Александр Бирштейн

– Надо чем-то себя занять! – в сотый, наверное, раз сказала тетя Рива, меряя шагами комнату.
Дядя Петя задерживался.
– Ничего они мне не сделают! – бодрился он, уходя на работу. – Я ж сорок лет на фабрике проработал…
Тетя Рива отворачивалась и вытирала слезы. Ей хорошо, она ушла на пенсию в пятьдесят пять. И забыла про всякие собрания. А Петя так хотел работать, работать… Выгонят его сегодня. Вот и вся работа, вот и все сорок лет в одном цеху.
Придет, окажется есть, ляжет лицом к стене… От жалости ей снова захотелось заплакать. Как тогда в госпитале, когда доктора сказали, что Петину ногу не спасти. Как она тормошила его тогда, как говорила, что это не окончательно, что его еще обещал посмотреть профессор Геллер…
А потом, когда он немного приободрился, упросила, хоть что-то, поесть.
– Хочу грибной суп! – вдруг прошептал Петя.
Единственную свою нарядную крепдешиновую блузку отдала она тогда за ниточку, на которую были нанизаны с десяток черных, сморщенных грибочков. ..
Сейчас такие тоже есть на базаре. Их продают женщины из Белоруссии. И продают, кстати, очень дешево… У Ривы всегда имеется несколько ниточек. Рива открыла кухонный шкафчик, достала две нитки с грибами. Сухие грибочки звонко падали в мисочку. Сверху Рива налила немного воды. 
Нет, ну почему так тянется время? Собрание назначено на шесть, а сейчас уже полседьмого. Неужели столько времени надо, чтоб выгнать человека с работы и опозорить?
Тот, свой первый грибной суп, варила Рива на госпитальной кухне. Сама Людмила Артемовна разрешила! Людмила Артемовна – главный повар! Ее даже начальник госпиталя побаивался. Генерал! Рива тогда все ей рассказала… Вот та и пустила. Еще и луковицу с перловкой дала… 
Вода с перловкой уже кипела. Рива уменьшила огонь. Перловка должна вариться долго… Это вам не картошка. Кстати, картошка уже почищенная и порезанная кубиками, дожидалась своего часа в кастрюльке с водой. Без воды нельзя – почернеет. Рива почистила коренья, обмотала их ниточкой и положила в кипящую воду. Туда же бросила луковицу.
Когда она пришла в палату, Петя все так же лежал лицом к стене.
– Петя! – позвала она, - ну-ка, поешь супчика!
Петя не пошевелился.
Тогда Рива открыла крышку котелка. Запах, нет, высший аромат вареных грибов заполнил палату…
Размоченные в воде грибы Рива разрезала пополам и бросила к перловке. Лук и зелень уже сделали свое дело и были вынуты…
Господи! Уже семь! Где же муж? Где Петя?
Петя тогда съел почти треть котелка. Остальное она отдала другим раненым заглянувшим «на запах».
А утром профессор, полковник медицинской службы Геллер осмотрел Петю и сказал, что сам будет его оперировать. И что ногу надеется сохранить.
Рива бросила в варево нарезанную морковку, а чуть погодя и картошку. Осталось всего ничего. Она стала мелко-мелко шинковать зелень: петрушку, укроп.
Послышался звук открываемых дверей. Не заходя в кухню, Петя прошел в комнату и затих. Наверное лег…
Рива бросила в суп зелень и бессильно присела на табурет.
– За что, Готыню, за что? – шептала она. 
За что они так страдают? За что Петю распинали на собрании? За то, что он дал разрешение сыну уехать из этой страны?
Да, за это!
Рива взяла кастрюльку и понесла ее в столовую. Так и есть, Петя лежал на диване и, не мигая, смотрел на стенку.
– Петя, поешь! – попросила она. Он не ответил.
Тогда Рива открыла крышку…
Игорь уехал только через десять с половиной месяцев.
Через несколько лет уехали и тетя Рива с дядей Петей.

