Когда-то он был светлым и добрым. Светлым и добрым. Но по ночам ему снится, как он режет людей и кричит "Сдохни, сдохни, сдохни!!"
Если ему что-то не нравится, голос его становится низким и командует он всеми так грубо, что все окружающие расстраиваются.
А если кто-то сказал ему неосторожное слово, может целый день плакать. И ничего за собой не замечает. Ему кажется, что он светлый и добрый. Такой же, как раньше. И справиться с ним очень трудно.
Это может сделать, пожалуй, только Китай.

Bungou Stray Dogs

Основные персонажи:
Осаму Дазай, Сакуноске Ода (Одасаку)
Пэйринг:
Ода/Дазай
Рейтинг:
PG-13
Жанры:
Ангст, Драма, Психология, Философия, Даркфик, Hurt/comfort, Дружба
Предупреждения:
Насилие

Описание:
Вы ещё не знаете, каков Дазай на самом деле? Тогда мы идём к вам.

Посвящение:
Дазаю. Ты прожил страшную жизнь и страшно измучился, с тех пор прошло больше 100 лет, но теперь есть я. И я знаю тебя и твою боль..

Примечания автора:
Собственно, по канонному дазаю, с которого списан анимешный. Так что не надо мне тут про ООС, это и есть великий канон. Но оттого Дазай и хочет убиться, что всем пофиг, все хотят видеть его крутым.

***

Только Ода мог заботиться о Дазае. Только его способность могла оберегать его: возможность предвидеть будущее на 5-6 секунд вперёд позволяла Сакуноске увидеть, за что он схватится на этот раз: за нож, за лезвие, за пачку с таблетками от эпилепсии...
Вот и сейчас Одасаку крепко держал руки чокнутого суицидника, пока тот ревел, кричал и вырывался изо всех сил.
-Давай умрем, Ода, давай просто умрем, умоляю тебя, умоляю тебя! Пусти меня! Пусти! Я сделаю Я СДЕЛАЮ ЭТО!
-Да. - Как можно спокойнее отвечал Ода, пытаясь ногой оттолкнуть от вредного подростка нож. - Сделаешь. Но не сейчас. Пока я жив - нет.
-Но почему? Почему, Ода? Пожалуйста, давай умрем вместе, я больше не могу, я не могу, я не могу!
Осаму прекращает тянуться к ножу и Ода отпускает его.
Парень смотрит, как Дазай катается по полу, рыдает взахлёб и бьёт по себе кулаками.
Он то ли пьяный, то ли больной, то ли под чем-то... Скорее всего - все сразу.
-Мне так больно, Ода, так больно...
-Что я могу сделать для тебя?
Дазай на мгновение будто приходит в себя. Он перестает плакать и подползает к Сакуноске прямо по полу.
-Вколи мне. Вколи опиум... - Мальчишка задирает рукав, грубо оттягивает бинты, под которыми синеет искалеченная вена. - Пожалуйста....
-Нет. - Грубо отрезает Ода. Затем смягчается. - Я не буду этого делать, Дазай...
-Пожалуйста, пожалуйста... - В бреду шепчет гениальный мафиози, пытаясь забраться к другу на колени. Его язык заплетается, голос становится заискивающим и игривым. - Что ты хочешь, чтобы я за это сделал? Минет? Я очень хорошо умею...
И тут же приступает: ослабевшими руками расстёгивает Одасаку ремень, затем ширинку.
-Стой! - Парень отлетает от Дазая как ошпаренный. - Что ты вытворяешь, не вздумай даже!
Ода очень хочет помочь другу. Но он никак не может понять, в чем причина такого сумасшедшего и распутного поведения. Неужели, наркотики настолько отравили его?.. И когда он только успел!
Из-за отказа Дазай снова начинает рыдать. Он пытается разорвать свою вену когтями: раз уж не наркотик, так лучше пусть смерть от кровопотери!
Вой начинается снова, вместе с ним без конца текут слезы, слюни, Дазай выглядит буйнопомешанным.
-Тшшш... - Одасаку нежно гладит парня по ноге и достает сигарету: привык уже к его выходкам. - Все хорошо. Завтра все пройдет. Ты проснёшься и снова будешь самым сильным и самым смелым.
Дазай в ужасе вздрагивает.
-Нет....
-Да. - Кивает Ода.
-НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕ БУДУ! Я НЕ БУДУ! - Пуще прежнего орет Осаму.
Он кричит так сильно, так громко завывает, что, кажется, стены дрожат.
Его глаза, блестящие то ли от слез, то ли от психоза, полны бесконечного отчаяния и ужаса.
- Нет, пожалуйста...
-Да. - Так же спокойно соглашается Ода.
Дазай жмурится, чтобы не плакать, но слезы вновь и вновь текут по его щекам, а губы дрожат вместо того, чтобы произносить слова. Поэтому, он лишь отрицательно мотает головой.
-Даа. - Спорит его друг. - Ты будешь. Будешь. Иначе мир уничтожит тебя. Мафия уничтожит тебя... Никто не должен знать, какой ты внутри... На самом деле. Не подвергай себя подобной опасности.
Дазай открывает глаза и лицо его постепенно превращается в безжизненную маску. Он словно манекен. Блеск в его глазах угасает, парень смирился с ситуацией, но вместе с тем теряет в себе жизнь, как будто заживо умирает, как будто становится совсем пустым...
-Да. Я.. понимаю.
Ода расстроенно разглядывает Дазая, не теряя надежды его понять, но тщетно. Вглядываясь в его глаза, он видит лишь темноту.
-Что с тобой произошло, что сделало тебя таким?.. Дазай?
Дазай молчит. А в глазах все так же ничего: совершенно беспроглядная бесконечная тьма.
Тьма.

-На. Слушай музыку. - Он засовывает наушник мне в ухо и я закрываю глаза, уткнувшись ему в грудь.
Слух - самое сильное чувство в моем теле. Громкая музыка бьёт мне по голове, терпеть ее иной раз просто немыслимо, но только так я могу успокоиться и отвлечься.
Ритм, мелодия, голос - я вслушиваюсь в монотонные звуки, музыка гипнотизирует меня, словно крысу из сказки.
И вот уже нет никаких страданий, никакой боли, ярости. Нет, изуродованного вечными попытками суицида,. тела, нет больше людей, мира, мертвых родителей, раздражающих и..убитых. Только Она.
Ода знает обо всех моих грехах...
Но он никогда не обвинял меня. Никогда не бросал.
Лишний раз ни о чем не расспрашивал...
И когда он видел, что отчаяние уже заполнило мою душу под завязку, а радужка глаз приобрела кроваво-красный оттенок от всепоглощающей ненависти ко всему живому, он просто делал это и... Весь мир исчезал и ускользал от моего восприятия, и это было так же сладко, как самоубийство.
Теперь я один. Один справляюсь с болью, один пытаюсь свести счёты с жизнью раз за разом, один смотрю на проходящих мимо меня людей, которые никогда по-настоящему не видят ни меня, ни моей души. Да и не нужно это им...
И чтобы не сойти с ума окончательно, чтобы продолжать находиться в позиции "серого инкогнито", мило улыбаясь и решая проблемы каждого встречного, я каждый раз вспоминаю эти минуты. Абстрагируюсь от реальности, сознательно умираю, представляю, как ты сжимаешь мои плечи, покровительственно прижимая меня к себе, и включаю музыку.

Все его тело покрывают грубые отметины от дурацких попыток суицида: на руках столько уродливых шрамов, что их уже давно не сосчитать. На шее неровные, тошнотворного вида, полоски, словно ошейник: они появились после того, как Дазай пытался повеситься, находясь при этом в полном одиночестве. В какой-то момент узел вдруг просто перестал затягиваться и злополучная петля оставила горе-суицидника между жизнью и смертью, на целых два дня.
Дазай успел в этот момент пережить все: он судорожно царапал шею, пытаясь сначала затянуть узел, а затем, когда понял, что это бесполезно, вырваться из него. Он отчаивался, боялся. От страха и боли он плакал, слезы текли на появившиеся ссадины, руки и пальцы делались скользкими, умножая беспомощность многократно.
Он и сам не знает, как не умер от кислородного голодания. Не умер. Смерть не любила его, боялась, как и все остальные, обходила его стороной.
Его снова спас Чуя: просто выстрелил в замок и вышиб дверь, в самой грубой и простой манере, как он всегда это любил.
Дазай не пришел в назначенное место встречи. Чуя прождал его неподалеку несколько дней, как верная собачка. Но товарищ так и не пришел...
Увиденное оставило глубокий след в его душе. Теперь Чуя не оставлял Дазая ни на минуту.
Когда Осаму оправился от неудачной попытки повеситься, одна только мысль об удавке вызывала в нем нервную дрожь: вот, почему он менял способы самоубийства каждый раз. Вот, почему не возвращался к прежним снова, чтобы наверняка. Слишком многое пришлось ему пережить, слишком страшное.
А когда ему довелось так сильно покалечить шею, Дазай замотал бинтами и ее, унизительную постыдную рану, и дал себе обещание - совершать суицид теперь только в присутствии ещё одного самоубийцы, чтобы такого больше не повторялось, чтобы не сойти с ума в следующий раз, когда Чуя найдет его отравленным в канаве, захлебывающимся там собственной рвотой много часов подряд и мечтающим лишь о том, чтобы все это, наконец, закончилось, но увы...
Чуя, к слову говоря, принимать подобную должность категорически отказался.
Естественно, по всем понятной причине.
..."Я не хочу, чтобы ты умер"...



1.


2.


3.

Я наконец начал писать драбблы по флешмобу!!
И первое слово для драббла :
Рассвет.
Вот под этот саундтрек было навеяно: 菅野よう子 ost wolf''s rain/волчий дождь , название: フレンズ
Предупреждения и жанры: агнст, драма, смерть основного персонажа


Рассвет

Наступал рассвет. Небо постепенно окрашивалось солнечным светом и все вокруг становилось светлым, ясным и тёплым.
Яо всегда приходил сюда рано утром - когда природа ещё только просыпается ото сна. Наверно, так ему было проще. Видеть пробуждение жизни в месте, где эта жизнь однажды подошла к концу...
Китай поднялся с земли, оставив на прохладной весенней травке пышный букет белых цветов. Белый в Китае - цвет траура. А в России - цвет торжества, его, например, используют не на похоронах (как у Яо), а на свадьбе. Такая ирония...
Шатен чуть заметно улыбнулся.
Ваня ведь всегда хотел на нем жениться.
По щекам потекли горькие слезы.
И зачем он каждый раз отказывался?..
О скольком он сейчас жалел! Было столько вещей, за которые он так и не извинился!.. А теперь уже не извинится никогда.
Китай огляделся вокруг: на многие километры отсюда раскинулись зелёные равнины. А дальше леса, леса и горы, прозрачные реки и быстрые ручейки.
-Айя! - Яо глубоко вдохнул и раскинул руки. - Как здесь всё-таки хорошо! Так чисто, ару, так красиво! Царица-природа, здесь всегда было так, ару.
Часть этих огромных земель и правда стала дикой, совсем как это было давным-давно, ещё до рождения России.
С его смерти прошло уже 50 лет. А Яо приходил сюда каждую неделю. Все эти пятьдесят лет он не мог привыкнуть к тому, что Российской Федерации больше не существует.
Но природа была. Солнце каждый раз появлялось из-за горизонта, птицы пели свои мелодичные песни, цветы распускались и все кругом зеленело, радуясь жизни.
Яо тоже радовался, приходя сюда, но эта радость была окрашена глубокой печалью.
-Эй, папа, папа, смотри, какого жука мы нашли! - Двое мальчиков лет семи подбежали к невысокому китайцу и радостно повисли на нем, пихая ему под нос свою находку.
-Я рад за вас, ару. - Засмеялся Яо. - Но где же Донской Край, ару?
-Он, как обычно, не хочет с нами играть! Сидит один, вон под тем деревом!
Яо снова улыбнулся. Зато у него остались Их дети... А Донской Край больше всех был похож на Ивана.
Китай - бессмертная страна. Он будет Вечно. Поэтому, он сможет позаботиться о детях.
А Ваня... Когда он говорил "Яо, я больше не могу", Китай отвечал ему "Я с тобой! Я тебя не предам". Но Яо и не понял, что Россия уже правда "не может".
Жизнь Брагинского была похожа на бессмысленный мрачный артхаус: он был ещё совсем юным, но ушел из жизни раньше него - Китая.
Он пережил столько страданий и воин, чтобы жизнь его кончилась ничем.
Страшно. Страшно и темно. Совсем не так, как здесь, где он был похоронен: каждый раз, когда начинался рассвет, Яо улавливал в этом какое-то потустороннее счастье и красоту.
Они пережили многое. И многое было страшным. Но теперь у Яо есть дети, а у Вани больше нет никаких страданий. Все рано или поздно становится хорошо.
Ведь тьма гуще всего - перед рассветом...

(саундтрек к главе - Shinkai из аниме "Эльфийская песнь", Хельга Восточный Ветер - Не оставляй меня в темноте, Ирина Дубцова - Ветра, Агата Кристи - опиум для никого, White Flame - Yasuhiro Takato, Михаил и Ирина Круг - Тебе, моя последняя любовь)

Небольшая историческая справка для тех, кто до сих пор считает, что Россия и Русь - одно и то же. Нет, это РАЗНЫЕ вещи, поэтому и возраст у Вани совсем не такой, как у Руси. Он гораздо моложе, появился Ваня при основании Московского Княжества. Все термины: Московия, Руссия, Московское княжество, Русское государство и Русское (Российское) царство - все это названия России! Они обозначают ОДНО И ТО ЖЕ. Объединенные территории со столицей в Москве. Русь же - не Россия. Это ее предок. В моем фанфике это Ванина мать.

Вот небольшая историческая справка, я решил сюда ее добавить) надеюсь, вам это интересно))

Великое княжество Московское:

До 1547 года допустимыми вариантами наименования являются «Княжество Московское» (с 1263 года) и «Великое княжество Московское» (с 1363 года). Однако поскольку великие князья Московские и государи всея Руси ещё до венчания Ивана IV на царство помимо непосредственно Великого княжества Московского объединяли под своей властью целый ряд сохраняющихся в понимании того времени престолов, более удачным термином для совокупности их владений, начиная со времён Ивана III, является Русское государство. После венчания Ивана IV на царство Великое княжество Московское также продолжало существовать как отдельная единица, хотя со временем к нему стали применять термин «Московское государство».

Московское государство:

Термин «Московское государство» встречается в разных значениях в исторических документах и сочинениях XVI—начала XVIII веков, а также в научной исторической литературе (историографии) XIX—XXI веков. В первоисточниках он может относиться к одному из государств, составляющих Российское царство (бывшее Московское княжество наряду с Новгородской землёй, Казанским ханством и др.) либо выступать как обозначение всего Российского государства. Как историографический термин вошёл в обиход среди историков XIX века, руководствовавшихся в периодизации российской истории противопоставлением столиц — Москвы и Петербурга.

Московия:

Изначально, Московия — латинское наименование самой Москвы, впоследствии ставшее в зарубежной Европе названием сначала Великого княжества Московского, а затем и всего Русского государства. Употреблялось в иностранных источниках с XV до начала XVIII века наряду с названиями Руссия или Россия. Распространилось под влиянием польско-литовской пропаганды, отвергавшей претензии объединённого Русского государства со столицей в Москве на земли всей Руси и стремившейся закрепить название «Русь» исключительно за Юго-Западной Русью, находившейся в это время в составе Речи Посполитой. Название преобладало в странах, получавших информацию о России из Речи Посполитой, в первую очередь в католических Италии и Франции. В русском языке этот термин является варваризмом — не полностью освоенным заимствованием.©

***
Глава "Конец Русского государства"

Кто-то в сердце твоём что-то хочет найти…
Своей тёплой рукой твоё держит запястье.
Он бы мог просто встать, развернуться, уйти...
Может, это и есть настоящее счастье?
То, которое ты пол жизни искала
В людях, умирающих рядом с тобою,
И тот, которого ты потеряла
Слёзы вытирает бессильной рукою...©

Когда Иван нашел Яо, тот был уже при смерти. Китаец лежал без сознания посреди безлюдной дороги, что вызвало у России еще больше ужаса и жалости, чем могло бы.
Ваня вполне мог бы посчитать, что Яо умер, если бы тот не пришел в себя от чужих прикосновений. Да пусть даже так, он походил на труп, если бы не его открытые смотрящие глаза. Они выглядели ужасно - впалые, темные круги под ними, красный ободок на веках... Взгляд Китая был жутковатым, но до боли знакомым - робким, потерянным, напуганным, смотрящим перед собой, но словно глядящим в пустоту. Взгляд того, у кого уже ничего и никого не осталось. Ванин взгляд.
Поэтому, Россия без труда его узнал.
-Теперь можно будет захватить Китай. У него никого не осталось. - Сказал один из голосов в Ваниной голове.
-Замолчи! - Россия тряхнул головой, пытаясь отогнать отвлекающие мысли. Или звуки? Нет, наверно все-таки мысли...

-Кто ты? - Внезапно подал голос Китай.
-Я Ваня. Ты не узнаешь меня?
Он сильно изменился: стал взрослым и крупным мужчиной. Даже голос его стал ниже, хотя и остался все таким же детским. Но Яо помнил только совсем маленького "Ваню".
-Ванья? "Ру-Ру?" - Удивился Яо.
-Да, Руру. - Улыбнулся Россия.
Китай закрыл глаза.
-Руру больше нет... Он умер.
Брагинский перестал улыбаться.
-Яо-кун, ты бредишь... Давай ты сейчас встанешь и мы пойдем в кроватку?
Брагинский попытался поднять ослабевшее тело китайца с земли, но это было явно зря: Китай не смог сдержать подступающей тошноты и его вырвало прямо на Ванину военную форму.
-Это я виноват. Я убил его. - заплетающимся языком продолжил Ван, прикрывая глаза.
-Ты никого не убивал. - Иван совсем расстроился. - Вот он я, здесь...
Но Яо его не слышал. Наркотик съел весь его мозг.
-Тебе противно.. наверно? Извини...
Улыбка снова коснулась лица блондина.
-Нет, что ты. Совсем нет.
-Руру... Ты такой странный... - Китай вновь разлепил глаза, разглядывая грязную одежду своего соседа.
-Я знаю. - Тепло ответил Ваня.

***
Ты будешь мертвая принцесса,
А я твой верный пёс ©

После нескольких попыток поднять Яо с земли, Иван все-таки смог затащить его к себе на колени и хотя бы усадить. Китай тем временем принялся громко плакать, временами жалостливо всхлипывая и постанывая.
-О.. они забрали его-о-о...
-Кого? - не понял Ваня.
-Гонконг... - Пуще прежнего зарыдал Яо. Он пытался не плакать, но не мог остановиться. Слезы текли без остановки, Китай даже зажал рот рукой, но стало только хуже: он начал захлебываться слезами, давиться и кашлять.
-Я плохой брат... - Завывал он, продолжая истерику. - Он так и сказал мне... Сказал "ты плохой брат"
Язык Яо заплетался, он был опьянен хроническим дурманом опиума. Ваня смотрел на все это в ужасе и не знал, что ему делать. Такого он не видел еще никогда. И не предложишь ведь ни рассол, ни воды - наркотик отравлял китайца не в желудке, а из самого мозга.
-Китай-кун... Зачем ты так с собой? Не нужно было... - Россия огляделся, в подтверждение своих слов: тысячи, даже миллионы мертвых людей. И все это из-за одного-единственного вещества. Опиума.
-Н-ну и что. - Всхлипнул Яо, утирая глаза рукавом. - Лучше бы мне было умереть вообще, ару...
-Не нужно умирать. Это очень эгоистично, Яо-кун. Я мог умереть, поскольку был не нужен никому. А тебя любит твоя семья. И..
-И? - Шатен удивленно поднял глаза.
-И Корея-кун, я уверен, тоже.
Яо кивнул и опустил голову. Брагинский закусил губу.
Даже сейчас он не может признаться. Не может сказать "и я тоже очень тебя люблю, Яо".
Китай больше не был похож на прежнего себя: он был очень худ, бледен и слаб. Даже эмоции его казались какими-то тусклыми, несмотря на то, что он то и дело плакал. Ваня хотел отругать объект обожания, ведь он наделал столько глупостей!
Но с другой стороны, ему было слишком жалко Яо, ведь он лишился такого родного существа. "Жалко" вообще было именно тем словом, каким сейчас можно было охарактеризовать Китай...
-Показывай дорогу, где ты живешь. - Заявил вдруг Ваня. - а я тебя понесу.
Несмотря на вяло сопротивляющегося китайца, Россия поднял его с земли и наконец-то потащил домой.

***
Разлука, реквием..все остыло..лети мечта...
Ведь небо все за меня решило, да будет так.
Простые истины, ни чудес нет, ни волшебства..
И я не знаю, как без него я еще жива..

Вы летите за ним, ветра,
Вы не бейте его окон,
Я не знаю, кто был не прав -
Может я, может он...
Вы не плачьте о нем, дожди,
Не гасите его огня...
Я простила и Бог простит.
Он не любит меня...©

С горем пополам, Россия добился от Китая помощи и смог найти его дом. Зрелище было не менее печальное: выбитые стекла, сломанная дверь, повсюду дикая грязь и мусор.
"Ты же говорил мне, что вокруг твоего дома живет много панд" - Подумалось вдруг Ване.
Панд не было. Весь Китай, вся его территория теперь казалась какой-то мертвой и пугающей.
Иван уложил друга на некое подобие кровати, стоявшей в дальней комнате. Кажется, раньше это место было роскошным. Кажется...

Китай был настолько слаб, что даже перестал открывать глаза. Он сонно заметался по кровати, пока Ваня пытался отыскать ему воды.
-Где мой малыш?
Сердце России дрогнуло. Еще никто не звал его так ласково.
-Яо..кун.. я.. - Его щеки слегка порозовели.
-Где мой малыш.. - В полусне повторил Китай. - Где Ён?
Одно имя - и словно лезвием по сердцу. Кровавый поток вихрем разлетается по его темному внутреннему миру, стекает удушливой волной по стенам, дождем проливается на пол, распускается алыми розами на его изрезанных венах.
А еще... А что еще? Ведь там больше и нету ничего...
Брагинский болезненно нахмурился.
-Я.... Я не знаю, где он. Я уверен, что он вернется к тебе... Держись.
Россия до крови закусил губу. Только бы ни одна слезинка не вытекла из его фиолетовых глаз.

***

-Ну и что ты здесь делаешь? Разве тебя сюда кто-нибудь приглашал?
Корея пришел, когда за окном уже стемнело. Яо мирно посапывал в своей постели, а Ваня сторожил его, как верная собачонка.
-Я пришел помочь. Кажется, здесь кроме меня никого не было. - Мрачно ответил Иван.
Ён фыркнул.
-Ну и что? Разве тебя сюда звали?
Ваня разгневался и вскочил со стула. Иногда и он был эмоционален - и в эмоциях его было куда больше честности, чем у других стран.
-Звали? Ох, ну да, не звали. Пожалуй, Яо-кун не смог бы этого сделать даже при всем желании, ведь он валялся на улице БЕЗ СОЗНАНИЯ.
Кореец вздрогнул от перемены тембра голоса России. Его лицо немного побледнело.
-Я просто хочу сказать, что ты можешь только усугубить его...
-Что? Усугубить? - Брагинский с устрашающим видом и жутко давящей аурой подошел к невысокому Корее и тот захотел как можно скорее провалиться сквозь землю. - Ты можешь просто сказать мне в лицо, что ненавидишь меня? У тебя есть ко мне претензии? Выскажи их! Честное слово, я не обижусь!
Ваня нежно улыбнулся. И от этой улыбки Корее захотелось сдохнуть.
-Слушай, я не хочу с тобой ругаться...
-Конечно, не хочешь.
-И... У меня нет претензий. Мне нечего тебе высказывать, Россия-сан.
-Значит, все-таки боишься.. - Россия будто бы расстроился и тяжело вздохнул.
-Тебе не стоит здесь находиться. Все это... Личные дела.
-Личные? - Ваня вопросил так, словно бы вообще не знал, что означает это слово.
-У нас своя семья. А у тебя своя. Думаю, тебе стоит отправиться домой. Пожалуйста.
"Яо уже давно стал частью моей семьи"
"У меня уже давно нет семьи"
Что ему ответить?.. Россия немного опешил.
"Не вздумай отвечать последнее, дурак!" - пронеслось у него в голове.
Пока Иван молчал, Ён набрался храбрости и продолжил.
-Спасибо, что принес его домой. Я позабочусь о нем. Я справлюсь.
Ваня тут же потерял всю свою спесь. Его лицо вновь стало детским и растерянным.
-Да?.. Ну... Ладно... - Голос его стал тише. - Тогда я пойду..
-Всего вам хорошего. - Ён словно опомнился и вновь начал обращаться к Брагинскому на "вы".
Его лицо приобрело обычный вид лишь тогда, когда Россия покинул их дом. Но не все было так просто: может, лучшие шпионские навыки были у Англии, но зато Иван был страшно любопытным. Он тихонько подкрался к одному из разбитых окон, притаился возле него, прижавшись спиной к стене, и начал подслушивать.

