Рано утром 23 декабря 1920 г. пассажирский пароход "Великий князь Константин" первым вошел в бизертский порт. Историк Кноринг, находившийся на борту, вспоминал: «Рано утром мы входили в Бизерту. Прошли каналом, который соединяет большое внутреннее озеро с морем. Справа развернулась пальмовая аллея перед пляжем. Вокзал с башней в мавританском стиле. Вдали казармы, тоже восточные по виду. Перед нами развертывался городок чистый, живописный. Вместе с любопытством рождался вопрос: что будет с нами?»

27 декабря прибыл линкор "Генерал Алексеев", на котором находились гардемарины и кадеты Севастопольского морского корпуса. Особенно торжественно был отмечен приход флагманского старого трехтрубного крейсера "Генерал Корнилов". Ранее он назывался "Очаков", с которого в далеком 1905 г. руководил Севастопольским революционным восстанием лейтенант Шмидт. Командующий эскадрой вице-адмирал Кедров со своим штабом стоял на мостике крейсера и приветствовал каждое русское судно, уже стоявшее в порту. К 29 декабря суда, покинувшие Константинополь с первым конвоем, были в Бизерте. После этого Кедров сдал командование эскадрой контр-адмиралу М.А. Беренсу. Начальником штаба был назначен контр-адмирал Александр Тихменев.

Настроение у всех было хорошее: дошли, целы. Так что первый тост за новый 1921 год был достаточно радостным: "За скорейшее возвращение!". Тогда многие верили, что приведут себя в порядок и вернутся на Родину… - Так начинается литературный сценарий "Голгофа русской эскадры" двухсерийного документального фильма Константина Капитонова о последнем прибежище русского флота в Бизерте.

Тунис в это время был владением Франции, которая формально была союзницей России в Первой мировой войне, но предала ее. Предала и поощрением Февральской революции через масонские структуры, и заявлением Клемансо на Версальской мирной конференции: "России больше нет". Однако русский Андреевский флаг развевался над русским флотом в Бизерте до октября 1924 года.

К середине февраля 1921 г. в Бизерту прибыло 33 корабля, включая два линкора "Генерал Алексеев" и "Георгий Победоносец", крейсер "Генерал Корнилов", вспомогательный крейсер "Алмаз", 10 эскадренных миноносцев, четыре подводные лодки и еще 14 кораблей меньшего водоизмещения, а также корпус недостроенного танкера "Баку". Общее число беженцев составляло 6388 человек, из которых – 1000 офицеров и кадет, 4000 матросов, 13 священников, 90 докторов и фельдшеров и 1000 женщин и детей.

Дочь морского офицера А.А. Ширинская, находившаяся в их числе, вспоминает: «Прибывшие корабли со всеми находящимися на них офицерами, матросами и гражданскими лицами посадили на карантин. Вот что писал об этом капитан 1-го ранга Владимир фон Берг: ярко-желтые флаги взвились на мачтах. Французский карантин покрыл русские суда. Никто не смел съехать на берег, никто не смел подойти к нам. Что за болезнь была на эскадре? Оспа, тиф или чума? Нет! Не того опасались французы: от тифа и чумы есть прививка. Мы прибыли из страны ужасной болезни — красной духовной заразы. И вот этой заразы, пуще другой, боялись французы».

Более точная причина: как и в Константинополе (Галлиполи), правительство Франции хотело как можно скорее избавиться от Русской армии. Ибо правящие круги Антанты под давлением еврейских банкиров Уолл-стрита вступили в тайное соглашение с большевиками о торговле и сотрудничестве (это была главная причина нэпа в 1921 г.).

В оплату снабжения эвакуировавшейся русской армии французы конфисковали все ценности, вывезенные Врангелем из Крыма, личные счета офицеров в иностранных банках, и, разумеется, приглянувшиеся суда как в Константинополе, так и в Бизерте. В счет этого русских снабжали провиантом со складов французской армии. Часть снабжения осуществлялась стараниями американского и французского Красного Креста. Со временем количество пайков и их размеры начали сокращаться, а ассортимент - ухудшаться.

Но материальные трудности преодолевались дисциплиной, взаимовыручкой, православным чувством братства и единой судьбы. И конечно – чувством долга перед Россией, мыслью об освобождении России. Матросы и офицеры продолжали поддерживать боевое состояние своих кораблей, они не сомневались, что скоро возобновится борьба с большевицкими оккупантами. На кораблях, как положено, поднимались флаг, гюйс, проводились учения, были организованы артиллерийские, штурманские курсы, курсы подводного плавания.

Офицеры воссоздали в Бизерте Морской корпус, классы которого в 1921 г. разместили на горе Кебир, в трех километрах от центра Бизерты, в старом форте. Рядом разбили лагерь для персонала и складов. Началась подготовка младших офицеров и гардемаринов. Под руководством директора училища адмирала А. Герасимова программы занятий были преобразованы для подготовки воспитанников в высшие учебные заведения во Франции и в других странах. Однако директор подчеркивал, что они «готовились стать полезными деятелями для возрождении России». (Морской корпус просуществовал до мая 1925 года.)

