Прошлое одной иллюзии
Мультикультурализм — прелюдия к конфликту. А в конфликте культур побеждает более грубая и жестокая

// Reuters

Если француз опубликовал карикатуру на Льва Толстого, ему надо ответить карикатурой на Марселя Пруста. А если марксист сжёг книгу Фрейда, то ответить можно сожжением книги Маркса, а не избиением марксистов.

16 октября 2010 года канцлер Ангела Меркель заявила о том, что политика мультикультурализма потерпела крах. Впрочем, если внимательно вчитаться в её весьма половинчатое и нерешительное заявление, то получается, что она скорее призывает подумать над проблемой, поискать новых решений. То есть, с одной стороны, она заявляет, что иммигрантам — речь в первую очередь идёт о турках — надо интегрироваться в немецкое общество и учить немецкий язык. Но, с другой стороны, говорит она, ислам уже стал частью Германии, мечети стали привычной деталью городского пейзажа. Заявление довольно вялое, обычное для политических деятелей изнеженной Европы: с одной стороны, нельзя не согласиться, с другой стороны, приходится признать. Вашим и нашим. Если бы речь шла о бюджетных тонкостях и внешнеторговых деталях, вряд ли это вызвало бы такой интерес. Но тут материя такая. Взрывоопасная. Тонкая. Сложная.

Хотя, на мой праволиберальный взгляд, куда уж проще. Почему европейские налогоплательщики должны обеспечивать обучение на родном языке для тех, кто не собирается интегрироваться в европейскую культуру? Издержки от межкультурных конфликтов перечёркивают все доходы от дешёвой рабочей силы мигрантов.

Тем временем в германских университетах начали подготовку немецкоязычных имамов. Которые будут проповедовать ислам на немецком языке (очевидно, среди интегрированных турок). С одной стороны, нельзя не согласиться, что это полезно. Так, вообще, в принципе. Зайдёт немец в мечеть и поймёт, о чём толкует имам немецким правоверным. Во всяком разе у него не будет повода сказать, что они на своём непонятном языке что-то худое замышляют. С другой стороны, приходится признать, что немецкие мечети и «Es gibt keinen Gott ausser Gott» — это уже нечто в принципе новое. Мультикультурализм устремляется к монокультурализму. Но об этом чуть позже.

Вообще-то я воспринял заявление Меркель с чувством глубокого удовлетворения, как говорили в старину. Мне также показались важными недавние статьи Латыниной, где описывается реакция атлантических правозащитников на угнетение женщин в Афганистане: правозащитники возмущены не тем, что неверным жёнам режут носы и уши и бросают в горах умирать (побивание камнями — это уже, очевидно, старо, пошло и слишком гуманно). Нет, правозащитники возмущены тем, что американские оккупанты осмелились пикнуть против драгоценной культурной специфики людей, отрезающих жёнам носы. Дерзнули вторгнуться в святая святых ихней идентичности.

Удовлетворён я тем, что об этом наконец-то стали говорить вслух. Почти бесстрашно. Бесконечные оговорки Ангелы Меркель можно понять: ей и её партии надо переизбираться, а среди немецких — да и вообще европейских — избирателей немало политкорректных мазохистов.

Особенно же мне (как автору, с 1989 года писавшему статьи «по национальному вопросу») приятно, что как бы типа достучался. Помню, как мы с Гасаном Гусейновым в том же году подготовили к печати сборник весьма актуальных статей, посвящённых межэтнической проблематике в тогдашнем ещё СССР, но издательство «Прогресс» промариновало его целый год. В предисловии издательство конфузливо объясняло, что проблема очень сложная, болезненная и главное тут — не навредить. То есть молчать, не обсуждать трудные вопросы вслух, не называть вещи своими именами. Разумеется, нет ничего страшного в том, что наш сборник вышел не в 1989, а в 1991 году. Я не думаю, что, выйди книга вовремя, она сумела бы что-то предотвратить или хотя бы заставить задуматься. Нет, конечно. Как резали, так и продолжали бы резать, ибо погромщики и их вдохновители книжек не читают, а если читают, то совсем другие. Но изумляли — и посейчас изумляют — эти трусливые экивоки.

В 2002 году я опубликовал статью с несколько претенциозным названием «Бремя цивилизации и позиция интеллектуалов» в Вестнике московского отделения Института Кеннана тиражом аж 500 экземпляров. Однако отклик в «Независимой газете» последовал тут же, и автора (то есть вашего покорного слугу) там назвали «либеральным расистом».

Прежде всего за то, что я выступил с позиций взаимности.

