, конечно, будет приятно узнать, что эту роль согласилась играть Зинаида Николаевна?». Великая Бабанова горько плакала, но Мастер был неумолим…

Актеры созвали общее собрание, постановили: запретить  Мейерхольду жениться на этой выскочке! Но он плевать хотел на их решения. После свадьбы Всеволод Эмильевич даже поменял паспорт и записался Мейерхольдом-Райх. Зинаида же   ограничилась тем, что отказалась от второй фамилии — Есенина и сделалась просто Райх. Поначалу она надеялась, что ее второй брак не будет последним, и откровенничала с подружками: «Я очень надеюсь  на Севочку —  он сделает из меня большую актрису, и тогда я от него уйду. Поступлю в Московский Художественный, закручу головокружительный роман… Да хоть, к примеру, с Качаловым! Ведь какой красавец!» Но только со временем она убедилась: в МХТ ее не возьмут ни за какие коврижки! Потому что никто, кроме Мейерхольда, не считает ее одаренной актрисой.

Театральные рецензии пестрели издевками: «Очень слабо играла Зинаида Райх, и это все заметили, кроме Всеволода Мейерхольда. Но мужья всегда  узнают правду последними», «Ее сценическая беспомощность, физическая неподготовленность и неуклюжесть, слишком очевидны». Всеволод Эмильевич отчего-то решил, что это — происки Бабановой, и той пришлось покинуть театр. Еще раньше ушел Игорь Ильинский — безусловная звезда, посмотреть на которого зритель валом валил в «ГосТИМ». Повод —  осветитель высвечивал Райх, даже когда она стояла в глубине сцены, а Ильинский, даже стоя у рампы, неизменно оказывался в тени. Когда же Мейерхольд заговорил о своем желании ставить «Гамлета» с Зиночкой в главной роли, актер Охлопков воскликнул: «В таком случае я сыграю Офелию!», — и тоже вылетел из театра. Впрочем, со временем страсти улеглись. Простая публика, не разбиравшая, где заслуга режиссера, где — актерское мастерство, к Райх привыкла, и стала-таки аплодировать. В одной берлинской газете даже написали: «Мейерхольд! Учись у Райх!», — Зинаида Николаевна вечно таскала эту глупую статейку с собой. Мужу это казалось трогательным, как и все другие ее «грешки»…

Зиночка часто заставляла его ревновать. К примеру,  увлеклась Николаем Волковым, гражданским мужем Ольги Книппер-Чеховой. Да что там! Она и дня не могла прожить без поклонников. Чтобы не допустить ни малейшей конкуренции,  запретила мужу звать домой женщин — только мужчин. Гостей принимала роскошно одетая, остроумная, кокетливая — королева! Их квартира в Брюсовском переулке была образцом роскоши по-советски: мебель из карельской березы, ковры,  японские вазы, хрусталь баккара. Мейерхольд привнес в это великолепие только одну деталь:  пустые рамы без полотен  на стенах: «Картину домыслит смотрящий», — объяснял Мастер. Он сам роскоши не любил, если не сказать: ненавидел. Так уж повелось с самой его юности, когда он не был еще ни Всеволодом, ни Мейерхольдом…

Отступник

Его отец, Эмилий Федорович Мейергольд, подданный Пруссии, державший на письменном столе портрет Бисмарка, исправно слушавший проповеди лютеранского пастора, был чистокровным немцем и в то же время типичным русским купцом-самодуром. Еще в молодости Эмилий Федорович открыл винокуренный завод в Поволжье и чудовищно обогатился на производстве водки «Углевки». Его дом славился хлебосольством на всю Пензу, там задавались неслыханно роскошные балы, а детей держали впроголодь. О бурных интрижках Эмилия Федоровича говорил весь город (и это помимо второй, неофициальной семьи, в которой у старшего Мейергольда было двое незаконнорожденных детей), но когда сын Артур женился на актрисе, Эмилий Федорович изгнал его из дома: «С актрисами развлекаются, на актрисах не женятся».