Помимо этого, русская эскадра сохраняла культурный уровень своей жизни: читали лекции на самые разные темы, ставили самодеятельные спектакли, создали хор, библиотеку, на "Георгии Победоносце" была открыта школа, где преподавали адмиралы, генералы, ученые. В ней дети получали полный гимназический курс, точно как в России. С 1921 по 1923 гг. под руководством капитана 2-го ранга и историка флота Н. А. Монастырева выходил машинописный "Бизертинский морской сборник".

Разумеется, в эскадре постоянно служило духовенство под руководством о. Георгия Спасского, который был до революции законоучителем в Севастопольском Морском кадетском корпусе, а с 1917 г. - главным священником Черноморского флота (по предложению вице-адмирала А.В. Колчака). В Бизерте он устроил воскресную школу для детей.

В октябре 1922 г. морской префект Бизерты получил приказание сократить личный состав Русской эскадры до 200 человек. Это было равносильно ликвидации. Начались переговоры, длившиеся несколько дней, которые закончились тем, что было разрешено оставить 348 человек. Командующему пришлось согласиться, хотя он не терял надежды увеличить это число путем ходатайства через Париж. 7 ноября было назначено списание, причем, морской префект настаивал на скорейшем проведении этой меры. По этому поводу командующий Беренс отдал приказы о списании на берег в семь устроенных лагерей, дав «следующие советы на основании бывших случаев»:

«1) По приходе в лагерь сразу завести свои строгие порядки, помня, что как бы ни был строг свой, он все же легче, чем более льготный, но введенный из-под чужой палки.
2) При уходе на работы, придется встретиться с недоброжелательством евреев и итальянцев, старающихся бойкотировать русских и ведущих против них агитацию. Боритесь с ними их же оружием, то есть, сплоченностью и солидарностью. Поддерживайте друг друга. Нашедший хорошее место, старайся пристроить своих. Держитесь друг друга, так как в единении сила.
3) Не верьте всяким слухам о возможности массовой отправки в славянские и другие страны. Когда такая возможность представится, все будут оповещены официально мною или штабом. Пока для поездки туда требуется личная виза».

Не все гражданские лица могли вынести жизнь в лагере. Поэтому в плавучее общежитие переоборудовали броненосец "Георгий Победоносец", где поселили семейных моряков старших возрастов. Остальных разместили в лагерях под Бизертой. Остававшиеся на кораблях моряки продолжали нести свою, теперь вдвойне нелегкую, службу. Надо было содержать в порядке вооружение, механизмы, машины. Это приходилось делать офицерам, ибо матросов не хватало. Надлежало проводить учения по боевой подготовке, осуществлять текущий и доковый ремонт.

Морякам в Бизерте французами выплачивалось символическое жалование от 10 франков – для рядового матроса, до 21 франка для командира судна в звании капитана 1-го ранга.

Однако Русская эскадра жила строгим распорядком дня и сумела обеспечить достаточно высокое медицинское обслуживание не только своей колонии, но и местного населения. До осени 1922 г. на морском транспорте "Добыча" действовала операционная. Для помощи заболевшим и временно потерявшим трудоспособность создали больничную кассу.

Ширинская рассказывает: «В поисках средств для существования почти все прибывшие соотечественники оказались в равном положении, невзирая на чины или образование. Только врачи могли надеяться на работу по специальности. Престарелый генерал Завалишин просил место сторожа или садовника. Генерал Попов, инженер-механик, как и двадцатилетний матрос Никитенко, искали место механика. Алмазов, который когда-то готовил докторскую степень по международному праву в Париже, был готов выполнять обязанности писаря. Моя мама, как и многие дамы, подрабатывала дома, штопая одежду, стирала и гладила белье. Мария Аполлоновна Кульстрем, вдова бывшего градоначальника Севастополя, ходила по домам штопать белье. Все ее дни были разобраны между французскими видными семьями города…».

Добросовестность русских людей, готовность довольствоваться скромным были оценены окружающим их разнородным обществом, в том числе в тунисской деревне, где русские работали землемерами или надзирателями, строили дороги. Вечерами эмигранты собирались вместе, вспоминали о навсегда ушедших временах, беззаботных днях жизни на родине. За горькой повседневностью действительности, по словам А. Ширинской, вставали облики милого прошлого: новогодние и пасхальные визиты, целование рук. «Отчасти в первые годы мы еще жили в мiре, который навсегда покинули, и, возможно, это именно помогло нам».

Везде, где селились беженцы, стихийно рождался хор. Привезенные с родины партитуры Гречанинова, Архангельского, Чеснокова открыли местному обществу русскую классику. Немало бизертской молодежи тех лет брали уроков музыки у русских преподавателей. Существовал даже духовой оркестр под управлением одного из русских офицеров. Ежегодно в праздник Успения Богородицы жившие в городе итальянцы устраивали большую процессию, в которой маршировал и русский оркестр.

