После этого я провел еще пару матчей, и само собой, оба выиграл. И вот звонит как Майк мне и Дэну из своего офиса, и говорит:

– Парни, на этой неделе нужно будет встретиться с Профессором.

– Кто это еще такой? – спрашивает Дэн.

– Он из Калифорнии, – говорит Майк, – там считается очень крутым. Тоже метит на звание Чемпиона Запада.

– Я готов, – говорю я.

– Но вот какое дело. парни, – говорит Майк. – На этот раз ты, Форрест, должен будешь поддаться.

– Поддаться? – говорю я.

– Поддаться, – отвечает Майк. – Понимаешь, ты уже давно выигрываешь. месяц за месяцем. Неужели неясно, что пора бы и проиграть, чтобы поддержать немного популярность?

– С чего это?

– Очень просто. Публика любит несчастненьких. А когда побеждаешь после поражения, ты смотришься гораздо лучше.

– Мне это дело не нравится, – говорю я.

– Сколько ты платишь? – говорит Дэн.

– Два куска.

– Мне это не нравится, – говорю я.

– Два куска – это куча денег, – говорит Дэн.

– И все-таки мне это не нравится, – говорю я.

Но мне пришлось согласиться.

В последнее время Дженни вела себя как-то странно. Но я решил, что все дело в нервах. А потом она приходит домой и говорит:

– Форрест, я на пределе. Пожалуйста, не ходи туда и не борись.

– Но я должен, – говорю я. – К тому же, все равно мне придется поддаться.

– Поддаться? – спрашивает она. Я объяснил ей идею майка, а она отвечает:

– Какая гадость, Форрест, это просто ужасно!

– Это мой мир, – отвечаю я ей – вроде это соответствовало моменту.

Ладно, через день-другой приходит Дэн домой и отзывает меня для разговора.

– Форрест, мне кажется, я нашел решение всех наших проблем.

Что же он такое нашел, спрашиваю я его.

– Мне кажется, – говорит Дэн, – пора нам сматывать удочки и кончать с этим делом. Я знаю, что Дженни это все не по вкусу, и если мы уж решили начать разводить креветок, то пора этим заняться. Кроме того, я придумал, как нам сделать кучу денег на этом.

– То есть? – спросил я.

– Я тут в городе потолковал с одним парнем… букмекером. Он говорит, что прошел слух, что ты собираешься поддаться Профессору.

– Ну и? – говорю я.

– А что, если ты победишь?

– Как это?

– Начистишь ему физию.

– Тогда будут проблемы с Майком, – говорю я.

– И хрен с ним, – говорит Дэн. – Слушай, дело тут вот какое. Предположим, мы поставим наши десять тысяч на победу? Один к двум? Ты чистишь ему физию и мы получаем двадцать кусков.

– Но у меня будут проблемы, – говорю я.

– Мы получим двадцать кусков и свалим из города, – говорит Дэн. – Представляешь, что мы сможем сделать с двадцатью кусками? Мы не только купим этот креветочный бизнес, но и самим еще останется. Мне тоже кажется, что пора завязывать с этим реслингом.

Вот, думаю я, а Дэн ведь все-таки мой секундант, и думает как Дженни. Двадцать кусков – это действительно совсем неплохо.

– Ну, что ты думаешь? – говорит Дэн.

– Ладно, – говорю я, – идет!

Настал день драки с Профессором. Майк подъехал к нашему дому. и засигналили, поторапливая нас. Я спросил Дженни, готова ли она.

– Я не пойду, – отвечает она, – по телевизору посмотрю.

– Но ты должна поехать, – говорю я, и прошу Дэна объяснить ей, зачем это нужно именно сегодня.

Дэн объяснил ей, каков наш план. и что кто-то должен отвезти нас в Индианаполис после того, как я сделаю этого Профессора.

– Мы же не в состоянии вести машину, – говорит он, – а нам нужно будет убраться оттуда как можно скорее, вернуться сюда, забрать двадцать кусков у букмекера, и слинять из города.

– Нет, я не желаю иметь ничего общего с вашими делами, – говорит Дженни.

– Но ведь двадцать кусков! – говорю я.

– К тому же это просто нечестно, по отношению к Майку – отвечает она.

– Ну, уж что касается нечестности, то он только этим и существует, – говорит Дэн. – Он заранее планирует, кому поддаться, кого победить.

– Я не иду, – сказала Дженни, а Майк снова сигналит, и тогда Дэн говорит:

– Ладно, мы пошли. Мы заедем за тобой, когда все кончится, так или иначе.

