Докуривай шансы. Докуривай. И гаси.
Теперь останавливай сердце. Лови такси.
Два шага навстречу – и осень тебя казнит.
Не смей возвращаться. Не время погибнуть с ним.

Он принц обстоятельств: не тронут, не виноват.
Таких не целуют – расходуют на слова.
И что ему скажешь, промокшему под дождём:
"Суши свои крылья, твой бог ещё не рождён".

Он хочет запретного неба, лишаясь сна.
Но правда жестока, как утро, а ночь нежна.
Как глупая шутка. Как брошенный мир в огонь.
Как красное сердце, молящее под ногой.

Сюжеты капризны, когда сочиняешь в стол.
Смотрящий сквозь призму докуривает ментол.
От ближнего боя спасаясь, лови такси.
Докуривай осень. Докуривай. И гаси.

(с)

Эти письма требуют дать огня. Дождь терпел веками — не изменял. А любовь положено причинять, потому что нежность больнее силы. Договор подписан. Повергнут в шок. Без него — ни плохо, ни хорошо. Хочешь, провоцируй его ножом? Посмотри, какой он теперь красивый.

То дома, то пристани, то мосты... Он боялся верить в таких, как ты. У него — предчувствие запятых или, в крайнем случае, многоточий. Без твоих вопросов — ему не жить. Расскажи, пожалуйста, расскажи, как тебя любили твои пажи. Как тебя хотели, а ты не очень.

Аритмия страсти. Святой закон. Чтобы тосковать — намекни, о ком? Твой читатель, кажется, с ним знаком: от таких, как он, леденеет кожа. Он красив как демон, в его крови столько боли, нежности и любви, что пора себя от него привить, потому что ты без него не сможешь.

Зазеркалье — повод сойти с ума. "Он не бог, — прошепчешь, — придворный маг". Ты его из строк солгала сама, чтобы было в ком растворить чернила. То тоска, то скука — один итог: за тебя его не убьёт никто. Потому, пусть будет придворный бог. Раз уж ты таким его сочинила.

Происходит разное, посмотри: будет всё. Однажды не хватит рифм, и огонь извергнется изнутри, чтобы дать возможность пожать плечами. Будет площадь, осень и купола. И судьба разбита напополам. Это — он, и ты его позвала.

А ненужных мы ещё не встречали.

(с)

Лиши меня сна. Навсегда лиши.
Бессонные январи.
Смотри, этот день, как и я, фальшив.
Снаружи меня. Внутри
Случается повод сыграть вничью,
Поставленный на зеро,
Твой город привык к моему вранью.
Вранью с четырёх сторон.
Холодные стены: ни греть, ни ждать.
Прикуривать у зеркал.
Как вовремя начатая вражда
Спешит осушить бокал.
Свобода взаимна. Любовь скверна,
Но дьявольски хороша.
Меня обнимает твоя война,
И я не могу дышать.

(с)

Я могу от тебя сбежать - расстояние благосклонно.
Если память твоя свежа, я в тебе неизбежна, словно - неубитый бокал вина, ожидающий пьяной фразы. Стало быть, я тебе нужна? - Недопитая. Вся и сразу.

Эта осень меня казнит, возводя между нами стены.
Где-то там, за одной из них ты не с теми рисуешь тени и целуешь цветные сны, покидая мои; и если мы друг другу ещё нужны, почему мы уже не вместе?

Почему я глотаю блюз, просыпаясь в чужих постелях?
Почему я тебя люблю так бездарно на самом деле - как актриса, теряя роль, постоянство души, рассудок. Почему я ищу порой твоё имя внутри. Повсюду.

Почему ты смываешь грим, согревая меня слезами?
Почему я твоя? - Смотри непьянеющими глазами, как уходит за часом час, за эпохой бежит эпоха.
Мне привычно вот так... Сейчас.
Без тебя мне привычно:
плохо.

(с)

Невозможно забытое чувство – твои глаза.
Это не то, о чём мне хочется рассказать.
Это, скорее, то, о чём логичнее промолчать,
С изувеченных губ срывая твою печать.

Остаётся начать с конца. Угадать итог.
Стать твоим Богом, если нас создал Бог.
Стать твоим Бесом, если нас создал Бес.

Дьявол не может без
Адовой пляски. Я разведу огонь
Между ладоней. Помнишь мою ладонь?

Пристально. Приступом. Пристанью. Тяжело.
Я не ослепла. Я помню. Тебе назло.

Забываешь трагической паузой – "ну и ну..."
Вот закончится вечность, и снова я в них взгляну?
Но вечность на то и вечность. Вечность – двойная смерть.
Мне не хватает Вечности, чтобы Тебя успеть
Выслушать, вымолить, выболеть, написать.
Я ненарочно приучена к чудесам.

Бог, он, быть может, сам тебя написал? -
Вот, пусть и читает – сам...

(с)

Я была у Него, тишину на слова дробя,
Выбирая цвет чая, вкус утра и профиль снимка.
Я была в Его жизни. Примерила на себя,
Как любить недолюбленных. Дьявольски сложно.
С ним как?
Я была... У него там семья из двухсот картин –
Чёрно-красные музы присыпаны пылью мрака.
Мы молчали о сложном. Теперь он молчит один.
Мы умели смеяться, когда нам хотелось плакать.
Я была... Время с ним не рискует. Часы стоят.
Лишь секунды крадутся практически вне закона.
И построчные мудрые мысли – бесценный яд –
Принимаются внутрь, как вакцина. А на оконном –
Отпечатки ладошек. Как память о том, что сын
Где-то здесь, между спальней и болью в районе рая.
Там сменили шаги на безвременный счёт – "спаси".
Так живут, не рождаясь, и, впрочем, – не умирая...
Я была его кожей. А он был моей рукой.
Мы любили любить до рассвета. Рвались на части.
Я под утро шептала: "Скажи мне, кто Ты такой?"
Он ласкал меня сонной улыбкой, ответив "счастье".
Я была у него... Отражалась в его зрачках
Беспринципно, вникая в утопию слов и быта.
Я не стала ни музой, ни звуками от смычка,
Ни фатальной ошибкой... За что и была убита.
Я была в Его жизни. Была для Него струной.
Я случалась молитвой-молчанием. Бурей смеха.
Я была Его миррой. Той самой Его страной,
До которой вовек не добраться посредством эха.
Я осталась... Украденной кровью. Извечным "нет".
Ощущением терпкого мускуса. Словом Бога.
Я осталась победой в не начатой им войне.
Я осталась в несбыточных смыслах.
Которых много.

(с)

Послушать автора.