Между тем, отношение французских властей к эскадре, ее экипажам и командирам ухудшалось. Не довольствуясь сокращением личного состава и упразднением гардемаринских рот, они взялись и за корабли. Чтобы восполнить недавние потери своего флота в Мировой войне, они еще в июле 1921 г. увели из Бизерты самый современный корабль эскадры - транспорт-мастерскую "Кронштадт", дав ему свое название "Вулкан". Во время войны он конкурировал в ремонте кораблей с севастопольским портом, а в Бизерте давал работу сотням квалифицированных матросов. Ледокол "Илья Муромец" стал французским минным заградителем "Поллукс". Морское министерство приобрело и недостроенный танкер "Баку". На 12 единиц пополнился флот министерства торгового мореплавания Франции. Итальянским судовладельцам достались транспорты "Дон" и "Добыча", мальтийским - посыльное судно "Якут".

И вот настал 1924 год, когда бывшие союзники России официально признали ее оккупантов "русской властью" на международной арене. Повсеместно были закрыты прежние русские дипломатические представительства и в них стали вселяться сотрудники-соплеменники Троцкого... Французы отказались тратить даже прежние крохи на русских моряков и рассматривать оставшиеся корабли как русскую колонию.

29 октября 1924 года на всех русских кораблях был спущен Андреевский флаг. А.А. Ширинская вспоминает: «Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот в 17 часов 25 минут прозвучала последняя команда: "На Флаг и Гюйс!" и спустя минуту: "Флаг и Гюйс спустить!"…». Корабли Франция должна была передать представителям большевицкого правительства, но долго не могли договориться об условиях передачи. Постепенно корабли были отправлены в металлолом…

К концу 1920-х годов большинство эмигрантов разъехалось по разным странам, большинству удалось попасть во Францию, где много русских белых воинов работали таксистами и рабочими на заводах. В Тунисе осталось не более 700 человек, которые устроились на общественных работах, в госпиталях, мастерских, электростанциях, аптеках, кассирами и счетоводами в бюро. В основном русские прижились в местном французском военном гарнизоне и связанной с ним европейской колонии.

Тем не менее эта маленькая русская община совершила еще один подвиг, достойный русского имени. Было решено построить храм в память о Русской эскадре. Образованный для этого Комитет обратился с призывом ко всем русским людям в рассеянии общими усилиями собрать для этого средства – и это с успехом удалось. Приступили к постройке в 1937 году, а в 1939 году храм был закончен. Завесой на царских вратах храма стал сшитый вдовами и женами моряков Андреевский флаг. Иконы и утварь были взяты из корабельных церквей, подсвечниками служили снарядные гильзы, а на памятной доске из мрамора названы поименно все 33 корабля, которые ушли из Севастополя в Бизерту… Этот пятиглавый храм носит имя святого князя Александра Невского. В нем состоялись прощальные церемонии по кораблям эскадры. Отпевали здесь, прежде чем проводить на кладбище, и русских офицеров и матросов. После Второй мировой войны маленькая русская община совсем сжалась. За церковью долгие годы присматривала А.А. Ширинская-Манштейн.

Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн (1912 г.р.) осталась последней русской в Бизерте. Ее отец Александр Манштейн был командиром миноносца "Жаркий". Всю жизнь она прожила в этом арабском городке, где похоронила отца и многих его сослуживцев, где, ухаживая за их могилами, полвека преподавала математику частными уроками, в школе и местном лицее. В 2006 г. муниципалитет Бизерты переименовал площадь города, на которой расположен храм Св. Александра Невского, и назвал её именем Анастасии Ширинской.

Справка:
Командующий Русской эскадрой в Бизерте контр-адмирал Михаил Андреевич Беренс (1879-1943) в годы Первой Мировой войны стал кавалером орденов Святого Станислава 3-й степени с мечом и бантом, Святой Анны 2-й, 3-й и 4-й степеней, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Также награжден Золотой саблей с надписью "За храбрость" и орденом Святого Георгия Победоносца 4-й степени. Он умер в 1943 г. одиноким человеком в пригороде Туниса городке Мигрин и похоронен на маленьком местном кладбище.
Контр-адмирал Александр Иванович Тихменев (1878-1959), кавалер орденов Святого Станислава 2-й степени с мечами, Святой Анны 2-й степени с мечами, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Умер в Бизерте 25 апреля 1959 года.
Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн скончалась в Бизерте 21 декабря 2009 г. в 6 часов утра, на 98 году жизни.

Вечная память!

Линкор "Георгий Победоносец" Русской эскадры, внутренний рейд Бизерты, конец 1920-х годов



















Вице-адмирал М. А. Кедров, контр-адмирал М. А. Беренс, контр-адмирал А. И. Тихменев на подводной лодке «Тюлень» в Бизерте, июль 1921 года.






















Командование Русской эскадры





















Морские чины Русской эскадры. Бизерта.













Использованы материалы: книга Анастасии Александровны Ширинской-Манштейн "Бизерта. Последняя стоянка", СПб., Фонд "Отечество", 2006.
http://www.sweeta.ru/books/14.html
http://www.homeru.com/news/component/option,com_remository/Itemid,32/func,fileinfo/id,50/
Юрий Зинин. "Русские в Бизерте – вчера и сегодня.
Николай Сологубовский, Сергей Филатов. Русская эскадра.

С сайта "Русская идея" http://www.rusidea.org/?a=25122309