Часть I - "Никогда бы не подумал что в Москве может быть так жарко"
3 июня 2011
Я старался запомнить этот зал, и всех людей что были в нем, так как картина которая открывалась моему взору была такой родной. Я старался запомнить как можно больше, увезти воспоминания о городе, в которой возможно уже не вернусь никогда. Эта страна для меня что-то значит, пусть я даже не могу понять что именно. Я волновался утром, когда раздавал автографы у Ритца, и после, когда встретился с фанатами, и на конференции особенно, ведь приходилось ее тянуть одному, или же на пару с Густавом, а моему брату класть на все. Главное что бы не мешал.
Лишь сейчас я понимаю, как счастлив что оказался здесь. Впереди еще две песни. Нужно снять куртку, никогда бы не подумал что в Москве может быть так жарко. Я взял с собой весь зимний гардероб, теперь жалею. С другой стороны вещи тащить не мне, обидно что жарко, и что есть куча всего, но оно дома.
Мои фанаты, вот они, повсюду, в первых рядах! Говорят, что после отмены прошлогоднего концерта, ребята оборвали все телефоны, обрушили социальные сети, завалили письмами — лишь бы мы приехали. Мне не о себе от этих воспоминаний, дело прошлое — ситуация очень некрасивая, но думаю что сегодняшнем выступлением мы сможем хоть как-то доказать им, что нам тоже жаль. Мы здесь уже достаточно давно, представление не на шутку затянулось, мы и не думали что все так надолго, но чтож. Я вижу волнение в их глазах вперемешку с усталостью и отчаянием — чем? Отчаянием? Я не это имел введу — здесь слишком жарко даже на сцене, что говорить о толпе в которой они стоят? Смотрят, плачут... Так, поднимай глаза и смотри в глубь зала,тебе же всегда это помогало... Ты ничего не можешь сделать, вот уже шестой год я вижу слезы и остаюсь равнодушным, бесчувственным. Я не могу иначе, хотя мало кто знает что мое сердце разрывается, когда я смотрю них. У меня у самого начинает дрожать голос, и это выглядит не очень профессионально. Об этом как и о многом другом и правда мало кто знает, в основном обо всем этом знает Том. Каждую мелочь, от слез фанаток и до аллергии на фальш. Он знает все мои переживания, душевные тяготы и расстройства по тому или иному поводу. Когда мы ехали сюда — на арену, я не говорил с ним, мне очень не понравилось его повидение на пресс-конференции. Продюсер сказал что бы мы были милы с прессой, что бы не обижали фанатов и улыбались, ведь они сумели убедить Йоста, что для московских фанатов выступление нашей группы очень дорого. Да, об этом я тоже узнал но гораздо позже, сумма за концерт около полумиллиона евро. Густав считал курс, переводил все это в рубли и у него получилось около 20 000 000! при средней зарплате российского подростка в 20 000. Но все это пустое, нас выкупили, и сказали что мы должны быть общительными и довольными. Я и так доволен, я пою свои песни и счастлив находиться здесь рядом с ними.
Я старался не смотреть на кого-то конкретного на этом выступлении, потому что боялся увидеть... Нет, не стоит об этом. Скажу что просто переживал сильно и волновался. Мы давно не выступали на такой красивой сцене и я был в восторге когда мы приехали на "саунд чек" и увидели ее. Том даже выругался от восторга, а я провел рукой по металлической конструкции с мыслью о нашей сцене из тура Zimmer 483 — который проходил сдесь, на этом самом месте. Быть хедлайнером — очень почетно, но устроить сольный концерт группы — это очень здорово. От этой мысли, помню, мне сразу стало не по себе. Я снова упрекнул себя за то, что не настоял на проведении концерта Humanoid city, а доверил Йосту выразиться от моего имени перед организаторами концерта. Прядь волос щекочет мне щеку, и от этого мне некомфортно, хочется смахнуть ее как назойливую муху, а тем временем резко поворачиваю голову и она снова в исходном положении.
Я и не заметил что уже конец выступления. Пушки с блестящими конфетти, заказанные у организаторов, отлично, а главное вовремя вписались в выступление. Почему-то становиться немного грустно, а потом еще и тяжело на сердце. Музыка стихла и я говорю: Thanks you so much и слышу эту шквал оваций и восторженных криков. Потом, много позже, из моих глаз брызнут слезы и лишь случай сможет их остановить. Я плакал от счастья, но ребята этого не поняли. Они очень заботиться обо мне и испугались, что кто-то мог меня расстроить или обидеть, но я был счастлив. Они решили меня оставить, что бы я смог привести себя в порядок. Но никто не хочет быть один, а меня оставили, пока остальная группа раздавала интервью и отдыхала за сценой слушаю русских артистов. Тишина окутала гримерку. Странно — обычно здесь всегда шумно, кто-нибудь по десять раз обязательно заглянет в дверь, а если она заперта, то будет стучать до тех пор, пока Густи не откроет ее. А тут тишина. Воспользовавшись моментом, сидя на стуле перед зеркалом, я сложил руки на тумбу перед собой а сверху положил голову и закрыл глаза, как вдруг в гримерку вошли ребята.