Через некоторое время Яо проснулся. Корея говорил с ним, и Ваня даже почти пожалел, что остался там и добровольно все это слушал...
-Хороший мой, что ты опять так плачешь? Уверен, что это все из-за чертового Брагинского! Вечно он тебя доводит...
-Все в порядке, любимый...
-Грррр, бесит! Они все меня бесят! Еще будет мне тут указывать. Все они там ненормальные, что он, что его сестрицы. Мог бы, поубивал бы всех этих славяней.
-Ну ладно тебе... Не нужно так нервничать.

России показалось, что огромный кусок льда ворвался в его сердце и разорвал его на куски.
Он медленно осел на землю, смотря в одну точку. Пульс ускорился, дыхание перехватило. Кажется, земля ушла у него из под ног.
Его любимый... Его самый близкий, самый родной человек слышит про него настолько ужасные вещи... И вместо того, чтобы сказать, что все это ложь, он пытается успокоить Корею... УСПОКОИТЬ. Будто бы это его ранили, будто бы это ему сделали больно... Ему, а не Ване...
Да, они разругались, Ваня понаделал кучу глупых ошибок, но почему Яо не заступится за него?.. Как так может быть?..
-Никогда не общайся с ним больше, Яо. Ненавижу его... Мразь.
-Тише, малыш... Все хорошо. Я не собираюсь общаться с ним.
Россия прикрыл рот ладонью. Ему казалось, что он сейчас заплачет и выдаст себя. Но слез почему-то не было. Он не мог выражать эмоции тогда, когда чувствовал их в полной мере. Не так.
Россия не знал, что именно делало ему больно больше - то, что Яо не спорил с Ёном даже когда тот начал грязно выражаться в его адрес или то, что Китай называл Корею так ласково. Так, как всегда мечтал Ваня. Но никто, кроме Яо, не называл его так ласково, никогда. И когда Китай обратился к нему так впервые, Ваня решил, что это означает настоящую любовь. Ведь наверняка Яо не называет так никого больше! Да и Ивана так до Яо никто никогда не звал...
Но оказалось, они с Кореей уже давно зовут так друг друга. Малыш, любимый, какие еще есть нежные слова? Ваня будто бы и сам их не знал.
Да и зачем ему они, если Ваня на самом деле мразь? Если Яо не спорил с этим, значит, он... Согласен?..
Что-то внутри страшным образом заболело. Это был тот самый ребенок, его раненая личность, нуждающаяся в любви и заботе. Никто никогда не заступался за этого ребенка. И даже сейчас... Даже Яо...
Ваня понял, что больше не может слушать их разговор. Он встал с земли и помчался домой со всех ног.
И знаете, что больше всего вдруг взволновало его тогда? Что это он предал Яо. Что он подслушал их разговор и предал Яо-куна тем самым. Что теперь есть в их отношениях то, что является ложью с его стороны. Ведь он никогда не сможет признаться в этом Китаю... Когда они вновь начнут общаться, конечно. И он никогда не сможет объяснить Яо, как ему было больно. И почему ему было больно. И как он жил, и что с ним делали, и что тогда тоже никто на всем белом свете не заступился за него...

***
Тебе, моя последняя любовь,
Ложу в конверт чуть пожелтевший снимок -
Наивный взгляд, приподнятая бровь...
И губ незацелованных изгибы...©

Россия смотрел на входную дверь в надежде, что в нее постучат. А вдруг Яо все поймет? А вдруг он любит его? А вдруг он придет и скажет, что не понимал этого, что был не прав, что он пришел забрать Россию отсюда?..
"Помнишь, что я говорил тебе много лет назад?" - Прошептал на ухо России Александр, Другой Россия.
Брагинский прикрыл глаза и открыл их уже совсем в другом месте: в темном подвале со скрипучими цепями.
Его руки были прикованы к стене, ноги затекли, а телу было очень холодно - Ваню держали в холодном подземелье почти голым.
Хозяин появлялся лишь изредка - да и то, чтобы только удовлетворить свою похоть. Ну и кормил. Иногда.
Очень редко...
А Ваня все равно смотрел и смотрел на дверь в надежде. Он все время ждал, что какая-нибудь взрослая страна поможет ему. Что однажды двери откроются, друг вбежит к нему и скажет 'Я убил это чудовище! Ты свободен!'
Сколько дней Ванечка не сводил взгляда с этой двери? Сотни? Тысячи?..
Сколько ночей его наивные глаза открыто смотрели на чертову дверь, сколько он глядел и надеялся, распахнув свои светлые ресницы?
До той самой поры, пока чья-то теплая рука не обхватила его хрупкое плечо и темный пугающий голос не прошипел ему на ухо "Никто не придет, Ваня. Никто не придет. Ты умрешь тут один".
Ване захотелось плакать и горячие слезы наконец-то послушно потекли по его щекам.
"У нас есть только мы..." - продолжил голос. - "Доверься мне и я уничтожу его".
Ваня перевел взгляд на свое плечо и понял, что его трогает его же рука...
От накатившего ужаса Руссия дернулся и металлическая цепь резанула его по запястьям, громко зазвенев.
-Что же это?.. Ты это я?! Это я сделал? Я... Сам себя спас?.. - Словно в бреду бормотал Ваня.
-Да. Ты сам себя спас. Потому что я - это ты.
-Но как же так?.. - Россия в замешательстве дёрнул цепи снова. Галлюцинация была очень реалистичной. - Ведь мы совсем разные. Мы разные личности! Такого не бывает!
-Это твоих сказок не бывает. Надежд не бывает. Жизнь штука жестокая и сложная. Тебе пора это понять!
-Нет... Нет... - Россия в ужасе замотал головой. - Я не ты! Это неправда! И... Все это неправда, я просто схожу с ума...
-Вполне вероятно. - хладнокровно ответил Александр.
-Я хочу, чтобы это закончилось... Закончилось...
-Ничто не кончится, пока ты сам не соберешься. Пока ты не поймёшь, что никто не придет спасать нас. Ты должен сам взять себя в руки, Руссия-тян.

***

-Тварь, долбанная тварь, урод, урод, урод! - Кричал Ваня, избивая себя по рукам и ногам. Кровь текла без остановки. - Отвратительный, ужасный ребенок, урод, мразь, ты просто грязь под ногами! Ты ничто!
Сколько раз Ваня делал с собой такие вещи, уже и не упомнить.
Он даже не замечал, что повторял в таких ситуациях одни и те же заученные фразы, чужие и не принадлежащие ему. России казалось, что это он сам их придумал. Но повторял он их рефлекторно. Слишком часто слышал он их в детстве...
Пожалуй, если бы Иван понял, что делает это, он бы возненавидел себя еще больше.
Боль никак не хотела кончаться. Пропитывала его разум, сводила с ума, заставляла его уничтожать себя...
И все бы ничего, будь он обычным человеком. Но он был целой страной, пропитанной нескончаемым горем...
Россия сидел на полу, прислонившись к стене, и резал, резал, резал... Методично и мучительно, разглядывая, как темные красные полосы расползаются на предплечье, напоминая распускающиеся бутоны.
Россия запрокинул голову и нарочито сильно ударился ею о стену.
-Мама... - Всхлипнул он, то ли от боли, то ли от появившихся слез. - Почему я не умер вместе с тобой? Почему?!
Громкие рыдания острыми лезвиями разрезают тишину, скользя по коже, оставляют еще больше бутонов...
Порез, порез, еще порез... С каждым новым порезом на его земле умирают люди. Но ему все равно. Уже все равно.
Их боль эхом отражается в его изуродованной груди, стучит оглушающе в висках, но она не затмит другую боль - его собственную. Нескончаемую, уничтожающую, боль изломанной страны, не любимой собственным народом, не любимой... Никем.
Сегодня ночью он имел право делать все это. Днем - нет. Днем никто не заметит ран под одеждой. Днем он снова будет улыбаться и помогать каждому, кто в этом нуждается. Будет заботиться и радовать других, будет решать важные вопросы и будет молчать. Молчать о своей боли, о своих мыслях и желаниях.
Но ночью ему можно все. Можно выпустить эту боль, сжимающую его сердце в тисках до умопомрачения. Этой ночью он может отпустить себя, быть собой, может разрешить себе быть сумасшедшим и чувствовать боль.
Сколько у него было таких ночей? Сколько еще будет?..
От одной только мысли об этом зубы у Брагинского сводит от желания свести счеты с жизнью. Но он не будет. Он пообещал Наташе... Не будет.
Пока...

Знаете, какой ценой дается таким людям та напускная радость, которой они делятся в обществе с вами?.. Какой ценой достается им место под солнцем, когда каждый физический жест, направленный в их сторону, заставляет их рефлекторно дергаться и сжиматься? Когда вместо слов "Я не могу. Меня избивали. Меня мучили. Меня насиловали. Я очень сильно ранен" они отвечают "Я поддержу тебя. Я помогу тебе. Все в порядке. Не беспокойся за меня".
Когда они радуют других, веселят их и создают гармонию в компании. Когда они защищают каждого приятеля, когда смеются со всеми, когда улыбаются, улыбаются, улыбаются...
Чтобы потом прийти к себе в дом и начать платить. Платить за то, что другим-то, по сути, не так и нужно...

Россия никогда не стеснялся себя бить или резать.
Он ненавидел себя и свое тело, когда стал взрослым. Да, ему всю жизнь хотелось стать большим и сильным, куда больше, чем красивым. Он хотел уметь давать отпор. Хотел, чтобы его боялись.
Но повзрослев, он возненавидел себя.
Ненавидел чертовы грубые волосы, которые росли теперь на его теле. Ненавидел мышцы и жилы, которые выглядели с каждой новой войной все больше. Ненавидел свой новый запах - мужской запах, запах тела, сильный и довольно резкий. Возможно, если бы он стал девушкой, все не было бы так отвратительно... Жаль, что это невозможно проверить...

"Помни. Ты всегда можешь нажать на стоп" - Сказал ему однажды Саша. И эта мысль, как ни странно, помогала ему выжить. В конце концов, Александр был прав - он мог уйти в любой момент.

Россия привык быть один. Поэтому, наверно, позже он так любил собрания и считал всех друзьями, хотя наблюдательный Торис и объяснял ему, что никакие это не друзья на самом деле...

-Я больше не хочу жить. Я не хочу быть Русским государством...
-Так будь кем-нибудь новым. - Хмыкнул Другой Россия. - Я не для того спасал тебя, чтобы ты здесь распускал сопли и подыхал в подвале.
Иван Брагинский не слушал его. Лезвие из старого ножа, запачканное липкой кровью, было уже отставлено в сторону и валялось на холодном полу в темно-бордовой лужице.
Иван сидел на том же полу, прислонившись к стене спиной и безразлично смотря перед собой.
Красная жидкость текла из его вен, собираясь в огромную, устрашающую кровавую лужу на полу.
Россия перевел взгляд на свое запястье и с тем же безразличным видом начал наблюдать, как кровь медленно, но верно покидает его тело.
В голове постепенно помутнело, виски сдавило, он почувствовал сильную тошноту, но даже на рвоту уже не было сил. Голова так кружилась, что его бросало то в жар, то в холод.
Его вены, его запястья, его руки - это Санкт-Петербург. Окровавленный, изувеченный... Такая боль, боль, но Ваня себя не жалеет. Ему не жалко свою кровь, свои руки... Он так хочет переродиться.... Так хочет родиться вновь, родиться заново...
Вскоре, ему становится совсем плохо.
"Я умру" - Думает Ваня.
"Неа" - Отвечает ему Александр. А если умрешь, я сам тебя убью, придурок.
Брагинский едва заметно улыбается своими бледными незацелованными никем и никогда губами. Ему показалось, что это Саша так шутит. Странно, раньше он никогда этого не делал... Заботится о нем?..

***

Россия гулял по ночному зимнему лесу и любовался его красотами: как много земли у него во владениях, как много красоты... Леса тоже такие огромные, такие красивые и устрашающие одновременно...
Ночью холодно и очень тихо, вокруг леса в этих местах степь, а дальше гора, севернее от реки. Туда-то он и направляется.
Небо пустое, темное, синее. Снег уже кончился, лежит кругом, словно песок в пустыне. Пусто и одиноко. И так красиво.
Наверно, и в душе у России так же. Как вы считаете?
Иван очень любил петь. Вот и теперь он прогуливался, сочиняя очередную песню из тех, в которых мог открыто выражать свои чувства.
"В то время года, когда жизнь дремлет
Мы выдерживаем долгое-предолгое одиночество
Если я прислушаюсь, то услышу ледяное присутствие под слоем снега
Я представлю, что в них есть признаки жизни
Это ли способ преодолеть шрамы бездействия, полученные годами?"

Ему больше не нужно было вынимать свое сердце. Льда от одиночества и вечной зимы ему вполне хватало, чтобы перестать чувствовать.

"И хотя в душе я многое замышляю, а внешне веду себя простачком 
Моё настоящее "я" замаскировано
Я скрываю свою печаль
Когда-нибудь она выйдет наружу"

Россия налюбовался мрачным ночным и холодным лесом. Он вышел из него и, почти утопая в снегу, поднялся в гору.
С высоты гораздо лучше можно было разглядеть собственные владения. Осознать их масштабность... Их красоту.
Все это когда-то принадлежало его матери. Теперь это его земли.
И он будет заботиться о них.
Его руки были забинтованы. Раны постепенно заживали.
Он смог пережить все. Он справится, даже один. Он еще найдет любовь! Может, его не будут больше предавать.
В любом случае, все это было не важно. Главное сейчас - еще больше расширить территорию. Еще обширнее сделать эту красоту.
А настоящие чувства спрятать глубоко-глубоко, у самого сердца. Пусть их отражение останется только в песнях.

"Даже если мне не интересна пучина жизни
В моей груди обитает мрачное отчаяние
Это всё потому что я не могу сам найти ответ" © (1)
__________
1) перевод песни России White Flame

В темной, ненавистной мне неволе
Мне дышалось легче, чем теперь ©

(Саундтрек к этой части и следующей - Shinkai из аниме "Эльфийская песнь")
Глава вышла такой большой, что я ее разделил.

Россия медленно закрыл дверь за Торисом, и лицо его ничуть не изменилось. Он молча спустился в подвал, дошёл самой до стены и опустился на колени.
-Хозяин, за что ты так со мной?! - В пустоту произнес он.
Его тело не слушалось. Оно словно не принадлежало России. Давно. Никогда...
Его горло задушили рыдания. Он пытался прекратить, но.. он не мог. Когда он был один...
Знаете, как это сложно, делать вид, что ты нормальный? На каждом собрании сидеть и улыбаться, и делать вид, что ты не видишь этих страшных картин за чужими спинами? Не следить за ними глазами, не вздрагивать каждый раз, когда мерзкие, несуществующие руки обхватывают тебя сзади, не замечать голосов, которые заставляют тебя убивать, умирать, ненавидеть, шугаться каждой тени за углом?
Ты - выше этого. Ты сможешь. Иначе - грошь цена твоим словам. "Я развиваюсь также, как и другие страны. Я такой же, как они". Ложь. Ложь, ложь, ложь...
Тоскливо выл за окном ветер. Брагинский находился в подвале, но даже там он слышал эти дикие зимние завывания...
Его руки небрежно коснулись напряженного лица. Слезы падали на пол, гулко стуча по ушам.
Нет папы, ну и ладно, нет мамы, ну ничего, переживем, друзья будут когда-нибудь, любимые найдутся, просто нужно подождать...
Даже Украина...
Все хотели, чтобы они ненавидели друг друга. Но они друг друга любили. А что потом? Что потом, Ваня? Кто из вас сломался первым?
-Может их связать? - Внезапно произнес низкий голос.
-Нет. Они свободны. И я тоже.
-Да неужели?
Россия разозлился.
-Я не стану таким, как он. Мои близкие всегда будут свободны. И я вместе с ними...
Как сильно он ошибался. Вы-то знаете. А он не замечал этого.

***

Темноволосый мужчина вошел в Ванину комнату и тот мигом прервал свое излюбленное занятие.
-Что это ты тут делаешь? - Поинтересовался Орда.
-Рисую... - Тихо промямлил Ванечка.
-Зачем? - Тар-тар с недоумением покосился на Ванины руки, которые прятали за спиной детские художества.
-Я очень люблю яркие краски... Я мечтаю стать художником... И у меня будет много друзей. Я очень этого хочу!
Голос Московии звучал настолько честно и уверенно, что казался Орде прозрачным. Его лицо тут же перекосила злоба.
-Друзей?! Какие у тебя могут быть друзья? - Зло рассмеялся мужчина.
-Такие же, как у всех... - Наивно ответил Иванушка.
-Никто не полюбит тебя. Ты же сумасшедший.
Ваня покладисто опустил голову. Он верил всему, что говорил ему сын Монгольской Империи. И, хотя он не считал себя хуже других, вообще никогда, он понимал, что хозяин прав. Он не может сопротивляться судьбе. Он был для этого слишком слаб.
Его было легко растоптать, смешать с грязью. Таким уж нежным ребенком он был...
-Красиво рисуешь? И эту мазню ты называешь "красиво"? Ты полная бездарность, и никаких талантов у тебя нет. Вообще не знаю, что я с тобой вожусь так долго. Уже давно забрал бы все твои богатства, а тебя прибил бы.
Орда врал: и он, и Монголия были влюблены в Ваню. Их обоих привлекала его красота, чистота, невинность. Монголия захватывал одну страну за другой, но именно с Руссией он захотел остаться, и Орда захотел остаться с ним тоже. Эта кровожадная империя получила практически мировое господство, но за все время правления над бОльшей частью земного шара не видел он ТАКОГО ребенка.
А также и многочисленные таланты, которые были так многогранны, которые были сконцентрированы всего-навсего в одном маленьком мальчике...
Но Ванечка родился по-настоящему независимым.
Представляете, насколько это жутко? Сделать рабом того, у кого было так много свободы... Того, кто был настолько неординарным и сильным... Было бы легче, если бы он сразу подчинился. Так, как делали многие другие страны. Годами, столетиями... Больнее всегда было тому, кто не хотел мириться с судьбой. И Ваня знал это. И он был готов к этому. Потому что он...
-Свободен... - Прошептал ребенок. Его губы сильно болели, они были разбиты, изо рта текла кровь, а язык сильно щипало. - Я однажды буду свободен от вас, и тогда...
-Какой ты смешной! - Удивлялся Улус. - Неужели ты веришь, что такая мелочь, как ты, сможет противостоять мне? Сможет обрести счастье? Свободу? Да я скорее сдохну, чем это случится!
"Значит, ты сдохнешь" - Подумал маленький Ванечка, но промолчал.

***

Россия не знал, что ему делать. Терпеть ненависть других стран, являясь при этом психически неадекватным, было довольно тяжко. И еще этот чертов мальчишка... Он вырос еще быстрее, чем Ваня. А теперь кичится, что много пережил. Ха! Да что он пережил?! Он даже не знает, что такое "пережить".
Ваню вдруг задушила детская обида.
Хозяин хотя бы любил его... Пусть мерзко, извращенно и по-своему, но он нуждался в нем, он хотел быть рядом, Ваня был НУЖЕН ему, всегда, всегда...
С тех пор он остался совершенно один, абсолютно несамостоятельный и не нужный... Никому.
Какие мерзкие и ненормальные мысли. Да, похоже ты и правда сдвинулся из-за своего грязного детства, Россия...

***

Яо шел домой, и от сердца у него будто отлегло: сегодня он познакомился с этим странным парнем, Брагинским. Он казался ОЧЕНЬ странным, прямо с ног до головы. Но Китаю было легче от того, что славянский мальчишка остался в живых... В какой-то мере он винил себя в произошедшем: до сих пор в памяти его был жив тот момент, когда, еще маленький, Ванечка смотрел на него в упор и этот взгляд буквально кричал "забери меня отсюда, забери, умоляю".
Но Яо ничего тогда не сделал... Ему хватало своих забот с детьми. Кроме того, он итак натерпелся от Монголии за всю свою жизнь... И в чем-то это было правильно: когда он отвоевывал у этого изверга Пекин, было очень тяжело и очень больно. Много его людей погибло в те годы.
Подходя к дому, Ван заметил какую-то смутную тень за углом.
- Я знаю, что ты там. Кого ты ждешь, меня? Вот он я.
- Где гулял? - Довольно грубо и совсем не в тему ответил ему Монгольская Империя.
-Это не твое дело. Смотрю, тебе хорошенько надрали задницу, guaiwu.(1) (урод)
Монголия гневно сжал зубы.
-Это еще не конец.
-Конец. Или хочешь закончить как твой сыночек? Я слышал, он подох просто отвратительным образом... - Яо засмеялся. Он взирал на недруга своими драконьими янтарными глазами, и в тот момент любому бы стало понятно, насколько его внутренняя суть близка всему азиатскому народу, включая самого Монголию: такая же жестокая, хладнокровная, беспощадная и будто бы лишенная жалости.
Брюнет растерянно хмыкнул.
-А кажешься таким милым, Древнейший. - Ухмыльнулся он.

***

-Ты прожил так мало... И уже хочешь, чтобы все закончилось?
-Я прожил достаточно. Чтобы об этом мечтать... - Ответил Ваня Александру. Разве он может знать что-то? Разве он что-то понимает?
Уже которую ночь Россия не мог нормально спать. Каждый раз он просыпался от собственного крика или слез. И все это не имело никакой ценности, ведь этого никто не видел.
Напивался до такой степени, что падал на улице и не хотел больше вставать. Но где-то глубоко внутри находил в себе силы, поднимал больное уставшее тело, шел домой, пытался жить и работать. Сила духа русского народа не давала ему свести счеты с жизнью. Не сейчас. Не так...
И вот, однажды...

-Московия горит, Московия горит! - Кричали люди вокруг, взрывая ему голову.
Их крик резал уши, путал мысли, сбивал его с толку. Их боль мешала ему думать. А нужно было действовать.
Но как? Ведь Ваня весь был объят пламенем...
От поглощающего ужаса и боли Россия проснулся. В нос ему тут же ударил терпкий запах гари. Так вот, почему ему приснился этот момент, из далекого детства...
-Что за странный запах?..
Да, Россия мечтал умереть иногда. Да, он с трудом мог позаботиться о себе. Но его сила, его желание свободы порой было выше всего остального.
Ваня принюхался. Этот запах чудился ему уже много дней. И теперь он достиг таких масштабов, что мириться с ним было довольно трудно.
Иван, будучи невероятно любопытным, решил проверить, откуда он идет. К тому же, мало ли что? Огонь это очень опасно. Уж он-то знает... Он вышел из дома и пошел на зов. Что-то подсказывало ему, что дело было вовсе не в его стране.
Парень дошёл до самой границы с Китаем, и каково было его удивление, когда на границе он не встретил никого, кто бы мог ему противостоять...
-Нет никого... - Страшно удивился Ваня. - Нет никого... Где же охрана? Яо... Где же ты?..
Россия спокойно переступил через границу и пошел дальше.

***

- Умоляю тебя... Дай мне еще. Я сделаю все, что тебе угодно...
-Ты уже сделал. - Артур ткнул своим ножом прямо в кадык опьяненому шатену.
-Что? - Не понял Яо.
-Проиграл.

***

Россия бежал, не чуя своих ног. Бежал и молился лишь о том, чтобы Яо, его любимый Яо был жив...
Ваня не очень хорошо бегал. Он довольно быстро запыхался, и это было ему явно не на руку: чем медленнее он пересекал чужую землю, тем больше видел он ужасных вещей. Повсюду, на земле его соседа, лежали трупы несчастных китайцев. Некоторые казались чуть ли не живыми, а некоторые были уже разлагающимися трупами. Сердце в груди России бешено застучало от волнения. В его мозг вдруг внедрилась страшная мысль о том, что Китай погиб. Горы трупов были настолько масштабными, что на некоторых улицах мешали ему пройти. Если говорить честно, Ваня никогда не видел такого взаправду. В какой-то момент ему пришлось буквально перешагивать через умирающих китайцев, которые стелились на чужой земле, словно дивный ковер.
-Яо... Яо.... - Звал Россия, не заботясь о приличиях и суффиксах. - Где ты?..
Разбитое стекло хрустело под ногами, и в какой-то момент Брагинский понял, что этот хруст куда страшнее, чем снег.
По всей округе звенела мертвенная тишина. В домах не горел свет, не шумели хозяева. Окна были разбиты, двери многих были распахнуты настежь. Повсюду грязь, чьи-то вещи... Возникало такое чувство, словно по городу недавно пронесся ураган или цунами.
Это было очень больно. Это было... Невероятно трашно.
Вы видели когда-нибудь такое?
Россия видел.
А Яо это однажды пережил...

