В колонках играет - Tokio Hotel - Ich bin da
Теперь не осталось ничего, кроме его глаз. Они с такой нежностью смотрели на нее сквозь время, что заставляли забывать обо всем. Темноту прорезал луч света – это белая прядь в его густых черных волосах. Тонкий изгиб губ, маленькое колечко в брови… Все это поднималось навстречу ей сквозь темноту, и она уже не слышала ничего, кроме его голоса. «Мы никогда не будем вместе...» Эта мысль обжигала, как огонь, заставляя сердце разрываться на тысячи кусочков, чувствовать боль каждой клеточкой… В голове больше не было ни одной мысли, но вокруг нее незримо крутились слова любимой грустной песни: «Любовь мертва, я умер вместе с ней.» Да, она мертва, мертва уже давно. В ней даже слез не осталось. «Ich muss durch den monsun, hinter die welt ans ende der zeit, bis kein regen mehr felt…» Она встала, включила свет, мельком взглянув на большой плакат группы. На нем они безмятежно улыбались, и ей показалось, всего на миг, что они совсем рядом… Как она ненавидела эту жизнь, жизнь фанатки. И ненавидела мир, в котором жила, всей душой стремясь к тому заоблачному царству, которое никогда не сможет ее принять. Бросив взгляд в окно – улицы заметены снегом – с неохотой и тоской она стала собираться. Как всегда оделась, чуть подкрасила глаза и губы, стараясь скрыть следы почти бессонной ночи. Взяв школьную сумку, вышла на улицу и скрылась из виду, сопровождаемая тихим шуршанием снега… …«Да ты просто помешанная!!» – кричала девушка, считавшаяся когда-то ее подругой, – «Уже два года прошло после концерта, а ты все ходишь, как пришибленная! Ты не была ни на одной вечеринке, у тебя нет ни подруг, ни друзей, ты никому ничего о себе не рассказываешь! Да кто ты такая?! Больше не подходи ко мне, сумасшедшая!!!» За этой сценой наблюдало полшколы… Не сказав ни слова, Джин сбежала по лестнице вниз, бросилась на улицу и побежала так быстро, как только могла. «Больше я туда не вернусь… Меня никто не понимает… Я всегда была одна…» – в голове метались обрывками мысли. По щекам текли слезы, и она даже не пыталась их остановить, зачем? Они были обжигающе горячими, но потом замерзали на ветру… Ей уже ничего не нужно было, ее душа будто разделилась на две половинки, одна из которых отчаянно хотела жить, чтобы стать счастливой, а другая понимала, что для нее счастья и жизни больше нет… Да, она жила среди сотен людей, но была совсем одна. Никто никогда не спрашивал ее о том, что она чувствовала. Она бежала так долго, пока не выбилась из сил. Слезы на ее щеках превратились в ледяные дорожки, губы дрожали, а сердце бешено колотилось, желая лишь одного… Она осмотрелась: знакомое место, она часто здесь бывает. «Крыша, успевшая стать родной…» Эта мысль вызвала слабую улыбку. Столько бессонных ночей провела она тут, думая о смысле жизни и о своей необъяснимой любви. Перед ней остановился лифт, но она вдруг свернула на лестницу, желая пройти этот путь сама, как будто перед смертью осознала прелесть жизни. Теперь она здесь, на месте, которое станет для нее последним. Стоя на краю этой пропасти, она вспомнила все: и как отжигала под Schrei, как плакала под Spring nicht, Heilig и Totgelebt, как стояла под дождем, слушая Monsun, как кружилась, словно в вальсе под Sex, Beichte и Freunde Bleiben… Как с диким желанием и нежной любовью смотрела в лицо прекрасного юноши, чей образ уже не забудет никогда. «Наверное, ради этого стоит жить… но это так больно… Я совсем не такая сильная, как он…» Она встряхнула головой, отгоняя видения, и посмотрела на небо: такое чистое и ясное, пусть оно подарит ему то счастье, которое так стремилась подарить она. Джин все еще сомневалась, стоя на краю высокой крыши, но порыв ветра заставил ее сделать шаг… она полетела… Это было так прекрасно… Она умерла, как и мечтала: летя вниз и смотря в небо… Умерла ради своего счастья. Она чувствовала как ее волосы развеваются за спиной, как навсегда закрываются пустые глаза… «Любимый, прости меня…»
Ты был или нет, не могу я понять,
Мне кажется, все уже ложно.
Лишь дрожь эту мне никогда не унять:
Тебя разлюбить невозможно...!