– Вам, ребята, должно быть стыдно, – говорит нам Дженни.

– Ну, когда речь идет о двадцати штуках, нечего строить из себя чистюлю, – бросил Дэн.

В общем, мы отъехали.

По дороге в Форт Уэйн я большей частью молчал, потому что меня немного напрягало то, как мы собирались поступить со стариной Майком. Все-таки он хорошо ко мне относился, хотя с другой стороны, как объяснил мне Дэн, Майк неплохо на мне наварился, так что получится у каждого своя игра.

Когда мы приехали, первый матч уже начался – Фея делал отбивную котлету из Гиганта Джуно. Потом должна была состояться командная встреча между женщинами. Мы прошли в раздевалку, и я переоделся в памперсы и колпак. Дэн попросил кого-то позвонить в такси, чтобы прислали машину, и чтобы эта машина стояла у входа с включенным мотором, так что мы смогли бы стазу сбежать.

Вот в мою дверь постучали – пора выходить. Мы с Профессором были героями дня.

Когда я вышел на ринг, Профессор был уже там. Оказалось, это маленький такой худой парень с бородкой и в очках, на нем была черная мантия и квадратная шапочка. Действительно, черт его раздери, вылитый профессор! Я твердо решил показать ему, где раки зимуют.

Ну ладно, взбираюсь на ринг, а комментатор объявляет: «Леди и джентльмены!» Публика завопила, а он продолжает: «Мы рады представить вам нашу главную пару – основных претендентов на титул чемпиона Профессиональной североамерианской ассоциации реслинга – Профессор против Дурачка!»

Публика снова завопила, и даже нельзя было понять – то ли они рады, то ли злятся. Да это неважно – ударили в гонг и матч начался.

Профессор снял свою мантию, очки и шапку, и принялся кружить вокруг меня, грозя мне при этом пальцем, словно я в чем-то провинился. Я попробовал провести захват, но он все время выскакивал и все грозил мне пальцем. Так шло несколько минут, а потом он ошибся – забежал мне за спину и попытался пнуть ногой, и тут-то я его поймал и швырнул на веревки. Он отскочил от веревок, словно мячик и понесся прямо на меня, а я его схватил и только собирался трахнуть об пол, как он вдруг вывернулся и не успел я оглянуться, как он оказался в своем углу, и вдруг появляется уже с большой линейкой в руках!

Сначала он хлопал ей по ладони, словно готовился меня отстегать. но вместо этого, когда я уже изловчился его схватить, как засветит мне этой линейкой в глаз, словно желая его выковырять! Ну и ощущение, доложу я вам – от боли я света не взвидел, отступил, пошатнулся и рухнул. Тут он наклоняется и что-то сует мне в памперсы – и тут же я понял что именно – муравьев! Бог знает, где он их держал, только они начали так сильно кусать меня, что я просто взвыл от боли.

Дэн мне кричит, чтобы я с ним кончал, но попробуйте это сделать, когда у вас в трусах кишат муравьи! Тут прогремел гонг – конец первого раунда, и я вернулся в угол, и мы начали вместе с Дэном вылавливать муравьев.

– Это грязный трюк, – говорю я.

– Ладно, только побыстрее с ним кончай, – говорит Дэн, – нам не нужны неожиданности.

Во втором раунде Профессор выходит из угла и начинает корчить мне рожи. Только он подошел на близкое расстояние, как я его схватил, поднял над головой и принялся вращать, как пропеллер.

Я прокрутил его раз пятьдесят, чтобы увериться, что у него уже голова закружилась. а потом зашвырнул его как можно дальше в публику. Он приземлился где-то в пятом ряду, прямо на колени пожилой даме, вязавшей свитер, и она принялась колотить его зонтиков.

Проблема была в том, что этот «пропеллер» и на меня тоже подействовал. Вокруг меня все кружилось, но я решил. что это скоро пройдет, а с Профессором дело покончено. Вот тут я ошибался.

Я уже почти очухался от головокружения, как чувствую, что-то меня схватило за лодыжки – гляжу вниз, а это Профессор приполз из зала, и притащил с собой клубок шерсти, позаимствованный у той самой пожилой дамы. И теперь он опутывает мне ноги этой самой шерстью!

Я начал было высвобождаться, а он носится вокруг меня, и обматывает шерстью, как мумию какую. Так что скоро он обмотал меня целиком и я не мог ни рукой ни ногой двинуть. Тут Профессор завязал на мне маленький такой бантик из остатков шерсти, встал передо мной и поклонился – словно фокусник, когда ему удается трюк.

