Он всегда напоминал ей Питера Пена из сказки, которую она даже не читала. Такой же весёлый и жизнерадостный. Так же не хотел взрослеть. Он считал, что это глупо. Что взрослые ведут себя по-идиотски, забывают о большинстве хороших, добрых и нужных вещей. Зато выучиваются всему плохому, вредному и грязному. Он любил шутить и был свободным. Таким, какой мечтала быть она. Но ей это даже не снилось. Наверное, именно поэтому её так тянуло к нему.
А вот мама его не понимала и не одобряла. Она не знала, почему. Ведь мама тоже была весёлой и жизнерадостной. Когда-то. А сейчас… Сейчас она не стала серьёзной, только грустной. И считала, что знает лучше, что нужно дочери. А нужно, просто крайне необходимо, быть рядом с мамой. С точки зрения самой мамы, разумеется.
Мама считала, что он не приведёт её к добру. Что она сломает свою жизнь. Свою правильную, размеренную жизнь такой умненькой, подающей надежды девочки. Гордости родителей и учителей. Девочки, которая просто обожает учиться и читать.
Она ненавидела. Ненавидела книги, она их прочитала слишком много, ещё в детстве. И, хотя она ещё не успела познакомиться с очень многим из того, что знать, наверное, необходимо, она уже успела устать от книг. От ума и знаний. Всё чаще она читала что-то несерьёзное, что-то, уносящее в сказку, в мечту. Где не было четырёх стен, зато была свобода. Где она могла быть смелой. Где она была совсем другой. Где не было невыплаканных слёз.
Мама не знала всего этого. Мама бы этого просто не поняла. Как не понимала его. Поэтому он и перестал приходить к ним домой. По крайней мере тогда, когда его могла увидеть мама. Он ведь был очень чутким. Он всё чувствовал и понимал. Наверное, он был гораздо умнее мамы. Ну, уж умнее её это точно. Хотя он это всегда отрицал. Смеялся, как всегда, говорил, что он-то ведь не прочитал всю эту гору книжек. И что он не знает всех этих слов из целой кучи букв.
А она знала. Она знала много чего. Что такое когнитивная лингвистика и общественные страты. Из чего и как делают шоколад. По каким законам работает сердце и какие гормоны отвечают за любовь. Знала наизусть своё расписание занятий и расписание лекций лучшей подруги, делала все задания вовремя и напоминала об этом ей. Сдавала все экзамены досрочно и только на «отлично», не прилагая даже особых усилий. Мерила гармонию, взвешивала музыку, могла без запинки произнести определение слова «счастье».
Но не знала, что это такое.
Сейчас ей казалось, что не знала этого никогда. Хотя это не было правдой. Когда-то давно, в раннем детстве. Когда счастьем казалось только то, что сегодня светит солнышко, а мама купила новую куклу. Она росла, но потребности менялись гораздо медленнее. А потом просто отступили на задний план, потому что она назвала их глупостями. Она читала книги, она узнавала много нового. О себе, о других, об окружающем мире. Вот только что-то постоянно ускользало от неё. Что-то важное, очень нужное. Что-то, без чего нельзя жить. Что-то, определение чего есть в словаре, но совсем не такое, как должно быть.
Постепенно она устала. Устала от всего. От общения с друзьями, которое она вечно ограничивала, ссылаясь на жуткую занятость. А потом долбилась головой об стенку со скуки. От заботы родных, которая переливалась через край, но была совсем не той, которая ей была нужна. Но больше всего она устала от самой себя. Такой, какой она стала. Равнодушной к слишком многому, но при этом слишком сентиментальной. Не любящей людей, но вечно смеющейся. Слишком противоречивой и не понимающей, чего она хочет.
Вот тогда-то и появился он. Их встреча… Нет, это не одна из тех красивых историй, которые обычно рассказывают сидящим кружком внукам. Это не было чем-то феерическим и незабываемым. Зато теперь им казалось, что они знакомы уже очень давно. Всю жизнь, если не больше. Он вытаскивал её из добровольного заточения в собственном доме, собственной комнате. Даже когда она придумывала тысячи отговорок, чтобы никуда не идти. Он каким-то волшебным образом знал, когда она действительно не может, а когда – просто боится выползти из своего панциря. Он не был назойлив, но всегда оказывался рядом, когда было нужно. Он был весёлым и в меру циничным. Он был до одури романтичным, но ни за что бы в этом не признался. Его фантазия воистину не знала границ и была готова на любые безумства.
Как-то раз он сидел на подоконнике её комнаты и разглядывал эти, казалось, уже выученные наизусть квадратные метры. Она наблюдала за ним и сразу же заметила озорные искры, мелькнувшие в его сияющих глазах. Это значило, что он снова придумал что-то. Что-то, что очень ей понравится, но в чём она никогда не признается. Она не ошиблась. Он сказал, представляешь, какую огромную эскадру можно будет построить, если сделать самолётики из всех этих книг? Повертел в руках дорогущий учебник и – выдрал страницу откуда-то из середины. Чтобы действительно начать складывать самолёт. Она закричала на него, рассердилась. Но он, как всегда, не обратил внимания. Он обошёлся так с несколькими книгами. Красивыми. Дорогими. Нужными. Она ругалась. А потом начала смеяться. Громко, заливисто, безудержно. И он тоже рассмеялся от этого.
Они складывали самолётики вместе. Много-много бумажных самолётиков. Из самых красивых и умных книжек. На их крыльях было написано множество умных слов. Все – больше семи букв. А потом пускали эти самолётики из окна, и соседи на них ругались. Им было плевать. Ей было плевать. Наверное, впервые в жизни.
А потом он предложил уйти. Бросить всё, убежать. Куда угодно. Куда захочет. И она согласилась. Уже без раздумий. Просто кивнула головой, продолжая смеяться. Наверное, она впервые в жизни чувствовала себя свободной. Наверное, это было то самое слово, которое она так долго искала.
Но она никуда не ушла. Просто проснулась.
Он был похож на Питера Пена из сказки, которую она даже не читала. Так же, как не знала его. Потому что его не существовало.
А она по-прежнему искала в книгах какое-то слово. Очень важное. Очень нужное. Очень забытое.