Это не моя запись… То есть не я автор. Это отрывок из дневника, который был включен в книгу Андрея Панкратова «Последний романтик». И он мне очень понравился. А так как книгу возвращать надо…

1 марта.

Сегодня первое марта. Первое марта - это начало весны. Вообще, жизнь наша идет слишком быстро, особенно в последнее время. Кажется, года пол­тора назад или два мы проходили по литературе Кабаниху и Феклушу. Так вот, они говорили, что последние времена настали. И вообще, даже год стал короче. И в этом, видимо, что-то есть. Они говорили, что зима раньше тяну­лась вон как долго, а теперь - пролетит, и не заметишь её. Пролетела зима. И ничего не осталось от неё. А ведь в принципе зима - это целых девяносто дней! Каждый день заполнен, занимаешься чем-то, думаешь, а после всё куда-то пропадает бесследно. Обидно. Всё ведь на Земле только раз. И никогда уже это не повторится. И мысли, по-моему, надо сохранять. Я уже довольно долго думал об этом. Как сделать так, чтобы хранить собственные мысли? Ведь это не огурцы, которых можно насолить на зиму целую кадку, это - мысли. Ник­то даже не знает, из чего они сделаны, как их точно фиксировать. Есть способ древний, хотя и не точный. Но пока другого не изобрели: я веду дневник. Я начал писать его с сегодняшнего дня, потому что сегодня первое марта и на­чало весны. А большие дела принято обязательно начинать с первого числа, или, на худой конец, с понедельника, начала недели. Времени у меня нет, это я прекрасно понимаю. Но все-таки школе не удалось пока ещё сделать одного: выкурить из меня все мои мысли, которые не касаются её. А раз есть мысли, значит, их можно записывать. Этим я и буду заниматься теперь, ну, не еже­дневно, а хотя бы, почти ежедневно.

3 марта.

Скоро уже экзамены. Сейчас нам уже постоянно твердят об этом на уроках и всех кружках. А я посещаю пять кружков. Все готовятся к экзаменам, повто­ряют какие-то формулы. Это не радует. А ещё меня не очень радует перспек­тива сдачи экзаменов потому, что эта процедура означает: всё уже позади. И детство позади, замечательная пора, в которую впасть можно, а вот вернуться уже нельзя. Нехорошие (т.е. грустные) мысли от этого в голове...

6 марта

Дел очень много. Стенгазета. Спрашивали по физике сегодня, очень долго мучили. Я стоял у доски бледный и несчастный. Прощаясь со мной, мой сосед по парте пожал мне руку и сказал: «Прощай, верный друг, чуткий товарищ!» Грустно. Зачем меня мучили? Для того, чтобы поставить мне тройку? Но её можно было поставить и так, не мучая меня то есть. А ведь нервные клетки, они... Впрочем, ладно. У нас сегодня много на дом задали. По геометрии шесть задач, по физике тоже порядочно. После уроков все мальчишки остались обсуждать, что мы подарим нашему «прекрасному полу» на 8-е марта. Сегодня мне показалось, что всё это не нужно, лишнее всё это. Разве кому из нас было приятно, когда нам на 23 февраля подарили каких-то нелепых кукол? Все, ко­нечно, улыбнулись. Но зачем они в принципе нужны в жизни? Так будет и на 8 марта. Мы подарим что-нибудь бесполезное, глупое, что вызовет улыбку лишь на минуту. А дальше? Дальше всё это забудется, буквально на следующий день. Мы говорили целый час о том, что будем покупать. И, наконец, решили купить воздушные шарики и надуть их. И ещё - солдатиков. Зачем они будут нужны им (дев.), я не знаю. Потом мы ходили покупать всё это. Домой я вернуло! только в пять. И передо мной на столе опять лежала довольно значительная груда книг и тетрадей. Всё это я должен был переварить в оставшиеся четыре часа. Не переварил. Кончил в одиннадцатом. На душе у меня было неприятно, и я начал думать. Я думал о том, зачем всё это, т.е. зачем каждый день учить уроки и кому какую пользу это приносит, мне или обществу? Пораженческие настроения, конечно, но что поделаешь. Сейчас уже скоро двенадцать, я пишу эти строки, прикрыв лампочку газетой. Иначе меня загонят спать.