Потом он вдруг прыгнул в свой угол, и притащил оттуда какую-то толстенную книгу – похоже на словарь – и снова поклонился. А потом принялся лупить меня этой книгой по голове. Я просто ничего не мог поделать. После дюжины ударов я просто отключился. И словно сквозь сон я слышал, как публика взревела, а Профессор уселся на меня и принялся щипать – он победил!

Майк и Дэн поднялись на ринг, и принялись распутывать шерсть, которой я был опутан.

– Потрясающе! – говорит Майк, – просто потрясающе! Я и сам бы не смог придумать ничего эффектнее!

– Заткнись, – говорит Дэн. Потом поворачивается ко мне и говорит:

– да, положение лучше не придумаешь – Профессор тебя перехитрил!

Я ничего не ответил. Я чувствовал себя полным ничтожеством. Все рухнуло, и самое главное, что я понял – никогда больше я не выйду на ринг.

Так что спасительное такси нам не понадобилось, и Майк отвез нас с Дэном в Индианаполис. По дороге он не переставая нахваливал меня, и говорил, что теперь я снова могу побеждать, и заработаю кучу денег.

Когда он подъехал к квартире Дженни, он передал Дэну конверт с двумя тысячами долларов – мой гонорар за матч.

– Не бери, – сказал я Дэну.

– Что такое? – удивился Майк.

– Слушай, – говорю я, – мне нужно кое-что тебе объяснить.

И тут вмешался Дэн:

– Он хочет объяснить тебе, что больше не собирается бороться.

– Вы что, ребята. шутите? – поразился Майк.

– Мы не шутим, – отвечает Дэн.

– Ладно, что случилось? – спрашивает Майк. – Форрест, что происходит?

Но прежде я смог что-то ответить, снова вмешался Дэн:

– Сейчас он не будет об этом говорить.

– Ладно, – говорит Майк, – мне кажется, я понял. Вы, парни. выспитесь получше, а утром я позвоню, и мы вернемся к этому разговору, идет?

– Идет, – ответил Дэн, и мы вышли из машины. Когда Майк уехал, я говорю:

– Не надо было тебе брать эти деньги.

– Знаешь, это все, что у нас сейчас осталось, – говорит он. Все остальное пропало – только теперь я это сообразил.

Мы поднялись в свою квартиру, и вот те на! – а Дженни там нет. И вещей ее тоже нет, она оставила только нам несколько чистых простынь и полотенец, тарелок и кастрюль. А в гостиной на столе лежала бумажка. Дэн первый ее обнаружил и прочел мне вслух. Письмо гласило:

Дорогой Форрест!

Я больше не в состоянии это переносить. Я пыталась тебе объяснить, что я чувствую, только тебе было все равно. А то, что вы собираетесь сделать сегодня вечером, особенно отвратительно. это просто нечестно. и я боюсь, что после этого я больше не смогу с тобой жить.

Возможно. это частично моя вина, просто настало время, когда мне захотелось оседлой жизни. Мне хочется обзавестись семьей, домом и ходить по воскресеньям в церковь. Форрест, мы знакомы с первого класса, то есть почти тридцать лет, и я видела, как ты вырос, стал красивым и сильным. И когда я поняла, что я в самом деле тебя люблю – когда ты приехал в Бостон – я решила, что я самая счастливая женщина в мире.

А потом ты стал слишком много курить травы, и ты заигрывал с этими девицами в Принстауне, но даже после этого я продолжала тебя любить и очень обрадовалась, когда ты приехал в Вашингтон, на ту демонстрацию.

Потом тебя запустили в ракете, и ты пропал на четыре года. Мне кажется, что за это время я переменилась – у меня уже не осталось никаких радужных надежд, и мне казалось, что я бы удовольствовалась самой простой жизнью. Где угодно. И вот настало время отправиться на поиски этой жизни.

Форрест, ты тоже изменился. Не думаю, что ты можешь тут что-то изменить, ведь ты всегда был «особенным», но только мы перестали быть близкими людьми.

Сейчас, когда я пишу это письмо, мне так горько, что я плачу. И все-таки мы должны расстаться. Пожалуйста, не пытайся меня искать. Желаю тебе счастья, дорогой мой – прощай.

С любовью – Дженни.

Дэн передал письмо мне, но я выпустил его из рук, и оно упало на пол, а я так и стоял посреди комнаты, словно парализованный. Пожалуй, впервые в жизни я ощутил, каково это – чувствовать себя полным идиотом.