я молчу, если страшно, молчу, если мне темно,
всё равно ведь придут, уведут в свой прохладный плен,
но когда в тишине кто-то бьётся в моё окно,
я впускаю его, наливаю в бокал вино
и готовлюсь быть близкой, раз больше никто не смел;

подпускать — так легко, если в сердце легло навек,
отпускать — так несложно, когда не берут в расчёт,
но когда горькой болью других укорочен век,
я грущу, что я только какой-то там человек,
ничего не решаю, ничей не равняю счёт;

сохрани меня, боже, от этих смешных обид,
разменяй мою злость и гордыню на горсть тепла,
но когда позволяешь мне так — до конца — любить,
то держи это всё, оставляй это вечно жить,
даже если я — не смогла.

(с)

спрятано здесь

мой последний октябрь, как соки твои горячи,
так карманы плаща прожигают от дома ключи,
так целует ребенок, так в стенку соседка стучит,
выливается кофе из турки на чистую плитку.

забирай меня всю, оставляй мои руки в тепле,
чтобы эта зима не смогла подобраться ко мне,
я ещё так слаба, так нежна, так нуждаюсь в тебе,
что не песни пою — а беззвучно читаю молитвы.

каждый год этот круг, каждый год этот дивный обман,
паутиной тумана покроет оконный экран,
бесконечной зимы безобразный, пьянящий канкан
всю распустит по нитке меня, словно вязаный свитер...

но пока не пришло, не пристало к холодной спине,
оставайся со мной, мой октябрь, в моей глубине,
стуком в дверь, телефонным звонком, поцелуем во сне,
сохрани меня всю и не дай меня больше в обиду.

(с)

если думаешь, мне всё равно — ты чертовски прав,
ничего не меняет ни боль, ни её лекарства.
горизонт из песка, из камней, из воды, из трав
остаётся всегда только линией, не пространством,

каждый шаг — просто шаг, просто грань, но не космос, так
я тобой наполняю себя, но не видно края,
будь ты трижды жесток, я сдающийся белый флаг,
ничего не меняется,
я себя — не меняю,

не черствею — лишь злюсь, не смягчаюсь — куда ещё?
всё проходит навылет, судьбы не задев, ни ранив,
и во мне всё по-прежнему — плавится и течёт,
ты бессилен пред этой горящей, кипящей лавой.

сотни лет пролетят, сотни слов растворятся, пыль
нарисует на спинах моря, города и скалы.
мне всегда всё равно — ненавидел ли ты, любил,
мне достаточно знать, что меня это не сломало.

(с)

впереди теперь только зима, как большой перевал,
как окоп, как траншея, как длинный туннель без просветов,
я ложусь рано утром, встаю по будильнику — в два
и смотрю, как темнеют остатки ушедшего лета.

нет для грусти причин, нет причин для уныния, слёз,
я не плачу, нисколько, смеюсь, изнутри леденея,
этот холод как квест, как один бесконечный вопрос:
как в такой темноте становиться хоть каплю светлее?

разве печь пироги, разве чашкой круги вырезать
из пластичного теста, заваривать чай с бергамотом,
и весны самой лучшей, теплейшей, надёжнейшей ждать, —
нет приятнее дела,
главнее нет в жизни заботы.

(с)

там, где солнце кофейного цвета,
где у моря есть запах и вкус,
я дышу - я совсем не боюсь
ни вернуться в проклятое лето,
ни на дно опуститься, как груз.

если хочешь и ты научиться
забывать - и экстазы, и боль,
просто пой, мой задушевный, пой, -
и уже ничего не случится,
ничего - ни с тобой, ни со мной.

десять бусин в стеклянном браслете,
десять танцев на голом крыльце...
мне известен от боли рецепт,
но он спрятан в том проклятом лете,
лето в памяти, память - в яйце.

(с)

если всё же снишься — не зазнавайся, будь хотя бы в снах безупречно мил,
без моей мольбы со мной оставайся, наливай мне красное, говори,
говори без умолку, шумно, много, заливайся чёртовым соловьем,
я твоим словесным напьюсь потоком,
чтоб потом от жажды не сдохнуть днём.

днём, когда приходится быть спокойной, руки плавно складывать на груди,
мол, сама я, с радостью, добровольно с твоего спешила уйти пути,
и когда случайно ты — выше локтя — вдруг меня касаешься, так, слегка,
я не умираю на месте, что ты, я и не заметила пустяка.

если всё же снишься — не будь мне другом, будь как будто созданным для меня,
словно ты стоишь, обведённый кругом, сделать шаг в который могу лишь я,
словно я смотрю на тебя и знаю: ты теперь закроешь меня собой,
так я этот сон себе представляю,
даже если он и не про любовь.

даже если в жизни всё так убого — ты берёшь мой номер и не звонишь,
я в каком-то баре, пью слишком много, я реву в машине чужой — “малыш,
если ты хоть каплю меня жалеешь, напиши мне, глупой, что ты со мной”,
а потом наутро опять трезвею, и молчу пристыженно.

боже мой.