Можно представить, как трепетал младший сын, 18-летний Карл, задумав жениться без разрешения отца. И хотя, признайся он в своей страсти к Олечке Мунт, Эмилий Федорович был бы только рад (невеста богатая, из почтенной семьи, ее отец — член губернской палаты), романтическому юноше все представлялось, что он должен непременно пожертвовать чем-то, пойти наперекор, преодолеть, ослушаться… Просто Карл не умел любить без фанатизма, а фанатизм требовал героических поступков. Вот только Эмилий Федорович так ни о чем и не узнал, потому что скоропостижно умер.

Что ж! Карл рассудил, что это еще не повод отменять задуманный бунт. И, когда весь клан Мейергольдов (мать Альвина Даниловна, четыре брата и две сестры) собрался в отцовском кабинете, чтобы огласить завещание покойного и обсудить перспективы «Торгового дома Э.Ф. Мейергольд и сыновья», торжественно объявил: «На меня не рассчитывайте! Я ненавижу ваши деньги, ваш винокуренный завод. Не хочу даже носить вашу фамилию. Запишусь Мейерхольдом, как рекомендовано русской грамматикой Грота. Я ухожу от вас и буду жить бедно, но честно. С Олечкой Мунт мы поженимся, а приданого не возьмем. И еще — я перехожу в православие, меняю прусское подданство на российское, а имя Карл на Всеволода».

Всеволодом звали писателя Гаршина, который был кумиром юного Карла — главным образом потому, что  застрелился. Карл-Всеволод и сам много размышлял о самоубийстве, писал в дневнике: «Мне все мерещатся прорубь, яд и петля» и ночами извлекал такие тоскливые звуки из своей скрипки (он с детства неплохо музицировал), что у родных мороз пробирал по коже. К счастью, ни малейшего повода свести счеты с жизнью у мрачного юноши так и не нашлось. Впрочем, он и без того достаточно огорчил свою мать, потому что действительно воплотил в жизнь все, что обещал на том семейном совете. «Весь в отца, — плакала Альвина Даниловна, — из самодурства через что угодно переступит!»…

…В новую жизнь Карл-Всеволод взял только отцовский английский плащ, фетровую шляпу и чемодан из крокодиловой кожи. Он отправился в Москву, на юридический факультет  университета, который, впрочем, скоро бросил ради курса Немировича Данченко в Филармоническом училище. Дорожку туда проторила Катя Мунт, сестра его невесты, которая все никак не могла сделаться женой — как студент, Мейерхольд не мог  вступить в брак без разрешения министра просвещения. Почти  год юноша слал в Петербург ходатайство за ходатайством, пока, его, наконец не удовлетворили.

Венчание с Ольгой состоялось 17 апреля 1896 года в Пензе. Жизнь окончательно наладилась, когда Немирович-Данченко со Станиславским открыли Московский Художественный Театр. Мейерхольда взяли в труппу с окладом в  115 рублей в месяц, Екатерине Мунт положили 60 рублей. Нашлось место и для Ольги — в конторе театра, с жалованием в 30 рублей. Решено было жить втроем. Вернее — вчетвером, потому что к этому времени Ольга уже родила дочь Марию. Сняли квартиру в  Божедомском переулке, и, пусть обедали не каждый день, жили превесело!

Актерский дар Мейерхольда  — резкий, шаржевый. Станиславский говорил про него: «суховат в добродушных местах». А Немирович-Данченко и вовсе разочаровался в своем ученике: «Это черт знает что! Яичница с  луком! Сумятица человека, который каждый день открывает по несколько истин, одна другую толкающих!», — ругался он. А, когда на «Мещанах» в зале вдруг стали шикать, отцы-основатели МХТ и вовсе стали воротить от Мейерхольда нос — подозревали, что это он рассадил в зале своих приятелей — мол, озлобился, что не дают главных ролей. В итоге Всеволод, чуть не единственный из труппы, не получил ссуды от Саввы Морозова и не стал  пайщиком строящегося нового здания Художественного театра в Камергерском переулке. Не перенеся обиды, Мейерхольд ушел из театра.

