Твоя королева спокойна - привычно своим войскам
скомандует отступать и жечь за собой мосты,
рушить до основания все города из песка,
в первую голову те, что проектировал ты.
Твоя королева не дура и недурна собой,
неплохо знает стратегию и с тактикой не на "вы".
Но всё, что ей светит дальше, - какой-нибудь новый бой.
И что она сможет вспомнить, кроме своей войны?
Она не раз побеждала и видела белый флаг,
но также не раз, конечно, бывала побеждена.
Твоя королева знает: всё может быть так и сяк,
но вряд ли тебе поверить сумеет теперь она.

(с)

Найти себе Кая и гердить от одиночества
в бесплодных попытках спрятаться от себя.
Память жестока и рвёт настоящее в клочья, но
не отпускает: живи, не смеясь, - скорбя.

Найти себе Кая и гердить до сумасшествия,
с каждой минутой всё больше теряя связь
с этой реальностью. Переживать прошедшее,
снова и снова ему добавляя власть.

Найти себе Кая и гердить от невозможности
остановиться, выбраться из колеи.
Быть отстранённой, но это – чужие сложности,
тут ухитриться бы не утонуть в своих.

Найти себе Кая и гердить до бесконечности,
до утыкания в стену чужого "я".
Каждую встречу прощаньем с лихвой обесцвечивать,
лишь подтверждая бессмысленность бытия.

Найти себе Кая и гердить до отупения,
до онемения губ и сердечных мышц,
до замерзания полного и откровения:
падать быстрее с самых высоких крыш.

(с)

P.S. Наверное, я так никогда бы и не решилась на этот стих - но сегодня меня назвали Гердой...

Я, в общем, большая девочка, и жить без него могу,
и он понимает это - он тоже давно живёт.
Вот только мы друг без друга, как раненый – на бегу,
он даже ещё не знает, что насмерть его – в живот.

Он может всё это бросить и дальше жить так, как жил,
и я понимаю это - я тоже умею так.
Вот только мы друг без друга живём на пределе жил,
где сил лишь на то хватает, чтоб следущий сделать шаг.

Мы оба самодостаточны, как многие к тридцати:
себе на уме во многом, и омуты – не про нас.
Но это совсем не важно, ведь нам удалось найти
единственную возможность использовать этот шанс.

(с)

If I fall in love, it will be forever,
or I never fall in love...

Ты ж моя девочка-дурочка, ты ж моя недотрога, спящая ты красавица, - долго уже, веками, принца напрасно ждущая, - их и так-то немного, знаешь: глаза откроешь и обратишься в камень.
Ты ж моя глупая, дикая, если уж петь, так в терновнике, так, чтобы по живому, в кровь чтобы, чтоб до боли, - были уже любимые, нынче же все – любовники, даже уже не спрашивать: это вот всё доколе.
Ты ж мой зверёк испуганный, дерзкий, шальной, растерянный, миг - и махнула хвостиком, будто бы всё привиделось. – Руки все ненадёжны, все отношенья – временны. Если с тобою кто-то, значит ему так выгодно. –
Что ж ты, моя отчаянная, ходишь всё по-над пропастью, верить считаешь глупостью, плачешь лишь в одиночестве. – Жизнь твоя, словно мельничка, - крутятся дни, как лопасти. Прошлое перемелется, если тебе захочется.

Нас подружила молодость и смех,
Нас разлучит солидность и серьёзность.
Оставить что-то главное для всех,
На наше счастье, никогда не поздно.

Ты скажешь: лицемерие и ложь.
А я отвечу - лёгкое лукавство.
Когда от жизни многого не ждёшь -
В ней разочароваться меньше шансов.

Оценивать явления - вотще,
Ввиду неоднозначности. И дважды
Благословен смеющийся ручей,
Когда он утоляет чью-то жажду.

Витийствовать о царственных вещах
Свободным и безродным не пристало.
Но, если видеть прелесть в мелочах -
Со временем накопится немало...

