настроение

Дождь. Как некстати. Останешься дома – спятишь.
Пять негритят отделяют меня от мысли
О переменах, в которых нет смысла. Смылся –
Дождь за окном. А ведь было вчера на пять их
Больше. Шёл снег. Я считала монеты. Где-то
Пять негритят потеряли своё терпенье.
Были моменты, когда я ждала ответа.
Но в понедельники жду только воскресенья.
Пять негритят на столе. Но когда я снова
Взгляд отведу – убегут наступать на пятки
Прошлому. Жаль, что я всё ещё не готова,
Страх отодвинув, играть с настоящим в прятки.
Пять негритят ночь поставит на подоконник.
Пять – на комод. Все на месте. Лишь я пропала.
Это не страшно. Не страшно. И я спокойна.
Ведь в понедельник всё можно начать с начала.

(с)

Хочется не чуда – пустяка.
Вечера, чтоб ясным был и звёздным.
Пахнущий малиной летний воздух.
Чтоб смеялась под мостом река:
"Всё и началось-то с пустяка!"

Вечером, уставшим от обид,
Хочется, чтоб ветер взял за плечи,
Обнял крепко-крепко. Время лечит,
Изменяя нас. Но исцелит,
Лишь когда устанем от обид.

Станет легче. Не о чем жалеть.
Это же пустяк. Совсем неважно,
Что кораблик счастья наш – бумажный.
Уплывём на нём в волненье лет.
И не будем ни о чём жалеть.

(с)

Всё изменится. Но изменой не станет, нет!
Просто выйдут из моды платья, любовь до гроба.
Просто сносится обувь. Сны потеряют цвет.
И в привычку войдёт всё брать по чуть-чуть, на пробу,
Обходить стороной мечты и не верить в рай.
Пусть не врут чудаки, что знают к нему дорогу.
Рай – не крестик на карте вечности. Он – вчера,
Где нас нет и не будет больше. Ведь мы – не боги,
Чтоб родиться опять, бродить по воде надежд.
Ни о чём не просить. И просто простить. Не помнить,
Что изменится всё. Из мелочи, слов, одежд,
Ожиданий построить рай, где мы будем дома.

(с)

В бумажном городе бумажная метель.
Бумажным дворникам бумажная работа.
Бумажной девочке давно пора в постель.
А ей сбежать бы на открытку "С Новым годом!"

Ведь там так весело. Там плюшевый щенок.
И ёлка вся в свечах. Шампанское рекою.
В бумажном городе не небо – потолок.
Жизнь - переплёт китайской книги о покое.

На узких истинах бамбуковых страниц
Растут грибами небоскрёбы перемены.
В бумажном городе метель. И с неба вниз
Летит не снег – обрывки прожитых мгновений.

(с)

Если б обувь сама выбирала, куда ей идти,
То она б убежала от ливней осенних на небо.
Там не жизнь, а лафа. Облака как софа. Всё, что треба -
Лишь шнурки развязать. И лети.
Наверху, по пути,
Можно пенделя дать зазевавшейся сдуру вороне,
Отомстив за испачканный некогда кожаный нос.
Можно взять - зацепиться воздушным гимнастом за трос
И качаться себе, как на ветке листочек зелёный,
Позабыв о подмётках, набивках и прочей муре,
И не думать о том, что листва опадёт в октябре.
Обувь осень не любит, и та отвечает ей тем же,
Заставляя по лужам бежать, промокая насквозь.
А пройдёт день-другой, и ударит мороз.
На земле – безнадёга. А в небе безногом – надежда.
Что всё будет, как прежде.
Из моды не выйдет одежда.
И не сносится обувь.

Но что-то в судьбе не сбылось...

(с)

Юкка "Однодневка"

Бабочка. Обычная капустница.
Но не без претензий на особенность.
Любит беззаботное кружение
Между васильком и одуванчиком.
Солнечной пыльцой припудрит усики.
Четко уяснив, что значит "собственность",
Держится подальше от сожжения
В пламени страстей, что так обманчивы.

Может быть надменной и искусственной.
Может – обходительной и миленькой.
Хочет, чтобы всё само устроилось,
Прячась от решений в безответственность.
Жутко ненавидит жалких гусениц.
Видя на земле сухие крылышки,
Тотчас поворачивает в сторону.
В общем, однодневка. Не бессмертная.

(с)