Так началась чуть не двадцатилетняя полоса скитаний по театрам и городам: Херсон, Тифлис, снова Москва… Верная Ольга, да и Катя тоже — везде и всюду с Мейерхольдом. Детей у него уже трое, и все  — девочки. И их всех нужно прокормить… А характер у Мейерхольда неуживчивый, трудный. Ему все казалось, что кругом враги, что коллеги только и делают, что плетут интриги, устраивают сговоры, пускают сплетни… Он торопился первым нанести удар тем, кого подозревал — и часто несправедливо. Что ж удивляться, что больше нескольких сезонов он ни в одном театре не задерживался.

Со временем он все реже играл на сцене, и все чаще режиссировал. В Петербурге, в театре у Комиссаржевской  поставил«Балаганчик» Александра Блока — необычайный, ни на что ни похожий, символистский спектакль. Публика разделилась: одни бешено аплодировали, другие шикали и обзывали мейерхольдовское творение «Бедламчиком». Режиссеру в очередной раз указали на дверь. В газете напечатали карикатуру:  нищий Мейерхольд уныло стоит с шарманкой и мартышкой и просит подаяние. «Папа, разве у тебя есть мартышка?», — недоумевала десятилетняя дочь Маша. «Может, скоро будет», — вздыхал Всеволод Эмильевич. Им уже нечем было платить за квартиру, а Ольга Михайловна, усевшись с мужем на их излюбленное место — перед камином, прямо на ковер — гладила его по бедовой голове и все твердила: «Только не соглашайся на компромиссы! Нельзя в поисках благополучия изменять себе самому!» И, когда Мейерхольда позвали в консервативный Суворинский театр, совсем не подходящий режиссеру-новатору, именно она потребовала, чтобы он отказался!

Впрочем, предложение поработать на императорских сценах, в Александринке и Мариинке, Мейерхольдами решено было принять. Но тут уж актеры стали грудью против «Калифа на час». Его режиссуры боялись. Про его актерские способности и слышать не хотели: «Настоящее чучело ходит по сцене и портит пьесу», — шипели недоброжелатели. И все же Мейерхольд прослужил там до самого октября 1917 года, хоть и жаловался:  «Ни разу за годы службы в имперских театрах я не входил в двери без опасений, что могу получить в спину удар ножом».

Увлекательная игра «революция»

1917 год. В Михайловском театре — собрание городской интеллигенции. Председательствует Горький. Слово берет и Мейерхольд. Но вместо того, чтобы говорить о революции, он вдруг принимается  ругать своих врагов, оспаривать несправедливую критику… Из зала крикнули: «Перестаньте перемывать грязное белье! Определите, наконец, свою политическую позицию!»  Но это и было его политической позицией — всеми правдами и неправдами бороться с неприятелями авангардного театра. А для этого теперь нужно было непременно быть большевиком. Вот Мейерхольд — чуть не первый из всех деятелей театра — и вступил в коммунистическую партию. Актеры вздумали саботировать репетиции и спектакля «красного режиссера» — он отыскал на улице первого попавшегося красноармейца и потребовал  арестовать «врагов революции» — пареньку-красноармейцу с трудом удалось объяснить Мейерхольду, что с этой целью нужно звонить в ЧК. Впрочем, Мейерхольд скоро совсем порвал с опостылевшими труппами — на премьере неслыханной «Мистерии-буфф» исполнители, которых он наспех набрал по объявлению в газете, по ходу действия рвали в клочки афиши старых императорских театров.

Весной 1918 года в Питере стало голодно. Из темной муки пеклись пироги с начинкой из конины. Распаривалась старая, каменная вобла. Варились картофельные очистки. Мороженная капуста почиталась за счастье! Старшая дочь, Мария, еще в 1914 году перебравшаяся в Новороссийск, звала родителей и сестер к себе, откормиться сметаной, творогом и медом. Мейерхольд не поехал — некогда! А Ольгу Михайловну и двух младших дочерей отправил. Вскоре в Новороссийск вошли  деникинцы, отрезав семью от Всеволода Эмильевича линией фронта. Впрочем, сам Мейерхольд тоже вскоре оказался по ту сторону этой линии. В театральных баталиях он подорвал здоровье, и врачи отправили его немного подлечиться в Ялту — как раз накануне того, как белые заняли Крым. Так большевик Мейерхольд оказался «под белыми». «Какая разница, где ждать ареста?», — подумал он, и на турецкой фелюге дернул в к семье, в Новороссийск. Там его, действительно, арестовали, но обошлись мягко: давали читать книги из библиотеки и позволили поставить прямо в тюрьме спектакль. Чтобы задействовать всех арестантов — а их в камере  набралось пятьдесят, Мейерхольд избрал многолюдного «Бориса Годунова». Раздевал ли он бояр донага, как предположил Булгаков в «Роковых яйцах» — осталось неизвестным.