(с)

Ладно, каюсь, любила в тебе другого -
а совсем не того, которым ты стал:
я любила весёлого, заводного,
я любила того, чьи слова, как сталь:
если что обещает, то точно – будет,
если что-то сказал - считай, обещал. –
Я любила того, кто плевал на судьбы,
кто мою легко разгонял печаль,
не боялся верить, решать, встречаться
взглядом, если даже порой не прав.
Я любила того, кто дарил мне счастье,
кто варил мне кофе, будил с утра
поцелуем в губы, смеялся вместе,
кто стеной надёжной был за спиной.
Я любила так, что себя невестой
представляла - даже его женой...
А тебя любить – бесполезно, глупо,
а тебя любить – разменять себя,
из такой живой - превратиться в куклу,
разлететься паззлом из серебра,
заострённым краем вспоров грудину,
нараспашку жить: вот оно - рискнёшь? -
и молиться лишь на твою лучину,
и ходить по следу твоих подошв.
Вот и каюсь-маюсь, люблю другого,
а твоё обличье мне – острый меч.
Я б его забыла, но слово в слово
ты при встрече скажешь: "Не стоит свеч..."

(с)

Утро. Будильник в шесть, в выходные - в восемь.
Что ж ты, родная, глядишь, будто что-то просишь?
Это всего лишь осень, такая осень -
лето твоё пожелтевшим листом уносит.

Это всего лишь ломка, ну, знаешь - ломка:
вот ты от боли как будто идёшь по кромке,
мир убавляет запах, и цвет, и громкость,
пальцы платок начинают внезапно комкать.

Это всего лишь нервы, у всех ведь - нервы?
Ты не последняя, он - ну, и он не первый.
Как бы не пыжилась, вряд ли ты станешь стервой,
разве что недотрогой, и то - наверно.

Спишь в одиночестве? - Лишь бы тебе не спиться.
Это всего лишь спица в сердечной мышце,
не шевелиться - и так умирает птица.
Вечер: двенадцать, час или два, - не спится.

(с)

Наш остров необитаем - мы выяснили давно, и это всему причина:
- тому, что ещё дружны,
- что роли мы не играем, как в пошлом каком кино, оглохшие от прибоя ценители тишины,
- что слушать друг друга можем, услышать же – не судьба,
- что бережен ты со мною, нетребовательна я;
- что всё невозможно сложно - и просто, как дважды два: мы искренни в каждом жесте, скелеты свои тая,
- что нам никуда не деться от надобы, от себя,
- что вряд ли нам засчитают попытку такой любви,
- что только совместно можем себя из руин собрать...
Но что же мы будем делать, когда придут корабли?

(с)

О, Боже мой! -
Чего, казалось, проще: один звонок (да можно без звонка), метнуться, пересечь меж-нами-площадь, нет, пропасть, грань, что вроде бы тонка; -

так вот, - рвануться, плюнуть на гордыню, условности, привычку уходить - и в ритм шагов, твоё привычно имя твердя, не замечать совсем пути, прорваться сквозь, промчаться через время, сквозь панику, людей чужих, метро, поскольку невозможно больше верить, что было так задумано хитро, - чтоб никогда уже не быть счастливой с тобой; -

так вот, - сойти с ума, рискнуть и в твой подъезд ворваться торопливым смешением потеряных минут, пешком взлететь ("моя любовь...") на пятый - быстрее лифта ("...пятом этаже"), и у дверей ловить молчанья капли, почти жалея обо всём уже, но - скрипнет дверь, - глаза зажмурив, рухнуть, припасть к тебе, без слёз, сквозь немоту шептать в твои отчаяные руки, что ты, конечно, ждал совсем не ту, но я пришла, мне надо, я устала, я не могу так больше, не хочу с другим каким-то начинать сначала, быть может, лучшим (разве что на чуть); -

так вот, - себя тебе по нарастанью выплескивая, сразу рассказать и знать: ты не поддашься, не растаешь, но больше мне, увы, молчать нельзя - я намолчалась вдосталь, наглоталась всех этих слов, колючих, как ежи, я каждый день с утра себя латаю, чтобы хотя б до вечера дожить, про ночь не будем - это слишком, слишком... -

так вот, - в тебя уткнувшись, говорить, всем телом чуять, как ты это слышишь, и точно знать, что у тебя внутри, понять, что дышишь ты уже неровно, - прерывисто, как будто на бегу - тебя уже захлестывают волны... -

так вот, - я это точно не смогу.