Если протестантская кирха не стала привычной частью городского пейзажа Турции, а лютеранство не стало частью турецкой жизни, то не надо так уж радоваться тому, что мечеть и ислам укоренились в Германии. Напротив, надо стараться соблюдать взаимность, соразмерность, «я тебе — ты мне». Ибо мораль есть регулятор обменов.

Если (писал я в той статье 2002 года) культурная специфика одних народов включает в себя кровную месть и требует уважения в этом качестве, то зачем обижать другие народы? Например, у русских со времён княгини Ольги (помните случай с древлянами?) принято дотла выжигать непокорные города. Тоже специфика и тоже идентичность, куда деваться. Отчего же одним можно то, что нельзя другим? Найдётся ли хоть один правозащитник, который скажет: «Это не жестокость, что вы! Это русская identity, это у них такая civilization, а также cultural uniqueness. И во имя сохранения diversity и соблюдения political correctness мы должны позволить русскому генералу делать то, что он привык, умеет и любит. То есть проводить зачистки и бить по площадям».

Именно для того, чтобы избежать такого кошмара, и придуманы универсальные права человека. Для того, чтобы не превращать взаимодействие культур в улицу с двумя односторонними движениями, то есть в зону катастрофы. Нельзя всерьёз говорить о равноправном диалоге, а тем более о взаимополезном сосуществовании культур, где, например, по-разному относятся к правам женщин. Где по-разному относятся к религиозному инако- или свободомыслию.

Если европейцу изменит его жена-мусульманка, он будет горевать, устраивать сцены или разводиться. Но в любом случае он не потащит её на площадь для побивания камнями. Боюсь, что в сходном случае судьба европейской жены мусульманина окажется в принципе иной. Особенно если дело будет происходить в исламской стране. У них такая культурная специфика. Там женщина не совсем человек. То есть человек, разумеется, но в правовом смысле не совсем такой, как мужчина. Неполноправный субъект.

Но значит ли это, что нам надо сочинять «третье право» — помесь шариата и римского права — для разбора межкультурных ситуаций, тем более не в семейном, а в глобальном масштабе? Нет, наверное. Надо принять какое-то одно. И я почему-то не думаю, что это будет принцип шариата или тем более кровной мести. Знаете почему? Если Первый, то есть атлантический, мир начнёт действовать по законам джихада и кровной мести, то от Второго мира назавтра камня на камне не останется.

Но именно за защиту универсальных прав человека меня обозвали либеральным расистом. Расистом потому, что эти права, хочешь не хочешь, возникли и развились в рамках христианской, европейской культуры. А это, очевидно, уже само по себе грех. Тем более грех — навязывать европейские (то есть «белые») стандарты. Ну, извините.

Но хоть либеральным назвали, уже хорошо.

Я либерал, разумеется. Но правый, настойчиво подчёркиваю. Я против леволиберальной концепции мультикультурализма, которая на деле ведёт к поражению европейской цивилизации. Я б даже сказал — к поражению европейской цивилизованности.

Я правый либерал и полагаю, что свобода личности составляет основу всех свобод. Я убеждён, что люди равны перед Богом и законом, независимо от их расы, этноса, вероисповедания, пола, возраста, образования, происхождения и имущества. Для того чтобы принять любое утверждение, мне нужны рациональные обоснования. Вот, собственно, три кита либерализма: свобода, равенство перед законом (которое не позволяет злоупотреблять свободой) и рациональность. Я убеждён, что разделение людей на правильно верующих и неправильно верующих — неправильное. Я убеждён, что считать женщину низшим существом, чьи показания в суде ценятся вдвое ниже, чем показания мужчин, тоже неправильно.

Мне кажется, что если француз опубликовал карикатуру на Льва Толстого, ему надо ответить карикатурой на Марселя Пруста, а не бойкотом французских товаров и не угрозами в адрес Франции, франкофонов и франкофилов. А если какой-то марксист сжёг книгу Фрейда, то ответить можно в крайнем случае сожжением книги Маркса, а не избиением марксистов, коммунистов, социалистов и сочувствующих.

Хотя, конечно, на первый взгляд мультикультурализм выглядит очень мило и гуманно, особенно в свете европейской же концепции равенства. Давайте уважать культуру друг друга, жить мирно и дружно в одной стране. Как бы вместе, но будто бы по отдельности.

Но тут запятая. Культура — это во вторую очередь храмы и национальная одежда, а также литература и искусство. Культура — это в первую очередь нормы и запреты, и санкции за их нарушение. В некотором (кстати, не очень абстрактном) смысле культура — это язык. А языки не смешиваются. Языковых гибридов не бывает. Побеждает либо один язык, либо другой. Чаще — более агрессивный.