В конце концов, благодаря униженным просьбам и неустанных хлопотам жены, Мейерхольда выпустили на поруки. В марте 1920 года в Новороссийск вошли войска Красной Армии, и семья получила возможность уехать. Всеволод Эмильевич отправился по приглашению Луначарского в Москву, Ольга Михайловна с девочками — домой, в Питер. Предполагалось, что скоро они воссоединятся. Кто же мог предположить, что через несколько месяцев Мейерхольд встретит Райх? Кстати, после развода с Ольгой он почти прекратил отношения и с дочерьми. Говорил: «Не хочу, чтобы мне рожали внуков — еще не хватало мне старости!»

Его ученик Сергей Эйзенштейн писал: «Счастье тому, кто соприкасался с Мейерхольдом как с магом и волшебником театра. Горе тому, кто зависел от него, как от человека». И в Москве очень скоро в полной мере оценили эти «горе» и  «счастье». Началось с того, что Луначарский назначил Всеволода Эмильевича заведующим Театральным отделом Наркомпроса — что-то вроде комиссара советских театров. Мейерхольд стал носить шинель, гимнастерку, брюки-галифе, военную фуражку с приколотой фотографией Ленина. Пристрастился к фразе: «Я говорю вам от имени революции!». И перенял хамоватый, бесцеремонный пролетарский стиль. Друзья качали головами: «Только прирожденный актер может так вжиться в образ!» Иначе и нельзя было объяснить, как мог образованный человек из приличной семьи взять и выгнать на улицу балетмейстера  Голейзовского, преспокойно занять его особняк, спать на его кровати, есть за его столом, на том только основании, что должен же заведующий ТЕО Наркомпроса где-то жить, спать и есть.

Администратором Мейерхольд оказался смелым, но очень плохим. Его идеи были одна завиральнее другой. К примеру, упразднить профессиональных актеров и предоставить возможность рабочим и крестьянам самим играть на сцене — в свободное от основной работы время (мол, что будет хорошего, если артист будет целый день болтаться в театре?). Ну а для быстрого обучения пролетариев актерскому ремеслу Мейерхольд планировал применять биомеханику – им же самим разработанную систему гимнастических упражнений, которая позволит исполнителю роли механически выполнить поставленную режиссером задачу. Заменить театральные билеты жетонами и раздавать их трудящимся и красноармейцам бесплатно по какой-то невероятно сложной и запутанной системе. Унифицировать названия театров: «РСФСР 1-й», «РСФСР 2-й», «РСФСР 3-й» и так далее. Луначарский только и успевал отменять все это!

Но над театром «РСФСР 1-й», которым командовал сам Мейерхольд, не властен был даже Луначарский. Там ударялись в отчаянную «левизну»: с лож содрали перила, с потолка — лепнину, оголили стены до кирпичной кладки, повсюду развесили плакаты и лозунги. Актеры (все-таки профессиональные — Мейерхольд быстро убедился, что с одними рабочими и крестьянами театральной каши не заваришь!) выходили на сцену без грима и подавали реплики в духе ораторов на митинге — хриплыми, возбужденными голосами. В текст спектакля ежедневно вставляли новейшую информацию РОСТА. Зрителям разрешилось лузгать семечки и курить махорку, но вменялось в обязанность заполнять длиннющие опросные листы — так Мейерхольд «нащупывал» интересы новой, пролетарской аудитории.

