Счастливая драма графини Голицыной
 

В поэме «Тамбовская казначейша» Михаил Юрьевич Лермонтов рассказывает невероятную историю: как штабротмистр Гарин, будучи проездом в Тамбове, выиграл у тамошнего казначея Бобковского его жену, красавицу Авдотью Николаевну.


Поэма по тем временам показалась бы скандальной… Если бы в ее основе не лежала реальная история! К тому же приключившаяся вовсе не в Тамбове, а в Москве, и участниками ее были

не какие-то там безвестные штабротмистр и казначей, а граф Разумовский и князь Голицын. И конечно же, проигранная в карты красавица-жена.

Княжна Мария Григорьевна Вяземская была признанной красавицей, статной и волоокой. Когда пятнадцатилетняя княжна впервые появилась в свете в 1794 году, все восхищались ее античной прелестью, сравнивали с Юноной и прочили богатых женихов. И оказались правы: к ней посватался князь Александр Николаевич Голицын. Человек он был в высшей степени неприятный, вспыльчивый и неделикатный. Несчастная княжна сразу же прониклась к нему отвращением, более того – она его боялась. И на коленях умоляла родителей не отдавать ее за Голицына. Однако князь был богат: 34 тысячи крепостных. И умел пустить пыль в глаза, причем золотую пыль, ибо его расточительность поражала даже видавших виды. Князь Голицын зажигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, а цыганкам – драгоценности. Когда Вяземские согласились-таки отдать ему свою дочь, он подарил невесте на свадьбу столь роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, что в обществе сочли это просто неприличным: драгоценности были ценнее, чем те, которые надевали в день свадьбы царские невесты.
Увы, не сохранилось портретов Марии Григорьевны, только гравюра с одного из них. И еще описание в стихах, сделанное Лермонтовым, который в образе тамбовской казначейши Авдотьи Николаевны Бобковской показал юную Вяземскую. Сам Лермонтов, впрочем, видел Марию Григорьевну только на портретах, но ее красота весьма впечатлила его и вдохновила на пламенные строчки:

И впрямь Авдотья Николавна
Была прелакомый кусок.
Идет, бывало, гордо, плавно -
Чуть тронет землю башмачок;
В Тамбове не запомнят люди
Такой высокой, полной груди:
Бела как сахар, так нежна,
Что жилка каждая видна.
Казалося, для нежной страсти
Она родилась. А глаза…
Ну, что такое бирюза?
Что небо? Впрочем, я отчасти
Поклонник голубых очей
И не гожусь в число судей.
А этот носик! эти губки,
Два свежих розовых листка!
А перламутровые зубки,
А голос сладкий как мечта!
Она картавя говорила,
Нечисто Р произносила;
Но этот маленький порок
Кто извинить бы в ней не мог?

Мария Григорьевна стала княгиней Голицыной. В свете ее называли «печальной красавицей» — она действительно была неизменно печальна. Супруг великолепно одевал ее и вывозил на все балы, словно желая похвалиться ее красотой. Но в уединении семейной опочивальни между ними, видимо, установились не самые приятные для юной женщины отношения. Говаривали, будто бы узнав от болтливой прислуги, что князь Голицын принуждал свою жену к исполнению супружеского долга и даже бил ее.
Еще несчастнее Мария Григорьевна стала, когда встретила графа Льва Кирилловича Разумовского. Он был личностью выдающейся. Умный, обаятельный, добрый, Разумовский пленял женские сердца, но никогда не злоупотреблял чужими чувствами. Мария Григорьевна ясно представила себе, как счастливо могла бы сложиться ее судьба, если бы она вышла замуж вот за такого славного человека, а не за ненавистного ей Голицына.

