грудь нараздранку - земной раздрай -
сердце под головой -

лётчики попадают в рай
словно к се6е домой -

там на высоких твоих постах
воздух рябит во рту

смотришь насквозь до заноз в глазах
с кем я домой иду

столько крапивы ушло но чехол
снова без рукава

спутник случайный устал и гол
в сердце стучат слова

эльза в землю вросла но ему
глупому нипочём

что я коленом к нему прильну
что - изловчась - плечом

что расползаются сонмы петель -
снова рукав рукав!

что между нами одна постель
облачных переправ

где бирюзовый сквозь витражи
памяти душ и птиц

мне не любовник но мне лежишь
радужкой меж ресниц

эльза плети умножай ночей
тьму и объятий тьму

если не твой то ничей ничей
то никому никому

нечего! видано ль чтоб закон
нам позволял лететь?

спросишь - крапива? ответит - лён -
эльза, натянет сеть.

только рванёшься - развод раздрай
в сердце на небеси

лётчики попадают в рай.
большего не проси.

(с)

это она с пасхальным ангелом на крылечке,
белое платье, русых волос колечки,
кожа чуть золотится, вербы стоят, как свечки,
рядом смешные взрослые человечки,
крыш с черепицей красной сплошной петит,
сердце в лучах заката к тебе летит,

дай же ей чуточку, самую малость, совсем немного:
чтобы горело ясно, чтобы не гасло, чтобы не мокло,
маленький домик с мальвами у порога,
доброго пастора по субботам, по воскресеньям доброго бога,
ласточку в небе, штопающую облака,
чёрного хлеба, белого молока,

голос, омытый воздухом побережья, земной, отважный,
взгляд, отраженный морем, солёный, влажный,
тело, словно звенящее от весенней жажды,
парус, в который его завернут однажды,
девочку с ангелом на крылечке, снега, снега,
синие реки, лазоревые берега...

(с)

Оставь долги наши, Господи, нам. Отложи только в долгий ящик,
чтобы подольше не думать, раз нельзя не платить.
Пусть судебный твой исполнитель небыстро ищет, нескоро обрящет,
а когда постучится - пусть я буду готова его впустить.

Отпускай мне мои долги, Господи, не все сразу,
и пусть первый долг придётся на первые дни зимы:
отпустить любимого навсегда - и заставить сердце и разум
не вспоминать, как легко, как надолго он давался взаймы.

И пусть долг второй исполнится в жаркий полдень:
на другой материк любви отпускать дитя;
покажи мне, Господи, свой самый прекрасный август Господень,
чтобы река, уносящая лодку, слепила глаза, блестя.

И пусть третий мой долг не придётся на время года:
никакого числа, надцатого мартобря никакого дня,
необъятного неба небытия никакой непогоды,
когда мать и отца ты возьмёшь за мои долги, не спросив меня.

(с)

перекаты, изломы, трещины,
строчки столбиком -
то ли девочка, то ли женщина,
то ли облако.

неуютная, неудобная,
грозовая.
доказательство по подобию -
оживаешь.

взгляды-молнии, руки-крылья,
песни-гром
ночь заполнили, тьму закрыли -
ярок дом.

воплощение непривычной
и неистовой красоты.
слышишь: мир тебя громко кличет,
без условий и без кавычек -
ту, которая ты.

(с)

Так непросто сделать устойчивый шаг, непросто,
Когда лижет залив стальные опоры моста,
И до проса звёзд дотянуться не хватит роста,
И в кармане пусто.

Уезжай в Сыктывкар, запинаясь на каждом слоге,
По дороге спи, просто спи, как медведь в берлоге -
Ни огней вдали, ни лукавых писем о Боге,
Ни одной подруги.

Подожди дождей, потому что они невинны,
Как слеза в глазу оставленной половины,
Как на старой даче тёплые половицы...
Я целую твои глаза и твои ресницы,

Подбородок, рот с отпечатком давнего шрама.
Твой портрет в зеркалах воды не вмещает рама.
Через сотни вод, что несут в океаны реки -
Уезжай навеки.

Покачнётся мост, под моими ногами бездна,
Умолять тебя, целовать тебя бесполезно.
На мосту волшебном, воздушном, мосту железном,
Над столицей праздной -

Я стою, сигарет ищу, по карманам шарю.
Вспоминай меня всё же изредка в Сыктывкаре,
В Тимбукту, в Лесото, в Туле, в Стерлитамаке,
Буквой на бумаге.

Пылью на дороге.
Мотыльком в овраге.
Голосами дачными в мае.
Обнимаю.

(с)

Напоследок, как будто случайно, заглянешь ко мне,
посидим на дорожку. В моей застарелой вине
многолетняя выдержка только ослабила градус.
Помолчим невпопад, поднесу сигарету к свече.
На часах подходящее время - без четверти Ч,
это значит, закончился бал и конец маскараду.