разве это сложно — всего лишь сниться, просто полюбить меня в этих снах,
пусть хотя бы там это всё случится — я лежу и таю в твоих руках,
я бегу по полю весной, босая, небо покрывалом ложится вниз,
ты кричишь мне вслед:
подожди, родная,
не проснись, любимая,
не проснись.

(с)

не смешно ведь, знаешь, ну, не смешно ведь,
мне же не шестнадцать, чтоб так болеть,
у таких историй всегда есть спойлер:
я совсем расклеюсь, а ты доволен,
что сумел такую, как я, задеть,

что сижу, как рыбка рот открываю,
а оттуда - водоросли, вода,
я уже ни капли не понимаю,
только по куску себя вынимаю,
словно не любила так никогда.

словно эти годы, что я не знала,
как ты сладко дышишь в затылок мой,
я спала, я ехала, я читала,
ела, раздевалась, переезжала,
но ни разу здесь не была живой.

я все тридцать лет украшала стены
и служила вешалкой для пальто,
а теперь вот, знаешь, не смей быть смелым,
не смотри, как больно мне, как мне нервно,
не смешно ведь, знаешь, ну, не смешно.

пусть слова к тебе безобидны, гладки,
к ним ещё попробуй-ка, придерись.
я пишу - о, я, как всегда в порядке.
но сама в безумнейшем из припадков.
сколько можно, Господи.
отлюбись.

(с)

уходит, чуть краем задев, треугольная боль,
сквозь пальцы песком просыпается,
колет ладони.
тот день, что я встретила и проводила с тобой,
его не храню,
забываю его и не помню -

да, так оставляют на старой квартире тетрадь,
чьи строчки исписаны почерком тайным и шифром.
ты стал мне так дорог и важен, что впору скрывать,
как имя твоё отбивает во мне эти ритмы.

за грязным окном как страницы мелькают поля,
я в тамбуре плачу, я прячусь от пьяных соседей.
какого же чёрта ты держишь так крепко меня,
мой самый хороший,
мой самый красивый,
последний.

я помню, что время всё лечит,
я жду и молчу.
недели пройдут, новым сменится год осторожно.
запомни меня такой слабой, и я научусь
тебя не любить,
если это
хоть как-то
возможно.

(с)

на кого прикажешь тебя менять,
на кого до самого рассвета
тратить бесконечную нежность эту,
что теперь не знаю, куда девать,
что теперь не знаю, куда носить
и какие туфли к ней будут к месту,
к алтарю одной подходить невесте,
"я согласна" воздуху говорить.

как теперь научиться не доставать
чашки две, тарелки две, ложки, вилки,
как теперь той самой - противной - жилке,
предвкушая ссору, не набухать,
не проснувшись, ночь хоть одну проспать,
не вставать, поправить чтоб одеяло,
как поверить в то, что тебя не стало,
что тебя и не было - как понять?

кипятится чай и идёт кино -
моё время - полностью, неделимо,
всё, что может ранить, - шагает мимо,
вылетает дымом в моё окно.
только вот немного ещё пожить -
и пройдёт дурная моя привычка:
оставлять горящей недолго спичку -
вдруг тебе нужна будет, прикурить.

(с)

вот и всё, октябрь упал на дно, море вышло к берегу и осталось, за моей спиной — города, усталость, танцы ночью, пролитое вино, на моей груди — непокорный лоб, на моём плече — встрепенулся ангел, всё, что здесь случилось — случилось главным, но, увы, ничто его не вернёт.

только мне ли, стреляной, сожалеть — я всегда умела белить и красить, тот, кто бьётся в дверь ко мне — он прекрасен, но её никак мне не отпереть. тот, кто смотрит выстрелом мне в висок, наливает медленно и до края, ты хоть знаешь, милый, кто я такая?..

впрочем, если б знал — всё равно не смог.

стихли песни, высохли города, запечатан мягкий конверт надёжно, всё так просто, ясно, совсем не сложно, я сказала "нет", лишь подумав "да". но когда мы будем в другом краю, с совершенно новыми именами, обещай мне вспомнить о нежной самой, что сказала тихо "я не люблю".

(с)

Я даже мельком, тайком в ту сторону, где ты – боюсь иногда смотреть,
Бог разделил – справедливо, поровну, но почему-то отрезал треть,
И если ты ещё раз приблизишься – я стану слишком, совсем больной...
Пусть хоть все ночи во сне привидишься.
Но только, слышишь, не будь со мной.

Не будь со мной даже взглядом бархатным, рукой в ладони – легонько сжав,
Случайной встречей не стань, обманутым другой не будь, от неё сбежав
Ко мне – укрыться, забыться, вытерпеть. Не будь мне другом, не будь совсем.
Дай мне тихонько, без боли выгореть.
И без тебя до хрена проблем.

И ты, конечно, не мне – пророчество, не для меня – аромат виска,
И то, что мне тебя очень хочется – ещё не повод тебя таскать
С собой в кармашке над грудью тайною, копить монетами каждый вздох,
В конце концов, я совсем случайная.
И ты, конечно, совсем не Бог.

(с)