П. И. Вяземский в своих подробных мемуарах написал о Разумовском: «Граф Лев Кириллович был также замечательная и особенно сочувственная личность. Он не оставил по себе следов и воспоминаний ни на одном государственном поприще, но много в памяти знавших его. Отставной генерал-майор, он долго жил в допотопной или допожарной Москве, забавлял ее своими праздниками, спектаклями, концертами и балами как в доме своем на Тверской, так и в своем прекрасном загородном Петровском. Он был человек высокообразованный: любил книги, науки, художества, музыку, картины, ваяние. Едва ли не у него первого в Москве был зимний сад в доме. Это смешение природы с искусством придавало еще новую прелесть и разнообразие праздникам его. Граф Лев Кириллович был истинный барин в полном и настоящем значении этого слова: добродушный и утонченно вежливый, любил он давать блестящие праздники, чтобы угощать и веселить других. В молодости был он большой сердечкин и волокита. Дмитриев рассказывал, что на дежурства на петербургских гауптвахтах ему то и дело приносили, на тонкой надушенной бумаге, записки, видимо, написанные женскими руками. Спешил он отвечать на них на заготовленной у него также красивой и щегольской бумаге. Таким образом упражнялся он и утешал себя в душных и скучных стенах не всегда опрятной караульни. Позднее влюбился он в княгиню Голицыну, жену богача, которого прозвали в Москве cosa rara. Он страстно любил ее до самой кончины своей…»

Сosa rara – переводится как «редкая вещь». Но не в положительной, а в отрицательной коннотации. Князь Александр Николаевич Голицын действительно был редкостным негодяем: мало того, что мучил жену, так еще и оказался патологическим самодуром и мотом. Пустил по ветру практически все свое состояние, ради которого за него и отдали бедную Марию Григорьевну.
А еще он был одержимый картежник, но в этом-то как раз ничего плохого не видели: в карты играть было модно, играли все… Правда, не все так сильно увлекались, как Голицын. Он готов был поставить на кон абсолютно все.

Именно этим и решил воспользоваться Лев Кириллович Разумовский, чтобы вызволить из рук негодяя «печальную красавицу», в которую сам отчаянно влюбился.

…Неизвестно, были ли Мария Григорьевна и Лев Кириллович любовниками. Но что любили они друг друга страстно – это известно точно. Разумовский даже хотел вызвать Голицына на дуэль. Но вместо дуэли сошелся с ним за игорным столом.

В каком году произошла та знаменательная игра, затянувшаяся на всю ночь и принесшая Марии Григорьевне сначала позор, а потом свободу и счастье? Историки называют разные даты: 1799, 1801 или 1802 год. Впрочем, точная дата не так важна, а важен невероятный факт. Играя целую ночь с Голицыным, выигрывая у него снова и снова, доведя его до умоисступления, Разумовский в конце концов предложил ему поставить на кон… жену! В обмен на все, что Разумовский в ту ночь у Голицына уже выиграл.

Пошла игра. Один, бледнея,
Рвал карты, вскрикивал; другой,
Поверить в проигрыш не смея,
Сидел с поникшей головой.
Иные, при удачной тальи,
Стаканы шумно наливали
И чокались. Но банкомет
Был нем и мрачен. Хладный пот
По гладкой лысине струился.
Он все проигрывал дотла.
В ушах его дана, взяла
Так и звучали. Он взбесился -
И проиграл свой старый дом,
И все, что в нем или при нем.
Он проиграл коляску, дрожки,
Трех лошадей, два хомута,
Всю мебель, женины сережки,
Короче — все, все дочиста.
Голицын сначала отказался, но Разумовский сказал, что в таком случае покидает его гостеприимный дом и завтра пришлет за своим выигрышем… А выиграл Разумовский у Голицына целое состояние!

И тогда Александр Николаевич решил рискнуть. Он поставил на кон Марию Григорьевну. И снова проиграл.

Тогда Авдотья Николавна,
Встав с кресел, медленно и плавно
К столу в молчаньи подошла -
Но только цвет ее чела
Был страшно бледен; обомлела
Толпа, — все ждут чего-нибудь -
Упреков, жалоб, слез — ничуть!
Она на мужа посмотрела
И бросила ему в лицо
Свое венчальное кольцо —
И в обморок. — Ее в охапку
Схватив — с добычей дорогой,
Забыв расчеты, саблю, шапку,
Улан отправился домой.
Разумовский действительно забрал с собой только Марию Григорьевну, оставив весь остальной свой выигрыш Голицыну. Он увез красавицу к себе и с того момента жил с ней, как с женой.