8 марта

Сегодня выходной. Праздник был каким-то грустным в этом году. Вчер| утром на доске было написано скомканным почерком: «Мат-а-кви-тем и ни-по-ке-ми-о-син, Нет-о-ке-ман!», и в скобках: «Нет счастья без женщин!» Шульц, «Моя жизнь среди индейцев». Всё это, отнюдь, не веселило. Как ПО лагается, девчонки улыбнулись, приняли благосклонно наши подарки, а мне их было очень жаль, наших девчонок. Грустно. Да. Жизнь. Мысли. Я, честно признаюсь, не люблю додумывать многие мысли до конца. Или, может, это только кажется... Мне нравится, когда мысль повисает без окончания, (нч разрешения и её можно прикрепить к любому месту.

13 марта

Хорошее настроение. Всё течет на улице. Школа. Урок геометрии. Наша геометричка, она же алгебраичка. Вообщем, математичка. Она вызывает к доске Юрку. И говорит: «На доске нарисован куб. Проведи в нём все диагона­ли нижней грани.» Юрка смотрит на неё несколько недоуменно, и поворачи­ваясь к доске, говорит: «Что, все три?» Дружный весёлый смех класса. Но это ещё не всё. Учительница с серьёзным видом просит Юрку прочитать задачку. А за ним водится странность: он не умеет (видимо, волнуется) читать вслух, перед классом. Вот он и отвечает ей: «А я не могу...» Повторный смех класса. Потом мы чудили на переменах, вешали друг другу на спину записки. Уст-ривали розыгрыши. На уроках писали обычные весёлые школьные записки. Хорошо!

17 марта

Завтра контрольная. Давление максимальное. Температура повышенная. Ну, алгебра...

21 марта

Я мучаюсь сам с собой. Наедине со своими мыслями. Это случается со мной каждый вечер. Примерно в десять часов я заканчиваю делать все уроки. И достаю ту самую голубую тетрадь, в которой я начал писать два месяца назад свою повесть. Впрочем, я не знаю, может, это и не повесть вовсе. Я ещё никогда не занимался ничем подобным. Но я пишу, пробую... Установил себе норму: писать два листа в день. Стараюсь выполнять. А потом начинаю делать записи в этом дневнике. Сюда попадает то, что случилось в этот день, и то, что я не мог понять. Сегодня, например, я не мог понять, почему меня толкнули в автобусе. При этом у меня что-то случилось с рукой. И она у меня весь день болела. А это очень неприятно, когда болит рука. Мысли в голову не лезут. Хотя, может быть, это даже к лучшему. Потому что, когда есть мысли, ими обязательно хочется делиться, а делиться мне не с кем, кроме этих двух тетрадей. Было такое время, в нашем доме жил человек, с которым я мог по­делиться всем тем, что думал. Теперь его нет. То есть, не совсем - просто он уехал за тысячи километров отсюда...

25 марта

Каникулы! Весна... Солнце ярко улыбается именно тебе на небе! Я и глав­ный истопник отвечаем ему. Я, т.к. у меня хорошее настроение сочетается (и, по-моему, удачно) с улыбкой на лице и тревожными мыслями. Главный истопник потому, что прошла напряженная зима и ему уже не придётся до следующей заботиться о тепле.