(с)

Нынче нежность моя горчит обязательным расставаньем.
Нынче осень, и город пьёт сладковатый дым октября.
Я свободна уже почти от того, что случилось с нами.
Нынче нежность моя, как мёд. Мёд по сердцу течёт – багрян...
Я легко говорю с тобой, я легко к тебе прикасаюсь,
я прозрачна и так светла, что не страшно тебе уже.
Ты пока ещё не любой - я прощалась с тобой часами,
но, как листья, сгорев дотла, я теперь не шепчу "touche".

...

Нынче осень, как поцелуй, - ожидаемый и последний.
Город ёжится, нелюбим, и молчит, и грустит в ночи...
И дожди бесконечно льют – так, что скоро устанет небо.
Нынче нежность моя, как дым – так прозрачна и чуть горчит.

(с)

Да прошло уже всё, прошло, -
мы проехали полустанок.
Снова всё у нас хорошо,
друг на друга грешить не станем.
Если ёкнет (не без того),
и рванёшься – семь цифр на память,
сам себя остановишь вновь -
не обратно же в это падать.
Жизнь наладилась - без прикрас.
Не без чёрных, конечно, полос,
но ведь всё хорошо у нас.

...и вот только твой голос, голос...

(с)

...Я снова, Господи, улитка: сердечко, домик, голова.

valka

Хотелось бы без лишнего пафоса,
но вряд ли я сумею - вот так,
сказать тебе "спасибо" за разное
и объяснить, что ты мне не враг.
За строки, что тобой продиктованы, -
мой долгий для тебя монолог,
за то, что у меня всё по-новому,
и ты мне очень в этом помог.
За то, что мне напомнил - красивая,
а я уж было ставила крест,
за то, о чём успел расспросить меня,
за несколько увиденных мест.
За то, что сквозь скорлупки пробился и
как будто бы сказал: "Отомри",
за то, о чём уже всё написано,
за то, что мне сказал о любви.

(с)

- Я привезла немного счастья, приезжай.
Медовой пахлавою, губы в губы,
шепну я "здравствуй" - дольше, чем "прощай",
чтоб вновь бежать по прерванному кругу.
Не претендуя больше на тебя,
не надрываясь этим ожиданьем,
я буду ждать спокойно, не терпя,
когда пройдёт всё то, что было с нами.
Когда воспоминаньем отболит,
растает память, - с новою главою
мы снова будем каждый со своим
медовым счастьем - сладкой пахлавою.

(с)

Ты буковки подбираешь и складываешь в слова.
И то, что ты пишешь, мягче, чем то, что ты говоришь.
(Я не говорю "нежнее" затем, что боюсь соврать,
и не говорю "честнее" затем, что ещё болит.)
Я ж вынуждена поверить тому, что ты произнёс, -
тебе это было нужно зачем-то... ну что ж, возьми.
Ты в игры играть не любишь, поэтому всё всерьёз,
и мы разойдёмся просто - без глупостей и возни.

Я буковки подбираю и складываю в слова
затем, чтобы всё и разом, чтоб выдохнуть, наконец.
Ты ж рифмы мои листаешь - правдивый самый словарь,
и, может, поймёшь когда-то, какой ты был молодец.
Ты двигаешься упрямо к тому, что придумал сам.
Мне это так очевидно, что даже уже смешно.
Я многому научилась: выбрасывать старый хлам
и отпускать без боя. - Иди же, куда ты шёл.

(с)

Уходя, не оглядываюсь.
Крайняя степень - не возвращаюсь.
Самая крайняя - не звоню никогда.
Ухожу, оставляя своими обидами и частями
взгляды, письма, надежды, колодцы и города.

Уходя, не оглядываюсь.
Так когда-то сложилось - привычка.
Это значит: "Скорее меня догоняй".
Не догонишь - уйду.
У меня всё отлично.
Ты стоял и смотрел, как спина исчезает моя.

(с)