***

-Ты будешь нашей служанкой навеки. - Засмеялся Франция.
-Я знаю. - Ответил Китай, тщетно утирая слезы и сопли со своего опухшего лица. Только не надо... Не трогайте его...
-Кого? - Усмехнулся Артур. - Ты потерял все, что только мог. Разве ты теперь способен заботиться о детях? Не пора ли признать поражение?
-Пожааалуйстаа..... - Прохрипел Яо, цепляясь за сырую землю. Сейчас он не был похож на прежний Китай: его мышцы, его мужские черты растворились, словно дым, выдыхаемый больными легкими. Глаза его запали глубоко в глазницы, щеки впали, худоба приняла подобие анорексии.
Яо медленно поднял голову, пытаясь отойти от настойчивого дурмана.
-Только... Не его... Не надо...
-Смешно. - Холодно ответил Англия, пнув Вана ногой.
Мальчик, смотрящий, как взрослая страна ползает у Англии в ногах, невольно вздрогнул.
-Пойдем со мной. - Блондин зазывающе махнул мальчишке рукой.
Китай смотрел вслед уходящему за Артуром ребенку и хотел лишь одного - умереть как можно скорее. Эта мысль постепенно обволакивала его разум, пока этот самый разум не отключился.
Китай остался один. Совсем один.
Наверно, Россия понял это. Прочитал это по заплывшим от горя глазам.
Тогда Ваня подумал очень злую мысль: когда у Яо никого не останется, он точно будет с ним. Он захочет быть с ним. Потому что уж он-то точно никогда не бросит. Никогда не предаст. Россия даже не заметил, что начал думать совсем как Беларусь.

Улыбнулась, и окончилась история.
Покружилась и ушла как тень из дня.
И остался с целым миром в прежней ссоре я,
Что когда-то перекрикивал меня.

Расстанься с ней! – весь мир кричал-вопил, но я ее любил...
"Она грешна, ей места нет в раю!" Но я ее люблю...
"Умерить пыл ее не хватит сил!" Но я ее любил...
"А локоны совьют тебе петлю!"...
Но я ее...
Люблю.


***

-Придёт серенький волчо́к
И ухватит за бочо́к
Шо ты ди́тонько не спишь
Сны́ глыбокыя не зришь
Спи дитя́тко почива́й
Баю́ песнь ба́ю бай
По́дле угомо́н ложись
Сло́ве маменьки скрепись
Як Латы́ре да каме́нь
Спи́ дитя́тко Узыбе́нь...

Ванечка тяжело вздохнул. У него уже заплетался язык. Под глазами залегли тени. Заговоры не помогали, колыбельные тоже слабо. Наташенька каждую ночь не спала, все время кричала и капризничала. Рядом с Иванушкой она немного успокаивалась, но все равно - ненадолго.
-Заснула вроде бы... - Прошептал Ваня, глядя на маленький комочек в полумраке.
Когда-то давно он так же не давал спать своей маме. А теперь, когда мама все время была занята, успел прочувствовать все тяготы заботы о маленьких на себе.
И у Наташи, и у Вани была очень слабая нервная система. Они оба плохо спали, много плакали и много куксились.
У Украины, вестимо, с нервами тоже было не все в порядке. Просто в то время она была старше всех и это не было по ней так заметно.

Год шел за годом, дети росли и вот у Вани на пороге уже стояла прекрасная юная девочка, так похожая на его маму.
Ваня всем сердцем любил ее. Он заботился о ней, кормил ее с ложечки, воспитывал и ухаживал.
Когда она плакала - вытирал ей слезы, когда боялась спать одна - сидел возле ее кроватки.
И даже когда он стал рабом Золотой Орды, он не переставая беспокоился за сестричку. В любой подходящий момент старался быть рядом с ней. Она, тогда еще маленькая и не пугающая, обхватывала его за ручку. И Ваня был счастлив.
Мы не всегда замечаем момент, когда что-то начинает идти не так.
Московия тоже его однажды пропустил.
Из любимой невинной сестрички Беларусь превратилась в страшную грубую деву, от которой стоило держаться подальше. По крайней мере, так он думал.
Она отплатила ему сполна: всегда была готова выслушать Ванюшу и разделить с ним его горе. Она первая узнала о его тайне, о тех злоключениях, что случались с ним. Первая услышала о том, как сильно он теперь болен и как много он теперь пьет...
Брат хотел, чтобы и она сама тоже научилась доверять ему. Но вытянуть что-либо из Беларуси было невероятно сложно.
Из года в год, менялся ее характер, менялась и ее странная любовь к Ване.

***

-Ванечка, родной, ты можешь мне помочь? - Ласковый голос доносился из кухни.
-Да, мамочка. - Обрадовался Ваня. - Чем помочь?
Московское княжество был очень послушным и воспитанным ребенком. И каждый раз, когда мама звала его, он был счастлив бежать к ней и делать все-все, что бы она ни просила.
-Ванечка, я заболела... - Расстроенно оповестила ребенка светловолосая девушка. - Совсем даже не знаю, что теперь делать. Мне ведь вам еще суп сейчас варить...
-Мы с Украиной Нэ-сан сами сварим, не расстраивайся, мамочка. - Ваня подбежал к матери и взволнованно ее оглядел: девушка держалась рукой за живот,по которому медленно расползалось пятно крови.
-Наверно не удержу... - Расстроенно произнесла она. - Рана под ее рукой углубилась и ладонь утонула в глубине ее живота.
Кровь просочилась сквозь тонкие пальцы, стекая по ногам и окрашивая одежду. В результате, рука ее соскользнула и органы, один за другим, попадали из живота на пол.
Ванечка очень заволновался.
-Ой-ой, что же делать... - Мальчик мигом бросился к ногам матери и принялся подбирать все еще теплые кишки.
-Я очень плохо себя чувствую, Ванечка. Прости меня...
-Ничего-ничего... - Шептал Московия, судорожно хватая внутренности и запихивая их обратно, в рваную рану материнского живота.
-Прости меня... - Словно в бреду, повторяла Русь. Она, кажется, была совсем больна. Ее глаза стали белыми и безжизненными, да и говорила она так, будто ничего кругом не понимала.
-Я прощаю, прощаю, мамочка, не беспокойся... - Взволнованно отвечал Ваня, продолжая свою бесполезную работу: он был в крови уже с ног до головы. Все руки были измазаны темно-бордовой кашей. Но мальчишка не прекращал попытки.
Органы, грязные от постоянного валяния на полу, то и дело вываливались вновь. А Ванечка продолжал свои напрасные потуги - может быть, в этот раз он запихнет их так, что они уже не вывалятся. А потом они с Украиной зашьют маме живот...
-Прости меня, прости меня... - Повторяла умирающая мама.
Когда Иванушка совсем обессилел, его затошнило и он проснулся.
В комнате было темно и очень страшно. Так всегда бывает после кошмаров.
Ваня огляделся по сторонам. Тишина.
Вот вроде бы уже не маленький, а такое до сих пор снится.
Даже весь вспотел от страха...
Оставаться в комнате одному немыслимо... Засыпать вновь - чревато.
Иван принял решение пойти к Беларуси. Совсем забыл, что она в очередной раз прокляла его, кричала и швыряла мебель.
Причина одна - "не хочешь на мне жениться!"

-Наташенька... - Ласково, как в детстве. Тихий стук в дверь.
-Я сплю вообще-то! Поспать уже мне что ли нельзя!
Голос такой гневный, такой раздраженный, что брат и не думает продолжать навязываться.
"То ли не поняла, что это я... То ли до сих пор проклинает. Ай и черт с ним! Лучше уж одному быть. Сил никаких нет."
Грубость младшей сестры была всепоглощающей. Она могла подорвать любое настроение, любое хорошее событие омрачала простым своим существованием. А существовала она всегда.

***

Наташа была груба к окружающим. Но так же она была груба и к себе. Делала что-либо, а сама не понимала, зачем. Срывалась, злилась, потом снова преследовала брата...
А если он не прощал - уходила к себе домой и начинала обвинять себя, обвинять, обвинять...
Дергала себя за волосы, била кулаками мебель и стены, до самой крови, резко, грубо, сильно...
Кричала, плакала, срывалась на всех, кто попадался ей под руку.
Но дольше всего - обвиняла.
Считала себя не достойной жить. Надеялась, что однажды братец сорвется и надает ей как следует. Тогда это чувство вины хоть немного остынет. Тогда можно будет ненавидеть его, а не себя.
За то, что обидел, за то, что не любит её...
Но брат никогда не срывался. Почти... Никогда...
Алые крапинки, расползающиеся по его радужке, были сигналом к началу очередного срыва.
Тогда ее брат становился зверем, монстром, чудовищем.
От силы, что веяла в ту минуту от брата, у девушки подкашивались ноги, дрожали ладони и коленки.
Вот она, абсолютная любовь: замирать от страха, быть покорной, беспомощной, готовой в один миг быть растерзанной на мелкие части.
Ооо, этот прекрасный юноша, наводящий ужас на всю Европу... Он вел себя так сладко, но появлялся так редко, что Беларусь вся исходилась от неудовлетворенного желания повидаться с ним.
Она раздражалась и была зла, и злилась она так долго, как потребуется - пока это не пробудит спящего Зверя из самого сердца России.
Тогда наступал самый пик наслаждения. Тогда был только страх, обожание и агония - а затем смертельная обида. И тогда приходил ее спаситель - виноватый мучитель, Ванечка.
Приходил к ней и баюкал ее, утешал ее, был с ней ласков. А она могла побыть немного капризной принцессой, которой все сходило с рук и все позволялось...
Этот цикл мог длиться бесконечно. За одним витком шел следующий - и так по кругу, годами.
Наташа видела, как чахнет от этого ее брат, как все больше ее избегает, как все сложнее становится его догнать среди снежных равнин.
Он был чем-то невероятным, чем-то недосягаемым для нее. И за годы недостатка внимания и любви в ней стала просыпаться страшная злоба.

***

Когда она делала плохие вещи, сама потом корила себя за это.
-Дура, дура! Какая же ты дура! - Рычала Беларусь сама на себя. Она так сильно ударила себя кулаком по голове, что перед глазами у нее все закружилось и девушка осела на пол.
Мигом подкосились ее коленки, хрупкие худенькие ножки не удержали ее, и вот, несчастная и потерянная, сидит Наташа на холодном полу и прижимает ладони к бледному лицу. И плачет, плачет, плачет...
И никто не увидит этого за ее напускной грубостью. Никто не оценит ее настоящей красоты и хрупкости, что прячется за страшными шипами.
Словно бы она и не девушка вовсе, а настоящая роза...
Красивая, глубокая, но такая колючая. Ранящая до крови, протыкающая чувствительную кожу своими многочисленными иголками.
И за ее силой, резкостью и тяжелым характером только Ваня может разглядеть эту маленькую девочку, нуждающуюся в любви.
И Наташа знает - только он ей нужен. Подсознательно знает, что это так. Именно поэтому все разговоры ее касаются лишь России. И ведет она себя как Россия. И она восторгается его жизнью, и она следит за ним... И что-то совсем маленькое: какое-то спрятавшееся сомнение тихо шепчет ей из-за угла в ее мозге:
"Это неправильно. Этого не должно быть".
Да только вот ей все равно...

***

Она была одна. Она была несчастнее всех. Она любила его и ждала такой же умопомрачительной, сексуально окрашенной любви и от него. Его любви не хватало ей.
Поэтому, ей было не важно, как каждый день он беспокоился о ней. Как молил судьбу каждую темную и страшную ночь - о том, чтобы у нее все было хорошо, чтобы все наладилось. Как кормил и одевал он ее, когда сам ходил голодный и в обносках, как волновался за нее, когда они уже перестали общаться. Как лил он слезы так много и так горько, от того, что чувствовал свою вину перед ней, от того, что его сестра до сих пор не была счастлива...

***

Беларусь ушла с Торисом и Ваня на время пропал из их жизни. Он скрывался от нее, как только мог. Сначала инстинктивно, не особенно понимая, что творит. Потом осознанно: потому что тот, кто сильнее, должен был все это остановить.
Потому что боль давно достигла своего предела. Потому что понял, что на самом деле Наташа любит совсем не его. Скорее, себя. И, может быть, Сашу.
Но главное, главное было в его причинах то, что он был Беларуси совершенно не нужен. Вот, почему он убежал от нее. Вот, почему скрывался в подвале, когда она выламывала в его доме дверь.
Наташа писала ему письма...
Одно за другим, он получил и прочитал их все.
Сидя на полу, заливаясь слезами тихо, молча, но так искренне - ведь никто не видит... Протирал глаза, чтобы виделось лучше, и продолжал читать.
Вчитывался в каждую строчку, перечитывая их снова и снова, перебирая жестокие бумажки в руках. Складывал письма в стопку и прятал их в ящик.
Ни на одно письмо так и не ответил...

"Брат, как ты мог меня бросить! Значит, я такая плохая, да?! Значит, тот мальчишка, о котором ты по ночам бредишь, лучше?! Так вот знай, Господь тебя накажет, ты виноват, ты очень сильно виноват передо мной!"

-Я знаю, милая, я знаю... - Шептал в полутьме ей ответы Брагинский, и крупные слезы без остановки стекали по его бледным щекам.
Сердце, измученное и израненное, отравлялось этим чувством вины, которое лишь усугубляло его немыслимую боль. Одна только малюсенькая мысль о младшей сестре заставляла его плакать и впадать в глубокую депрессию. Поэтому, он старался о ней не думать.

"Почему ты мне не отвечаешь?! Я что, и этого не достойна? ПРОКЛИНАЮ ТЕБЯ, ПРОКЛИНАЮ, ПРОКЛИНАЮ!!! ТЫ УЖАСЕН, БРАТ! КАК ТЫ УЖАСЕН!"
Наташа писала этот текст так остервенело, что порвала бумагу в процессе. Но Ваня все отлично понял и так.

"Я поняла, ты считаешь, что я тебя не достойна, вот и все! Ну и что, что я ушла с Литвой. Он хотя бы на меня обращает внимание. А тебе, значит, не до меня?! Ты обещал меня не бросать. Как ты мог. Как ты мог..."

-Глупая... Это я тебя не достоин. Это я тебе не нужен... И никогда нужен не был. Вот, почему... Вот, почему все так...

В будущем они помирятся. Но как прежде уже не будет: их доверие к тому времени надломилось и болью пропиталась их любовь друг к другу.

***

Она забрала его шарфик и вместе с этим как будто частичку его души. И у Вани появилась мысль, что заменить его каким-то другим теперь все равно, что предать Наташу.
Она хотела его уязвить, хотела обидеть, как обычно - на эмоциях, в своем бешеном порыве. Вот и пусть, вот и пусть так будет. Пусть она немного порадуется. Даже в том случае, в котором это не совсем уместно.
Наташа ушла, и на том их совместная судьба, пожалуй, закончилась.
Так Россия лишился младшей сестры.

И пепел отгоревших снов
В моей руке,
И соль невысказанных
Слов на языке,
И чаша выпита до дна,
Ну что ж, пора...
Ты скажешь мне: - До встречи, брат.
- Прощай, сестра.

Опять вернется беглецов
Извечный рок -
Проклятье замкнутых в кольцо
Земных дорог.
И ни начала, ни конца
Сто тысяч лет.
Ты одинока в небесах,
Я - на земле.

Тоска бескрылых птиц,
Что помнят свой полет,
Живет на дне моих глазниц
И душу жжет.
Но нету крыльев, чтоб к тебе
Взлететь хоть раз,
А звезды падают с небес
В земную грязь.

Набьется в кудри седина,
Как снег в траву,
Пусть ты не будешь звать меня -
Я отзовусь.
И вот шагну через порог,
Открою дверь,
И назову тебя сестрой...
Не верь, не верь... ©

(Простите, простите, еще два филлера и снова начнется ЧуРо)

Он прижимал к себе это теплое хрупкое тело, и счастье густым туманом расплывалось у него в груди.
Ведь это было самое родное, его, самое знакомое, самое близкое для него тело. То, коего он не боялся касаться теперь, когда все прикосновения стали для него мучением.
Нет, это тело он мог трогать, мог обнимать, прижимать с любовной жадностью к своему - изувеченному, запуганному, тому, которое он ненавидел.
-Я люблю тебя, Россия-тян... - Прошептала девушка, искренне глядя в его сиреневые глаза.
-И я люблю тебя, Украина...
Ваня сам не заметил, как в порыве нежных чувств их губы сплелись в долгом поцелуе.
Одинокие дети, несчастные и непонятные, обделенные лаской и заботой. Что им стоило - им, неприкаянным, нелюбимым, терпящим всеобщую ненависть и презрение, что им стоило отдаться этому запретному, но такому сладкому порыву.
В тот момент России было все равно, кто он сам, кто эта девушка, сидящая рядом с ним так близко. Он знал, что это его родная сестра, часть его, его половинка - такая же, как он. Рожденная так же, как и он. Имеющая с ним большое сходство...
Но ничто не волновало Россию тогда. Ведь прежде всего перед ним сейчас был человек, которого он любил всем сердцем.
Опомнившись, подростки разорвали поцелуй. Им было бы стыдно, если бы кто-то их увидел. Ребята покраснели и оба опустили глаза, а затем захихикали - так глупо, но так счастливо...

***

-Смотри, Ванечка, это - твоя старшая сестра.
Ваня широко раскрывает свои лиловые глаза и внимательно всматривается в чужие, девичьи.
-Сестра?.. - Почти шепотом переспрашивает он. Мальчишка прожил еще совсем немного, но только сейчас, только сегодня понял, что такое настоящее счастье и восторг.
-У меня есть братик?! - Девушка по обыкновению глядит очень открыто, улыбается широко и искренне, радостно смеется. Ваня же выражает эмоции, напротив, очень сдержанно, только смотрит пристально, и улыбка на его лице робкая, неуверенная, но пока еще не менее искренняя, чем у сестры.
-Меня зовут Украина! - весело произносит девочка. Она такая женственная, в ярком платье, маленькая ещё, но уже с такой длинной красивой косой, до самого пояса!
Ванечке кажется, что ничего красивее он еще не видел в жизни, кроме, конечно же, мамы...
Сердечко в его груди бьется быстро-быстро от радости, щеки вспыхивают и он так же эмоционально выдает:
-А меня зовут Руссия!
-Значит, Руссия-тян - Смеется сестра. А Руссия глупо улыбается в ответ.
Чья-то взрослая грубая рука хватает Украину и тянет за собой, подальше от брата.
-Нечего тут копаться, мы опаздываем.
-Пока-пока, Руссия-тян! - Девочка все еще оборачивается, плохо поспевая за взрослым, и машет братику рукой.
-Пока-пока! - Немного растерянно машет Руссия в ответ.
-А куда увели мою сестру?..
-В Польшу...
Он заметил этот взгляд взрослого: злой, страшный, полный ненависти. Он понял, что сестру хотели как можно скорее забрать у него. Почему? Еще никто не смотрел на него ТАК...
Разве он был в чем-то виноват? Ведь он только родился...

"У меня есть сестра, есть сестра!" - с восторгом кричит его внутренний голос. Внешне невозмутимый, внутри ему хочется прыгать и хлопать в ладоши, смеяться и радоваться до упаду. Весь он изнутри пропитался этим диким восторгом.
"МОЯ родная сестра! Она есть! Значит, мне есть, зачем жить! Ведь я ее брат, я, а не кто-то другой... Теперь я буду защищать ее!"
Его глаза буквально светятся этим фанатичным восторгом. Он так искренне этого желает! Вот таким он был, с самого раннего детства - будущий Россия...

***
Лето. Тепло и хорошо. Отмечают день рождения Украины: каждый раз этот праздник Россия любит больше всего. Самые счастливые дни, которые он мог бы использовать для патронуса, если бы учился в Хогвартсе, бывали на день рождения его старшей сестры: как они веселились, когда были еще малышами. Танцевали и играли до яркого румянца на щеках, улыбались друг другу без лукавства, так счастливо и по-детски... Вот такими были дни рождения Украины. День рождения России они обычно не праздновали. А если и был какой праздник в тот день - Украину на него не всегда пускали.
В этот день все было точно так же: искренние разговоры, теплые улыбки, веселые прогулки...
Сестра его наивная и веселая, всегда как маленькая девочка. Такие уж они, славяне...
Светловолосая молодая девушка, уже нетрезвая, стягивает с плеч холодное влажное полотенце и бежит в воду.
Она смеется, и Ване на душе становится весело и радостно тоже. Он плавает вместе с ней - вся их семья очень любит воду. А затем они греются на берегу, прижимаясь друг к дружке, и Россия нежно поправляет свое - более сухое полотенце, в которое укутал сестру, гладит ее по плечам, и они оба, счастливые и пьяные, смотрят друг на друга, и так хочется поцеловаться... Просто так, от накатившей нежности, от близости, от любви...
Неспешно наступает ночь, и луна отражается на воде, блестит и перекатывается лунная дорожка по косым волнам Дона.
Ребята отдыхают под молодым деревом, готовят рыбу на костре, купаются так долго, что губы синеют.
Вдали слышатся голоса, кто-то ходит в темноте, в восточной части правого берега.
Украина поначалу бегает босиком по пляжу, ищет ракушки и просто развлекается, уж больно энергичная она всегда была девочка. Но вскоре прибегает, и Ваня видит, что девушке хочется плакать: она растеряна и напугана. Она столь же пьяна, что и он, и потому ее эмоции становятся еще более искренними, сильными и открытыми.
-Братик, братик, там кто-то есть. Там люди... А вдруг, на нас снова нападут?! Мне страшно! Мне страшно...
Только недавно Россия оправился от нашествия, но память об этом свежа у них обоих до сих пор.
Ваня еще совсем подросток, худощавый, как сестра, и не очень крепкий. Но он ничего больше не боится: в чувственном порыве прижимает сестру к груди и прячет ее в своих объятиях, защищая Украину всем своим телом.
Он ничего не боится - когда нужно защитить то, что он любит.
-Не бойся, сестра. Я буду защищать тебя. Никто не посмеет тебя обидеть.
И она не боится. Благодарно прижимается к его прохладному телу, которое выше и крупнее, чем ее собственное, утыкается в него носом, цепляется беспомощно за спину...
Россия умиляется этому, лед в его сердце тает. Его старшая сестра часто старается казаться сильнее, чем она есть. Увереннее и смелее. Но сейчас, рядом с ним, рядом с ее братом, ее защитником - она такая, какая есть. И такой она нравится Ване больше всего. Он хочет защищать ее, и это желание его - самое искреннее.
Пожалуй, ему еще есть, зачем жить...

***

-У тебя плохо получается! Плохо! Посмотри, как это хорошо получается у Вани, а у тебя почему настолько хуже? У тебя совсем не так, как у него! Ты и рисуешь во много раз хуже.
Украина бросает вышивку и горькие слезы падают на детский неровный рисунок.
Она не хочет "как у Вани".
Она хочет по-своему, но от давления собственного правительства уже забывает все свои идеи и желания.
Девочка только и слышит, почему ты, старшая сестра, делаешь всё настолько хуже него? Почему он, вечно занятый уборкой и работой, садясь рисовать раз в месяц, делает это так красиво, а ты - тренируясь под строгим надзором, никак не можешь его догнать?!
Твоя техника должна быть выточена, тебе нужно приложить еще больше усилий, больше.
Каждый вечер - словно пытка. Никаких тебе "погулять", никаких приключений. Тебе нужно много учиться, чтобы быть в ровень тому жалкому мальчишке, а пока ты только позоришь весь свой народ!
Украина рано или поздно понимает, что влюблена в этого светловолосого наивного мальчика, который рвется общаться с ней не меньше, чем она. Но с каждым разом она начинает чувствовать все больше обиды, все большую зависть по отношению к нему.