Как всё-таки хорошо, просто жить, забыть про самоутверждение и т.п. «Но как же это так?» - скажут скептики. «Жить только физически? Это же пошло и несправедливо! И в первую очередь, для себя» Да? А я и не знал! Какая новость! Ха! Светлый жизненный оптимизм... А что такое я вообще? 17 моих лет - и вся жизнь: всё остальное впереди. Какое оно будет, буду­щее? Я произношу это слово нараспев, так: «Бу-у-у-дущее.» Мне смешно! Вот муравей. Обыкновенная «букашка-таракашка», как говорят дети. Черкнут о нём два слова в словарях и книгах специальных по лесоводству, да разных сказках. А он, между прочим, ползет себе, лавируя между комочками земли и стебельками травинок. И всё существо его, все движения подчинены од­ной цели. Грубо ( т.е. биологически ) выражаясь, эта цель - борьба за жизнь. Или вот бабочка, которая родится только для того, чтобы напиться сладкого нектара из полевого цветка раз-другой, потом - смерть. Нам изначально га­рантировано право на жизнь. Мне стыдно от сознания своей силы и многих других возможностей и от бессилия когда-либо выявить их до конца. Согла­сен я даже на постепенность их проявления. Подобно тому, как при фотопе­чати на светлом листе бумаге всё более понятны очертания застывшей жиз­ни. Но - боже упаси - поставить неверную выдержку! И если испорченный отпечаток можно выбросить, то жизнь - миллионы ситуаций, случайностей, пересечений, судеб, столкновений - не прощает экспериментов. Да. Жизнь! Шутка. Весна... А мне всё-таки хорошо.

29 марта

Сегодня вечером ко мне приходил Корольков. Он пришёл за задачником, а просидели мы с ним целых два часа. Мы говорили о жизни и ... о любви: мы пытались понять, что это такое. Я никак не думал, что он, да и я, способны говорить на эту тему. Удивительно, я никому ешё не рассказывал про девчонку, с которой мы ехали вместе в одном поезде с юга. Ехать из Крыма было долго, и как-то не­заметно мы разговорились. Наши места были на боковых полках плацкарта. Я, конечно, уступил ей нижнюю. Я таскал Маше этот противный чай, потом мы просто часами молчали, смотря в окно на пейзажи остающейся без нас природы. И вдруг она предложила: «Хочешь, я спою тебе «Историю любви»?» - «Спрашиваешь!» И она тихонечко запела. На нас оглядывались - даже че­рез стук колес был слышен ее красивый голос. Но ей было плевать... Я взял её руку, не отпускал, наверное, целых тридцать минут. Никогда ещё не был таким храбрым. Нет, она не была красива. Но что-то в ней было притягатель­ное, мощное, зовущее... Потом мы расстались с ней на перроне. Договори­лись созвониться. Её встречали родители. Очень хотел, но так ни разу ей не позвонил. Не знаю почему. Объяснить сложно. Но «Историю любви» с тех пор слушать совсем не могу...

А Королькова я совсем не знал и вдруг понял, что он человек, в общем... Чуть было не написал «неплохой». А какой «неплохой»? Не знаю, вообще, какой он. Отложу эту мысль.

1 апреля

Первое апреля... Началась четвертая последняя наша школьная четверть. И это, увы, не розыгрыш. Вот ждешь от первого апреля чего-то интересного, а чего дожидаешься? Спрашивается, чего? Сегодня утром я пошёл в школу и промочил ноги, потому что тепло и тает снег. Я думал лёд на луже крепкий, а он не выдержал. В школе, в вестибюле, я отливал воду из одного ботинка, а в другом её было мало. Отливать не пришлось. Ждал весь день, что меня кто-то разыграет. Нет, никто не разыграл. Вообще, скучно сегодня было. Ирони­зирую: 1 апреля...

3 апреля

А жизнь начинает с каждым днем брать своё. И это нисколько не радует, хотя бы потому, что темп её всё больше нарастает. Я уже перестал ходить спокойно, замечать, что происходит вокруг. Утром еду в школу, на уроках дрожу, вызовут или нет. На переменах зубрю следующий предмет. После всё сначала. И опять и опять каждый день. Жить, спеша, впрочем, я уже при­вык: каждый день должен куда-то бежать, трястись в набитом троллейбусе. Нужно время, чтобы выпустить стенгазету. Редколлегия имеет тенденцию к разбеганию. А ты сиди до конца (19 часов, не раньше), сделать хорошую га­зету трудно, а плохую - нельзя. Неприятно писать сухую информацию про какое-то казенное мероприятие (хорошее слова: меры приняты, проведено, охвачены, состоялось...) Однако, всё это, наверно, необходимо делать, сковав душу. Очевидно, вся общественная работа - сковывание душ, своей и тех, на кого она направлена. Ведь именно так выходит! Но как сделать по-иному, пока ещё никто не придумал...

