Я просто голос. Я в телефоне.
Не кровь из вены –
а просто голос. Он вечно в форме
(почти в военной),

он телефонный безумный чёртик –
как выстрел, холост.
И ты не вспомнишь в своём отчёте
про этот голос,

в своём отчёте ежевечернем,
который дома
о дне прошедшем даёшь, наверно,
что так удобно!

Расскажешь только, что жил-не помер,
сыгравши в ящик…
Стирай скорее мой грешный номер
из "Исходящих".

Уже стирали, но не убили.
Хоть били хлёстко.
И связь мобильна, и мы мобильны,
когда колёса...

Я просто голос. Так будет легче.
Он пахнет мятой.
И не меня ты держал за плечи,
и не меня ты...

Считай, что нету "мобильной связи",
что отменили!

Но голос в ухе звенит и дразнит.
Шизофрения.

(с)

Эта живопись – это письмо по живому тебе:
Тихо пальцем веду по лицу твоему, по губе,
Моя мягкая кисть осторожно скользит по щекам.
Для фантазии мало простора неловким рукам.

Было б лучше лепить - но приходится мне рисовать
Странный дом, скудный стол и чужую, конечно, кровать.
Ты и холст, и модель, ты и Муза – выходит, что так.
Под моею рукой что в твоих изменилось чертах?

Я рисую тебе непреклонную линию рта
И для глаз подбираю подолгу, но тщетно, цвета:
Цвет не виден, глаза чернотой затопили зрачки
С той минуты, как я осторожно коснулась щеки.

Эта живопись – это письмо, несомненно, письмо.
На него ты ответишь – растерянно, нервно, темно.
Хоть закручены туго и вовремя гайки судьбы,
Иногда их случайным движеньем срывает с резьбы.

Как рука в пустоте, в этой комнате грустно повис
Мой любительский, слабый, сырой мимолётный эскиз.
Что ж так бьётся, и рвётся, и жжётся крапивой в груди?
Очевидно, уроки скульптуры у нас впереди.

(с)

Редкая птица долетит до середины Днепра.

Н.В.Гоголь


Я редкая птица, безумно моё оперение.
Я редкая птица - не Феникс и не Алконост.
Во мне сочетаются хищность, хорошее зрение
И глупый, павлиний, расправленный веером хвост.

Я редкая птица, мутант, отклоненье от нормы.
Я редкая птица - вам скажет любой птицелов.
И мне тяжело обходиться подолгу без корма,
А корм - это гроздья созвучий и зёрнышки слов.

Тут нечем гордиться. Так вышло: я редкая птица.
Я редкая птица, мне в Красную книгу пора.
Сама, добровольно, не стану, конечно, топиться,
Но так и не ясно насчёт середины Днепра.

(с)

Ты живёшь в Призеркалье, блуждаешь по Комнате Смеха:
В круглых женских глазах жадно ловишь свои отраженья,
Только их там ища. И совсем для тебя не помеха,
Что кривы зеркала и картинку дают с искаженьем.

Этих глаз тебе нужно не два, не четыре, а много.
В них глядясь, ты себе без усилия кажешься разным:
Иногда демоничным - но чаще похожим на Бога,
Часто белым, как снег, а порой обаятельно-грязным.

Но мои зеркала, вопреки своей женской природе,
Не таким, как хотел, почему-то тебя показали:
Ты был светел, как принц, но при этом немножко юродив –
Беспризорник, который полдетства проспал на вокзале.

И по этой картинке ты сразу ударил наотмашь,
Чтоб мои заблуждения вырвать из памяти с корнем.
Ты в глаза мои больше уже никогда не посмотришь:
Для меня ты погиб, и они занавешены чёрным.

А в моём Зазеркалье – не думай, совсем не легко мне.
Здесь давно уж зима, вьюга плачет, и ноет, и стонет,
И с небес вместо манны всё падают снежные комья...
И никто не прощает того, что случайно был понят.

(с)

Мне нужно представить, что ты далеко-далеко,
И связь по каким-то причинам совсем невозможна,
Что, скажем, ты пьёшь вместо пива теперь молоко,
Что ты за границей, куда не пускает таможня.

А можно представить, что ты улетел на Луну,
Где нет Интернета (так всё-таки думать приятней).
А можно - что выбрал из всех наконец-то одну
И, скажем, женился! Хотя про Луну - вероятней.