Напоследок (ну, если не жалко) грехи мне спиши:
у тебя же - душа, у меня за душой - ни души.
Как в плохом голливудском кино, с ироничной гримасой
неизвестно зачем говорю, понимая - поддых,
что тебя заменю непременно десятком других;
частный случай, но тоже закон сохранения массы.

Напоследок проронишь "увы", и дохнёт холодком,
как знаком этот холод в прищуре, до боли знаком -
это всё оставляю себе, по бесплатному фрахту.
Но неспешно идёшь в коридор - не демарш, не бросок,
синеватая жилка отчаянно бьётся в висок,
и ключи отдаёшь, словно школьной техничке на вахту.

Напоследок, как раньше, нажми у двери на звонок
и сбеги по ступенькам, на ватных... как будто без ног,
со своим - с пионерского детства - большим чемоданом.
Оказаться бы там, где июль от любви недвижим,
где ни бога, ни чёрта, а только постельный режим.
Вот бы снова оттуда, с начала начать,
да куда нам...

(с)

Если однажды тебе приснится высокий склон,
А на нём сплошное счастье высоких стен,
Не думай, что это был город N: то не он,
То твоё желание перемен.

Если ты туда устремишься, то будь готов
К тому, что пейзаж не слепок, не снимок снов,
Что реальность - она везде не таких цветов,
И чувства будут сильны, но других тонов.

Если однажды тебе приснится другой человек,
Говорящий что-то с прямым попаданьем в грудь,
Диалог всё равно не продолжится далее век:
То твоё желанье чего-нибудь.

Если ты устремишься ловить его прототип,
Будь готов поймать его целым во всей красе:
С чемоданом привычек, собачек, тараканов и рыб,
Любовью к дневному сну и ночной колбасе.

Если однажды тебе приснится другая жизнь,
Или останься в ней, или в свою проснись.

(с)

Всё ещё исполнится, мой зверь –
Так, как мы хотели и мечтали.
Только не со мной и не теперь...
Что, по сути, мелкие детали.

Лучшую из юных афродит
Назовёшь своей под образами,
И она дитя тебе родит –
Девочку с вишнёвыми глазами.

Дай ей имя лёгкое, как дым,
Краткое и звучное, как ливень...
Только не зови её моим –
Пусть она окажется счастливей.

(с)

... Я иду в темноте наощупь,
Я четвёртый год иду в темноте наощупь,
Без возможности обернуться иду наощупь.
И не знаю, есть ли кто позади.

(с)

Ветер кружит, кружит над золой и пылью,
ясные глаза застилает дым.
В небе лестницы, лестницы, – лестницы и крылья,
серые с голубым,

с голубым и розовым. В небе – птицы,
птицы, рыбы, львы – золотые нимбы, плавники,
крылья, крылья – и с любой страницы
стаи поднимаются, как со дна реки.

Там с любого неба – второго, третьего –
невесомы взмахи, легки шаги.
Где любовь была зеркалом и смертью –
ни следа, в небесах круги –

там теперь везде – розовый, сиреневый
воздух, и слова значат только "да".
Там теперь летит лёгкими ступенями
летняя, синяя вода.

(с)

а с утра на завтрак - серебряная слюда:
помогает от старых порч, ведунов, вампиров...

если б ты сказал когда-нибудь "никогда"
так, чтоб я поверила (вечность твоя - вода!)
отпустила бы.

перемёрзла б и
отпустила.

мне постелью еловых веток охапка здесь,
мне ручьём ледяным напиться уже не внове.
я сижу, глотаю ненависть:
где ж ты есть?
и чего вдруг она мою забирает честь?
и чего вдруг она - торгует моей любовью?

и с какогох.., прости, с какого она рожна
умыкает то, что моё от начал доныне?
разомкнулись ветви: в капкане звенит струна,
в арбалете бледной молнией ждёт стрела,
я сижу на песке, гадаю: пройдёт? остынет?

и в рассыпанном на песке языке Таро
я читаю то, что вначале б не прочиталось:

1."это целая вечность, деточка, без него."
2."это, милый мой, адская вьюга - одно крыло"

и царапаю ногтем - "не было ничего".
тороплю молитвой - НЕ БЫЛО НИЧЕГО!!!
выжигаю кровью:

этого не случалось.

(с)

сердце не сердце а боли багровый сгусток
лопаются перепонки горят виски
я не могу так нет больше я не могу так
острая чувственная недостаточность
плюс передоз тоски

(с)

Нет человека... Был мне дороже всех.
И потому, наверное, что дороже,
Взял и нырнул под мартовский мокрый снег,
Слился с текущей мимо толпой прохожих.

Нет человека... Не различаешь лиц —
В этом людском потоке, от снега белом.
Я не успела крикнуть ему "вернись",
Может быть, это счастье, что не успела.