5 апреля

Мы живем в разгар Вечности. Это не слова. Это я понял сегодня утром, качаясь в трамвае. Наша напряженность, наша суета говорят о том, что се­годня - разгар Вечности. Сейчас - самый пик. Мы - на гребне волны. Мы действуем и мыслим, наполняя мир движением. Мы люди. Я не понял, во имя чего мы живём, но не верится, чтобы мы, огромные и бессмертные, лег­ли в землю просто так. Очевидно, в жизни есть великий скрытый смысл!

7 апреля

Мысли, мысли... Сколько их крутилось в моей голове, когда я бродил по лесам, по полям, шёл просёлочными дорогами. Всё-таки одиночество приятно тем, что можно много и совершенно безнаказанно думать, и, самое главное, не загружать свой мозг назойливыми мыслями о школе. О предна­значении, о каком-то там долге. Кому? Я думал летом о своей жизни. Что в сущности семнадцать моих лет? До восьми лет я себя почти не помню. До тринадцати я помню только отдельные моменты существования. И только в четырнадцать начинается жизнь осознанная. Т.е. когда я начинаю задумы­ваться над тем, кто я, над проблемами. Значит, на полноценную жизнь мою с необходимостью мыслить, постоянно загружать свой мозг разными пус­тяковыми и не очень вопросами приходится всего три года?! Исключим из этого времени чисто физическое существование. Остаётся в принципе мой небогатый духовный минимум. Да-а, негусто...

Древнегреческий философ Платон написал 56 диалогов. Мне почему-то попался один - «О душе». Я не всё там понял. Почему, например, душа - это «идея повсюду разлитого дыхания»? И действительно ли она бессмертна? Душа, оказывается, делится на три части - разумную ( сидит где-то в голове); страстную ( это при сердце ); и вожделительную ( там, где пуп и печень). Но мне понравилась одна мысль - нет никакой души без движения. То есть, это не совсем движение души, как любят говорить в обиходе. Надо бы поделить­ся этим с Корольковым?

10 апреля

Апрель идет полным ходом. Все почему-то радуются, куда-то спешат, от­дельные существа чирикают весело. Ручьи, лужи и т.д. ( см. в произведениях классиков о весне). А мне грустно. Скоро разлука со всем дорогим тебе. И не дорогим, хотя после и оно будет казаться дорогим. Грустно мне.

Прошло два года с того дня когда я написал то злополучное сочинение. Надо было как обычно - скатать об образе таком-то из предисловий и ком­ментариев, парочку цитат забросить и... А я нашел какую-то синеблузни-цу, ходил к ней вечерами чуть ли не неделю и написал историю её жизни, непростой надо сказать. Получилось, по-моему, неплохо. Учительница меня отчитала - зачем тебе это, есть же принятые правила. Мне показалось, она сама растерялась, не зная как оценить мое сочинение. Примеров-то таких не было ещё... А вдруг в РОНО не одобрят?! Поставила «4». А мне стало обид­но очень. И я всё время стал писать на свободные темы, назло. Потом стал выпускать стенгазету. Опять пошли «пятёрки». А что изменилось? Может, указание какое пришло?

Да два года прошло! Дата?

13 апреля

Живу. Бегаю куда-то всё время периодически. «Всё время...» А времени-то и нет! Совсем! Повесть забросил. Лихорадка жизни! Слова, мысли, чувства...

Где всё это, где?..

