В отчем доме, старом и заброшенном,
Сяду у окна, уединюсь,
Напитаю душу словом Божиим,
Предрассветной тишиной напьюсь.

Желтая смородина потянется
Ветками в раскрытое окно.
Все худое где-то там останется,
Светлое останется со мной.

Мать моя затопит печку русскую,
Заиграют блики на стене.
Треск поленьев деревенской музыкой
Отзовётся с дрёмою во мне.

Заскрипят полозья деревянные,
Выбегу навстречу наконец,
И краюху хлеба долгожданную
Топором отрубит мне отец.

И на ней, попыхивая искрами,
Оживут снежинки под луной.
Радость детства, чистую и близкую,
Я увижу в отчее окно.

Ледоход. Шумит, гудит Десна моя,
Крыги льда несёт безумство вод.
Ребятня, отчаянная самая,
От восторга прыгает на лёд.

Следом я. И понесло стремительно...
Слава Богу, вытащил сосед.
Так познал я: не всегда спасительно
Безрассудно действовать, как все.

Много раз, и в юности, и смолоду,
Повторялся страшный ледоход.
Дно пихал и, обжигаясь холодом,
Натыкался теменем на лёд.

Спас Господь! Не похоронен заживо,
Лед сошёл, и отпустило дно.
И сижу, переживая заново
Жизнь свою сквозь отчее окно.

иер. Роман Матюшин. 26 декабря. Каменец