При этом Мейерхольд был одержим настоящей шпиономанией. Во время каждой репетиции несколько раз прерывался, чтобы осмотреть зал — нет ли здесь каких-либо недругов? Во время спектаклей стоял за кулисами и, прищурившись, напряженно следил за игрой актеров: нет ли какого саботажа? Спиной чувствуя его неподвижный, полубезумный взгляд, бедняги нервничали и играли значительно хуже, чем на репетициях — что, кстати, и считалось саботажем.

Мейерхольда многие всерьез боялись.  На всех заседаниях, собраниях и  съездах он неизменно устраивал сумбур и скандал с истерическими криками, проклятьями, обвинениями вроде: «Вы — охвостье Чайковского! Гнездо реакции! Враги революции!», — и угрозами арестовать. Наконец, в феврале 1921 года Всеволода Эмильевича сместили с комиссарского поста — ко всеобщему облегчению, не исключая и Луначарского. А вскоре был закрыт и «РСФСР 1-й».

Впрочем, не прошло и года, как Мейерхольд открыл новый театр — «ТИМ». И проруководил им долгих пятнадцать лет! При этом судился со своими актерами по пустякам (был однажды даже оштрафован  на 300 рублей за клевету, когда он в очередной раз подал в суд на группу «саботажников», посмевших уволиться из театра) и вечно опасался, что кто-то из обиженных его застрелит. Он почему-то предчувствовал, что погибнет от пули… А вот Зинаиде Николаевне напророчили нож — крепко не любившие коллеги вечно шептали ей в спину: «Хоть бы скорее ее зарезали!». Не прибили, не отравили, а именно зарезали. Кто ж мог знать, что все так и случится…

Когда в конце двадцатых ГосТИМ стал утрачивать популярность (публика рвалась тогда во МХАТ, на «Дни Турбиных»), один рецензент написал о Мейерхольде: «Старый волк, матерый зверь! Ты отступаешь, ты дрожишь от холода, подставляя копну волос бурному ветру суровой зимы, ты потерял чувство дороги, — мастер, ты гибнешь, величественный, негнущийся Мейерхольд!»

Всеволод Эмильевич с Зинаидой Николаевной уехали-было за границу, дело вполне могло бы кончиться эмиграцией, но из Москвы пришло радостное известие:  правительственная комиссия выделила 30 тысяч рублей на поддержание ГосТИМа. Решено было вернуться. Мейерхольд оставался в фаворе у советской власти еще несколько лет.  В изданной в 1933 году толстенной «Истории советского театра» он — единственный — был прямо обозначен, как гениальный режиссер. Он по-прежнему входил во всевозможные комиссии и комитеты — вплоть до 1936 года.  Но к этому времени художественные пристрастия новой власти стали стремительно меняться.  В советской литературе образцом для подражания был объявлен Горький, в архитектуре – Жолтовский со своими арками и колоннами, в кино – “Чапаев”, а в театральном искусстве — МХАТ. Авангарду в советском искусстве пришел конец, его теперь стали именовать ругательным словом “формализм”. Вот тут-то Мейерхольду и стали припоминать «грешки»: и выезд за границу, слишком похожий на попытку эмиграции, и использование в спектаклях произведений опального Шостаковича  (в музыке ведь тоже формализму был дан бой, в 1936 в «Правде» вышла разгромная статья про Шостоковича «Сумбур вместо музыки»). И, самое непростительное — посвящение одного из спектаклей в 1923 году, к пятилетию Красной армии, «Первому Красноармейцу РСФСР Льву Троцкому». Действительно же – создателю Красной армии….

Словом, стоило в газете один раз появиться подлому словечку «мейерхольдовщина», и началось! Отречения учеников, клятвы «вывести на чистую воду», требования «покончить», рекомендации «разоблачить»… Постановка «Бориса Годунова», на которую Мейерхольд только-только окончательно решился, была запрещена. Может, дело и дошло бы до голых бояр на трапеции — кто ж теперь скажет? Ведь театр был закрыт еще до первой репетиции…