Идея равноправия культур — прекрасная идея. Когда речь идёт о культурах, отличающихся не так уж радикально. Когда споры ведутся о том, что важнее — либерализм или демократия, вера или знание, от кого исходит Святой Дух и какой язык более богат и гибок — русский или английский. Но когда между культурами заходит спор по аграрному вопросу (кому лежать в земле), тут возникают некоторые сомнения. И уж тем более трудно вести диалог и практиковать уважительное сосуществование с культурой, которая в принципе против диалога и сосуществования.

Права человека универсальны. Но включают ли они в себя право отрицать универсальность прав человека? И должны ли мы во имя прав человека уважать ненавидящих эти права? Думаю, что нет. Не надо превращать логику в анекдот про логику.

Человек — это не тело с именем. Это именно субъект прав человека. И не надо про идентичность. Никто точно не знает, что это такое. На самом деле это козырной туз из рукава. Когда нечего сказать по существу, но необходимо отработать грант, полученный от леволиберального фонда, тогда ссылаются на identity и cultural uniqueness.

Это огромная культурная проблема: почему европейская цивилизация вдруг стала так хрупка и самоуничижительна? И почему европейские интеллектуалы так жадно зовут беду на свою голову? Я всё же думаю, что это какое-то катастрофическое заблуждение, помрачение умов, которое ждёт своего психиатра. Я не хочу думать, что левые либералы просто отрабатывают гранты. Хотя, конечно, интересно было бы проследить источники финансирования, чтобы убедиться, что перед нами всё-таки маразм, а не предательство. Куда-то у левых либералов делось железное «нельзя». Убивать людей нельзя. Угнетать по признаку пола, возраста, веры, этноса и расы (а также по прочим признакам) тоже нельзя. Но — всем. Никому нельзя. Никакие так называемые культурные особенности не оправдание.

Каждый волен носить костюм любимого фасона и посещать храм той религии, к которой лежит душа. Но право в стране должно быть одинаковым для всех. И не только право. Вся культурная атмосфера страны должна быть в принципе однородна. Отношение к свободе и правам личности, к легитимации власти, лояльность государству — всё это должно быть в общем и целом примерно одинаково у сограждан. Иначе они не сограждане страны, а временные сообитатели пространства, и не более того.

Столь же единообразны — в общем и целом, разумеется — должны быть культурные коды повседневности. Расписания будней и праздников, например. Отношения мужчины и женщины, родителей и детей, лояльность к родственникам и землякам, и т.д. Если в культуре, где более всего ценятся личные качества, личные заслуги, вдруг появляется некое сообщество людей, которые превыше всего ценят кровнородственные связи, то возникает серьёзный межкультурный конфликт.

К сожалению, в конфликте культур чаще всего побеждает более грубая и жестокая. Увы, это психологически понятно. Куда проще опираться на родственников, чем на собственные усилия. Куда проще третировать женщин, пороть детей, бездумно подчиняться навязанным авторитетам и считать инородцев и иноверцев людьми низшего сорта.

Вот! — скажет внимательный читатель — приехали! Так кто же считает инородцев людьми низшего сорта? Уж не те ли, кто против мультикультурализма?

Нет, разумеется. Делить людей на сорта — аморально, опасно и безбожно. Однако деление людей на сорта, которое с трудом выдавила из себя Европа после веков сословности и особенно после ужасных лет нацизма, возвращается вновь. И виноват в этом мультикультурализм. Вернее, его беспомощная и безответственная версия. Именно она и потерпела крах. Мультикультурализм без планомерной и всесторонней интеграции — это постоянное подчёркивание «инакости», это прелюдия к масштабному межэтническому и межрелигиозному конфликту. Конфликт уже начался, он набирает обороты и пока не в пользу европейской (христианской) цивилизации.

Если мы признаём за людьми право жить в Европе и не принимать европейские ценности, это и есть самая подлая дискриминация. В таком, что ли, полускрытом виде. Дескать, есть взрослые и умные народы («мы»), а есть дети малые и несмышлёные («они»). Они всё равно не поймут, не усвоят наших высоких ценностей свободы, права и рациональности. Пусть живут, как умеют, в своих грязных гетто, а мы попользуемся их дешёвой рабочей силой.

Иногда кажется, что арабы, пакистанцы и турки Европы ненавидят принявшую их цивилизацию именно за это. За презрение под маской политкорректности и мультикультурализма. Это нельзя не почувствовать. Это ужасно. Это нельзя далее терпеть.

Интеграция должна состоять не только в обучении языку. Нужно интегрировать людей в культуру христианской Европы. Ибо для христиан нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни варвара.

Ну а на нет и суда нет. Я либерал и сильнее всего уважаю свободный выбор свободных людей.

Памяти мульти-культи 

Демонстрация протеста мусульманских активистов в Лондоне во время визита Папы Римского // Reuters