Нет человека... Не было никогда —
Мне померещилось, будто бы самый-самый,
Будто бы снег в ладони, а не вода.

...Руки дырявые, как говорила мама.

(с)

однажды с утра становится всё равно -
как и куда вас несёт,
дальше он или ближе,
какое вы с ним сегодня идёте смотреть кино
и что он там вообще говорит и пишет,

зачем приходил и к кому от тебя ушёл
(любовь с равнодушием так похожи
в крайних своих пределах),
и как он делает - больно,
или приятно и хорошо,
или приятно и больно,
или - уже никак
никому
не делает.

(с)

усталось

водой талой
лужицами
стекаю
цельсий
спешит к нулю

не оставляй
нота восьмая
на партитуре
нота
смешная "лю"

хрупкое ломко
в кожу осколки
иглами в каждый
нерв

почерк неровный
ручкой лиловой
к "лю" добавляет
"не".

(с)

Размножившись в случайных голосах,
в гудках,
в прохожих,
в окнах небоскрёба,
с пушинкой тополиной в волосах
лететь по ветру,
с ветром,
ветром –
чтобы,
перелетев однажды через тень,
попасть туда,
где боль уже не тронет...
И – как в густую, терпкую сирень –
Зарыться
в чьи-то нежные
ладони...

(с)

и когда она засыпает в его руках он боится пошевелиться
и нежность его выходит за берега и грозит пролиться
на башенки возведённые из песка затопить бойницы
которые он годами клепал строгал чтоб с тоски не спиться
он отчётливо помнит как глубока на вид безобидная эта водица
хлебнёшь и тут же растут рога не река а козье копытце
иван останется в дураках не лебедь красна девица
он думает как ни была бы редка эта упрямая птица
не стоит она моего мирка уютной моей теплицы

от него осталось так мало он больше не хочет собой делиться

он смотрит как падает мокрый снег за окнами в жёлто-рыжем
фонарном свете сходясь тесней становятся неподвижны
дома он думает о весне она так спокойно дышит
он завтра скажет что так честней что хочет оставить нишу
в груди пустой что не ждал гостей что он не герой из книжек
мы сами творцы своих новостей и получатели мы же
да утро вечера мудреней вот стали б ещё потише
соседи в мышиной своей возне двумя этажами выше
а может просто остаться с ней попробовать вместе выжить

и тогда она вздрагивает во сне и прижимается ближе

(с)

забывается всё телесное всё живое
всё что надвое разделено умножалось вдвое
лето сдаёт меня осени без конвоя
только память зрачка цепляется за июнь
где жизнь твоя как ранение ножевое
вспарывает мою

резано колото бережно безутешно
нежно ты помнишь как это было нежно
на том краю земли
где под времени прессом слиплись встречаразлука
если память руки забывает вторую руку
самый воздух вокруг болит

воздух в котором мы заведены кругами
по часовой
грабли свои пересчитывая ногами
черенки головой

будто бы ожидая что кто-то третий
скажет иди сюда здесь нора тепло
здесь я укрою тебя - и тебя - от смерти
здесь за пределом слов

а покуда стеклянный шар от стеклянной стенки
вновь оттолкнувшись катится в никуда
и кармин наших тел победили уже оттенки
холода: асбест иней туман слюда

и непонятно (разглядываю заусеницы
на пальцах забывших наощупь твоё плечо)
почему в этот раз ножевым зацепило сердце
именно а не что-нибудь там ещё

(с)

этот год опустился на плечи
и выпил глаза
этот год проглотил мой язык
выгрыз ногти под корень

научил пресмыкаться
знать место и руки лизать
врал бессовестно врал
обещая меня успокоить

этот год завершился
коротким ударом под дых
я увидела правду
холодную липкую злую -

твои сказки страшны
я так долго не верила в них
а они существуют
они все равно существуют.

(с)

Игра без правил - старше игроков.
Чужое право - мыслить широко,
Додумывать за нас и быль, и небыль.

А мы любили - знать, что мы одни,
Считать за лесом дальние огни
И через край глотать сырое небо.

Мы возвращались в дом по темноте,
На ощупь находя шершавость стен,
Для разговора тем не подбирали.

И сущности творились так легко,
Что с плитки убегало молоко
Над раскалённой докрасна спиралью.

И наши голоса из темноты,
Должно быть, снились тем "не я", "не ты",
Которые считали сон обманом.

А запах влажных досок, ломких трав
Из всех щелей сочился до утра
Наружу - паром, облаком, туманом.

Игра без правил. Даже выйдя вон,
Не облапошиваешь никого,
Коль воздаётся каждому по вере.

Мы пили ночью воду из ручья
И радовались, что вода ничья,
И что у каждого в запасе - берег.

(с)