А время стрелки на лоб сдвигало,
Качало маятником: так, так...
Но был на небе рукой Шагала
Написан нам путеводный знак.

И нежность пальцы сводила робко -
Касаться, гладить, тянуться, брать...
Вино, смущаясь, теряло пробку,
Сквозняк несмело листал тетрадь.

Скрипел смущённо диванчик старый,
Дремал в стакане остывший чай,
И прикипали с тревожным жаром
Твои ладони к моим плечам.

...А после всё нам казалось новым,
Сменили кожу календари...
В начале, кажется, было слово?
Прошу, не надо, не говори!

(с)

Мальчик родился ночью, звезда качалась,
Жвачку жевали тихо в углу волы,
Когда он заплакал, а женщина замолчала,
Хотелось тепла обоим, а не хвалы.

Она обернула сына своим подолом,
И вытерла кровь с измятой его щеки,
А он улыбался сонно, смешной и голый,
Сжимая свои, ещё целые, кулачки...

Когда у дверей затопали чьи-то кони,
Она заметалась птицей в тугой горсти,
Цари принесли ему золото на ладонях,
Как плату за право смертью весь мир спасти.

Она же стояла молча, зажав руками
Жарко горящий криком безумный рот,
А перед ней ломалась коса о камень
И истекал отчаяньем небосвод.

Люди какие-то шлёпали вереницей,
Восемь, двенадцать... неважно, ведь Он - один,
И улыбался, глядя в пустые лица,
Маленький, глупый, такой беззащитный сын.

Кто в него бросит камень, кто даст напиться?
Кто с ним разделит плоть, и вино, и кров?
Только одна из многих, и та - блудница,
Впрочем, кто лучше шлюхи поймет любовь?

...Муж тормошил за плечи, кричал: "Мария!
Что ты, очнись, он плачет, давай, корми!.."
Громко в костре трещали дрова сырые.
Тихо надежда пряталась меж людьми.

(с)

Мой далёкий друг, слышите, играет
Флейта за окном, спутав времена…
Бог давно вручил мне ключи от рая,
Но за эту дверь я пойду одна.

Грустный силуэт вьюга нарисует,
Плечи Петербург кутает в снега…
Женщина молчит. Женщина тасует
Карты, но на них – только берега,

Нет мостов, увы. Встречи не случится.
Режет нашу нить лезвие Невы.
Жаль, что вам ещё предстоит родиться,
И понять, что все, в сущности, мертвы.

Только пять минут мне Господь оставил,
А потом слуга дунет на свечу.
Жаль, что я вам снюсь, бедный, бедный Павел…
Жаль, что в этом сне я всегда молчу.

Движется к концу маленькая пьеса,
В Доме без любви так заведено…
Кто-то на снегу пишет вам "Ванесса",
Только вам нельзя выглянуть в окно.

(с)

Время золота и время серебра.
У крапивы – запах лебединый...
Мы однажды прилетим к тебе, сестра,
Только ты от нас не уходи... Но
Остывает синяя вода,
Листья в ней устали отражаться.
Ты вплетаешь слово "никогда"
В хрупкое умение сражаться
С немотой – ведь наши голоса
В поднебесье кружатся, как птицы...
...У Элизы – тёмная коса,
У Элизы – длинные ресницы,
У Элизы – тонкие персты.
Ах, Элиза, пряха-замарашка.
Если б Бог любил нас, так, как ты,
Сам бы плёл крапивные рубашки.
Нежное, безумное дитя,
Девочка, обученная верить...
В тёмном небе к полночи летят
Белые изломанные перья.

(с)

Маленький мир, падает снег, дальше – черта...
Встань, улыбнись, знаешь сама – всё суета.
Маленький мир, зеркало, ночь. Наедине...
Страшно – вот так, в прорезь зрачка – холод монет.
Это пройдёт, маленький мир, вечная жизнь...
Встань, наконец, знаешь сама слово "держись"!
Ну, повтори, вытри глаза, выйди на свет,
Маленький мир – только его, кажется, нет.
Это зима, девочка, да. Это зима...
Климат такой, холод и снег, знаешь сама.
Право на ложь, мех и шелка, всё хорошо.
Пудра – на нос, тени – на свет, мёд и крюшон.
Зеркало, ночь... Кафель. Вода. Солью для ванн
Раны присыпь, встань и иди, выкрути кран.
Гости давно кушают хлеб, льётся вино,
Мантра для тех, кто одинок – "мне всё равно".
Маленький мир, падает снег, дальше – черта...
Всё суета, девочка, да – всё суета.