***

-Прости, я не хотел тебя расстраивать... - Ванечка убирает подальше свои рисунки. - Хочешь, я порву их?!
-Россия-тян не виноват, что я такая никчемная. - отвечает Украина и заливается слезами.
Руссия растерян и не знает, что случилось с его сестричкой. Он хочет помочь ей, но не знает, как.

***
Год за годом, как только им разрешают увидеться, они жадно хватаются за эту возможность и гуляют до самого вечера, а ночью они тоже не спят - ведь так много надо рассказать друг другу, так много обсудить!
Руссия готов выслушивать все девичьи рассказы про мальчиков, про стеснительность и влюбленность, и ему все интересно, ведь это касается его сестры!
А ему нечего рассказать: у него нет друзей, нет ни девочек, ни мальчиков. Поэтому он говорит совсем о другом:
-А ты видела когда-нибудь, как колдуют?! - В одну такую ночь неожиданно спрашивает он.
-Колдуют?! По-настоящему?! - Удивляется славянка.
-Да!
-Неа! А ты??
- А я видел! - С восторгом отвечает Ваня. - Как мама колдовала!
-Ничего себе! И ты веришь, что это настоящее волшебство??
-Да, я верю в волшебство!! А ты??
-Я тогда тоже верю! - Не менее радостно отвечает девочка. - Мы тоже, значит, можем колдовать! Давай пробовать!
-Давай!!..

***

Следующая их встреча - и Ваня уже выглядит совсем иначе. Он больше не похож на маленького ребенка, он растет, как бы Монголия ни давил на него, и становится старше.
Наедине с Украиной он больше не хочет улыбаться, он выглядит мрачным и замкнутым подростком, под глазами у него залегли тени и он перестал любить все яркое и веселое.
-Я больше не хочу ничего надевать, кроме черного. А еще я хочу научиться драться. Нормально драться. Вот, чего я хочу больше всего. - Говорит он.
Украина выглядит растерянной, ведь ей хотелось сказать "а я так хочу танцевать, хочу соломенную куколку, хочу разноцветное яркое платье", но она молчит. Она хочет быть похожей на брата, хотя и не понимает, почему он так сильно меняется из года в год. Она все еще радостная и энергичная - не в состоянии осознать, почему Руссия все больше выглядит уставшим и безжизненным...
-Хорошо! Тогда и я буду так одеваться! И учиться драться!
-Тогда давай учиться вместе! - Прежний восторг от совместных игр с сестрой дает о себе знать. Глаза Руссии теплеют и он улыбается.
-Конечно! А еще что хочешь??
-А еще я хочу убивать людей. Хочу уметь побить любого, каким бы большим он ни был. - Отвечает Брагинский. Его глаза стекленеют, но он не понимает, что подобные желания совсем не свойственны детям его возраста. - Только у меня волосы отросли уже почти до плеч. А они точно будут мешать в таких делах.
Ваня без жалости отстригает их - ему не хочется выглядеть женственно, а именно так он и выглядит. К тому же, он давно привык к короткой стрижке.
Украина - девочка. Она отращивала волосы все свое детство. И они у нее - длинные-длинные. И очень красивые.
Но она слишком ослеплена Руссией. Слишком привыкла подражать ему. Слишком в него влюблена.
-И я, и я тоже так сделаю! - Бездумно радуется славянка и в порыве эмоций отстригает большую прядь волос.
Она стрижёт и стрижёт, чтобы ее прическа была точно такой же, как у брата - мужественной и короткой.
Под самый конец процесса она смотрит на себя в зеркало и очередная длинная прядь волос выпадает из ее ослабевшей ладошки.
-Что же я делаю?! Я была так красива... Так красива! Я отращивала их... Столько лет...
Из ясных глаз девочки нескончаемым потоком льют слезы. Она, закрыв лицо руками, убегает. Ваня остается один: он не понимает девичьих чувств, он не понимает ярких эмоций. Он думает: что с ней не так?!
Позже Украина лежит на его кровати и молча смотрит в потолок. Слезы стекают по ее щекам, а сама девочка выглядит как безжизненная кукла.
Руссия смотрит на это и впервые чувствует злость на сестру: он знает, что это такое. Как это, когда смотришь стеклянными глазами в потолок и не можешь пошевелиться. Когда ты умер внутри. Когда тебе больше ничего в этой жизни не надо...
Но какие зверства нужно проходить, чтобы почувствовать себя так! А Украина ведь...
-Да что с тобой, сестра! - Гневается молоденький Руссия. - Ты ведь сама этого хотела! Мама, она ведь сама этого хотела! Что тогда она теперь лежит и плачет?!
-Я не хочу больше это обсуждать. - Обиженно отвечает старшая сестра и сглатывает.
-Пойдем, Ванечка... не надо так. Пусть она побудет одна. - Отвечает мама и уводит его из комнаты.
Ваня не понимает, что такое красота. Не может понять, из-за чего сестра так расстроена. Для него важнее быть сильным и суметь дать отпор в подходящий момент. Он не осознает еще, маленький, неопытный, что она просто повторяет все за ним...

***

Как бы она ни старалась казаться сильной, в глубине души она все равно оставалась нежной хрупкой девочкой, которой часто хотелось плакать. И Ваня знал это, ведь Украина была его сестрой, любимой старшей сестрой, которую он очень хорошо чувствовал.

***

Ребята выросли. Они все так же не похожи друг на друга, но есть что-то такое близкое, невесомое, что объединяет их и делает их еще и похожими, словно две капли воды.
Нет, если говорить о воде, то это скорее Украина - вода, а Россия - капля ртути.
Капля очень красивая, необыкновенная в своем роде, полезная, но невероятно ядовитая.
А вода - она мягкая, прозрачная и столь необходимая для жизни.
Украина жизненно ему необходима, он любит ее и ждет, но тщетно - отношения их разладились как только они выросли. Или... Они стали такими после того, как старшая сестра откололась от семьи и начала заводить все новых и новых друзей?..

***

Ребята совсем выросли. Их общение больше не сближает, а наоборот, разобщает все больше. Ваня не понимает, в чем причина, но сестра то убегает от него, то говорит с ним так поверхностно, словно бы она ему чужая.
-Ты опять общалась с Польшей? - Иван сжимает руку в кулак и становится похож на неотесанного грубого мужика. Украина уже почти не узнает в нем того светлого доброго мальчика из их прошлого.
-Ну да, мы довольно похожи и отлично понимаем друг друга. - Блондинка пожимает плечами. Ее волосы так и остались короткими, она отказалась от них, словно бы отреклась от своей нежности и женственности, как сам Ваня, после чего в их семье осталась лишь одна длинноволосая страна - Беларусь, которая женственной и вовсе никогда не была...
Россия ревностно уводит взгляд. Ему снова хочется выпить, еще и еще.
-Ты ревнуешь, Россия-тян?
-Ревную? Нет, наверно. - Врет Брагинский. - Я всегда ревновал тебя к другим мужчинам, поскольку я твой брат, это какой-то... Пунктик. Но Польша такой мужчина, что тут и ревновать не к кому.
-А к девушкам не ревновал, значит? Даже странно. Неужели, ты думаешь, что к мужскому полу я всегда привязываюсь сильнее и подпускаю ближе? Почему у тебя такое поверхностное отношение к этому?
Россия не слышит. Боль от ревности так сильна в его сердце, что слепит глаза. Украина будет общаться с Польшей. Украина будет встречаться с другими мужчинами. А ты - лишь ее брат. Ты должен просто смириться с этим, идиот.
Боль так сильно мучает его, что он предпочитает вынуть сердце. И делает это всякий раз, как Украина приходит к нему, чтобы рассказать про очередную любовь.

***

Он молча слушал все обвинения и лишь изредка кивал. Соглашаясь с тем, что был не прав, что несправедливо обидел и делал плохо. Он не помнил ни одной фразы, которые цитировала Украина, не помнил своих эмоций в тех случаях - просто потому что их и не было вовсе, не помнил причин подобных поступков. Постепенно, Россия привык, что жизнь ускользает от него, что воспоминания - не вечны и, более того, не принадлежат тебе. Чтобы что-то запомнить, это нужно записывать или зарисовывать. Но... Даже если это и помогает иногда, воспоминания "других" личностей никак не сохранить, ведь все их поступки - чужие, не твои.
Украина не понимала этого. Не знала этого и не хотела знать.
Поэтому Ваня соглашался с ее обвнинениями. Внутри себя он чувствовал себя абсолютно потерянным и по лицу его тихо текли слезы. В реальной же жизни он казался все таким же холодным и безэмоциональным.

***

Иван пришел к старшей сестре, погостить в новый дом. Дом у нее всегда пропитан светлой и уютной энергетикой - теплой и мягкой. Как она сама.
Интуиция срабатывает мгновенно: Россия понимает, что это в последний раз. Последняя ночь, когда они могут быть так же близки, как раньше. Почти как раньше...
Больше уже не будет по-настоящему близких встреч, искренней и детской любви, доверия и прикосновений: он больше не может трогать Украину. Она стала ему совсем чужой.
Но не сегодня, не сейчас.
Украина пьет почти так же много, как и Россия. Только напивается, пожалуй, гораздо быстрее.
Вот и сейчас, они снова пили - и теперь она, пьяная и беззащитная, устроилась у брата на плече, прижалась к нему доверчиво и быстро уснула.
Она лежала и обнимала его так, будто бы они были парой. И вся ее поза говорила лишь о том, что она до сих пор нуждается в его любви и защите.
И он был готов защищать ее - всегда. Ведь Россия очень любил своих сестер.
-Прощай, Нэ-сан... - Прошептал Россия, нежно поглаживая девушку по светлым волосам.

***
-Мое правительство не разрешает мне больше общаться с тобой. - Говорит Украина и опускает глаза. Она все еще делает вид, что она сильнее, самостоятельнее и свободнее, чем есть на самом деле.
Улыбка сползает с лица Брагинского. Лицо это становится совсем потерянным и несчастным.
-Запрещает?.. - Тихо переспрашивает он. - Но почему?..
-Они считают, что ты плохо на меня влияешь. Я должна быть похожа не на тебя, а на других, более развитых и благополучных своих друзей...
-Друзей?..
-Да. Они.. Я... - Девушка сильно запинается и нервничает. - Я так старалась быть как ты. А оказалось, теперь оказалось, что они против, что быть похожей на тебя - позорно.
-Позорно? - Не понимает Россия. - Что я такого сделал?..
-Я очень долго старалась. - Украина снова плачет, но теперь ее боль Ване недоступна. Она больше не хочет делиться ею с ним. - Ты не представляешь, сколько раз они говорили, насколько ты меня лучше, талантливее, умнее. Насколько хуже у меня все получается. Я так завидовала тебе...
Брагинский молчит. Он искренне не понимает, как вообще можно завидовать его жизни - жизни, которую он бы с удовольствием выбросил в урну к чертовой матери, при первой же возможности.
-А потом я поняла, что ненавижу тебя. Как я тебя тогда ненавидела...
-Я не знал. - Совсем убито говорит Россия. Он вздрагивает от этих слов как от кнута. Но это больнее, чем кнут.
Девушка утирает горькие слезы.
-Может, нам и не стоит быть вместе, Россия-тян. Может... Это к лучшему.

***
"Украина заявила, что, если Россия победит на Евровидении, она не будет участвовать в конкурсе в следующем году"
Россия поднимает глаза от экрана телефона и боль накатывает волнами, отражаясь в его фиалковых глазах.
Его руки дрожат, и голос, возможно, будет дрожать тоже, но надо идти. Надо выступать - как и все, и улыбаться - всем.
Шоу должно продолжаться.

***

-И все-таки, я пою лучше тебя! - Радуется его сестра, прижимая к себе большой букет красных роз.
-Конечно... Конечно лучше. - Соглашается Иван и улыбается. Нежно, искренне, с той же любовью, что и раньше. Только глаза его полны горечи.

***
Вокруг Украины люди, много людей. Все озабочены ее самочувствием и состоянием. Она вновь получает то внимание, которым Россия всю жизнь был обделен. Но он не завидует сестре - лишь смотрит на все это со стороны. Так же, как и раньше. Как всегда.
Такое внимание и участие ему недоступно. Он при всем желании не сможет раскрыть себя перед другими. Да и нужен ли он кому?..
В тот день он просто наблюдал за счастливой славянкой и понимал, что его внимание ей тоже уже больше не нужно. Сами того не замечая, они стали друг другу совсем чужими. Абсолютно чужой ему человек стоял сейчас в толпе. Чужой человек улыбался комплиментам. Чужой человек, не знающий его, не желающий больше его знать, не любящий его больше...
Ваня ушел, не попрощавшись с сестрой, и она этого даже не заметила. Замечала ли она его раньше? Он уже не мог припомнить этого... И вряд ли будет теперь возможность спросить ее об этом. Она - осталась с друзьями, а он - снова остался один.
Так Россия лишился старшей сестры.

(ребята, простите за столь долгое ожидание... из-за работы нет времени писать(( спасибо, что читаете! В вк кидаю с саундтреком..)

У него была температура. Его тошнило и, в целом, было очень плохо. Ваня получил заражение крови...
Шея горела огнем. Ребенок осторожно попытался снять повязки, кое-как просунутые под ржавый ошейник.
Ткань приклеилась к ранам намертво, пропитанная кровью и гноем. Отодрать ее никак не выходило, слишком сильно прилипла, слишком больно.
Еще немного, и у него в шее заведутся опарыши...
Ваня испуганно задышал. Надо снять повязки и промыть порезы. Останутся шрамы... Только не это... А если раны не заживут?..
Московия рывком дёрнул присохшую повязку и тихо вскрикнул. Он беспомощно захныкал от обжигающей боли, кровь вновь засочилась из потревоженной раны.
-Это никогда не кончится... - Сказал он сам себе, зажимая кровоточащую травму рукой. От шеи шел очень неприятный запах. Гной, который он пытался смыть водой, каждый раз появлялся вновь. Отвар ромашки, в котором он смачивал ткань, прикладывая ее к порезам под ошейник, мало помогал...
Возможно,он умрет от этой раны... Ему уже было все равно.
-Эй, где ты, маленький непослушный ребенок~ - Пропел Монголия совсем недалеко.
Руссия выронил из рук все свои принадлежности по уходу за раной и бросился прямиком в дальний угол комнаты, спрятавшись между стенкой и шкафом.
Он согнулся в этом укромном месте в три погибели, обнял себя за колени и с замиранием сердца ждал незванного гостя.
-Ну что же ты не идешь? Насильно тащить тебя не хочу. Давай, возвращайся к нам, малыш. - Мужчина зашел в комнату и огляделся: никого. Только сумрак и старая мебель по углам. Но он бы не стал тащить Московию насильно. Пусть сам научится слушаться. Иначе...
-Я не пойду! - Услышал Империя отчаянный детский голос. - Не пойду, не пойду, не пойду! - Ребенок зарыдал. Его психика была надломлена, нервы на пределе. Он больше не мог себя контролировать. - Я не пойду!
-Ты что, не помнишь, что сказал Орда по этому поводу? Не будешь слушаться, и он накажет тебя. Через твоих друзей. Или твою маму...
-Ну и что! - Пуще прежнего закричал Ванечка. - Я не пойду! Я не хочу! - Голос мальчишки срывался, он плакал и кричал так отчаянно, как никогда прежде. - Я не пойду! Мне все равно! Я не хочу больше!!
Загнанный в угол, напуганный, Московия начал терять рассудок. Он бился головой о стенку шкафа, напротив которой сидел, кричал и плакал взахлеб.
Больше он не выйдет. Пусть Орда лучше убьет его. Пусть убьет всех. Людей, маму, сестер... Пусть весь мир будет уничтожен! Только бы больше не было так больно. Пусть Монголия лучше его убьет! Пусть лучше убьет!..

***

Я - кукла тряпичная, забытая в подвале
В картонной коробке с ненужным хламом
Зачем мне когда-то нарисовали глаза?..

Я - хрупкая елочная игрушка,
Зеркальный шар с твоим отраженьем
Я - то, что разбито... Я - то, что не склеишь назад.

Звезды и пестрые ленты на колесе
Мчится по кругу разноцветная карусель
И несет ее время сквозь океаны огня...
Я стою и смотрю, как проносятся мимо
Города, поезда, лица... все неуловимо
Карусель вращается без меня ©

Торис как раз наливал России лечебный отвар и что-то весело напевал себе под нос. Как вдруг...
-Держи дверь, скорее, скорее!! - Влетевший в дом, перепуганный Россия судорожно закрывал входную дверь на все замки. - Давай придвинем стол! Нет, шкаф... Нет, всю мебель! - Иван приволок здоровенный комод и придвинул его к двери. Торис, оставив отвар, крутился вокруг, не зная, чем ему помочь.
-Что происх..
Не дав Литве договорить, Брагинский пулей умчался в самую дальнюю комнату и спрятался за диван.
-Когда она выломает дверь и отодвинет мебель, скажи ей, что я убежал в окно!.. - Ваня рыдал от страха, обнимая себя за плечи, пытаясь унять дрожь.
-Ааа... - Торис наконец-то начал въезжать в происходящее. - Вы говорите про свою сестру?.. Наташенька идет? - Парень вдруг мечтательно улыбнулся. - Может, вам стоит выйти и просто поговорить с ней?.. - Торис, хотя и обещал России говорить с ним на "ты", очень часто обращался к нему как прежде, по привычке.
-Я не пойду! Не пойду! Ааа, за что мне это! - Продолжая рыдать, Брагинский закрыл лицо руками.
Видя этого перепуганного, плачущего Россию Торис подумал, что некоторые вещи в людях не меняются никогда.
Услышав настойчивый стук в дверь, а затем и пугающий грохот, Литва радостно поспешил встречать девушку.
Иван опустил глаза в пол и на ум ему внезапно пришло подозрение, по какой же причине Торис до сих пор встречается с ним...

***
-Вместе сходить на бал? - Ваня, по-обыкновению невинно моргая, переспросил Литву.
-Н-ну да.. - Смущенно кивнул шатен. - Я подумал, что это может быть весело... Для нас всех. И Наташеньке там понравится. Она любит петь и танцевать. А там такая музыка... Натанцеваться можно вдоволь.
-Хорошо. - Улыбнулся Россия. - Я ей передам.

Вечером Россия остался в одиночестве: Лоринайтис ушел по своим делам, готовиться к предстоящему балу. Кроме того, у Ивана было для него несколько поручений. Брагинский без зазрения совести просил Ториса выполнять их, ведь тому это было не сложно, а сам Россия страшно уставал, то из-за бесконечных нелепых приказов правительства, то из-за изнуряющих силы и ресурсы войн.
"Хотя бы в гостях можно будет отвлечься" - Подумал он. - "И Наташа будет рада. Это так здорово, ходить куда-то вместе с друзьями".
С друзьями - вот, кем на самом деле были для него все родные и близкие. И не было для него это чем-то будничным и не важным, скорее наоборот - друзья имели для России огромную ценность. Но никто не понимал этого. Никто не относился к этому всерьез.

Ваня понял, кем на самом деле был для него Торис: заботливым другом, с которым он пытался скрасить свое одиночество. Другом,который был влюблен в его родную сестру. Ради которой был согласен на пугающие и утомительные отношения с Россией...
Пора было это прекращать. Безответную любовь Наташи, ее каждодневные страдания, его каждодневные страдания, любовь Ториса, приносящую ему страдания... Если Наташа привыкнет к Литве, возможно, тот сможет добиться ее любви, ведь он подходит ей куда лучше России. Ведь он может любить ее так, как она этого требует. Она не сможет стать счастливой с ним, с собстенным братом, а вот с Торисом вполне.. есть шанс. И Торис тоже обретет свой настоящий дом.

***
-Проходи, я тебя сейчас пирожками накормлю! Варениками... Чаем напою! - Радостно предложила заботливая хозяйка дома.
-О, ну что вы, Украина-сан, я не хочу отнимать ваше время... Я пришел по поручению России-сана, он просто просил меня забрать кое-какие вещи.
-Ничего страшного, все равно проходи, негоже оставлять гостя голодным и сразу же выставлять его за дверь! - Украина солнечно улыбнулась, в последнее время у нее редко были гости, а она была слишком занята хозяйством, чтобы навещать младшего брата и его возлюбленного.
-Я очень рада,что вы с Россией-тяном помирились. - Сказала девушка уже за столом. - Он на самом деле очень одинок. Многие считают, что это из-за трудного характера, но я думаю, мой братик просто слишком замкнут.
Торис смущенно следил за тем, как славянка накладывает ему съестное на тарелку.
-Да, я тоже этому очень рад.
-Что он просил тебя забрать?
-Платье вашей мамы и швейные принадлежности. Он сказал, вы знаете, какое платье ему нужно.
Украина немного погрустнела и опустила глаза:
- Да, я знаю. Это ее единственное платье, которое у нас осталось.
-Вы были очень близки с ней? - Вежливо поинтересовался Лоринайтис.
-Не так близка, как он. Ванечка очень любил маму. Наверно, больше всего на свете. Несмотря ни на что...
-Ни на что?..
-Когда он был маленьким, она чуть не задушила его. Хотя Россия-тян вряд ли помнит об этом...
У Ториса округлились глаза.
-Ваша мама?.. - Пораженно переспросил он.
Девушка потупила взгляд.
-Временами она бывала не в себе. У нее было раздвоение личности, иногда она страдала помутнением рассудка... Я думаю, Россия-тян унаследовал это от нее.
-Я знаю, что у России-сана иногда возникают вспышки ярости... - Торис нервно улыбнулся.
Уж ему-то этого не знать...
-Да, он... Душил меня однажды. - Хозяйка дома неловко поправила одежду. - Мне кажется, так проявляется его телесная память. Или что-то вроде того... Но Россия-тян все равно ее очень любил, всегда. Он готов был ради нее на все...
-Как вы думаете, для чего ему все эти вещи?
-Я думаю, братик решил что-то сшить.
-Он умеет? - Удивился Литва и легонько улыбнулся. - А обычно меня просит..
-Да, он всегда был талантлив в этом. Он умел шить, вязать, рисовать, много чем занимался, с самого детства. Просто потом пришлось.. забросить все, а после он уже не хотел особенно браться за что-то. Мой братик правда очень талантлив. Честно признаться, я всегда завидовала ему в этом.

***

Пять часов утра, пятый проколотый палец. Но Россия просто так не сдается.
Уже очень темно, совсем ничего не видно, глаза устали от тусклого света свечей. За окном темень. Вокруг тишина.
Как Россия этого боится! Не говорит никому, но боится страшно. Тишины, темноты, пустоты вокруг. Куда страшнее оказаться среди множества людей: но он готов. Готов терпеть насмешки, упреки, косые взгляды и тела, наполненные ужасом от одного его присутствия. Все это было отвратительным, но куда лучшим, чем это темное одиночество в его собственном доме.
Пора ложиться спать, руки устали, а глаза уже видят все пятнами. У него есть еще несколько дней, чтобы закончить свой подарок.
Перешить мамино платье для Наташи - ведь ей совсем не в чем в последнее время ходить в гости. Он будет стараться изо всех сил! Она, его красивая любимая девочка, достойна лучшего.

***
-Братик, это для меня?
-Да. - Улыбнулся Россия. - Это мой подарок тебе.
-Но.. за что?
-Просто так. - Ваня нежно погладил сестрёнку по голове. - Думаю, тебе оно очень идет. Ты ведь так любишь танцевать. Тебе нужно было сшить нечто подобное...
-Спасибо, брат. - Низким и буйнопомешанным голосом ответила Беларусь. Ее глаза заискрились от счастья. - Я больше никогда его не сниму.
-Ну что ты, что ты, не стоит, эээ, хехе... - Брагинский нервно почесал затылок. - Просто пообещай мне не предлагать женитьбу хотя бы несколько дней, больше мне ничего не нужно!
И Наташа пообещала. А затем наступил долгожданный день.

***

Беларусь всегда терпеть не могла Ториса. Она страшно ревновала к нему и считала, что он не имеет права находиться рядом с ее драгоценным братиком. В детстве Торис разлучил ее с братом. А затем, затем... Она даже знать не хотела, что происходило за закрытыми дверьми в их спальню. Девушка была не в курсе, что за ними на самом деле не происходило, ровным счетом, ничего...