— Тебе нужно развеяна братишка, мы думаем поехать в клуб, говорят один из лучших в городе. Его хозяин, тот рэпер, что выступал незадолго до нас. Так вот, мы пересеклись, слово за слово и он нас пригласил, — очень импульсивно рассказал Том, но после побоялся, что его приступ веселья наступил гораздо раньше, чем я справился со своей меланхолией.
— Спасибо Том, я в порядке, можем и в отель поехать, — голос хрипел, да и повернувшись к зеркалу я увидел как блестят мои карие глаза, покрасневшие и печальные.
— Билл, ты же отлично выступил! Раньше ты часто дурачился после выступления а сейчас...
— Дай мне сигарету Георг, — я не мог больше выносить этого, поэтому одной фразой убил двух зайцев: Георг замолчал — это раз, я дурачусь — курю -это два! Все довольны.
— Это не мое дело, но может не стоит сейчас курить? — Густав был очень потерян, но Георг махнул рукой и протянул сигарету. Почти резким движением я вырвал ее из рук Георга и встал за зажигалкой.
— Оставьте меня пожалуйста все, я не в настроении, — видит Бог, я не хотел срываться, но они же не слушали меня, пока я говорил спокойно. Том показал ребятам что бы шли, и сделал знак "я с ним разберусь, ребята, без обид".
— Том, тебя это тоже касается, — уже спокойнее сказал я, смотря на то как он запирает дверь.
— Ты же знаешь что бесполезно все это, я не уйду, — сказав это он подошел ко мне и обнял за плечи, как обычно обнимал, когда хотел помириться, вот только не то это было. Уже не то. Я ненавидел себя за это в душе, мне очень не хотелось обижаться на него, или просить уйти, отгонять и так далее, просто это было не то.
— Билл, если ты из-за концерта — все прошло отлично, ты умница, — Том склонился к уху и начал шептать, — я понимаю что давненько не было концертов, да и устали все, ты уж держись. Нам еще столько всего нужно успеть.
— Том, я хочу к ним! — я никогда ничего от него не скрывал, и говорил всегда как есть. Сигарета вновь приблизилась к губам, и я затянулся, а после выдохнул.
— Отлично, но ты сам их прогнал, только что, помнишь?
— Да я не про Георга с Густи,я про фанатов. Я хочу к ним Том, — его брови поползли наверх, а я даже не посмотрел на него, просто знал это.
— Парень, да ты что? Ты в своем уме? Может быть Йосту позвонить, или все таки с нами поедешь?
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне Том. Что ты меня Йостом пугаешь как маленького? Ты меня вероятно не услышал, раз оставил мои слова без внимания, но зато привлек его к своим, — я затянулся и затушил сигарету. Помню как мы сидели и не разговаривали, минуты для лис, ребята были за дверью, или же за сценой — что в принципе не имело значения. Первым сдался я, так как чувствовал себя полностью виноватым:
— Том, прости. Я просто волнуюсь за выступление, да и потом, это было так эмоционально. Ты прав братишка, идти к фанатам — это самоубийство, хоть и тянет к ним. У меня давно не было такого ощущения. Оно сегодня со мной весь день, с того самого момента как мы раздавали автографы у гостиницы. Этот город меня очаровывает в каждый наш приезд. А сегодня как-то особенно сильно.
Я помню как ко мне подошел Том и коснулся меня до руки, на что я отдернул ее. Он не понял тогда, не понял возможно и сейчас, да вот только не изменить ничего.
— Том, прошу, не стоит. Мы больше не должны... — но кто-то постучал в дверь и заглянул. Я же говорил что всегда так происходит. Мы сменили тему и больше к ней не возвращались. Встретив ребят мы отправились в клуб, где было ужасно жарко. А после вернулись в отель, возле которого, прижавшись друг к другу спали наши фанаты. Я осторожно достал маркер из сумки и начал расписываться, на журналах которые они держали, плакатах, газетах, сердцах и фотографиях. Почувствовав, что уже светает, мы прошли в отель, и собрав вещи спустились к машинам, которые ждали нас во дворе отеля. По тихому и не привлекая к себе внимания мы уезжали. Я вспоминал, как меня тронула тишина, которую они сделали для нас, что бы получить автографы. Как они держались, лишь бы не закричать. Как они смотрели, и шептались между собой на языке которого мне не понять. Я думаю, что фанаты, которые уснули, в ожидании нас — проснулись утром, и не поверили своим глазам, что у них есть автографы.
Том был другого мнения, он сказал что они больше расстроются, что пропустили меня и не увидели еще раз. Он прав. Он был чаще прав, но тоже не всегда.
Мы уезжали из этого города, в котором, казалось я оставил частичку своего сердца.
