День! —
просто лучше не может быть:
долги смывающий дождь
бьёт водомётом сквозь плоть городских
плит, и битый воздух болит,
и свет горит — как любить любых.
Солнце. Обратный дождь.

Фонтаны — веером, струи — с дом,
радужных капель прыть,
идёшь себе по воде пешком
за каждым источником, родником,
лучом, — весь день преломляясь в них
и думая ни о ком.

Идёшь пешком, а могла бы плыть —
лодка в наклонной воде
спешит над крышами за тобой,
сшибая рога антенн бортом,
и лодочник дышит в затылок твой
и сушит вёсла в дожде.

И что ключи прорасти смогли —
греет, пока идёшь,
как дождь, идущий из центра земли,
ещё не остывший дождь.

А от солнца — пар, и от крыши — жар,
и долго ещё идти,
веслу — грести, и ручьям — цвести,
а всех обиженных, Бог мой, прости,
высокой водой накрывая Шар, —
прости. Сегодня. Прости.

(с)

Нет ничего у меня с собой,
руки мои пусты,
разве что полая камышовая
дудочка – так, на всякий случай.

Нет никого за моей спиной,
разве что только ты,
ты и эта, уже не новая
жизнь – случайностью неминучей,

где в пустоте слуховой висишь,
где в легион стволов
разных калибров шумит камыш
кашей из лишних слов,
и, раздражённый терзая слух,
слушаешь, не дыша,
мутного времени чистый звук,
редкий, случайно пробившийся вдруг
в дудке из камыша.

(с)

спрятано здесь

...Эрос Танатосу говорит: не ври,
у меня ещё полон колчан, и куда ни кинь —
всякая цель, глянь — светится изнутри,
а Танатос Эросу говорит: отдзынь!

Эрос Танатосу говорит: старик,
я вызываю тебя на честный бой,
это ж будет смертельный номер, прикинь на миг...
а Танатос Эросу говорит: с тобой?
Ты чего, мелкий, снова с утра пьян?
Эрос крылышками бяк-бяк — просто беда.

А у Танатоса снова чёрный гремит карман,
он достает и в трубку рычит: д-да...
и поворачивается к Эросу спиной,
и в его лопатке тут же, нежно-зла,
в левой качаясь лопатке, уже больной,
златопёрая вспыхивает стрела.

(с)