Беларусь однажды покинула брата и ушла от него к Америке. Но это случится еще очень-очень нескоро...
Пока она лишь присматривалась к Литве. А Россия был счастлив, что ребята, наконец, обратили внимание друг на друга. Они могут встречаться как самая настоящая, прекрасная пара!
Лоринайтис ухаживал за Арловской как настоящий джентльмен. Иван чувствовал, как Наташа таяла, обделенная за жизнь любовным мужским вниманием. Любовь брата - не то, что ей было нужно. Любовь Ториса - вполне.
Даже лицо Литвы стало более мужественным в тот вечер.
Россия сидел на стуле, среди других гостей, не видя смысла в том, чтобы подняться.
Его возлюбленный, единственный оставшийся друг, тратил все свое время и энергию на ухаживания за Наташей. Поначалу, девушка злилась и капризничала, но жажда внимания и любви в ней была слишком велика.
Брагинский знал, что они покинут его. После их третьего танца он отчетливо это осознал. После пятого захотел выпить.
Когда музыка стала плавнее и печальнее, а Торис вихрем подхватил Беларусь на руки и закружил в медленном вальсе, Ваня почувствовал себя полностью оторванным от этого мира.
Все, что происходило с людьми вокруг: они любили, ненавидели, прощались, знакомились. Они веселились и грустили, вместе проводили время, делились друг с другом всем, чем только в голову взбредет. Все, что оставалось ему: навсегда смириться с тем фактом, что Россия должен будет смотреть на это со стороны, находясь за стеклом.
Торис, пускаясь в пляс с Наташей, развлекаясь весь день, совсем о нем забыл, а ведь еще недавно он казался таким заботливым возлюбленным. Россия встречался с ним из одиночества, но он никогда, никогда не мирился с ним из-за этого. Он просто любил его и прощал, неизвестно зачем.
Литва же приходил к Ивану лишь тогда, когда одиночество прогрызало страшные дыры у него в душе. Когда от него некуда было деться и все, что оставалось: разделить его с тем существом, чье одиночество было во много крат страшнее: с Россией.
Да и кому он, собственно, был нужен?.. Нелюдимый, озлобленный, искалеченный ребенок. Другие страны приходили к нему, когда им нужно было помочь. Когда за них нужно было заступиться и кого-нибудь поколотить.
Но те другие никогда бы не пришли к нему, если бы самого Ивана потребовалось бы защищать. Да и разве он нуждается в этом? Ведь он - самый сильный. Самый выносливый. Самый большой...
Маленький ребенок, живущий в его подсознании, горько плакал. Он испугался, задрожал и забился в угол. От этого другое существо, находящееся в глубоком сне, открыло свои красные глаза: ребенок разбудил его этим шумом.
Всем на балу было весело. Один Ваня весь вечер просидел в стороне и слабо понимал, что он вообще здесь делает...
Так будет всегда...
Россия опустил свои сиреневые глаза и почувствовал, как теплые слезы катятся у него по щекам. Ведь, вроде бы, такой взрослый! А плачет совсем как ребенок...

-Эй, Россия-сан! Как ты? - Литва, запыхавшись, продвигался через толпу. Наташа плелась за ним, держа парня за руку: уставшая, но невероятно счастливая.
Россия смахнул глупые слезы.
"Помнишь, чему я тебя учил? - Зазвучал в голове голос князя. - Что бы ни произошло... "
-Все хорошо, друзья. Здесь и впрямь очень весело. - Ваня нежно улыбнулся, щеки его чуть покраснели, и весь он обрел тот теплый, солнечный вид, который мог обманывать других людей столетиями.
Торис и Наташа расцвели в ответной улыбке.
-Как здорово! Нам тоже так хорошо здесь! Мы еще пойдем, потанцуем?
-Конечно, идите, ведь иначе зачем мы здесь? - Доброжелательно откликнулся Брагинский.
Видя, как Литва обнимает его сестру за пояс, как, почти властно, прижимает ее к себе, где-то в глубине его темной души расцветала зависть: как это, наверно, приятно, когда так обнимают, когда так жаждет обладать тобой тот, кого ты любишь. Но эти мысли были грешны для него. Так прикасаются к хрупким девушкам. Или утонченным юношам. Ты этого не достоин, Россия. Ты - лишь каменная стена, за которую все могут спрятаться. Больше ты ни на что не годен...

"Ты так любишь танцевать?"
"Да. Очень."
Только так можно было выразить все свои эмоции, когда ты настолько замкнут.
Яо-кун так удивлялся этому тогда...
Наверно, ему бы тоже было весело танцевать здесь, с Кореей-куном...
Боль так сильно сжала его сердце, что на какой-то миг он готов был пересмотреть свои взгляды: даже дома, в полной тишине и темноте, совершенно одному ему было не так одиноко, как сейчас.

***

-Я провожу тебя. Будешь со мной дружить?
Латвия запрокинул голову, пытаясь оценить масштабы бедствия: Россия был вдвое его выше.
-Б-буду! - в ужасе ответил он.

Ну вот. Хотя бы еще один друг! Все будет хорошо. Все должно было быть хорошо. Иначе, -зачем ему жить?..
И для начала, ему нужно было решить еще одно дело.

***

Когда-то она хотела быть с ним. Когда-то и Торис хотел быть с ним. Но теперь они были друг с другом, а он, как всегда, был один.

-Кажется, Наташа перестала тебя ненавидеть.
-Да. - Улыбнулся Литва. - Похоже, это так.
Ваня тепло улыбнулся Лоринайтису.
-У тебя есть шанс. Позови ее на свидание. Она придет, обязательно. Я постараюсь не попадаться ей на глаза...
У Ториса аж глаза на лоб полезли.
-Н-но... Россия... А как же... Ты? Мы?
-С тобой хорошо, Торис. Ты такой заботливый друг... - Улыбнулся Россия.
-Друг? - Удивился Литва.
-Да. Ты готовишь для меня, занимаешься моими делами... Ты милый. Но кажется, настала пора прощаться.
Литва опустил глаза. В нем боролась влюбленность и совесть, и нет смысла объяснять, что из них было сильнее.
-Не беспокойся за меня. Я могу вытерпеть все. - Россия улыбнулся. И это были самые искренние его слова. Ведь это было правдой.

***

Как бы ни готовился Иван к расставанию с другом, он все равно был удивлен. Удивлен, насколько быстро Торис согласился его бросить. Удивлен, как легко и с какой спешкой собирал он свои вещи, переезжая из, ставшего родным, дома с такой скоростью, словно мечтал избавиться от России всю свою жизнь...
Улыбка то и дело сползала с лица молодой страны, но Брагинский старался надевать ее каждый раз, как только кто-либо обращал на него свой слепой взгляд.

-С тобой точно все будет в порядке? - Больше из вежливости, чем от настоящего беспокойства, спросил Литва, переступая порог русского дома.
-Конечно. Что со мной может быть? Когда-то мне было плохо, я был опасен для себя и окружающих, но то было в детстве. Не пора ли забыть все грустное, что с нами происходило? Думаю, мой разум уже давно излечился от этого. Пора и тебе все отпустить...
Литва улыбнулся. То ли смущенно, то ли немного виновато.
-Ты прав... Вы правы, Россия-сан...
-Спасибо тебе за все, Торис. Прощай. - Улыбаясь, сказал Брагинский перед тем, как захлопнулась дверь.
Россия обернулся обратно в комнату, и вместо нее перед ним предстал темный подвал, по стенам которого стекала кровь, и на полу которого валялись растерзанные внутренности, принадлежащие жертвам Золотой Орды.




1.


2.


3.


4.

В сердце моем не моя влюбленность
Чья-то чужая определенность,
Чьи-то чужие слова, я забуду их на рассвете © Знак Водолея

Россия отодвинул от себя пустой стакан и взглянул на свою руку. Все его левое предплечье с внутренней стороны было покрыто бледными шрамами от порезов.
О нет, никто не резал его там, он сделал это самостоятельно...
Брагинский провел кончиками пальцев по белесым полоскам: за годы его жизни они значительно уменьшились и стали почти не ощутимы. Цвет их сливался с его бледной кожей. Когда-то их было видно гораздо сильнее, и это страшно злило его.
За окном начинался рассвет. Он был пьян, он устал, но спать почему-то совсем не хотелось.
В голове всплыли слишком неприятные воспоминания.

***
-Пытался сбежать. - Отдышавшись, прорычал Польша, держа молодого Россию изо всех сил.
Иван уже был подростком, хотя и не таким большим, как хотелось бы. Но он был очень слаб, голоден и изувечен. Справиться с Польшей он так и не смог, а решив бежать, был в результате им захвачен.
Его лицо было бледнее обычного, грудь, пока еще здоровая, без швов, удерживающих вырванное так скоро сердце, тяжело вздымалась. От бега все его тело сильно ослабло, его колотило мелкой дрожью.
-Если вы еще раз нападете на меня, я сам с ним расправлюсь, хорошо? - Почти весело пропел Феликс, ухмыляясь в лица ошалевших от его наглости Монголии и Орды.
-Какое бесполезное занятие. - Надменно произнес Монгольская Империя, смотря на Руссию сверху вниз. - Бежать-то некуда. Зачем?
-Он не хочет сдаваться. - Кивнул Орда. - Тело как у трупа, а глаза живые. Гораздо живее, чем у тех русских, на которых мы устраивали пир.
Монголия захихикал. Руссия сжал зубы от злости. Они обещали не проливать крови, и они ее не пролили - положили на людей доски и сделали из них мебель. Ваня был наивным. Он хотел, чтобы они выполнили свое обещание, и они сказали, что сдержали его. В своем, особом, издевательском смысле.
Эмоции так сильно бушевали в нем, что в какой-то момент голова его безвольно повисла, а тело обмякло.
Польша почувствовал, как пленник навалился на него и стал гораздо тяжелее.
-Эй, ты чего? - Феликс потряс непутевого мальчишку. - В обморок он, что ли, грохнулся?
Московия медленно поднял голову и Феликс не узнал его глаза: широко открытые, не моргающие, совершенно безумные.
Ваня смотрел на блондина исподлобья, с хладнокровным, жестоким лицом, и он совсем не был похож на того слабого, затравленного мальчика, которого хотели поймать все, кто ни попадя.
-Тварь. - Прорычал Брагинский, вкладывая в это слово всю свою ненависть и злобу, на которую только был способен. А способен он был на многое, ведь это был Александр.
Польша удивленно распахнул свои зеленые глаза.
-Я ненавижу тебя. - Голос мальчишки казался гораздо старше, ниже и звучал он пугающе, будто шел из самой глубины глотки, из-за чего очень походил на рычание.
Ваня хорошо это запомнил, поскольку у него было четкое ощущение, будто он смотрит на все со стороны.
Со стороны слышал свой, полный ненависти, голос, со стороны видел ослабевшее, но напрягшееся тело... Глаза, словно бы его были, но кто-то другой смотрел через них. Как будто одолжил его глаза.
Ваня чувствовал ненависть даже в этом взгляде, в самих глазных яблоках, агрессия была настолько сильной, что пропитала все вокруг. Но даже ощущая это, он словно оставался наблюдателем.
-Я уничтожу тебя как только у меня появится такая возможность. - Прорычал Александр снова.
Польша на какой-то миг испугался. Иван заметил это по его расширившимся зрачкам. Но раздражение и злость Феликса всегда были сильнее любого его другого чувства.
-Нашелся тут, хищник хренов. - Процедил Польша сквозь зубы.
Вырваться было сложно. Тело было еще слишком маленьким и слишком уставшим. Но ярость Александра абсолютно не контролировалась. Поэтому, он сделал то, что смог сделать в своем плачевном положении: рывком бросился к руке Польши, державшей его, и изо всех укусил ее.
Феликс сдавленно вскрикнул. Злость вспыхнула в нем еще сильнее.
-Ну кусай, кусай. - Почти фанатично пробормотал он.
И будущий Россия кусал. Так сильно, как только мог. До такой степени, что ладонь Феликса мгновенно распухла и, впоследствии, посинела.
Когда боль от укуса стала невыносимой, Феликс ослабил хватку и Руссия смог вырваться. Польша не заставил себя долго ждать. Он вцепился в Ивана и изо всех сил приложил его головой о стену. Затем ещё и еще.
В голове у Московии все поехало. Сопротивляться было крайне сложно, и, слабо пытаясь вырваться, он получил несколько ударов кулаком по телу, а затем и в живот.
Парень закашлялся и согнулся пополам. Польша воспользовался моментом, схватил его за плечи и швырнул Брагинского на пол.
-Это я тебя ненавижу. Знал бы ты, как бесишь. Урод. Не могу тебя видеть, как я раньше вообще с тобой общался, мразь.
Откуда взялась эта ненависть у других стран? Откуда она рождалась в нем, словно не имея на самом деле источника, обволакивая вокруг все, чего касался его взгляд.
Бесконечное желание других стран ненавидеть его и причинять ему боль; бесконечное желание Александра убивать. Откуда все это?..
Польша что-то говорил Монголии, но Ваня его не слушал. Парень с трудом дополз на четвереньках до ближайшего дерева и кое-как смог подняться.
Его сильно шатало. Он чувствовал себя униженным и раздавленным.
В голове мелькнула мысль, что так у него было всегда.
Когда он смог стоять, Польши уже не было.
-И что ты натворил? - Отругал его Монгольская Империя.
Руки у Вани задрожали. Разум заволокло туманом, и внутри него бушевало то, что называется безумием.
Почему-то больше всего его обидело то, что в этой ситуации обвинили именно его.
Руссия почувствовал, как противный ком в горле уже трудно сглотнуть, а слезы обиды и горя медленно ползут по щекам.
Не помня себя, он ринулся бежать в свой дом, а точнее в то, что от него осталось.
Орда, было, сделал шаг к нему, но Монголия остановил его.
-Пусть бежит. Все равно никуда не денется. А то потом совсем помрет, и что мы будем делать?

Иван вбежал в свою небольшую избу, холодную и сырую, ведь проводил он в ней, в последние годы, очень мало времени.
Глотку рвало криком. Глаза покрылись пеленой и стали видеть очень плохо. Боль, вперемешку с тягучим, обволакивающим отчаянием, заставляла его сходить с ума, бить кулаками по стенам, вмазываться в них всем телом, швырять оставшуюся дома мебель так, что она рассыпалась в доски.
На пол и в стены летело все: вещи, одежда, посуда.
Безумие дает человеку силу, и с помощью нее Иван сейчас крушил то, что никто еще пока не отобрал: свой собственный дом, где когда-то был счастлив.
Одним рывком Руссия перевернул кровать и, продолжая совершенно ненормально кричать, пинал ее ногами, а чуть позже сломал еще и окна.
Когда первый этап безумия закончился, а ярость немного утихла, наступил второй: парень рухнул на колени и начал рыдать. Трясущимися руками он нащупал на полу нож, что лежал возле опрокинутого стола, схватил его и принялся рубить им по оголенному предплечью.
-Почему?.. Почему?.. Почему?! - Сквозь слезы и всхлипывания бормотал он сам себе, оставляя на руке кровоточащие порезы. - Я ведь хотел одного... Только одного друга, мне больше не надо... Хотя бы одного...
Нож был очень тупым, и потому порезы получались уродливым, но не очень глубокими. Ваня рубил им по руке с такой силой, что позже у него по предплечью расползлись синяки.
-Я ведь только хотел дружить... Почему они ненавидят меня? Почему все ненавидят меня? Почему нужно ненавидеть кого-то, если он не такой, как все?! -
Слез становилось все больше, они падали на пол, собираясь в мокрую лужицу, вперемешку с пролитой кровью.
-Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя, тварь, сдохни, сдохни, сдохни... - Словно в трансе, повторял он сам себе, смотря на израненную руку и продолжая аутоагрессию.
Он говорил это про себя. В тот момент, Московия себя ненавидел. Но резался он не для того, чтобы умереть или почувствовать боль. Просто его психика постепенно доходила до края. В его действиях не было логики, мир словно перевернулся с ног на голову, а голова его стала оплотом сюрреалистического безумия.
Когда психоз, наконец-то, закончился, Руссия перевернул кровать в нормальное положение и лег поспать.
На утро он был совершенно нормальным, все тем же тихим и замкнутым мальчиком, запрятавшим свои чувства далеко-далеко.


***

-Эй, Иван, ты собираешься ложиться? - Торис подошел к России сзади и покачал головой: опять пьет. Опять будет плохо.
-Ага. - Бездумно бросил Брагинский, пряча руку под стол.
Литва заметил это и сладкое желание подарить нежность зацвело у него в груди. Он осторожно подошел ближе и потянулся руками к знаменитому шарфику.
-Не смей прикасаться там. - Ледяным тоном вдруг произнес Брагинский.
Руки Ториса миновали его шею и плавно опустились на плечи.
-Все в порядке. - Нежно ответил он. - Я никогда не стал бы делать того, чего ты не хочешь...

***

Россия лег к Литве на кровать.
Пока он собирался, Торис заснул.
Рука медленно потянулась к плечу спящего, но Ваня быстро ее одернул.
Страх, сковывающий все тело, шел откуда-то из глубины подсознания.
Кто-то в его голове словно бы говорил, что к людям нельзя прикасаться. Наверное, этобыл Саша...

***

18 февраля - день рождения Ториса. Водолей.
Отмечали вдвоем. Россия подумал, что Торис очень старается угодить ему. Даже в свой праздник, он говорил, какой Россия сильный и как много пережил от других, не потеряв при этом собственной чести.
И нет, Россия не был ангелом, даже близко. Не считая увечий, что он наносил себе с завидной частотой, он также нападал и на других. Но делал он это не больше остальных стран. Так почему же его ненавидели и считали жестоким куда больше этих других?..
Военные силы его были очень отсталыми, на войну Россия ходил чуть ли не с голыми руками, получая впоследствии тяжелые травмы и ранения.
А из-за полученной детской травмы России стало еще легче сочетать в себе несочетаемое: его личности распались и жили в нем сами по себе.
Но Ториса не пугало это. Он считал Россию кем-то вроде учителя, кем-то, на кого можно равняться. В те годы еще Россия этого не понимал.
Он и сам-то не считал себя таким уж хорошим. Зачастую, даже испытывал к себе ненависть, понимая, что с его психикой явно что-то не так, а исправить это он совсем не может.
Большим ударом для него стал тот факт, что он не мог углубить свои новые отношения, к которым постепенно начал привыкать.
У него было несколько случаев, когда он пытался, искренне пытался построить отношения с другими странами, но как только дело доходило до постели, все ломалось.
Стараясь проявить активность и "быть сверху", Россия мог причинить боль в связи с неопытностью и неосторожностью, и это приводило его в ужас. Как ошпаренный, он отстранялся и замыкался в себе, не забывая при этом сто раз извиниться и почувствовать себя настоящим чудовищем.
Если же Иван ждал инициативы от партнера, все становилось еще хуже: инстинктивно ли, на уровне подсознания - но он не подпускал никого к себе близко. Это чувствовалось. Это отталкивало и причиняло боль: все равно, что прилипнуть к чему-то холодному на улице, в сорокоградусный мороз.
В результате всего этого, Россия оставался один. Можно ли было назвать это отношениями?
Скорее, отчаянные, редкие и жалкие попытки...

Однажды, голос внутри его головы, что звался самым мудрым, сказал ему:
Ты выдержал все это, находясь в полном одиночестве. Конечно, есть последствия. Но ты выжил. Прекрати себя обвинять.
Эти слова были правдой.
Однако, эта правда не помогала России.

***
Тем временем, где-то за Амуром, жизнь текла своей чередой. Яо и Ён скандалили уже который час, но так и не пришли к единому мнению.
-Почему ты не хочешь меня послушать?! - Сотрясаясь от душащих рыданий, кричал Китай. Ён лишь нахмурился, проявлять эмоции сегодня явно не входило в его планы.
-Потому что Кику прав.
-С чего ты взял, что прав он, а не я?! С каких пор ты вообще слушаешь то, что говорит Кику?? Ведь это же я его вырастил, я сам... А теперь... Что же получается...
-Я слушаю Кику с тех пор, как Ты разучился слушать меня. - Корея обиженно нахмурился. - Кику меня понимает. Он знает, что я пережил.
-Что ты пережил?? - Пуще прежнего завопил Яо, глядя в бездонные глаза своего возлюбленного. - Чем я тебя так обидел? Никто никого не слушает. Это нормально. Ты тоже не отличаешься чуткостью!
-Я хотя бы пытался.
-Если так, то может, нам стоит расстаться навсегда?
-Может и стоит. Раз ты не против. - Ён нервно потер плечо и вышел за дверь.
Яо сполз по стене и опустился на колени.
Горе душило его, осознание собственного одиночества, когда ты не понят, не нужен больше, когда, прежде ты был кому-то наставником и опорой, и вдруг ты внезапно становишься никем, а значит, теряешь свою ценность, в тебе более никто не нуждается - сводило его с ума.
Китай плакал и плакал, вытирая длинными рукавами лицо, но легче не становилось.
В какой-то момент он вдруг вспомнил, как раньше они обсуждали все вместе с Ваней.
Как он заботливо и участливо вклинивался в чужие проблемы, как он просил целовать его на ночь...
Вани больше нет, и не будет в его жизни. И кажется, Кореи тоже. А во всем виноват только он. Он. Он. Он. Старый, никому не нужный, хлипкий...
Парень согнулся и обхватил свою голову руками. Пожалуй, он хотел только одного - чтобы все скорее кончилось...
От душераздирающих страданий его отвлек настойчивый стук в дверь.
Не думая о том, как он выглядит (уже было все равно), Китай распахнул ее и увидел на пороге подозрительно радостного Артура.
-Ну, привет. Чем это ты тут маешься? Как жизнь?
-Бывало и лучше. - Без лукавства фыркнул Китай. Он знал, что Артур слышал его истеричные завывания, да и к тому же глаза были словно обозначены красным ободком от количества пролитых слез.
-О. А я как раз к тебе по делу с тем, что может тебе помочь.
Яо скептически осмотрел англичанина.
-Сомневаюсь, что такое вообще существует.
-Еще как существует. - Кивнул Англия. - Знаешь, что такое "опиум"?

Не так страшны синяки, как воспоминания о том, кто их оставил ©

Украина была энергичной и очень общительной девочкой. Она не боялась делать глупости, а ее веселье всегда распространялось на окружающих.
Ванечка же был ребенком нежным, тихим и напуганным, он с самого рождения был довольно замкнут, а еще - страстно желал оставаться рядом с мамой.
Порою, когда к их семье приходил Византия, он смеялся над тем, как светловолосый мальчишка прячется за Русью, выглядывая с осторожностью из-за ее ноги и обнимая мать за оную.
А Беларусь тогда была еще совсем маленькая, потому никто еще не знал, что же из нее вырастет.
Несмотря на пугливость и привязанность к матери, Ванечка оказался ребенком смышленым. Он придумывал игры и сказки, любил музыку и рисование, и готов был развлекать свою старшую сестру сколько угодно. Дети часто играли в поле, а когда уставали - вместе шли домой, готовили обед и заботились о маленькой Наташе.
Мама дома ночевала редко, в последние годы у нее появилось много проблем.
Из радостной и нежной женщины она постепенно превращалась в раздраженную, усталую страну, и поведение ее понятно было далеко не всем.
Говаривали в народе, что Русь родилась нездоровой. Две личности уживались в ней одной, и порою, ее решительность граничила с жестокостью, о которой сама Русь могла позже и не вспомнить.
Среди смертных ее отклонение начали звать "двоеверие", ведь одна личность Руси приняла единобожие, а другая продолжала оставаться язычницей. Из-за этого многие не понимали ее поступков. Кажется, она сама себя не всегда понимала...