15 апреля

Середина весны. И кроме того дата для меня. Это случилось ровно три года назад. Я пришёл из школы, а дома не было никого. Я стал учить уроки прямо на лестнице. Вдруг снизу идёт примелькавшийся человек, Валентин Кириллов (это я позднее узнал). Сосед, но совсем незнакомый. Старше лет на шесть. Он повел меня к себе. Так я узнал впервые этого человека. Потом я стал ходить к нему ежедневно... кажется, он один понимал меня до конца. И я пускал его всюду. Сейчас его нет. То есть просто он живет далеко. Я ему не пишу, потому что это бессмысленно: бумага сковывает, а письмо никогда не заменит живого общения... Я был с ним знаком всего четыре месяца. Но какое это было вре­мя! Помню последний день: я ушел с вокзала, когда поезд еще стоял. Зачем лишние проводы? Хотел идти пешком, но не смог - сел в набитый автобус...

Если у вас есть друзья, значит нет друга!

17 апреля

По-моему, на земле существуют люди двух разных типов. Первый - люди, которые думают, второй - которые не думают. Ну, то есть не вообще: думать-то они думают. Например, о том, что сказать, где поесть, куда пойти вечером. Это, конечно, естественно. Но они не думают о чём-то главном! И потому их жизнь бессмысленна. Я, мне кажется, об этом главном думаю, ожидаю чего-то. Иначе жить просто не стоит.

18 апреля

Кончаю вчерашнюю мысль. Видимо, человек живёт двумя жизнями, духовной и физической. В первом случае он существует как предмет, во втором - как личность. И смерти тоже две, хотя мы привыкли к одной. Очень неприятно, если время смертей не совпадает. Я вижу, как разру­шаются некоторые личности вокруг меня. Теряю старых знакомых, и мне становится страшно. Оказывается, два типа людей - это личности и тру­пы. Их отличишь без ошибки. Трупы одинаковы: одеты почти в одно и то же, одни мысли (мысли?) и разговоры, один вкус, одни и те же пустые коровьи глаза. Мне противно их видеть. Я не могу понять, откуда они бе­рутся. Не в Нью-Йорке, не в Мюнхене, у нас...

21 апреля

Миров столько, сколько мыслящих индивидуумов. И что? Как понять, твоя ли эта планета? И кто все-таки всем этим управляет? Этим процессом жизни?

Я много раз ловил себя на сне - темный пустой зрительный зал, стрекот кинопроектора, пыльный экран. А на нем - я, иду в школу, поглощаю «эклер», мама что-то говорит, гоняю с пацанами в русский хоккей... А в зрительном зале - тоже я. Сижу, сеанс не кончается... Где же всё-таки я - настоящий?

С одной стороны, жить надо для какой-то цели, принося всё в жертву для её осуществления. С другой - как хорошо жить без вечностей, авторитетов, проблем. Римляне, по-моему, делили жизнь на созерцательную и активную. Но можно ли соединить эти две части ? Уж поистине хочется сказать словами Гёте, а вместе с ним Фауста: «Что нужно нам, того не знаем мы, что ж знаем мы, того для нас не надо...»

23 апреля

Сегодня на биологии ко мне пришла странная записка. Это была не такая записка, какие обычно со скуки пишут на уроках. Это точно, хотя я и не могу объяснить почему. «Григорий - ты самый хороший человек на свете. Когда-нибудь ты узнаешь, кто написал это.» Я очень долго перебирал в памяти все почерки, какие есть в нашем классе. И вроде ничего подобного нет. «Когда-нибудь узнаешь...» Когда? Завтра? Послезавтра? Или, вообще... Но ведь я должен знать всех в классе. Ведь десять лет каждый день вместе. И я начал перебирать в памяти уже не почерки, а людей. Эта не могла, эта тоже... Я так и не остановился ни на ком. Наверно, мне только казалось, чтоя знаю каждо­го, а на деле в классе учатся совершенно незнакомые люди. Я молча смотрел на класс потом. Корольков нехорошо улыбался, Луганская причёсывалась, Тумилин и Голубева стучали ручками по бумаге и веселились. Кто же?