© Copyright: Александр Бирштейн, 2016
Свидетельство о публикации №216042400970

Александр Бирштейн

ЕДА
– Скажите, вы любите вкусно покушать? Нет, нет, не поесть, а покушать! Не видите разницы? Тогда вы не из Одессы. Что? Одесса – провинция? Ну, так идите себе в свою столицу и не смущайте тут атмосферу. Нет, я вас никуда не посылаю. Еще!
– И вообще, откуда вы взялись такие шустрые? Из Томска? А-а, все ясно, человек живет в дикой глуши, откуда ему манеры?
– Что? Я не знаю русского языка? А на каком я с вами имею разговаривать? На суржике? Ой, вы все перепутали. Суржик – это когда папа еврей, мама армянка, а ребенок русский или, в крайнем случае, украинец.
– Зачем вы говорите, что так не бывает. Еще и голос повышаете. Ох, вы, наверное, приехали не купаться в море, а лечиться на Слободке.
– Мне самому надо лечиться? Вы таки правы. Радикулит, почки еще писают плохо… От головы? Кто сказал? Рива? А откуда вы знаете Риву? К ней приехали? Шо ж вы раньше не сказали? Я же чуть вам не нагрубил.
– Так на чем мы с вами остановились? А, вспомнил, на том, что в Одессе умные люди кушают, а во всех остальных городах глупые люди едят. Нет, я против вас теперь ничего не имею. Я даже попробую объяснить. Слушайте сюда. Вы когда к Риве приехали, что она сделала в первую очередь?
– Нет, не смейте так говорить: - Поставила еду! – Это же неуважение к хозяйке! Как правильно? Отвечаю: - Накрыла на стол! – Усвоили? Идем дальше. Что мы имели на столе?
– Рубленую селедку? Да, вы правы, там, где вас так плохо воспитывали, действительно едят. Даже хуже – жрут, извините за выражение. И там, где у вас рубленая селедка, у нас форшмак! Или гехакте-геринг! И его именно кушают!
– Извиняетесь? Значит, в вас что-то человеческое осталось. К тому же у Ривы и Пети плохой родни быть не может. Такие хорошие люди… А что еще на столе имелось? Нет, я не из любопытства. Я же вас учу и правильно говорить, и кушать…
– Как, как? Крутые яйца с печенкой и кусочками жареного сала? Скажите, а вас не тошнит говорить такое? Вот послушайте, как правильно:
– Яйца, фаршированные гехакте лебер и шкварками! 
– Что такое гехакте лебер? О, это паштет из нежной телячьей печенки, отварной моркови и жареного лука… Берете крутое яйцо, режете напополам, желточек вынимаете, а вместо него гехакте лебер с куриными или гусиными шкварками…Что слюнки побежали? И правильно! Вот видите, что вы кушали?
– Уже согласны. Тогда пойдем дальше. Дальше была яичница с хрустящими хлебцами и помидорами? Ай-яй-яй! Вы же кушали маца-брей! Запомните: маца-брей – это яичница с мацой. Что такое маца? И чему вас там учат? У вас какое образование? Институт? Значит, повышенное. Учили, учили и ничему не научили.
– Рива! Рива! Какой позор! Твои гости не знают, что такое маца! Спросить у них, на что они утром положили сало?
– Готыню! Опять хрустящие хлебцы! Запомните и детям передайте: – это у вас в глуши хрустящие хлебцы! В Одессе маца и только маца! Осознали? Нет, вы таки не безнадежны. И учиться хотите? Тогда перейдем к первому.
– Итак, что вы кушали на первое? Бульон с вермишелью из курицы? Хорошо хоть слово бульон понимаете! Дядя Петя сказал? О, Петя это голова! Брат вашего мужа? Слушайте, так вы же почти родня всего двора! Как это может быть? А так, что Петя и Рива нам всем, как родные! Вы ж видите, я вместо того, чтоб идти в суд, стою с вами, уму разуму учу
– Что? Нет, что вы, я там не работаю! Не дай Бог! Я там слушаю. Какая филармония? В суде тоже есть, что послушать. Вот сейчас интересное дело о разводе идет…
– Заливное? Какое заливное? Прозрачное и, как желе? Господи, прости им, ибо не ведают! Это же холодец! Ох, Рива вас таки любит, если в такую погоду делала холодец!
– Что-что? Не только холодец? Это и мадам Берсон понятно. Надо же людей кормить по-человечески! Кто такая мадам Берсон? О, еще узнаете. Мало не покажется. Вообще, во дворе есть нормальные люди, а есть мадам Берсон. О, это та женщина!.. 
– Не отвлекаться? Хорошо. Мучайте меня дальше. Все равно суд без меня пройдет. А там и жизнь. А что хорошего я имел?
– Опять не отвлекаться? Что говорите на второе? Сладкое мясо с желтой кашей? Да-а…
Скажите, вы еврейка? Нет? А ваш муж? Тоже нет? А родственники? Совсем нет… А тетя Рива? Вот видите, еще не все потеряно! А кушали вы кисло-сладкое жаркое с малаем. Что такое малай? Обыкновенная мамалыга. Но так говорят только молдаване!
– Нет, молдаване – это не жители Молдаванки! Они совсем из другого места! 
– Нет, на Молдаванку экскурсий не бывает. Вернее, бывает, но, обычно, в один конец. Почему? Потому что там будет полный азохен вэй. Я это вам русским языком говорю!

© Copyright: Александр Бирштейн, 2008
Свидетельство о публикации №208091300398 

Говорят, что биография писателя - его книги. Пожалуй, в случае с Маршаком всё наоборот. Книги Маршака - не его биография, а наша. Каждого из нас. Стихи и переводы Самуила Яковлевича идут вместе с нами по жизни с детства до самой старости.

Cамуил Маршак. 1962 год

50 лет назад, 4 июля 1964 г., ушли из жизни: Почётный гражданин Шотландии; сионист, личный друг президента Израиля; лауреат Сталинских премий; антисоветчик; депутат Московского горсовета; кумир Уолта Диснея; личный враг Гитлера... Всё это - один человек. Самуил Маршак.<

Любовь и бедность

Скажем, любители бардов всегда подпоют Сергею Никитину, исполняющему:

Из Ливерпульской гавани
Всегда по четвергам
Суда уходят в плаванье
К далёким берегам.
Плывут они в Бразилию,
Бразилию, Бразилию.
И я хочу в Бразилию -
К далёким берегам!