***

Когда наступила ночь, Украина уложила младших детишек спать и сама, было, собиралась заснуть, как вдруг услышала чей-то голос.
-Сестричка.. - Несчастным тоном обратился к ней Руссия. - Сестричка, можно я к тебе?..
У девочки от страха, поначалу, даже сердце в пятки ушло. В темноте она не разглядела гостя, но легко поняла, что это Ваня.
-Руссия-тян, ты что так пугаешь.. - Сестра Московии откинула покрывало в сторону и села на кровати. - Что случилось? Я думала, ты спишь уже...
-Мне кошмар опять приснился. - Все тем же тоном обратился к ней ребенок, и тихо всхлипнул. Голос тихий у него, высокий, слабенький.
-Не плачь, Ванюша. Иди ко мне в кроватку. - Девочка протянула к брату ручки и тот уверенно полез к ней под одеяло.
-Не хочу спать в темноте. Я боюсь. - Захныкал Ванечка, утирая рукавом упрямые слезы. Русь говорила, он с рождения плохо спал. Украина думала, что нервное расстройство передалось и ему.
-Что тебе приснилось, Руссия-тян?
-То же, что и всегда. - Расстроенно ответил Ваня, уткнувшись своей сестре в ее, в скором времени внушительную, грудь. - Мне снилось, что меня схватило чудовище.
-Какое чудовище? - Спросила Украина, поглаживая мальчика по волосам.
-Очень страшное. Оно не показывает своего лица.
-А как это произошло?
Московия всхлипнул, пытаясь вновь не заплакать, и начал рассказывать:
-Мне снилось, будто мы играем с тобой на улице. Мы обходим вокруг дома, а затем я понимаю, что там рядом, за домами, спряталось чудовище. Оно говорит "наконец-то вы здесь" и я понимаю, что оно хочет сделать что-то очень страшное. - Ванечка выдерживает паузу, переводя дыхание, а Украина между тем думает: не к добру это...
-Я достаю сладости из кармана, - Продолжает Ванечка. - И протягиваю ему, хотя мне и страшно, но оно говорит мне "это мне не нужно, мне нужен ребенок". Тогда я понимаю, что он хочет сделать что-то совсем жуткое, и голос у него лютый... Я очень за тебя испугался, заслонил тебя собой и говорю: "возьми лучше меня тогда! Только сестричку мою не трогай!"
И так стою, всем телом тебя заслонив, и мне страшно очень, но за тебя страшно еще больше! И я жду, что он заберет меня, сделает что-то очень плохое. Он делает, а что - не знаю. В глазах темнеет и я просыпаюсь...
-Просыпаешься?..
-Да, но во сне. Я не понимаю, что все еще сплю. Бегу к тебе и к мамочке, сон рассказать, а вы смеетесь надо мной... Говорите, что чудовищ таких не бывает.
Ты зовешь меня гулять тогда, я иду, а там опять он... И так по кругу.
У Украины мурашки пошли по коже. Она знала, что Руссия спит плохо, но о таких снах слышала впервые.
-И сколько же таких кругов ты видишь за ночь? - Взволнованно спросила она.
-Много-много! - Воодушевленно ответил Московия. - Десять... Двадцать... - Мальчик замолчал, считая по пальцам.
-Тридцать?.. - Неуверенно произнесла сестра.
-Пятьдесят! - Подытожил Ванечка.
У Украины округлились глаза.
-Пятьдесят раз за ночь?! И давно тебе такое снится?..
-Давно... Много дней, сестра. Каждый день чудовище приходит за мной.
-Не бойся, Руссия-тян. - Девочка крепко сжала брата в объятиях. - Таких чудовищ не бывает. Это только сон... Я буду в порядке, и за тобой никто не придет...
-Но... Если придет...
-Ты такой маленький, совсем недавно родился, - Нежно прошептала Московии Украина. И была права: Ване на вид от силы можно было дать года четыре. - Я не верю, что есть кто-то, кто может обидеть такого малыша, как ты.
-А если может?..
-То нас всегда сможет защитить Бог.
-А если его нет? - Не унимался Ванечка.
-Мама говорит, что есть. А значит, он нам поможет.

-Бога нет, сестра. - Лишенным эмоций голосом вдруг сказал Московия, выплевывая изо рта выбитый зуб. Его руки были крепко прикованы к сырой стене, да и были они бессильны, чтобы драться. Взгляд Руссии устремился к кучке чего-то непонятного, на полу: судя по виду и характерному запаху, разлагающимся останкам. - Бога нет...

***

Стук копыт давил Ване на мозги. Он рефлекторно дернулся - этот звук в последние годы не приносил ничего хорошего. Кажется, он стал бояться лошадей так же, как боялся монголов.
Мальчик побежал на звук и увидел, как мимо, чуть поодаль от него, восседает на лошади Монголия. Вид у него был очень пафосный, он держал поводья, сидел, выпрямив спину и чуть приподняв голову, для особой важности. Разодет он был, как всегда, красиво, золотом блестела каемка его одежды, а сзади, вдоль позвоночника его, висела черная длинная коса.
Иван проследил взглядом за удаляющимся Монголией и его внимание тут же переключилось на его спутника, который ехал верхом.
Это был Китай. Спокойный и величавый, он тоже гордо держался в седле, не высказывая собой ни одной лишней эмоции. Одежда Китая была так же прекрасна, и смотрелась так же дорого, а сам Китай словно бы светился собственным величием, как и Монгольская Империя.
Увидев, что Яо оглядывается по сторонам, Руссия тут же шмыгнул за ближайшее дерево.
-Китай тоже находится у него в подчинении. - Объяснил Московии князь. - Монголия заставляет его приезжать к нам, чтобы обучать народ и внедрять определенные вещи.
Ванечка, кажется, не слушал князя. Он наблюдал за гордо шествующим Китаем и восхищался красотой этого мужчины: даже рот открыл от восторга.
Ему так хотелось выскочить, подбежать к Яо и поглядеть на него поближе. Но страх, смущение и неуверенность не давали ему сделать и шага.
Руссия посмотрел на свои руки: все в мозолях, синяках и порезах. Одежда никуда не годится, по-хорошему, ее давно уже нужно было выбросить... И сам он: маленький и такой никчемный...
-Сегодня ты пойдешь к нему?
-Нет! - Ваня быстро спрятал руки за спину. - Только не сейчас. Когда я стану большой и сильной страной, мы будем дружить.
-Ты действительно веришь, что станешь большой и сильной страной?
-Конечно. - Улыбнулся Ваня.
-Ты никогда не сломаешься. - Поразился князь. - Что бы он с тобой ни делал...

***
-Ну как? - Поинтересовался Феликс и хитро улыбнулся. - Понравилось?
Московия стоял, потерянный и смущенный, с раскрасневшимся лицом, и прижимал тоненькие пальчики к губам.
Польша терпеливо ждал ответа. Через некоторое время Руссия осмелился на это:
-Это мой первый поцелуй. - Тихонько сказал он, опустив глаза. - Это.. это очень приятно.
-Хаха ну я же говорил тебе! - Феликс кокетливо развел руками. - А ты еще заладил "прикосновения приносят только боль, только страдания, лучше бы тела не было" - Процитировал блондин, стараясь передразнить голос Ивана.
Мальчик весь залился краской. Ему казалось, что на сердце расцветают подсолнухи. Все стало таким приятным и солнечным с приходом Феликса.
Да, он был вредным и местами очень обижал Ванечку, но при этом с ним было так весело играть! А еще, он был единственным, кто теперь дарил ему нежные прикосновения. Польша показал Руссии, что такие прикосновения, те, что дарит другое существо, могут приносить не только боль и ужас.
Московия посмотрел на Польшу жадными глазами. Он хотел еще и еще, ему так понравилась чужая ласка... А уж про поцелуй вообще стоит промолчать!
Была ночь. Воздух был такой чистый и свежий... он навсегда запомнит этот день, честно-честно.

***

-Я сказал ему, что ты сам решил захватить земли его сестер и отнять их у него! Ты крутой, Торис. Ты ведь со мной поделишься, так? Мы ведь лучшие друзья?
-А, да. Спасибо. - Улыбнулся Литва. Улыбка вышла кривой и какой-то натянутой.
-Ну, брось! - Засмеялся Феликс, похлопав друга по плечу. - Нашел, из-за чего переживать. Мы давно это планировали. Нечего жалеть этого извращенца.
-Ты уверен, что он..
-Конечно, уверен!

***
-Я своими глазами видел, как они общаются! Он стелится под них. Любовничек малолетний. Выгоду какую ищет? Он вообще не наследник Руси, я в это не верю. Яшкается с татарами. Туда ему и дорога.

Феликс с гордым видом улыбался, не в силах сдержаться, ведь он был в центре внимания! Он опозорил этого никчемного простака, который так бесил его, бесил его, которому он люто завидовал. Ему надоело с ним играть. Надоело видеть эти голодные, несчастные глаза. Он давно вырос. А Московия оставался все тем же ребенком, наивным, чистым, несмотря на чертово иго. Как же это бесило! Пусть они запачкают его, наконец. Пусть, он будет как все. А если нет... Что ж, тогда сам Польша будет пачкать его так, что мало не покажется.
-Ты уверен? Ты сейчас не шутишь? - На лице Франции улыбки не было и следа. Он побледнел и с сожалением свел брови, словно бы опровергая слухи о своей извращенной натуре. - Орда и Монголия.. Я слышал, что они творят страшные вещи, слышал об их кровожадности, но.. Он ведь еще совсем юный?
-Да, ой, да ну и что, что он..
-Они совсем ненормальные... - Франциск помрачнел и опустил глаза. - Не слышал ничего плохого об этом ребенке, да и все равно. Ведь так не должно быть...
-С каких пор тебя смущают такие вещи? - Удивился Артур.
-Не надо так шутить, не тот повод! - Раздраженно фыркнул француз. - И... Кто еще об этом знает?
-Пока мало кто. Но это пока. Я много чего видел, могу рассказать. Он еще и не образован. И психованный какой-то. Этот дурачок, Литва, он, кажется, его боится!

***

-Торис... Как он мог. - Ваня больно закусил себе губу.
-Мир жестокая штука. - Ответил Феликс, поглаживая Московию по голове. - Но я с тобой. Можешь мне рассказывать то, что тебя тревожит. Я тебя пойму и выслушаю, в некоторых вещах я тоже неженка, ха-ха.
-Спасибо, Феликс. - Смущенно ответил Иван. - Я расскажу тебе потом. Я так счастлив, что ты можешь меня выслушать. Только я должен идти, а то он накажет меня, если узнает, что я опять сбежал...
-Хорошо. Приходи, когда сможешь. Пообщаемся еще. - Польша игриво улыбнулся Московии.

Руссия шел домой почти вприпрыжку. Он влюбился в этого паренька, он наслаждался его вниманием, которым всю жизнь был обделен. Кажется, Феликс такой замечательный... Ваня вырастает, победит монголов, и они обязательно будут дружить и, возможно, даже встречаться. Ведь Польша такой хороший друг!

Темнота. Глаза со страхом всматриваются в нее, и от этого еще больше страшно, жутко, но он не может перестать глядеть.
В детстве он тоже вот так боялся темноты. А потом полюбил - она стала ему другом. В темноте не видно недостатков. ©
"Он придет за мной" - повторяет в его голове голос испуганного ребенка.
-Никто не придет. - спокойно отвечает голосу Иван. - Его уже нет. Никого нет.
Но страх не унимается, сердце с каждый секундой словно колотится все быстрей.
Брагинский закрывает глаза, чтобы не бояться, и, сам того не замечая, сильно жмурится. Потому что все еще страшно, все еще боится.
Страх всепоглощающий, страх сводит с ума, и, кажется, что если не двинешься, не заявишь о своем присутствии, Орда не заметит его в темноте, пройдет мимо.
Орды нет уже много столетий, но страх есть. Он диктует, что лучше не рисковать.
Россия продолжает лежать без движения, и даже дышать как можно тише - сам не зная, от чего это, рефлекс, что-то забытое из детства...
А в голове мысль: "Гилберт, пожалуйста, повернись ко мне, обними меня, я прошу тебя, не бросай меня одного..."
Но Гилберт крепко спит, он не умеет читать мысли, а Иван не должен шуметь, он не может его разбудить, да и негоже будить посреди ночи работающего мужчину...
Глубоко вдохнув, Иван пытается угомонить беспокойно бьющееся сердце, и слышит, как зашуршало одеяло, и чувствует, как тяжелая рука ложится ему на пояс, а сам Пруссия, не пробуждаясь от глубокого сна, прижимается всем телом к его спине, словно бы он все слышит на самом деле, словно он все-таки умеет читать мысли.
Россия медленно открывает глаза и видит перед собой свою комнату, мебель, освещаемую светом фонаря, пробивающимся сквозь шторы.
Наваждение рассеивается и комната вновь кажется такой родной и привычной...
Сердце замедляет темп, а Брагинский легонько улыбается, искренне, а не как обычно, и вновь говорит с Гилбертом, только уже вслух.
-Спасибо...

Поставил таки ООС в фанфике, раз уж про сестер в аниме мало и это отличается от реальности, а люди так эмоционально на это реагируют...

И дедушка, тихо качнув головою,
Молча к Брагинскому стал подходить.
— Снова беда приключилась с тобою?
Снова доверился... сильно болит? 
     
Рукой генерал указал на то место,
Которое множество раз исцелял...
Которое вынесло муки и зверства...
«В какой раз доверился: счет потерял»... ©

(Оригинал: https://ficbook.net/readfic/3954828 )

-Это опять ты? - Маленький Торис заметил странного светлого мальчика, от которого веяло чем-то... Нехорошим.
Он шел куда-то с метелкой, ведром и прочими принадлежностями для уборки. - Как тебя зовут?..
Ваня молчал. Кажется, его давно уже никак не звали...
-А тебя как зовут? -улыбнувшись, спросил Ваня.
-Меня зовут Торис. Хочешь со мной поиграть сегодня?
-Я не могу. Если я не успею убрать, он сильно меня накажет...
-Ты говоришь о татаро-монголах?
Ваня кивнул.
-Это Орда. Его оставили моим надзирателем. Он все у меня забрал.. - На какой-то момент лицо Руссии стало грустным. - Но я стану большой страной, вот уже скоро. И тогда все изменится! - Мальчик снова тепло улыбнулся.
Он показался Торису очень странным. Ведь его личика улыбка ни разу не коснулась, за весь разговор.
-Почему ты улыбаешься? - спросил он.
-Тебе не нравится? - Расстроился Ванечка.
-Нравится, но это немного.. странно.
Руссия перестал улыбаться.
-Разве кто-то полюбит меня, если мое лицо будет несчастным?.. - Спросил он.
-А оно у тебя несчастное? - Поинтересовался Торис.
Московия промолчал.

-Тяжело тебе с ним? - Поинтересовался маленький Лоринайтис. - Ты не пробовал бороться?..
-Поначалу я сопротивлялся... Но много моих людей умерло. Целое поле крови, все поле крови, кровь затопила все кругом... - Руссия говорил это с совершенно неадекватным видом и Торис вздрогнул. Он не хотел когда-нибудь увидеть эти ужасы. Ваня тут же снова стал нормальным и продолжил:
-А потом он сказал, что убьет маму, если я буду упрямиться. Хотя, это на самом деле почти не имеет смысла. Но иногда я пытаюсь. Я так стараюсь, но раны становятся только больше... Не хочу, чтобы мама умирала. Лучше уж я...
-Что ты такое говоришь! -Закричал вдруг Литва. - Ты ведь совсем недавно родился!
Ваня улыбнулся.
-Ты такой хороший... Я обязательно буду с тобой дружить, когда стану большой, взрослой страной!
-Почему мы не можем дружить сейчас?..
-Я слишком слаб. - Ответил Руссия. - Не могу позволить себе этого.
-А если ты попробуешь сбежать от него? - Предложил Ване Литва.
Московия вздохнул.
-Я пробовал... Я спрятался в лесу, идти мне было некуда, я очень сильно заболел... Думал, что умру... А потом он меня там нашел. Выстрелил мне в бок стрелой, было очень больно...
-Какой ужас... - Торис немного пошатнулся.
-Сейчас покажу! - Руссия с наивным видом задрал одежду, обнажая себе бока. - Вон какая штука теперь там осталась..
Торису стало совсем не по себе. - А что у тебя там, на спине?.. - Мальчик привстал на цыпочки, присматриваясь.
-А, это от плети еще не зажило. - Ваня задрал одежду повыше, повернувшись к знакомому спиной. - Помнишь, я говорил про наказание...
-Помню. - Литва побледнел. - Как ты с ним живешь...
-Это ненадолго. - Произнес Руссия чужим холодным голосом. Литовец вздрогнул от неожиданности.
-Это твой голос?..
-О чем ты? - Как ни в чем не бывало улыбнулся Иван. - Я ничего не говорил!

***

-Он такой наивный. - Ухмыльнулся Феликс.
-О чем ты?.. -Удивился Торис.
-Его будет легко обмануть. Завоевать его доверие и подобраться ближе.
-Но..
-Ты что, тоже считаешь, что это справедливо, что Русь сделала его наследником такого количества земель?!
-Нет, но..
-Мы тоже заслуживаем этого! Ему итак в жизни много досталось: мамаша, ресурсы, земли.. у него детство получше, чем у нас.
Торис не ожидал, что Польша будет так завидовать Руссии.
-Но ведь он живет с Ордой... И он еще так мал...
-Ой, ну и что! - фыркнул Польша. - Как будто на другие страны никогда не нападали.

***

В последнее время память стала все больше подводить его. Россия и раньше страдал провалами в памяти и забывчивостью, но с каждым разом всё становилось хуже и хуже, и порой достигало колоссальных масштабов.
Он все пытался вспомнить, что же он делал в подвале целыми годами, но так и не смог. Может, этого и не было вовсе? Может, он все свое время проводил с сестрой?..

В голове всплыл солнечный день, когда он виделся со своей старшей сестрой - Украиной.
-Я очень рада, что нам дали повидаться. Сейчас, кажется, все спокойно...
-Нэ-сан, нэ-сан.. - Ваня страшно соскучился по родне, он так хотел заключить девочку в крепкие объятия, но за последнее время разучился это делать и научился бояться прикосновений, как огня.
Украина протянула к нему руку и мальчик рефлекторно зажмурился. Девушка осторожно погладила Ваню по плечу.
-Руссия-тян, ты в порядке? Ты был таким ласковым мальчиком... А теперь кажешься холодным, как будто кусочек льда...
-Я просто немного устал. - Улыбнулся Московия. Он не хотел, чтобы сестра за него переживала.
Ребята уютно устроились на лужайке, и Ваня почувствовал счастье: вокруг была тишина, свежий воздух, деревья, цветочки. Небо было ярко-голубым, облака напоминали вату и все вокруг казалось очень приятным и расслабляющим для глаз.
-Жаль, что мы теперь не можем видеться, как раньше. Вы ведь теперь живете у Литвы и Польши..
-Да. - Украина вздохнула. - Наташенька все время без тебя плачет. Спит очень плохо... И кушает тоже.
-Это плохо, вам надо хорошо кушать! Если бы я только мог, мы были бы все вместе, навсегда.
-Кстати, да. Я тебе тоже принесла немного поесть. Ты ведь и сам похудел очень... - Девушка протянула ему припрятанное съестное и Ваня тут же накинулся на еду.
-Тебя, кажется, совсем не кормят... - Расстроилась сестра.
Руссия даже не стал отвечать - только жадно глотал еду, быстро и почти не пережевывая.
-Я рад, что вы сейчас живете с ними. Польша, может быть и вредный, но Литва довольно милый... По крайней мере, вам с ними будет спокойнее, чем здесь...
-Знаешь, я бы предпочитала остаться с тобой... - Задумчиво произнесла сестра.
-Нет! - Мальчишка разом побледнел. - Здесь оставаться не нужно.
Весь день дети провели вместе. Они просто сидели и говорили обо всем на свете, просто радовались редкой встрече и улыбались друг другу. Кажется, они оба были счастливы в этот момент. Украина так считала до тех пор, пока Ваня, ни с того, ни с сего вдруг не начал плакать.
-О Боже... - Девушка не на шутку испугалась. - Ты что?.. Что случилось? Руссия-тян, ты так неожиданно...
Только сейчас, отойдя от радостного наваждения, Украина смогла увидеть реальность такой, какой она и была: выглядел Ваня совсем неважно. Его одеяние "одеждой" назвать можно было с натяжкой, ткань была грязной и во многих местах разорвана, кое-где были нашиты заплатки, шарфик был весь в дырках и едва лишь скрывал под собой тяжелый ржавый ошейник, который мальчику приходилось носить постоянно.
В тех местах, где одежда была дырявой или где тело выглядывало из нее, кожа казалась синей от побоев.
Ванечке было больно плакать хотя бы по той причине, что все его почки были отбиты и очень болели. То же касалось и остального тела: все оно было в ожогах, царапинах и ранах, заставляющих Руссию чувствовать боль почти постоянно.
-Руссия-тян... - Взволнованно прошептала сестра. - Он сильно бьет тебя?.. Что он делает с тобой? Скажи мне...
-Извини, извини меня, пожалуйста. - Захлебываясь в собственных слезах, отвечал ей Московия. - Я совсем не хотел плакать. Не знаю.. почему я.. делаю это. Со мной все в порядке. Все в порядке. Я сейчас перестану...
Его рыдания оказались такими безудержными, что Украина сильно забеспокоилась.
-Ванечка, тшш, успокойся... - Девочка протянула к нему руки, но боялась дотронуться до плачущего мальчика. - Что я могу сделать для тебя? Чтобы тебе стало легче...
Руссия вытер лицо рукавом и заулыбался сестрице, как прежде.
-Пожалуйста, будь счастлива. Не беспокойся за меня. Я только хочу, чтобы мои сестрички и мамочка были счастливы.
Когда все наладится...
Украина с трудом вникала в дальнейший разговор. Она поняла, что Ваня еще слишком мал, слишком наивен. Он верит, что мама справится с болью и терзаниями. Справится с болезнью и голодом. Он не понимал, что ей осталось совсем недолго.
Не понимал, что, пока Орда будет править их землями, никто из их семьи не будет счастлив.
-Да, Ванечка. Мы будем стараться. А ты береги себя, ладно?..

***
Он напрасно пытался вырваться. Напрасно пытался сопротивляться. В этом и была заключена столь немыслимая жестокость Монголии и Золотой Орды: запугать так, чтобы даже двинуться без приказа боялись. Надломить психику свободного народа. Подчинить себе.
Рано или поздно, им это удавалось: когда по разрушенным городам невозможно было пройти, поскольку улицы были завалены горами трупов и отрубленных голов.
Когда этих трупов на полях было так много, что сами поля превращались в кровавые болота, а кости убитых славян так и оставались лежать там годами, ведь убрать и похоронить миллионы людей было попросту невозможно.
Те страны, что оказывались неподалеку от всего этого ада, видели своими глазами весь тот ужас, что вызывали Татаро-Монголы у славян. Говоря про Русь и ее сына, они поражались, насколько затравленными и запуганными они были. Люди, в количестве до 20 человек, встречавшие одного монгола, боялись напасть на него и послушно ждали своей казни, по его приказу. Боялись даже безоружного...
Этот страх глубоко укоренился в психике матери-Руси и в психике самого Брагинского. Невозможность отказать, привитое рабство, круглосуточное чувство панического страха - все это оказывало огромное влияние на его последующую жизнь, поступки и характер.
Князья, которых тоже сделали рабами, стали воспринимать простой народ так же, как это делал Золотой Орда. Их использовали и, в то же время, внедряли в русскую культуру весь тот же деспотизм, что Монголия распространял повсюду.
Русь потерпела страшный упадок. И, в некоторых аспектах, маленький Руссия унаследовал его навсегда, не в силах переродиться и выбраться из этого кошмара.
-Как вы думаете, что здесь вообще происходит? - Спросил один приезжий мусульманин однажды у славян.
-Конец света. Наступил Апокалипсис. - Абсолютно серьезно отвечали они.

***
-Пожалуйста, хватит! Хватит! Хватит! Больше не надо! - Иван кричал так надрывно, как только позволяло его детское горло. Он изо всех сил рвался из цепей, приковывающих его к холодной стене. Оковы на руках и шее резали его нежную кожу, давили хрупкие кости. По шее уже давно текла кровь, сползая на оголенную грудь, но Руссии было все равно. Он был почти безумен. Его разум был помутнен количеством крови, которое он все время видел.
-Ну ладно. Так и быть, пока все. - Орда бросил очередную отрубленную славянскую голову на пол, к другим десяти. - Все еще будешь сопротивляться? Не хочешь подчиниться нам?
-Не буду. Я не буду. Я подчинюсь. - Задыхаясь, ответил Московия.
-Тогда ответь мне нормально.
-Я подчинюсь вам, хозяин. - Мальчик опустил глаза, не в силах смотреть на мучителя. Он так хотел быть свободным. Но это осталось всего лишь глупой, детской мечтой.
-То-то же. - Орда оскалился и провел острым кинжалом ребенку по груди. На пол закапала горячая кровь.
-Зачем ты это делаешь?.. - Не в силах сдержаться, закричал Московия.
-Я люблю вид крови. - Рассмеялся Орда и с размаху отвесил Ивану пощечину. - А тебя я еще научу говорить со мной, щенок.

***
Самой большой болью было после этого слышать от своих же людей, как они доказывают, что нашествия не было... Что Орда пришел с миром, что славяне сами виноваты.
Но их ведь там не было! А он был, он все видел, чувствовал, он все помнит...
Помнит ли?..
Россия задумался.
Все самые ужасные вещи постепенно стирались из памяти. Может, этого и правда никогда не было?.. Может, это все ему приснилось?..
Но только память может забыть. Тело не забывает ничего: на нем остаются бледные шрамы, разбросанные по всей его площади. Память может врать, но телесная память не врет: а потому до сих пор боится касаться других, даже родных сестер...
Брагинский медленно закрыл глаза. Он ненавидел себя из детства. Ненавидел чувство беспомощности, завязавшееся в горле тугим узлом и оставшееся с ним, словно вросшая опухоль.
Он жалел, что когда-то был таким маленьким, таким наивным...

