Бутылка была с этой ужасной крышкой, именуемой дозатором. Это не русская крышка. Против этих крышек должны выступать фашисты и ДПНИ. Она не русская потому что, во-первых, ее сложно открыть, а выражение «трубы горят» придумано не в Замбии, уверяю вас. Во-вторых, водка из бутылки наливается невыносимо долго, а иногда перестает течь вообще. Наконец, в-третьих, бутылку с такой крышкой не выпьешь «из горла». А сейчас, в четыре утра, на замерзшей темной то ли 7-й то ли 10-й улице то ли Машиностроителей то ли Судостроителей то ли просто Строителей, мне требовалось именно это.
Я нашел ее случайно, пытаясь переночевать в разрушенном магазине – это, может, и не лучшее место для ночлега, но, по крайней мере, на пару градусов теплее, чем снаружи. Я разгребал какие-то картонные коробки в углу за прилавком в надежде соорудить из них подобие кровати и углядел донышко, у верхнего края которого обнадеживающе дрожал пузырек воздуха. Так я и нашел эту бутылку.
Как я уже говорил, выпить из горла ее не представлялось возможным. Я попытался пить маленькими глотками через дозатор. Это было отвратительно, но так становилось хоть немного теплее.
Эта зима чуть милостивее, чем две предыдущие. Но в те две зимы я был не один и согревался сексом. А в этом январе – остается только водка. Если ее найти, конечно.
Я с ностальгией вспоминаю те годы, когда мог себе позволить ходить каждые выходные в кино, театры и музеи, и не для того, чтобы согреться, а чтобы - вы не поверите! – посмотреть постановку или новую выставку. Я вспоминаю с улыбкой, как стремительно двигаясь под городом в вагоне теплого поезда, читал постапокалиптическую фантастику «Метро 2033» - мне действительно наивно казалось, что метро может быть пристанищем для кучки выживших в будущем апокалипсисе. Или как я сам писал в своем же собственном ЖЖ о том, как могут пригодиться в будущем радиолюбители. Боже! Какие радиолюбители?! Есть только дикий холод, постоянное урчание в пустом желудке и одиночество, которое, кстати, еще и безопасней будет – уж лучше одному, чем повстречать кого-нибудь.
Когда начался тот кризис, я со свойственным в моем возрасте оптимизмом смело смотрел в будущее. Даже в самых страшных кошмарах я не мог себе представить такого развития событий. Это безудержное наращивание военной промышленности в качестве решения проблемы безработицы, этот обмен газа на пшеницу на грабительских условиях, этот голод, эту войну, в конце концов… Самое сильное впечатление моей послекризисной жизни - это группа китайских военных, полубегом-полушагом двигающаяся по Охотному ряду в сторону Думы. Я видел их из окон разбитого фургончика «крошки-картошки», где оказался в поиске пищевых запасов. Меня поразило спокойствие, сквозящее в действиях и поведении китайцев. Они уже контролировали город. Боюсь даже представить, что происходило за Уралом.
Потом все закончилось. Меня пока еще не нашли, я еще не на Восстановительной Стройке и пользуясь этим счастливым стечением обстоятельств я шарюсь по изуродованным магазинам и лоткам в поисках еды и выпивки.
Я сказал, что даже в самом страшном кошмаре не мог себе представить такого развития событий. Или все-таки мог?