(с)

Каждый возьмет своё, о, моя госпожа.
Кому хвататься за нож, кому бежать от ножа,
Кому – золотая блажь, кому – терновая сеть,
Кто-то умеет слушать, кто-то умеет петь.
Тёмный уют берлог, тёплая тишина,
Кому – разбивать окно, кому – стоять у окна,
Кому не жалко рубля, кто-то хранит пятак,
Кто-то идёт в расход, кто-то громит кабак.
О, моя госпожа, не слушай собачий лай,
И выбирай своё – не можешь, а выбирай,
Роди себе короля, спасайся от тишины,
И падай каждую ночь в свои золотые сны,
Там у слова "один" ударенье на первый слог,
Клубочек лежит в пыли, детище трёх дорог,
На шпильки, как на ножи, вставай, и иди вперёд...
Вся жизнь лежит впереди – кто-то да подберёт.

Город похож на промокшую книгу дня –
Слиплись страницы, и строки текут, как реки.
Март не умеет надежды соединять,
Соединяет только мосты и веки,
И ни к чему ни выстрелы, ни шаги,
Нам не сберечь ни памяти, ни тетради.
Лишь в подворотне наши воротники
Ветер озябший мокрой ладонью гладит.
Мы возвращаемся, будто бы воробьи,
Что пережили зиму, но так устали...
Город, мой город, мы маленькие твои
Грустные книги с разрозненными листами.

(с)

Знаешь, а было совсем не больно - словно комар укусил, и всё... Только с тех пор я почти не помню, как ты читал для меня Басё, как ты смотрел на меня ночами, тени плясали на потолке, в стену соседи не нам стучали, мы не встречались в одной реке - дважды не вступишь, ключом вскипела, кровь не водица, верни ключи... Это, мой друг, молодое дело - страх без намерений и причин. Я не хотела ни букв, ни знаков, истин невечных горьки плоды... В каждой пустыне искал Иаков ту, что ему подала воды, если бы ты отвернулся, Боже, Лея бы стала ему мила... Впрочем, так вышло, что мы не можем. Впрочем, так вышло, что я смогла.
Я пережгла, перетёрла, пере... Перетерпела. С тех пор - живу. Тихо, ты знаешь. В какой-то мере - айсберг, оставшийся на плаву, грустно "Титаник" проводит взглядом - как ты? В легенду? А я в метро... В общем, ты понял. Цветов не надо. Спит вдохновенье в земле сырой.
Собственно, что я тебе хотела... Всё, мой хороший. Прощай, живи. Да, это я на плече сидела - тень недобитой тобой любви. Я не хранила тебя от боли, не щебетала тебе в ушко... Я не была для тебя любовью - тонким просоленным ремешком соединяла вчера и завтра, всё это, милый, такая муть. Главное, я поняла внезапно, что я устала тебя тянуть в нитку, клубком, за собой, как повод быть половиной своей судьбы... Не ремешок - оголённый провод, с красной страницы "Ах, если бы...". Так что давай, мы с тобою квиты, выставим точки над буквой "е"... Я именую тебя забытым. Вылетит птичка. Привет семье.

http://mousss.livejournal.com/212939.html

Спроси меня об имени моём, угрюмый Бог, уставший от соблазнов, и я отвечу: "Имя - водоём, который полон вязнущим и красным. О нет, не кровь, она была вчера, но, став вином, взыграла и исчезла, не правда ли, весёлая игра - хотя бы раз тебе ответить честно?"
Спроси меня о имени моём, мой поздний гость, зашедший попрощаться, и я отвечу: "Мы ещё вдвоём, но в дверь мою мгновения стучатся, я имя дам, но что тогда взамен мне взять с тебя - надежду или чудо? Ты дверь плотней захлопни, уходя, и знай, родной, что ждать тебя не буду..."
Об имени пытают зеркала, и лунный пруд, и звёздные дороги, и то письмо, которого ждала, и чёрный кот, уснувший на пороге... Что имя мне? Дрожанье паутин, и всплеск ресниц, и зимний, стылый иней... Как имя мне - узнает лишь один, которому не нужно будет имя...