***

Как тебя зовут? - Спросил мальчик.
-Меня зовут Польша, а тебя?
-Московия. - Ответил Ванечка. - Но нэ-сан зовет меня Руссия-тян.
-Прямо как девочку! - Засмеялся Феликс.
Руссии стало так обидно, что внезапно захотелось плакать.
-Но.. Но я просто младший братик... - Несчастным голосом ответил он.
-Братик... - Передразил его Польша и снова засмеялся. - Ты и правда такой слащавый, как девчонка!
-Совсем даже нет! - Заупрямился Ванечка и губы у него задрожали.
-Ладно, это не важно. Хочешь со мной поиграть?
-Очень хочу. Но я не могу дружить, пока я под гнетом татаро-монгол...
-Не говори глупостей. Потом не позову. - С нажимом ответил Польша и Руссия решил согласиться, пока есть возможность поиграть с кем-то, кроме себя.

***

-Но ты сказал, что надо играть не так! - Расстроился Ванечка.
-Я говорил все правильно, просто ты слишком глупый. Я умнее тебя и я снова выиграл!
-Но это нечестно... - Ванечка совсем растерялся и ему вновь захотелось заплакать от огорчения.
-Все честно, я сам посчитал, что выиграл у тебя 10 раз!
-Я тоже выигрывал...
-Неа! - Засмеялся Феликс.
-Но.. ты меня старше, у меня не получается так хорошо, как у тебя... - Мальчик надулся.
Ему вдруг стало понятно, что играть - это тоже обидно, нечестно и больно. Он начал осознавать, что безопаснее играть в полном одиночестве. Тогда никто не станет шутить над тобой и называть глупым.

Ребята сами не заметили, как наступил вечер. Увлекшись общением, Ваня забыл, что Орда всегда следит за ним и всем, что ему надлежит делать сегодня.
Устав ждать раба, Тар-Тар нашел его играющим с Польшей.
На удивление Ванечки, мужчина пришел не один.
-Кто это такой? - Громко вопросил Монголия.
Ваня быстро встал с земли и отряхнулся.
-Это мой друг, Польша!
-Смотри, а ведь тоже симпатичный мальчик. Старше нашего, но такой женственный.. - Сказал Монгольская Империя Орде.
-И не говори! Можно я его трахну? - Спросил у Монголии Тар-Тар и они оба дружно засмеялись.
Тогда Руссии казалось, что все в мире направлено лишь на то, чтобы сломать его психику, травмировать и без того искалеченную душу. Так и происходило: что-то очередной раз сломалось у него в голове. От давящего ужаса Иван боялся, что сойдет с ума. Мир стал казаться ему не просто концом света - адом, настоящим адом, в котором нестерпимая боль от всего происходящего заставляла его становиться абсолютно невменяемым.
-Я вам не позволю! - Глаза Московии округлились от страха. Он сильно побледнел от слов мучителей, но нашел в себе силы, чтобы заслонить собою нового друга.
Сердечко в груди Руссии колотилось как ненормальное, а сам мальчик так боялся, что все тело его дрожало от страха. Превозмогая лютый ужас, он расставил руки в стороны и решительно посмотрел в глаза Золотой Орды. Ноги мальчика немного подкашивались, пальцы тряслись как в припадке, все тело было напряжено до предела, но Руссия готов был защищать друга от Орды, несмотря на весь этот страх.
Глядя на эту нелепую картину, Орда и Монголия снова разразились грубым смехом.
-Беги отсюда, ну же! - Крикнул Ваня растерявшемуся Польше.
-А что это он имел в виду? - Нахмурился Феликс.
-Не важно, просто уходи отсюда скорее! - Нервно повторил Ваня.

***
-Ну что, ты говорил с ним? - Поинтересовался Торис.
-Ага, простачок еще тот. Можно втереться к нему в доверие, а затем разделить их семью. Сестер заберем себе во владения, а когда мамка Московии помрет, и его получится захватить. А те ребята, что правят сейчас у него, довольно крутые. Если бы получилось сотрудничать с ними...
-Ты думаешь, это хорошая идея?
-А ты хочешь поспорить?
-Да нет.. - Литва уткнулся взглядом себе в колени. - Нам действительно это будет выгодно...

***

К сожалению, Россия оставался таким наивным всегда. Позволял себя обманывать, пользоваться своей добротой и искренностью, а после ранить - больно и глубоко.
После того, как он искренне старался быть для Кореи хорошим другом, выслушивал его проблемы и нежно вытирал его слезы, Ён специально причинял его сломанному сердцу боль. Так происходило снова и снова...
-Не знаю, как ты живешь без секса, раз у тебя на самом деле никого нет... - Протянул Корея как бы между прочим. Он делал это нарочито спокойно, словно на самом деле не хотел никого обижать. - Я вот так не могу. К тому же, мой любовник так хорош в оральном сексе, что одна неделя без него для меня уже как пытка...
Россия немного вздрогнул. Он болезненно нахмурился, отводя глаза, хотя и понимал, что Ён нарочно пытается его задеть. За его словами стояло "посмотри, мы с Яо спим вместе, а ты одинокий олух. Яо делает мне минет, причем, еще и часто".
Ён знал, что Ваня все поймет. И он правда понимал. И ему было больно, верно. Возможно, этой болью Корея пытался заставить Ивана уйти.
От этой мысли на душе у русского отлегло и он, на удивление Ёну, улыбнулся.
"Дурак. Я переживал куда большую боль, и не сдавался. Ты просто этого не понимаешь".

Что же происходило сейчас? Иван воевал с Польшей и с Литвой, совсем недавно, но Литва остался с ним. Довериться ему после всего было трудно, но он бы был не Россией, если не принял бы вновь, если бы не простил...
Смогут ли они встречаться - время покажет. Пока нужно было просто залечить раны, причем, им обоим. Ведь в этой истории жертвой в результате оказались все: Торис был влюблен в Наташу, Наташа в Ивана, Иван в Яо, Яо в Ёна, а Ён... В себя или Кику, этого Брагинский еще не понял.

Прошлое это настоящее, когда несешь его в себе ©

-Ты тоже бываешь нервным иногда!
-Нервным?! Я, может, и нервный, а вот он - НЕ-НОР-МАЛЬ-НЫЙ. Ненормальный, понимаешь?! Совсем!

Россия сидел в соседней комнате и слушал крики из-за закрытой двери. Яо просил Ёна уйти. Дать им поговорить. Ёну эта идея не понравилась.
Если быть честными, Ване хотелось разреветься и уйти. Он знал, что с ним не все в порядке. Не совсем в порядке... Наверно. Но слышать это от других было весьма болезненно.
Однако, Россия продолжал сидеть с наглым видом в чужом доме и невинно улыбаться.
Это было не трудно: ему приходилось сохранять улыбку в гораздо худших условиях.

-Ты украл у меня деньги. - Орда схватил Руссию за грудки и приподнял его к своему лицу.
-Я ничего не брал у тебя. - Честно признался мальчик. Его голубые глаза со страхом смотрели на мучителя из под светлых ресниц.
-Чего ты так пялишься?! Говори, куда деньги дел, паршивец! Где они??
-Я не знаю... - Ответил маленький Россия и весь сжался.
Мужчина грубо кинул его на землю и Ваня содрал себе ладонь и коленку. Из ссадины сочилась кровь и Руссия подумал, что мама, наверное, стала бы ругаться.
-Как ты смеешь мне врать?? - Разозлить Тар-Тара было очень легко. Он пару раз пнул ребенка ногой в живот и тот оказался спиной у стенки.
-Мерзкая тварь, как ты можешь так вести себя СО МНОЙ?! - Орда продолжал и продолжал его бить, от чего Московия забился в угол, сжался и закрыл голову руками. Внутри него все тоже очень сильно сжалось и абстрагировалось от действительности.
"Надо просто перетерпеть" - думал он, и становилось легче.

-Надо просто перетерпеть... - Говорил Русское государство, разрывая свою кожу на шее. Сначала кожа стала красной, затем на ней появились кровоподтеки, царапины, потом засочилась кровь. Он не хотел этого, но мужественно терпел. Он не знал, зачем это делает. Но так было всегда, особенно если причиняли боль его "раненому я".

Когда Орда прекратил избиения, Московское княжество посмотрел на него, опустив руки, и присел. Все тело сильно болело, он немного закашлялся, стараясь отдышаться, и взглянул на землю: прямо рядом с ним рос прекрасный маленький цветочек сиреневого цвета.
-Какой красивый... - Вслух сказал Ванечка, улыбнувшись. Его внимание очень быстро переключалось на что-то новое. За последние сто лет он и вовсе перестал реагировать на Монголию и Золотую Орду.
-Ты совсем ненормальный? Какого черта ты улыбаешься? - Тар-Тару это показалось камнем в его огород. Он наступил на несчастное растение и втоптал его в землю.
Сердце Московии сжалось от боли. Он почти плача смотрел на то, что осталось от цветочка, и чувствовал себя таким же раздавленным и хрупким. В его груди что-то словно чесалось от этого. Какое-то давящее тяжелое чувство хотело вырваться на свободу.

И правда, пожалуй он был немного странным...

Было трудно дышать под весом такого тяжелого тела. В шатре никого не было, и это было большим плюсом. Ванечке было не так стыдно.
Ощущение чужого тела внутри при полной невозможности вырваться - вот, что калечит психику, вот, что окончательно сводит с ума, вот, после чего часть тебя умирает навсегда - и тебе приходится жить с этим.
Но для Вани это было уже не первый раз, и далеко не последний.
Все, что он делал: старался дышать ровнее и следить за этим своим дыханием. В какой-то момент всегда все кончается, этого Руссия и ждал.
-Давай поиграем. - Услышал мальчик в голове голос мамы. Это была воображаемая мама. Та, которая заботилась о нем, за которую не нужно было нести ответственность. - Что ты видишь?
-Я вижу красивое поле и много цветочков. - Иван слабо улыбнулся.
-И что ты там делаешь?
-Я гуляю... - Радостно ответил маме мальчик.
-Один?
-Один...
-И тебе хорошо?..
-Я совсем один. Меня никто не трогает... Очень хорошо.

Когда Орда закончил, он сел рядом с мальчишкой и с удивлением посмотрел на его прикрытые глаза и странную улыбку.
-Тебе что, не страшно? Не больно?
-Нет... - Ответил Московия, свернувшись и обняв в себя за плечи. - Я же гуляю...
-Мамка твоя больная, но ты вообще ненормальный. Совсем. - Фыркнул Тар-Тар.

***

Было что-то где-то, но не в этом суть.
Пусть он помнит это, ну а ты забудь ©

-Хочешь сказать, ты ничего не помнишь? - Яо, со всей своей строгостью, сел напротив Брагинского и заглянул в его лиловые глаза.
-Да что помнить-то?? - Удивился Россия.
-Ты многое мне высказывал. Потом мы договорились не общаться больше. Также, ты написал мне это.
Китай протянул Ване письмо. Тот осторожно развернул его и принялся читать: ни одной точки, ни одного предложения он не помнил. Более того, отголосков памяти тоже не было. Строчки не казались ему знакомыми даже отдаленно, поскольку он не видел их и, более того: он их не писал!
-Я не писал этого.. - честно ответил Россия и вернул другу бумагу. - В первый раз это вижу...
-Но это твой почерк. - Нахмурился Яо.
-Я вижу, но я этого не писал! Клянусь тебе!
-И разговора нашего не помнишь?
-Нет... Я о нем не знал...
-Как можно не знать о разговоре, в котором участвуешь?! - Китай начал терять терпение. - Что это вообще значит?
-Я подумал, может это из-за детства...
-Я все понимаю, Иван, ару, но я не представляю, что надо было с тобой делать, чтобы у тебя началась такая амнезия. Или... Что это у тебя, ару....
"Он избивал меня. Пытал меня. Насиловал. Запирал в темном подвале и держал там годами. Потом снова насиловал..."
-Ничего... - Виновато ответил Россия, опустив глаза.
-Ты немного странный, ару.
-Я знаю. Ты не первый, кто мне это говорит.
Яо вздохнул. Призадумался.
-Чего ты хотел от меня сегодня?
Внимание Ивана тут же переключилось.
-Я думал, мы пойдем погуляем! Это весело! - Радостно ответил он.
Китай настороженно смотрел на соседнюю страну. Что с этим парнем не так?..

***

Единственное его желание было оставаться с Яо. Он понял это совсем недавно, ведь до встречи с ним у России не было никаких желаний. Все его отношения складывались на манер "ну ладно" или "если вы хотите", и только влюбившись в Китай он понял, каким, на самом деле, он может быть настойчивым.
Все, что он хотел, чтобы Яо любил его. А также, чтобы ему было дозволено любить Яо.

***

Яо был в замешательстве. Он сказал, что ему нужно время подумать. Что помнит все, а потому ему гораздо хуже, чем Ивану.
Россия остался совсем один, но тишины не было: в его голове не переставая звучал плач ребенка, громкий, надрывный и отчаянный. Он был очень реалистичным и походил на самую настоящую галлюцинацию.
-Замолчи, замолчи, замолчи! - парень опустился на пол и схватился руками за голову.
Ребенок не слушался его, и Россия пару раз очень сильно ударился головой о стену. По лбу медленно потекла струйка крови.
-Он не прекратит. - Послышался в голове знакомый голос Александра.
-Заткнись. Я не хочу тебя знать больше. Убирайся. Ты сломал мне всю жизнь. - Агрессивно сказал голосу Россия.
-Я никуда не уйду. Неужели не понимаешь, что без меня ты не выживешь.
-Это ложь. Я уже не ребенок и в состоянии за себя постоять.
-Ты не ребенок, а он ребенок. И он испытывает боль. А ты еще больше мучаешь его.
-Да почему, черт побери! - Разозлился Брагинский. - Почему он страдает! Все уже давно в прошлом. Все закончилось.
-Это для тебя все закончилось. А он живет в том времени. Для него это настоящее, которое не закончится никогда.

***

-Ты меня ударил, ару.. снова скажешь,что не помнишь этого?
Россия зажмурился. Ему не хотелось это отвечать и он просто кивнул.
-Ты взревновал меня, ару..
-Подожди... Я могу все объяснить...
-Мне не нужны твои объяснения, ару. - Яо держался рукой за перебинтованное плечо. - Уйди.
-Но...
-Пожалуйста, уходи.

***

За окном завывал жуткий ветер.
Была ночь, так что было темно, холодно и пусто.
И этот звук....
Россия не чувствовал тела. Он был настолько пьян, что с трудом мог двигаться. Потянувшись за чашкой, он не рассчитал расстояние и столкнул ее со стола. Рассеянным взглядом он безучастно окинул осколки, не в силах даже сдвинуться с места.
От пустоты звенело в ушах.
Нет, это всего лишь ветер...
Брагинский поднял пьняные глаза и посмотрел в окно: лишь темнота. Дни сменяли друг друга, проходили года, но ничего не менялось.
Он все еще оставался один. Боль съедала его, он был живым разлагающимся трупом. И от алкоголя она лишь становилась сильней - Иван сам не знал, зачем он пил. Наверно, чтобы яд поскорее распространился по его телу и убил уже его, наконец.
На его руках красовались подзажившие многочисленные порезы, в некоторых местах кожа была обожжена, и сползала обуглившимися кусками.
"Так было надо" - думал он. Какая-то часть его "я" хотела, чтобы он уничтожил себя, причинял себе боль, которую он так ненавидел. Другие страны, когда они страдали, обычно набрасывались друг на друга. Иван же, что бы ни происходило снаружи, набрасывался сам на себя.
Потом другие смеялись над ним, ужасались его поступкам, но Россия не мог ничего изменить. Его разум разбился на множество обломков, и они не хотели сотрудничать между собой.
"Пусть Яо будет счастлив с Кореей-куном" - Думал русский. Он не может бороться. Не может добиваться чего-то для себя. Он отпустит. Оставит.
"Иногда, когда любишь - лучше отпустить. Особенно, если причиняешь вред тому, кого любишь".
Китай был прав. А он, Россия, был всего лишь молодым неопытным глупцом...

***

Я сам из тех, кто спрятался за дверь
Кто мог идти, но дальше не идет
Кто мог сказать, но только молча ждет
Кто духом пал и ни во что не верит
Моя душа беззвучно слезы льет
Я песню спел - она не прозвучала
Устал я петь, мне не начать сначала
Не сделать новый шаг и не смотреть вперед ©

В какой-то из дней Россия не смог больше ждать. Он решил во всем признаться Китаю, хотя ревность и невзаимная любовь вряд ли были хорошим оправданием его поступков.
Яо пришел на встречу, и выглядел он так же печально, как и Иван.
-Я должен тебе кое в чем признаться. - Начал Брагинский.
-Я знаю. - Тихо ответил Китай. - Ваня...
России было так грустно и так больно, что его лицо больше не выражало той привычной для других стран радости и милоты.
Яо молча подошел к России, привстал на цыпочки и поцеловал его в губы.
Русский даже не закрыл глаза: не пытался подавить ненужные слезы.
Любой другой на его месте бы порадовался, но он все понимал.
Он понимал, что означает этот поцелуй:
Он означал "прости"
Он означал "я не люблю тебя"
Когда Китай прервался, он посмотрел России в глаза и тихо сказал ему:
-Я люблю Ёна. Правда.
-Я знаю. - Ответил Иван.
Он не мог улыбаться. В голове только и крутилось, что "улыбайся, улыбайся, мудак, сделай ты уже нормальное лицо", но сил на это не было. Маска сползла с его лица, клей был размыт солеными слезами.
-У тебя ведь есть любимый человек. Так иди к нему...
Ваня молча кивнул.
-Прощай, Россия. - Сказал Яо.
-Прощай, Китай-кун. - Ответил ему русский.

***
Торис услышал неуверенный стук в дверь и удивился - кто бы это мог быть такой?
За порогом стоял Россия. Он выглядел так, словно его только что воскресили из мертвых - как зомби. Как сломанная кукла. В его глазах не отражалось ни одной эмоции.
-Россия..сан? - Удивился Литва.
-Торис... Скажи, ты любишь меня? - сходу начал Брагинский.
Лоринайтис густо покраснел.
-Д-да, Россия-сан, я.. конечно, конечно люблю.
Парень выжидающе посмотрел на гостя.
-Тогда поцелуй меня. - Россия требовательно посмотрел своему другу в глаза.
Торис выглядел смущенным. Однако, он не был против. Обняв Брагинского за плечи, парень приподнялся на цыпочки и одарил Россию долгим поцелуем.
Ваня прикрыл глаза и ему показалось, что дышать стало немного легче.
Сердце Ториса часто забилось от эмоций. Он нежно прижался к Ивану, и тогда ему показалось, что сердце России стучит так же волнительно и быстро, как и его собственное.
Но Торис ошибался: он слышал лишь свое живое, здоровое сердце. В груди у России была пустота.
Его сердце было спрятано дома, и заперто на замок.

1.


2.

За окном зима и метелица,
Но зимой в любовь не верится ©

-Россия-сан, я люблю вас.. - Торис сидел, опустив голову, и слезы большими каплями падали ему на колени.
-Любишь меня?.. - Растерянно переспросил Россия. Литва зарыдал еще сильнее, и Ваня, спохватившись, принес ему стакан воды.
-Вот, возьми... Все хорошо, не плачь так...
-С-спасибо. - Ответил Торис, поставив чашку себе на колени и сжав ее в руках.
Его немного трясло, лицо покраснело, он казался одиноким и очень несчастным.
-Литва-кун... Ну что ты... - Брагинскому стало жаль вечно уходящего друга. Но это единственное, что он чувствовал. Честно говоря, парень даже не удивился этому признанию. В любви к России признавались многие. И, рано или поздно, после этих признаний у Ивана оставались нелицеприятные шрамы.
А что говорить о тех странах, которые после желали захватить его? Россия не верил в любовь. По крайней мере, к себе.
-Я просто х-хотел признаться вам в этом. - Продолжил Лоринайтис. - Я не жду взаимности от вас, я знаю, что вы встречаетесь с Наташенькой, она говорила мне...
Россия нахмурился. Наташа всем рассказала, что он ее будущий муж. Так вот, почему Яо решил, что у него есть возлюбленный...
-Ну... Как бы тебе сказать. - Нерешительно произнес Иван.
-Нет, ничего, я все понимаю, вы прекрасная пара. Вы оба такие замечательные...
Что-то было в России такое мягкое и податливое, что иногда не давало ему спорить и добиваться своего. Его твердый стержень, помогавший ему в жизни и общении с другими странами, проявлялся далеко не всегда.
В тот момент Россия подумал "Что мне терять? Торис хочет встречаться, а я не хочу быть один. Может быть, стоит?", но Торис упрямился после слов Беларуси, и Ваня не стал с ним спорить.

***

-Что там?.. - Природное любопытство Яо не давало ему угомониться. Он потянул шарфик на себя, надеясь развязать его, как в тот же миг грубая тяжелая рука схватила его за запястье.
-Ладно-ладно, ару. Я ничего не делаю! - Китай примирительно замахал свободной рукой. - Ты что так резко хватаешь, ару...
-Сам не знаю, как у меня так получается. - Улыбнулся Ваня. -Иногда мне кажется, будто это не я делаю. - Парень отпустил чужую руку и китаец принялся ее разминать.
-Да уж, ару.
"Может быть, там, под шарфиком, до сих пор спрятан ошейник?" - Подумал Яо. - "Но, с другой стороны, он ведь должен быть совсем другого размера..."
-Иван, ару. Мы долгое время с тобой не виделись, ты неважно выглядишь, ару...
Россия смущенно опустил глаза.
-Да, я довольно часто болею. У меня слабый иммунитет.
-У тебя синяки под глазами, ару, и ты сильно похудел...
Россия вздохнул.
-Что-то случилось, ару ка?..
-Я, пожалуй, не оправился еще после войны с Турцией. Я все время воюю, это очень тяжело, все время нервничаю... Ни минутки покоя нет. - Иван посмотрел в голубое небо, расправив плечи. - А правительство меня уже замучило... Заставляют меня очень много работать, но совсем не кормят. Точнее кормят, но..
-Что "но"? - Не понял Яо.
-Но моим сестрам тоже надо есть... - Брагинский неловко отвел глаза.
-В каком смысле, тоже?!
Россия замолчал.
Китай нахмурился.
-Иван ару, ты что, отдаешь им свою еду?!
-Яо-кун, ну пойми, они ведь девочки.. Они мои сестры, я должен..
-Заботиться о них, это мой долг, ару. - Закончил за него китаец. - Я это уже слышал, ару. Но так нельзя. Почему ты отдаешь все другим, а о себе совсем не заботишься?
-Ничего, все в порядке, я очень живучий... - Парень характерно улыбнулся и Яо замахнулся на него рукой. Заметив, что Россия рефлекторно сжался от этого, Китай пожалел об этом жесте.
-Не улыбайся так, ару. Живучий или нет, ты должен хорошо питаться и жить, ару. Что с твоими руками, ару?
Брагинский немного закатал рукава, обнажая обожженные предплечья.
-Это восстание. Точнее... Попытка некоторых людей прекратить рабство в собственной стране... Сделать всех свободными, а не только тех, кто стоит у власти.
-И?.. - Яо напрягся.
-Их сожгли заживо. Свои же русские люди... Я привык. Только никак не заживет.
-Иван...
-Я на самом деле привык. - Голос России немного задрожал и Яо понял, что он больше убеждает сам себя, чем кого-то. - Иногда я сам убиваю тех, кто ненавидит меня, кто хочет уйти от меня... Ведь, сколько я ни стараюсь, они продолжают меня ненавидеть. - Парень уткнулся лицом в колени и глубоко вдохнул, а Яо пожалел, что начал такую болезненную для России тему.
-Мне кажется, что тебе стоит пойти против твоего правительства. Нельзя выполнять все, что они говорят, ару. Я знаю, о чем говорю. Иван, ты слишком часто им подчиняешься.
-А что я могу сделать? - Подняв голову, раздраженно Воскликнул Ваня. - Ты видел мои руки?! Представляешь, что будет от революции? На смену одних придут другие, и так до бесконечности. Я не могу спорить с ними.
-Но можно же попробовать... Хотя бы не так беспрекословно...
-Я не могу сказать "нет", я не могу отказать, ты просто не понимаешь... Это слишком... Я не смогу. - Россию затрясло.
Китай схватил друга за плечо.
-Все, Иван, ару. Прости. Я понял. Если ты не можешь, пока и не надо.
"Чертов Монголия научил его быть слишком послушным. Довести жизнь до рабства в собственном доме... Чем я могу помочь теперь?.."
У Яо разболелась голова от неприятных мыслей.
-Давай отвлечемся, ару. Ты ведь общался с другими странами, так? Как все прошло?
-Они все смеются надо мной, говорят, что у меня нет культуры, а ведь она вся погибла... Когда я был.. под гнетом. - Он не произносит "в рабстве", просто не может этого произнести.
-Мне очень жаль. - Яо с сожалением посмотрел на друга и сочувствующе погладил его по плечу. - Ты много потерял в те годы, ару. Они не понимают этого... Им не довелось это пережить, ару.
-Я потерял там гораздо больше, чем они думают.
-Что, например?
"Невинность" - Хочется ответить России.
-Разум. - Отвечает он.