Несмотря на счастье освобождения от мужа-тирана, Мария Григорьевна была глубоко оскорблена тем, что ее, урожденную княжну Вяземскую, поставили на карту, как какую-нибудь крепостную девку. И конечно же, это происшествие опозорило ее на весь высший свет. Об этой скандальной истории судачили во всех домах Москвы и Петербурга. Столь широкая огласка уязвляла Марию Григорьевну и заставляла ее проливать сердитые слезы. Однако именно огласка случившегося позволила ей получить развод с Голицыным. Развестись в старину в России было делом нелегким: проще одному из супругов было уйти в монастырь. Но в этой вопиющей ситуации Патриарх увидел достойную причину для расторжения брака, священные узы которого и так были поруганы.
Мария Григорьевна и Лев Кириллович обвенчались. Но теперь красавица оказалась в положении отверженной обществом. Разводы, а тем более последующие браки, в России просто не признавались. При всей симпатии к Разумовскому и к его любовной истории, в большом свете принимать его жену не могли.

Спас положением император Александр I. Император был романтичен, сам познал страстную любовь и по мере возможности покровительствовал влюбленным. Он особым распоряжением позволил графу Шереметеву жениться на его крепостной Прасковье Ковалевой. И одним лишь приглашением на танец вернул доброе имя графине Разумовской.

Это была настоящая интрига. На большие великосветские балы, где могли появиться члены царской семьи, Марии Григорьевне путь был заказан: именно потому, что такая грешница, как разведенная и вторично вышедшая замуж женщина не могла находиться в одном помещении с помазанниками Божьими. Разумовские посещали только маленькие семейные праздники с танцами. И вот на один такой праздник в доме Кочубеев неожиданно прибыл государь и пригласил Марию Григорьевну на танец. Считали, что это дядя Льва Кирилловича, фельдмаршал граф Гудович, который был в ту пору московским генерал-губернатором, просил государя о милости к Разумовским.

Александр I демонстративно подошел к Марии Григорьевне и громко сказал: «Мадам графиня, не хотите ли вы оказать мне честь танцевать полонез со мной?»
Если государь счел Разумовскую достойной своего общества, то его подданные и подавно обязаны были принять ее как равную, позабыв обо всех ее прегрешениях. Что, впрочем, далось всем легко, ибо Льва Кирилловича и Марию Григорьевну в свете любили, сочувствовали им, и, отвергая, всего лишь следовали традиции, а вовсе не зову сердца.

Супруги Разумовские прожили шестнадцать лет в гармонии и счастье. Детей у них, к обоюдному сожалению, не было. Но зато они взяли в семью воспитанника и двух воспитанниц. В свете шептались, будто бы это дети Льва Кирилловича от крепостных наложниц… Ибо даже самая страстная любовь к жене в те времена не становилась препятствием для шалостей с крестьянками.

Дворец Разумовских сохранился до сих пор: это дом Московского Английского клуба на Тверской улице, при советской власти ставший Музеем Революции. Во время нашествия Наполеона он был порядком разорен, а в центральной гостиной французские солдаты забивали скот, безнадежно испортив наборный паркет и шпалеры. Однако неприязни к французам супруги не приобрели и после войны предпочитали проводить по полгода во Франции и Италии.
По примеру первого и второго мужа Мария Григорьевна пристрастилась к игре. Она ежегодно совершала паломничество на модные курорты, где не только лечились целебными водами, но еще и активно играли в азартные игры. Именно курорты в XIX столетье были центром игорной жизни Европы. Мария Григорьевна полюбила рулетку и регулярно оставляла в игорных залах частицу состояния Разумовского.

Впрочем, Лев Кириллович был настолько богат, что особого ущерба ее увлечение игрой не приносило. К тому же Мария Григорьевна не была настолько уж азартна, и всегда умела вовремя остановиться.

Мария Григорьевна пережила супруга. Лев Кириллович скончался в 1818 году, она же дожила до 1865 года: до восьмидесяти шести лет! И будучи дряхлой старухой, она продолжала ездить на курорты и играть в рулетку, уверяя, что сочетание целебных вод и азарта от игры придает ей сил и продлевает ее жизнь. Она успела даже побывать в первом открывшемся в Монако игорном доме.

Журнал POKER № 13 декабрь 2008 г.