(с)

Всё очень просто - сначала ты выбираешь небо. И небо в список рекламных акций включает всё - оно смеётся: станцуем, детка, станцуем, бэйба, и тёплый ветер по переулкам тебя несёт. Ты привыкаешь глядеть на землю с лихим прищуром, ты привыкаешь к тому, что грозы тебе поют, как божья птичка, живёшь от флэта до перекура, поэт обязан: нахлынут горлом - и вери гут.
Ошейник сдавит - но это позже, почти не больно. Ты так подсела, что губы сводит от немоты. И ты в строю, но стоишь пока что по стойке "вольно", а если вольно - то это, детка, почти что ты. Ты в каждой строчке, ты в каждой букве ему перечишь, свободу слова ты ищешь в сексе, вине, траве, а небо мягко легло на руки твои и плечи, и нежно гладит тебя по ветреной голове...
...И рукава завязали туго, стянули руки, и ты кричишь, вырываясь - Господи, пощади! За что, пустите, ведь я писала всего лишь, суки!
И - отпускают. И тихо, в спину: Восстань! Иди!
И ты стоишь, заслонясь неловко от тьмы и света, нелепый Лазарь в рубашке с ангельского плеча... И человека ты лепишь медленно из поэта, и вверх не смотришь. Но ты не можешь не отвечать.

http://mousss.livejournal.com/197790.html

Снова вспомнились М.Цветаева и обсуждение вот этого поста hvezda.

...

Как палый лист, увядшая душа
Ложится так легко в твои ладони...
Я ничего не знаю о законе,
Который запрещает мне дышать

Тобой, как сном, что видеть не дано,
Тонуть бездумно в пряных ароматах...
Глотаю ируканское вино
Не за тебя – за прелести утраты.

Увядший лист уносится, кружась,
За шлейфом платья, в облаке багровом, –
И это всё, что помнить мне дано.

Душа не стоит медного гроша,
Любовь не стоит истинного слова.
Глотаю ируканское вино.

(с)

- Господи, - я кричу, - это что, урок?
Что ты придумал снова, я же не добегу!
- Ты ничего, потерпи, - отвечает Бог. -
Ты потерпи немного, а дальше я помогу.
- Я не хочу, не буду, выплюну удила,
Ты обещал мне волю, выпусти, вы-пус-ти!
- Перетерпи, - отвечает, - каждому по делам.
Я же тебе оставил время, чтоб вырасти?
- Господи, вся задача - щёки не разодрать,
В белых моих глазницах плещутся невода...
- Ты ничего,- отвечает, - только не умирай,
Снова потом шарманка - ставить тебе удар.
- Господи, я устала, сделал бы ты привал,
Нет, безо всяких этих шуточек про петлю...
Он отвечает: - Знала б, как я от вас устал.
Ну, разбужу к рассвету... Баю тебе, баю.

(с)

...Работа, сплетни, магазин, прайс-лист, подарки, деньги, мало, аванс, кредиты, мандарин, уймись, родной, я так устала, игрушки, ёлка, мишура, оливки, курица, мартини, и где ты шлялся до утра, корпоратив, причёска, мини. Похмелье, Господи, прости, ну что ж так гадко после бала, в причёске воск и конфетти, уймись, родной, я так устала. Тележка, список, чёрт возьми, забыли снова взять корицу, в двенадцать - гости, ну пойми - не дам тебе опохмелиться, халатик, тряпка, пылесос, салаты, овощи, жаркое, кто там явился - Дед Мороз? Не смей с ним пить... ну, что такое! Салфетки, свечи, этикет, достань хрусталь, не тот, а выше, и кот не будет "китикет", он так нажрался, что не дышит. Причёска, платье, завяжи, колготки, туфельки, помада... Ну всё, порядок и ажур, но вот гостей уже не надо... Бокалы, тосты, президент, куранты, холод, фейерверки, хлопок, улыбочку, момент, ты знаешь, новый муж у Верки, танцуем, в койки детвору, и что-то водки в доме мало...
Кровать. Всё кружится. Умру.
Уймись, родной. Я так устала!