25 апреля

Последнее, наверное, общественное мероприятие - коллективный поход в цирк. И что же? Кривляющиеся клоуны. Грустно как.

28 апреля

«Слова летят, мысль остаётся тут.

Слова без мысли к небу не взойдут...»

Вспоминая эти строки Шекспира, думаю, как избежать раздвоения меж­ду собой внешним и внутренним. Я так устал за эту неделю.

1 мая

Люблю праздники. Сегодня как раз первое мая. В 7 утра сел в троллей­бус, они почему-то ещё ходили. Не было ни единого человека. Я ехал в школу один. Мы летели и не останавливались ни на одной остановке: там тоже ни­кого не было. Наконец, я собрался выходить и подошёл к водителю. Я поздо­ровался и поздравил его. Он мне ответил тем же и открыл двери. Так начался праздник. А потом была демонстрация. Я их так люблю. Множество людей - и все идут в одном направлении и хотят чего-то одного. Удивительно, как вдруг объединяются милллионы. Жаль только, приходилось долго стоять: площадь одна, а к ней идут тысячи людей. Но стоишь - тебе хорошо: флаги всюду, шарики летят и люди весёлые... И абсолютно наплевать по какому поводу все тут собрались...

3 мая

Прошло уже несколько дней с того урока, как я получил записку. Сегодня ко мне пришла новая: текст тот же. Кто автор? Уже целых десять дней думаю и не могу понять. Много дел: пишу сочинение, мучаюсь с экзаменационными билетами. Сегодня опять выпускали стенгазету. Я забыл дома часть матери­алов, пришлось слетать. Быстро идёт жизнь. Бегаю, скачу, брызгая из луж в «Икарусах». Почему-то попалось вчера на глаза странное четверостишие: «Мальчишки поют и не верят слезам,

Девчонки не знают покоя,

А ты поднимаешь к раскосым глазам

Двустволку центрального боя...» Из головы не выходит. К чему бы это?

5 мая, кстати, День печати

Меня сегодня с ним поздравил сам директор. И по плечу даже похлопал, дескать, так, так...

Стихийные бедствия. Вчера в нашей школе сгорел макулатурный сарай. Быстро сгорел. Даже тушить не стали. Пшик - и всё, только бумажки пылаю­щие по ветру разлетелись! Под Корольковым сегодня сломался стул. Рухнул сердешный на химии.

Дела: ищу автора записки... Говорю на переменах с девчонками, причем, стараюсь на отвлеченные темы. Многих исключил с самого начала. Напри­мер, Верку Перцеву: разве она напишет такое!? Все уроки только и кричит: «Тише! Слушать мешаете!» Всё ей больше всех надо.

Неприятности. Сегодня снова буду сидеть до ночи. Завтра работа по ал­гебре. А я, кажется, совсем ничего не знаю. К тому же учебник вчера куда-то пропал. Тоже нашёл время! Договорился занять учебник у Королькова: даст до завтра. Времени нет. Это жаль, но, может, и к лучшему: чем меньше дума­ешь, тем меньше хочется! Так незаметно вся эта неприятная пора и пройдёт. И будет что-то стоящее. Ведь что-то всё-таки должно начаться. Я так думаю, ради этого жить стоит...

... Их двадцать пять записей в зелёной ученической тетради. Короткие и длинные. Весёлые и не очень, умные и странные, как дни этой семнадцатой весны. Два листа в конце чистые, а эта запись от пятого мая последняя.

Через полчаса после того, как она была сделана, Григорий Черепанов, который перебегал улицу, лихо размахивая учебником алгебры, попал под машину...

«МЫ ЖИВЕМ В РАЗГАР ВЕЧНОСТИ. ЭТО НЕ СЛОВА. ЭТО Я ПОНЯЛ СЕГОДНЯ УТРОМ, КАЧАЯСЬ В ТРАМВАЕ.»

25 сентября - 3 октября 1977