А лучше представить иначе: теперь ты монах,
Постишься, в миру помогаешь сиротам и вдовам.
Не надо мне думать о прежних, других временах
И видеть, во что превращён ты и кем заколдован.

И лучше решить: обнимал меня вовсе не ты,
Закончился сон и звенит голосистый будильник,
И знать, что ты счастлив в плену красоты и мечты
Сложить слово "вечность"
из режуще-колющих льдинок...

(с)

Не везло мне в жизни с ручными зайцами.
На меня вот как-то они не зарятся.
Побегайцы были. А зайцев не было.
Хотя сердце ныло и разум требовал,
чтобы рядом плюшевое и тёплое –
не степные волки с кровоподтёками,
не слоны, что могут ударить бивнями...
Всё, что я способна сказать любимому,
в аккурат вмещалось бы в уши заячьи,
и слова для зайца бы что-то значили...

Я общалась с зайцами как-то мельком,
я ждала их преданно на скамейках:
вдруг хозяйка бросит. Ан нет. Нет зайки.
Все – другие звери. И все – терзайки.

(с)

Бывала шумной,
бывала праздной.
Бывала умной
и очень разной.
Была кому-то
в окошке светом,
сердечной смутой,
попутным ветром.

Была я чьей-то
дурной привычкой:
тянулась шлейфом,
сгорала спичкой.
Кому-то стала
холодным душем.
Ключом бывала -
отмычкой к душам.

Была (не вру же!)
ночною стражей.
Боксёрской грушей
бывала даже.
Бывала зоркой
и очень грустной.
Кому-то - горькой,
кому-то - вкусной.

Была для многих -
чужой прохожей.
Витком дороги
бывала тоже.
Открытой раной,
лозою гибкой...

А хочешь,
стану
твоей
ошибкой?

(с)

Ну что, выпускники? Расселись? Тише.
Что там за писк? Мобильный телефон?
Ведь отберу!
Итак, сегодня пишем
диктант словарный.
Пишем:

Марафон.

Беглец.

"Гарун бежал быстрее лани" –
не мальчиком, но мужем. И отцом.

Пустырник, корвалол, затем реланиум.

Воздержанность нам станет образцом.

Позднее все оправятся от шока.

"Мне нравится, что вы больны не мной".

А если я была без капюшона -
он свой снимал, а дождь был проливной...

Глаголы-исключенья (неужели?):
Обидеть. Гнать. Держать. Дышать. Терпеть.

А если канарейке певчей шею
свернуть, -
она совсем не сможет петь.

Был Штирлиц в полушаге от провала.
Но знал, что на войне - как на войне.

Я что-то вам не то надиктовала.
Пятёрки всем. А двойка – только мне.

(с)

Пай-мальчиком не был сынок короля:
Случалось делить нам и койку, и нычку,
Он знал, зачем мак и почём конопля.
И вот же – влюбился, как лох, в ботаничку!

Всё фея! Решила устроить скандал:
Девчонку одела, как куклу, в натуре,
И в тыкве-карете послала на бал.
А принц и присох к этой ряженой дуре.

Его накололи, подсунув фуфло!
Поверил, пропал и повёлся на шутку.
У принца у нашего крышу снесло,
Он сон потерял и остатки рассудка:

Он вспомнил, что должен на белом коне
Скакать и от мачех спасать замарашек!
Зачем же он снится по-прежнему мне,
И я просыпаюсь от колких мурашек?

Ну как же он фишку, малыш, не просёк?
На что ему рыжая эта зараза?
Она ж только ботать умеет, и всё!
Она же летать не умеет – ни разу!

Шестёрку прислали опять из дворца.
Он смотрит мне на ноги, лыбясь печально.
Захлопну я дверь перед носом гонца -
Ведь я не ношу этих туфель хрустальных!

Запрусь изнутри, закурю косячок,
Сниму надоевшие за день кроссовки...
Прощайте, мой принц, мой родной дурачок!
Я буду теперь – "не из Вашей тусовки".

Найдёте-найдёте... Войдёте в мечту
Вы с Золушкой – постной, прекрасной и пресной.
А если б надела я туфельку ту,
Мне было бы в ней беспонтово и тесно!

Я буду кумарить и старшим грубить...
Как торкнет, плотней завернусь в одеяло...
Мой принц, Вам не стоит мне пальцы рубить,
Чтоб втиснуть в колодки своих идеалов!

(с)