(с)

А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом подбрито, ну просто три раза ах, у трона, и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он, блудливый котик, из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.

читать дальше

Я не пишу, карандашу не доверяю строк,
Линия – жизнь, перевяжи, вот – носовой платок,
Мятый - пускай, ну, отпускай, рана неглубока,
Глупый финал, вот и стена - но не стреляй пока.
Мой конвоир перекроил платье для короля,
Голая суть, не обессудь, шутку пересоля.
Я улыбнусь: горькая – пусть, корень ученья - яд,
Хочешь – грызи, не занозись, зубы уже болят.
Новокаин, впрыснуть в десну, снова на круг – беги!
Ходит игла по полотну, как по воде – круги.
Шить, зашивать, переживать, пережигать дотла...
Грифель на нож перековать, из-под ногтей - зола.

(с)

Опять сражаюсь с немотой.
С наукой вечных повторений,
И тихо в комнате пустой
Течёт немедленное время.
Мне лгут и сны, и зеркала,
Туман всё больше пахнет дымом...
По коже надпись "Я могла" -
Но "бы", увы, непобедимо.

(с)

Густые капли ползут со лба, належдой в пустую блажь, и было сказано: не судьба, я крикну - а ты предашь, не трижды, что там, кому считать сухие ростки любви? Но всё, что мнилось тебе отдать, срослось на одном - живи! Лениво небо качнёт ногой, сдвигая закат за край, я руки выломаю дугой - послушай, не умирай... Сражайся, список твоих побед начнётся моим клубком, а я безжалостным словом "нет" накрыта, как колпаком, пускай, не важно, скользит хитон, касаясь колен, как ты, и я хватаю горячим ртом проклятие пустоты... Всё то, что помню - осталось мне, следов не хранит волна, я оставляю тебя войне, не в силах сказать - жена... Расплещет прошлое на гранит зарезанный голубок, когда ты тенью сойдёшь в Аид - кто бросит тебе клубок?..

(с)

Это не повод, это - пустая блажь,
Первый глоток весенней яростной синевы...
Так что прости за наглость, мой белокрылый страж,
Знаешь, так получилось - я не иду на вы.
Ход предсказуем, записан во всех метро,
Где из пустых тоннелей выползли провода...
Книга моей свободы написана между строк,
Там, где пустого места - только на "нет" и "да",
Шорох страниц и стрелок - мёртвая тишина.
Тут не спасёт ни время, ни жар твоего плеча...
Кошки кричат в подвале, их догнала весна.
И не спастись - лишь выжить: завтра, вчера, сейчас.

(с)

Затяжка на двоих, рисунок на обоях, бездонные миры, и шёпот серых скал, Ирландия, мой друг, открыта для обоих, тебя туда зовёт похмельная тоска по чуду, хорошо, я знаю, так бывает, диагноз - эскапизм, на крови с молоком, когда твоя мечта трещит и остывает, в палату номер шесть приходит лепрекон... Он в красном колпаке, зловредный, как и прежде, он курит - я молчу, не веря в чудеса, а ты невозмутим, как памятник надежде, ты громче, чем любой, стучался в небеса. Мне будет нелегко искать тебя по свету, следов не различишь на линии руки, но я упрямей всех, и я к тебе приеду, и в море утоплю стальные башмаки... Ты скажешь: "Наконец! И где тебя носило, мне, думаешь, легко здесь было одному? Отличный тёмный эль, ты будешь?"- "Да, спасибо!". О прочем промолчишь, и я тебя пойму. И море, наконец, раскроется до края, огромное, как жизнь, войдёт в мои глаза... И мы увидим всё - как звёзды умирают, как пляшет над водой цветная стрекоза, как холодно богам, создавшим эти скалы, и как тепло двоим, что слушают прибой... Танцует лепрекон на донышке бокала, танцуют на песке две тени - мы с тобой.

(с)