Последним спектаклем Мейерхольда и Райх стала «Дама с камелиями» — отчасти это была попытка задобрить власти: мол, и мы возвращаемся к классике, решительно отказываемся от формализма и намерены отныне идти благонадежной дорогой соцреализма. Отчасти — исполнение напоследок многолетней мечты Райх — сыграть, как во МХАТе. И последние слова героини: «Ты видишь, я улыбаюсь, я сильная… Жизнь идет», — Райх, говорят, произносила с настоящей актерской силой. Затем она опускалась в кресло спиной к зрителям. После долгой паузы левая рука ее падала с подлокотника и повисала как плеть. Так  Мейерхольд показывал смерть. Увы! Когда вечером 7 января 1938 года рука Райх повисла в воздухе — это действительно был конец. На следующий день «ГосТИМа» закрыли…

Они еще пытались бороться. Была даже иллюзия, что все наладится — Райх взяли в театр Ленсовета, Мейерхольда приютил Станиславский в оперном театре. На первое занятие оперной студии он пришел в мятом костюме, с небрежно завязанным галстуком, нечесаный. У Станиславского сердце сжалось от жалости. Сломали человека!

Кажется, Мейерхольда горячо, до умопомрачения жалела и Райх. Иначе трудно объяснить то, что она сделала. Или она под конец совсем разучилась понимать что-либо, кроме себя самой, своих нужд и переживаний? Ведь она в одночасье лишилась высокого положения, аплодисментов, поклонников… Как бы то ни было, но Зинаида Николаевна, ни с кем ни посоветовавшись,  отослала совершенно безумное письмо Сталину. В числе прочих непочтительностей там были и такие: «Как вы, грузин, можете судить о русском театре?», «Вам самому не помешало бы брать уроки понимания сценического искусства у Мейерхольда!». Вряд ли она знала, что подписывает и себе, и мужу смертный приговор…

Ограбление по…

20 июня 1939 года в Ленинграде был арестован Мейерхольд. Ему каким-то чудом удалось позвонить жене, но связь оборвалась, он так почти ничего и не успел сказать. Впрочем, не прошло и часа, как в московскую квартиру Мастера  пришли с обыском. Первым делом была изъята копия того самого письма Сталину на 6 листах. В протоколе зафиксирована жалоба гражданки 3.Н. Райх, протестующей против поведения одного из сотрудников НКВД. Говорят, этот сотрудник получил строгий выговор от начальства — «за допущенное протоколирование жалоб обыскиваемого».

Мейерхольд тоже пытался жаловаться — написал Молотову: «Меня, 65-летнего старика, заставили лечь на пол лицом вниз и били по подошвам и по позвоночнику резиновым ремнем… Я выл и плакал от боли». Ответа, понятно, не получил. И через полгода признался во всем: в шпионаже в пользу англичан, японцев, в участии в троцкистской организации… Он назвал всех своих сообщников: Эренбурга, Пастернака, Катаева,  Эйзенштейна, Шостаковича, Утесова… К счастью, ни одного из них брать не стали.

А поздним вечером 15 июля 1939 года Зинаиду Николаевну Райх зарезали грабители. То есть  сначала пришли двое сотрудников  НКВД, открыли балкон в кабинете Всеволода Эмильевича и опечатали его, не запирая на замок. А потом уж, минут через двадцать, двое неизвестных зашли через этот балкон в квартиру и нанесли хозяйке 17 ножевых ран. Соседи слышали крики Райх, но решили, что у нее очередная истерика. Впрочем, дворник все же выглянул из своей каморки — как раз в тот момент, когда двое мужчин садились в ожидавшую их машину.

Райх похоронили в том же черном бархатном платье, в котором она играла свою долгожданную «Даму с камелиями». Сразу по возвращении с кладбища ее дети — Татьяна и Константин Есенины — узнали, что обязаны освободить квартиру, так как она отходит НКВД. Прошло несколько лет, и убийцы Зинаиды Райх были, наконец, названы народу: соседи Мейерхольдов, артист Большого театра Головин с сыном. И напрасно они твердили, что единственная улика — золотой портсигар с вензелем Мейерхольда — был подарен на день рождения! Преступникам пришлось-таки отсидеть в тюрьме несколько лет — пока их не реабилитировали и не освободили. Пришлось посидеть и домработнице Мейерхольдов, Лидии Анисимовне Чарнецкой, и она говорила товаркам по камере: «Так чего ж они хочут от меня, никак в толк не возьму? Откуда ж знать мне, об чем хозяева разговаривали? Я ж им только кушать на стол подам — и снова на кухню!»

А Всеволод Эмильевич Мейерхольд ко дню своего рождения — 28 января 1940 года — получил, наконец, копию своего обвинительного заключения. Через пять дней, 2 февраля, его отвели в подвал Военной Коллегии и расстреляли. В тот же день расстреляли и журналиста Михаила Кольцова (об этом впрочем – в другой раз, на экскурсии у Дома на набережной).

Остается только добавить, что бывшая семья Мастера — Ольга Михайловна и дочери — получила извещение о том, что Мейерхольду дали 10 лет без права переписки. Для него в Бутырке даже брали передачи, и бедные женщины несколько месяцев провели в чудовищных тюремных очередях. Пока Ольга Михайловна не объявила, проснувшись однажды утром: «Я это предчувствовала — теперь знаю точно: вашего отца нет в живых». А еще через несколько месяцев она и сама тихо угасла — дочери говорили, что от горя…

Ирина Стрельникова

Бородинский хлеб

Предали...

Философ Руссо одного за другим сдал в приют пятерых детей. Его сожительница детей рожала, а потом их относили в приют. Руссо писал, что хочет, чтобы дети стали крестьянами. Здоровый труд на свежем воздухе, простая пища, гармония с природой… Скорее всего, малютки просто умерли в приюте - условия в 18 веке были ужасающими. Но Руссо об этом не думал. Он писал трактат о правильном воспитании детей, который принёс ему славу великого педагога и просветителя. Лорд Байрон отдал в монастырь свою незаконнорожденную дочку Аллегру четырёх лет от роду. Сначала он забрал девочку у матери, а потом она надоела поэту. «Она упряма как мул и прожорлива как осел!», - так поэтично Байрон охарактеризовал своего ребенка. Девочка мешала ему; он жил в замке. Трудно представить, как в замке может мешать четырёхлетний ребёнок… В монастыре девочка начала хиреть и чахнуть. «Бледная, тихая и деликатная», - такой её запомнили. При участии монахинь Аллегра написала письмо отцу; вернее, жалостливые монахини написали от ее лица просьбу навестить… Байрон сказал, что Аллегра просто рассчитывает на подарки. Незачем ехать! В пять лет девочка умерла среди чужих людей. Поэтесса Марина Цветаева тоже отдала своих детей в приют в голодные годы. И приказала не говорить, что она - их мать. Дескать, они сироты. В приюте младшая дочь, Ирина, умерла от голода и болезней. Условия содержания детей поэтесса видела своими глазами - под видом крестной матери она навестила детей. Старшую дочь она потом забрала. Младшая погибла среди чужих людей. Подробнее об этой истории можно прочитать в «Смерть Ирочки Эфрон». На похороны дочери Цветаева не пошла, но написала очень грустное стихотворение о своих переживаниях. Конечно, очень трудно было жить в Москве в отдельной квартире с двумя детьми, отказавшись от службы. И писать стихи было очень трудно, дети требуют большого внимания, питания. Цветаева тоже упоминала «прожорливость» двухлетней Ирины… Наверное, наши прабабушки не отдали своих детей в приюты потому что работали и стихов не писали. Им было полегче, чем Цветаевой. Или Байрону. Или Руссо... Можно писать одухотворенные строки о любви и о душе. Но поступать по-другому. И много лет люди будут восхищаться великими стихами и философскими трактатами, не ведая, что во время создания этих чудесных произведений где-то умирал с голоду или от тоски брошенный ребёнок автора. Плакал в одиночестве или просто молча лежал, отвернувшись к стене - когда понял, что никто не придёт утешить… Но себя эти великие люди очень жалели. Свои переживания они понимали очень хорошо. И искренне недоумевали - почему такие страдания выпали на их долю? За что? Хотя никаких особых страданий не было: ни голода, ни побоев, ни полной зависимости от других… Философ Руссо жалобно написал о себе: “Одинокий, больной и всеми оставленный в своей постели, я могу умереть в ней от нищеты, холода и голода, и никто из-за этого не станет беспокоиться»… От голода и холода Руссо спасали многочисленные меценаты. О нем беспокоились друзья и та самая мать отданных детей. Это великие люди, оставившие после себя великие произведения, которые учат разумному, доброму, вечному. А судьбы их детей мало кому известны; но об этом надо знать. И надо помнить - ребёнок полностью зависит от родителя. Предать его легко! Он не сможет ни протестовать, ни отомстить, ни упрекнуть. Он до последнего дня будет надеяться, что за ним придут и спасут его, возьмут обратно! … Поэт Шелли видел над морем у замка Байрона светлый образ маленькой Аллегры. Она улыбалась. Она все простила. Дети прощают… Анна Кирьянова

Самая крупная жемчужина - "Странница" Перегрина: история и ее владельцы.

 

Знаменитая Перегрина или блуждающая, которая прослыла самой крупной жемчужиной мира, была добыта у берегов Панамы в XVI веке. Появление перламутровой странницы принесло чернокожему рабу, доставшему ее из Тихого океана, свободу. Испанский колонизатор был поражен идеальной грушевидной формой, мерцающим молочным блеском, гладкой поверхностью и весом жемчуга в 56 карат.

Читать далее...

Интересно: зачем нам нужно печь блины?

 

Знаете ли вы, что...?

Читать далее...

Поляки открыли списки надзирателей Освенцима: евреев в газовые печи отправляли украинцы и прибалты

 

В ответ на «декоммунизацию» Дня Победы, который в Украине решено понизить в статусе, польские побратимы обнародовали список наблюдателей «Освенцима». Никого, думаю, не удивил тот факт, что часть лагерных капо носили украинские фамилии.

Хотя хранитель исторической памяти Понадуси Владимир Вятрович рассказывает, что СС «Галичина» и ОУН-УПА только и делали, что освобождали города и страны от нацистов и охраняли евреев от зверств гитлеровцев.

По версии новых мифотворцев, шесть тысяч бандеровцев спасали мир от фашизма, пока 6 миллионов украинцев, погибших в рядах Красной Армии - сами себя. Но тут в сказочное повествование неожиданно вмешались поляки. Сначала они начали избивать украинских онижедей за незнание географии: как известно, на днях в Варшаве отлупили украинских студентов, нагло заявлявших, что «Лембергнаш».

Теперь европейские побратимы намерены также поступить с историками Институт национальной памяти Польши 30 января, опубликовал имена почти десяти тысяч надсмотрщиков и других работников нацистского концлагеря «Освенцим» («Аушвиц-Биркенау»).

База данных лиц, работавших в концлагере от времени его создания до ликвидации, есть на сайте проекта. Как уверяют поляки, это только начало.

Публикация 9686 фамилий станет «стартом масштабного проекта» по обнародованию данных работников других нацистских концлагерей, существовавших на территории Польши, объяснил глава Института Ярослав Шарек. По его словам, в целом известны имена около 25 000 сотрудников концлагерей.

Среди названных лиц подавляющее большинство - немцы, но есть украинцы, литовцы и латыши.

Но что самое ужасное для расово свидомых, в списке лагерных надзирателей не найдено ни одного русского имени.

Зато предки нынешних поклонников ОУН-УПА с Бандерой в сердце сгоняли узников концлагерей в газовые камеры – и этому есть документальные свидетельства. По каждому работнику «Освенцима» приведена вся доступная информация, в том числе дата и место рождения, сроки службы и, в отдельных случаях, фотографии.

По данным историков, до момента освобождения в январе 1945 года в «Освенциме» уничтожили около миллиона евреев и более 100 000 заключенных других национальностей. Можно предположить, что после этого сеанса разоблачения, на «фекальных шествиях», регулярно проводимых в Киеве, будут требовать отправить «на гилляку» не москаля, а поляка. Да и памятники жертвам холокоста начнут валить с утроенной силой: благо примеров их ликвидации во Львове, Ровно, Одессе – предостаточно.

Читать далее...