Яо немного неловко. Он не знает, как продолжить разговор.
-Артура не слушай, он вечно всех задирает, ару.
-Франц-кун был с ним согла..
-Значит, никого не слушай, ару! Что они понимают! - От громкого голоса китайца у Вани даже заложило уши. - К тому же, я слышал о том, что они обсуждают, ару. Да и слушать это не надо. Ты ведь понимаешь, почему они издеваются над тобой?
-Как-то раз я опоздал, и они тоже начали смеяться, будто я пьяный валялся... - Растерянно и, будто не слушая, продолжил Иван.
-Ваня, ару, ты меня слышишь?
-Да?.. - Вид у России стал совсем потерянный и детский.
-Ты что, не понимаешь? Они все тебя боятся. Они пытаются задеть тебя из чувства собственного страха, ару. Они очень боятся тебя, Иван, ару. Боятся,что ты убьешь их, как убил Тар-Тара.
Ваня засмеялся. И смеялся он так страшно, что нервы Яо затянулись тугим узлом.
А когда он закончил, его лицо снова стало таким, как раньше.
-Ты серьезно? - Почти ласково спросил он. Китай был в замешательстве. Частично, он понимал эти другие страны в их безумном страхе перед Россией.
Самое страшное для психики всегда было чувство неизвестности. Страх перед Иваном основывался большей частью на том, что никто не знал, чего от него ждать. Один только Яо надеялся на то, что со временем Россия придет в себя и ему станет легче.

***

Чем больше проходило времени, тем дальше отдалялось его прошлое. Многие вещи со временем стерлись из памяти, и то пережитое, что принесло в жизнь Ивана Брагинского столько проблем, казалось полузабым детским сном.
Черты и особенности, мешающие жить, он начал считать своими индивидуальными качествами, а не последствием травмы. Проблемы экономики и культуры - своей личной заслугой, недостаточным трудолюбием. Казалось бы, раны на поверхности его тела зажили, оставив бледные шрамы на чувствительной коже. Но только все было не так: раны переместились вглубь, спрятались далеко и начали загнивать, отравляя душу
России и его покалеченный разум.

***

-Яо, ты причиняешь мне столько боли... Как ты при этом заставил меня себя любить?..
Россия вот уже битый час метался по кровати. Все тело горело, ему жизненно необходимо было почувствовать Яо близко. Прижаться, обнять, касаться его везде, где он только разрешит...
Но Китай нигде бы не разрешил ему.
Россия перекатился на спину, чувство влюбленности в соседнюю страну не давало ему даже ровно дышать.
-Что со мной такое?.. Яо, Яо, если бы ты позволил мне захватить тебя...
Брагинский не знал другой любви. Если он любит Китай, то он должен им завладеть. Но что делать дальше? Даже если он получит желанный Китай себе, что делать дальше?
Как себя вести, если они окажутся с ним в одной постели?
Есть желание оказаться, но нет знаний, как поступить потом...
Ваня вспомнил, как Яо облизывается, если ест что-то очень вкусное. У него такой милый и нежный язык. Им он наверняка делает что-то очень приятное Корее-куну...
Парень представил этот процесс и невольно оказался на месте Кореи. В последнее время, у него в голове появлялись совсем не детские мысли...
Никто еще не ласкал его там так, а что, если...
В воображении Ивана Яо медленно целовал его живот, затем опускался ниже, и...
Рука России невольно опустилась в штаны.
-Не делай это! - Голос зазвучал в его голове так неожиданно, что Брагинский чуть не подскочил на кровати.
Он резко выдернул руку из штанов, прислушиваясь к ускорившемуся ритму сердца и широко открыв глаза.
-Не делай эти грязные вещи, это омерзительно. - Продолжил голос. Россия так запутался в своих галлюцинациях, что уже не знал наверняка, Саша это говорит или еще кто-то. За последнее время он насчитал минимум пять личностей в его голове, говорящих совершенно разные вещи.
-Да... Пожалуй... - Русский перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку. Желание пропало само собой.
-Неужели, ты бы хотел, чтобы твой любимый Яо делал эти ужасные вещи?
-Нет... - Всхлипнул Россия. - Не хотел бы.
-И ты никогда этого не стал бы делать, верно?
Россию ужасно затошнило, он побледнел и сильнее вжался в кровать.
-Нет, это невозможно, это просто невозможно....
Он почувствовал дикое отвращение к себе. Как он мог подумать о таком? Заниматься сексом с кем-то, это же так ужасно... А делать это ртом - невозможно по определению.
Вот так, даже простые и невинные фантазии оборачивались для России настоящим адом.
Он старался делать вид, что не зависим от прошлого, однако прошлое не хотело ему подчиняться.
-Я свободен. - Сказал однажды Россия сам себе. - Я больше никогда не упаду на колени.
Но стоило закрыть глаза, уйти в свой мир - как снова море крови плескалось перед ним.

***

От Яо Иван получал очень много подарков. С Китаем неплохо шла торговля и России льстило, что Яо разрешал это, несмотря на то, что не доверял никому, кто выходил за пределы его личных границ.
В один из таких дней, когда Ваня разглядывал очередную милую вещичку из Китая, он решил поблагодарить Яо за это и уделить ему внимание. Не важно, что он собирался оставить Яо ради его же блага. Он может сделать это и позже...

Яо открыл Ване дверь и застыл от неожиданности.
-Что ты здесь делаешь, Брагинский?
Парню сильно резануло слух обращение по фамилии, однако он незатейливо продолжил:
-Я пришел навестить своего хорошего друга, то есть, тебя, Яо... кун! - Россия произнес имя Китая по-обыкновению, игриво.
-В каком смысле, навестить? - Не понял Яо. - Мы ведь с тобой договорились, что больше не будем общаться...
Россия глупо заморгал.
-Когда решили? Я не понимаю...
-Когда, ару, в последнем нашем разговоре про это. Про то, что все плохо и нам больше не стоит дружить.
В груди у Ивана вдруг стало очень холодно.
-Но... Как же?.. - Растерянно ответил он. - Ведь такого разговора никогда не было!

Чтобы убить своего врага нужно не много - всего-лишь покончить с собой©

(Прим.авт.: прошу прощения, что в фанфике столько много насилия, просто так надо. А еще это было написано в ответ на те статьи, в которых доказывают, как нам повезло, что нас захватили монголы и сколько пользы это принесло. Когда славянских людей сжигали, рубили и насиловали, вас еще не было. А вот Ваня был - и испытал все прелести полезного детства на себе.)

***
-Не надо думать, что все, что я приношу: это вред. Возьми. - Тар-Тар кинул в руки Вани небольшое яблоко. - Завтра на рассвете идем в поле, я научу тебя стрелять из лука.
-Стрелять из лука?.. - Тихонько переспросил Ванечка.
-Да, я же сказал. Я заметил, что ты лакомый кусочек не только для меня. Слишком многие пытались на тебя позариться, да и не раз нападали, пока я не стал твоим хозяином. Надо научить тебя хоть каким-то навыкам самообороны.
Руссия опустил светлые глазки к полу: на него и правда нападали очень многие, не только Монгольская Империя и Орда. Он никогда не понимал, почему, и только став старше осознал, что все было от того, что он был слишком нежный, слишком слабый, слишком маленький.
Что мог сделать против них ласковый мальчик, который только и хотел, что со всеми дружить?..

Ванечка еще никогда не держал такую штуку в руках. Он совсем ещё не умел защищаться, а зерно лютой ненависти, родившееся из боли и влекущее за собой создание его второй личности, еще только-только начинало прорастать.
-Видишь? Вот так надо его держать. Будешь стрелять, целься куда-нибудь подальше. Вон туда, например. Только крепче держи, у тебя он весь в руках трясется.
Московия попытался сжать лук крепче в своих маленьких ручках, но оружие было очень тугим, тяжелым и неудобным.
"Куда проще закидывать недругов камнями" - подумал Ваня. В те годы он был еще совсем чист, а позже научится ненавидеть себя за это: за маленькое тело, за слабость, за один факт, что когда-то ему довелось быть ребенком. Это будет одной из причин, по которой "Внутренний ребенок" России никогда не сможет вырасти.

Ему так понравилось учиться стрелять! Это было тяжело, но очень увлекательно. Ваня даже стал чувствовать себя более защищенным, а также и способным к росту в будущем.
Наивный по определению, Руссия решил, что его положение не так уж и плохо: Орда в те дни вел себя почти как его папа.
Кто знает, может он и был его папой. Ваня этого не знал.
Но за все в жизни надо платить. Только боль достается нам бесплатно. Это Московия понял уже много позже.

***
-Ну же, давай, благодари. Я посвятил тебе свое время и свои силы, не будь бессовестным ребенком. - Рычащим голосом бормотал Орда, вбиваясь своим членом мальчику в рот.
Орган был липким и горячим, от него очень неприятно пахло, со временем Иван возненавидел телесные запахи, они на самом деле вызывали у него отвращение, особенно если были так же сильны, как эти.
Ребенок пытался отстраниться, но мужчина еще больше притягивал его к себе, больно сжимая его волосы.
Лицо Орды исказила гримаса удовольствия: славянские волосы Руссии были такими нежными, такими светлыми, весь он был столь непорочным, что его хотелось до скрипоты на зубах.
Орда жадно провел грязной рукой по волосам Московии и резко прижал его за голову к себе еще, чтобы глубже войти.
Из глаз будущего России потекли слезы. Все в горле у него сильно болело, ему было стыдно и страшно. Ваня прикрыл глаза, надеясь, что скоро все закончится, пытаясь подавить рвотный рефлекс, который, безусловно, был, но причинял только боль. Ему даже хотелось бы вырвать на насильника, но только вот было нечем.
Несколько раз мальчишке становилось так плохо, что он инстинктивно пытался вырваться, за что Орда очень больно ударял его головой о стену или сильно дергал за волосы. Затем все начиналось снова, и потому такие жалкие попытки лучше было оставить при себе.
Золотой Орда кончил, и отпустил мальчишку. Ваня упал на колени, уперевшись руками в пол, и сплюнул сперму. Его ужасно тошнило, от чего на пол все время текли его слюни, и, пытаясь отдышаться, Руссия коснулся лбом холодного пола и весь перепачкался.
Все, что ему тогда хотелось: уйти к маме. Чтобы она позаботилась о нем, помыла и любила его бесконечно. Но только Руссии нельзя было мечтать о таком, ведь это он должен был спасти маму. Он должен быть сильным.
-Я приду за тобой завтра. Сегодня можешь идти домой. А пока лучше поешь, а то сил не будет. - Мужчина махнул рукой, указывая на тарелку с едой, стощую на полу.
Когда Тар-Тар ушел, Ваня присел рядом с тарелкой и принялся есть. Грязный, изничтоженный, он вел себя так, словно бы только что гонял с соседскими ребятами в футбол, а теперь просто изрядно проголодался.
Ребенок знал, что ему надо есть, хотя его и преследовала мучительная тошнота. Она больше уже не пройдет: Россия будет испытывать ее годами, делая вид, что иногда у него бывают проблемы с желудком.
Внезапно, Руссия заметил какое-то шевеление. Из щели в стене к нему вылезла маленькая мышка.
-Мышка пришла! - Как ни в чем не бывало, обрадовался Ваня. - Хочешь поиграть со мной?
Мальчик улыбнулся и протянул мышке свою ручку. Зверек проигнорировал этот жест, схватил крошки еды, лежащие возле Ваниной тарелки, и был таков.
-Ну ладно, в другой раз.. - Немного раздасадованно произнес Брагинский. Он растянулся на полу и принялся играть сам с собой: непринужденно и не жалея себя, наивно полагая, что его детство точно такое же, как у всех.

***

Иван тяжело вздохнул и щелкнул пальцами по стакану, от чего тот слегка отъехал в сторону.
Сегодня ему всю ночь снился один и тот же сон. Сон о том, как он сражался с самим собой.
Это было по-настоящему тяжело и больно, и вся сложность была в том, что чем сильнее он бил противника – тем больше ран становилось у него самого.
Но, в конце концов, сон ведь кончился вполне себе хорошо – он все-таки убил врага.
Правда, для этого ему пришлось умереть самому, но разве это имело когда-нибудь значение?..
Иногда ему самому казалось, что так для всех будет лучше.
Брагинский не хотел знать, что творится у него в голове. И почему ему снятся такие сны.
Потому что ответ был на поверхности.
Он был, есть и остается ненормальным, неизлечимо больным, с поехавшей крышей или как там еще любили выражаться…
И что самое обидное – он один был таким.
Это и сводило с ума больше всего.
«Почему именно я?» - постоянно крутилось у него в голове, словно бесконечная шарманка. Как в любимых голливудских фильмах Америки. 
В них главные герои часто задавали этот вопрос. Но в результате оказывались такими же. Особенными и здоровыми.
Но что говорить о них, ведь он никогда и не был главным героем, верно?
Внезапно, словно в напоминание о том, что он в этом мире не один, в дверь постучали.
Не задавая ненужных вопросов, вроде «кто там?», Россия молча открыл дверь и улыбнулся гостю.
-Здравствуй. – Почти по-японски вежливо произнес Корея.
-Добро пожаловать~ - Привычно миролюбиво ответил Иван.
Все верно: эти сны появились с тех пор, как напряжение в отношениях с Яо дошло до предела. Они ругались, мирись, ругались, потом опять мирились... Яо высказал России о том, что его поведение весьма странное и что ему не нужна вся эта Ванина ревность и проблемы, когда неприятностей хватает и в отношениях с Кореей.
Семья Китая тоже не осталась в стороне: один за другим, к Брагинскому приходили азиаты и упрекали его в плохом поведении и вредительстве. "Ты отвратительно себя ведешь, ты очень злой", "Оставь Яо, с тобой его жизнь стала кошмаром" и многое, многое другое.
Россия не был удивлен, что к нему наведался и Ён Су. Он приходил уже не в первый раз, убежденный, что имеет право лезть в чужие отношения. Это бесило больше всего.
-Как дела у Китай-куна? - Поинтересовался Брагинский.
-А ты не знаешь? Ах да. Точно. Ты ведь не общаешься с ним так хорошо, как я...
Россия нахмурился. Он знал, что все, о чем говорит Ён, будет сказано специально. Корея боялся сказать в лицо Ивану все, что он думает, а вот играть на чувствах он умел просто отлично.
-Пожалуй. - Кивнул Россия. - Но мы достаточно близки.
-Ты никогда не станешь ему так же близок, как я, ведь мы вместе всю жизнь... - Как бы между делом продолжил Корея. - У меня нет никого ближе, чем Яо, а у Яо нет никого ближе, чем я... В этом огромном мире, наполненном злом, только мы есть друг у друга, и так будет всегда.
"Не ранься, глупое, просто не реагируй" - Говорил Россия своему сердцу, которое оставалось очень ранимым даже несмотря на то, что выпадало, несмотря на то, что генерал Мороз мог заморозить его чувства и спрятать Россию под своей защитой в огромной холодной пустыне.
-Я знаю. - Улыбнулся Ваня. Он смотрел Корее прямо в глаза, открыто, честно и без страха. Как смотрел бы, если бы ему стреляли в лоб.
-Тебе нужно уйти из нашей семьи. Яо постоянно плачет, и все из-за тебя, я уверен. Ты очень много боли ему причиняешь. Если бы не ты...
-Скажи пожалуйста, Корея-кун, а кто ты такой, чтобы лезть в мои отношения с Яо-куном? - Ответил Иван, улыбаясь. Злость поднялась в нем удушливой волной.
-Я тот, кто знает его лучше всех. - Фырунул Ён.

***

Много боли тогда пришлось перетерпеть России. Он никогда не любил, когда к нему лезли: в душу, в его тайны, чувства. А когда лезли не в свое дело, его это еще и ужасно бесило.
Но сны говорили еще и о том, что Корея, пожалуй, был прав.
Брагинский злился на азиатов за то, что они вмешиваются в чужие дела, злился, что ему всю жизнь приходится быть чудовищем, портящим жизнь всем, кого он только знал, и все эти страны, что причиняли ему столько боли, каждый раз являлись жертвами.
Но с другой стороны он понимал, что с ним никто не может быть в безопасности, не может быть счастлив. Его жуткое "я", которое он назвал "Александр" могло причинить другим очень много вреда. Ваня не понимал, как его контролировать, зачем он нужен и видел, что Яо не верит ему: в то, что это не он, что у него пропадает память и что он ничего не может сделать с этим чудовищем.
Александр стал отдельной личностью, более того, он всегда был ею: выходил на связь лишь, когда сам хотел, не высказывал своих чувств, не приходил по одному Ваниному желанию. Зато, если жизнь доводила Россию до точки кипения, он появлялся тут как тут. И остановить его было невозможно.
Главной причиной все так же оставался тот самый мальчик, которого Россия видел во сне: это был затравленный искалеченный ребенок, который боялся всего на свете, постоянно плакал, был страшно уязвим и не мог излечиться.
Как только Александр чувствовал, что негатив извне может ранить этого ребенка, он завладевал телом России или влиял на него так сильно, что Брагинский становился сам не свой. Эта проблема была неразрешимой, и, как бы Иван ни старался, стать нормальным и прекратить все это у него не получалось.
Ему еще не раз снились подобные сны, приходили видения, и Россия изо всех сил старался скрыть ото всех этого странного ребенка, его чувства, его повышенную ранимость. Все внутри, от малейших воздействий травмировалось и кровоточило, а парень продолжал улыбаться, будто от этого зависела его жизнь.
Однажды ему довелось пережить страшные зверства, и это отпечаталось на его психике и восприятии мира. Но Иван посчитал лучшим врать себе, врать другим и делать вид, что он такой же, как все.
В какой-то момент он справился с собой. Сидя в одиночестве долгими ночами, напиваясь в хлам, чтобы пережить боль ран из прошлого, боль неразделенной любви, боль разлуки с Яо, он вслушивался в завывания ветра за окном и знал: вот его судьба. Этот холод, эта зияющая пустота кругом, ветер и снег. Все вокруг него замерзнет и он останется один.
Его потерянность, оторванность от реального мира, его одиночество было столь леденящим душу, что даже находиться рядом с ним было холодно.
-Холод это хорошо. Останься в вечной зиме. Я дам тебе это, я построю ледяной замок, откуда мы никогда не уйдем. - Мужчина в темном одеянии протянул руку и раскрыл ладонь. На ней, кружась в волшебном вальсе, появились блестящие снежинки. Снежинки превращались в капли, затем в осколки и вот вокруг России образовалась огромная ледяная стена.
Александр был готов жить в холоде вечно.
-Я знаю, ты прав. - Смирился Россия. Я больше ничего не хочу. Я сдался. Но я не могу уйти и бросить его просто так...
-Это еще почему?
-Сначала я должен ему признаться...
Россия зажмурился, пытаясь оттолкнуть от себя чувства любви к Яо.
Он был готов сделать это. Время пришло. Но перед этим ему еще нужно будет услышать еще и чужое признание...

Примечание автора: эта часть задумывалась как отдельный фанфик под названием "убить себя" очень много лет назад. Но он так и не был написан. Сейчас я решил включить его в фанфик "Жертва".
Кроме того, персонаж, участвующий в сюжете (вторая личность России) был придуман мной, и назван именем Александр, однако, 2рРоссия имеет такое же описание и имя, поэтому я, скорее всего, включу его в список действующих персонажей, хотя это довольно мистическое совпадение :/

***
Убей себя, убей меня
Ты не изменишь ничего
У этой сказки нет конца
Ты не изменишь ничего ©

Россия зашел домой и почувствовал, что стало как-то холодно. Печка, что ли, не греет?
Было уже довольно темно, и мебель создавала немного жуткое впечатление, словно это были замершие чудовища.
Ивану послышался странный шорох, доносящийся из его комнаты. Он прислушался и, напрягшись, отправился прямиком туда.
Почему-то сильно болела голова. В ней было что-то не так.
Брагинский нахмурился. Одним из его самых больших страхов был страх сойти с ума. Как только он чувствовал, что что-то не в порядке, тут же ожидал появления галлюцинаций или голосов.
Но голосов не было. Его разум был абсолютно чист, что напрягало его еще больше.
Зайдя в комнату, Россия понял, что он здесь не один.
-Кто здесь? - Произнес он в темноту.
Раздался всхлип.
-Я же знаю, что ты здесь. Ответь мне.
Никто не отвечал. Россия начал злиться. Но когда его глаза привыкли к темноте, на смену злости пришло страшное удивление.
Перед ним, прямо напротив стены, стоял маленький мальчик. Он жался к стене так, будто бы его собирались съесть, и прижимал к груди худенькие ручки.
Россия помнил эту разорванную одежду. Ее порвал Орда во время бушующей страсти, когда Ванечка пытался оставаться одетым, а мужчина насильно срывал эти старые тряпки с беспомощного маленького тела.
Иван любил детей. И, может быть, видя такого ребенка он обязательно бы захотел его спасти и приласкать.
Но Брагинский понимал, что перед ним стоит он сам, из прошлого. Неизвестно, как, неизвестно, откуда. Но это был он. Его, все еще голубые, глаза, его синяки на лице и по телу, его ноющая раненая шея, искалеченная душа...
Кто бы мог подумать, что он выглядел когда-то так жалко.
В душе России проснулось отвращение к самому себе. Он не мог жалеть этого мальчика.
-Здравствуй, Ваня... - Неловко начал он. - Почему ты так дрожишь? Чего ты боишься?
Мужчина резко шагнул к мальчику и тот в ужасе шарахнулся от него.
-Эй, послушай... Я ничего с тобой не сделаю. - Иван почувствовал, как боль и страх медленным ядом расползается в груди. Он ощущал все, что ощущал этот маленький ребенок. - Я это ты. Только взрослый. Я не причиню тебе вреда.
-Взрослые всегда причиняют вред... Пожалуйста, не подходите... Не надо. - Нежным высоким голосом ответил мальчик.
Россия вздохнул. Он начал понимать, что именно мешает ему жить вот уже несколько столетий.
-Послушай, ты должен успокоиться. Снаружи уже все хорошо, там нет Золотой Орды. Там свобода.
После слов "Золотая Орда" ребенок заплакал. Иван заметил, как струйки крови ползут у мальчишки по вискам, как на груди распускается алый цветок, пропитывающий одежду, как кровь течет у него между ножек и собирается в темную лужицу на деревянном полу.
Острая боль кольнула сердце России, продолжая передаваться от загадочного ребенка.
Ваня помнил, сколько крови он тогда потерял. Большая часть населения погибла...
-Я... Послушай... - Брагинский не представлял, что ему делать. Страдания, страх и отчаяние, передающиеся в него от себя из прошлого, очень мешали ему сосредоточиться. Они путали его мысли, причиняли неудобство, от них нужно было избавиться, нужно было, чтобы мальчик прекратил их испытывать! - Что ты хочешь? - Спустя неловкую паузу произнес он.
Россия подошел еще ближе и протянул руку, чтобы погладить малыша, но ребенок тут же разразился громкими рыданиями, закрыл голову руками и, что есть силы, вжался в стену, поскольку бежать из комнаты было некуда.
-Не надо... Пожалуйста. Не надо больше меня бить, я умоляю вас, не трогайте меня, не надо... - Дрожащим голоском отвечал ребенок.
Иван начал постепенно терять терпение.
-Я не собирался тебя бить... Я хотел лишь тебя погладить и... Хочешь, я тебя обниму? - Взрослый мужчина, не думая, подошел совсем близко к ребенку, раскрыв руки для объятий и на этот жест мальчик вскрикнул и разразился совсем уж отчаяным и надрывным плачем.
-Не надо... Не надо... Не надо больше трогать...
Его прошлое я до ненормальности трясло от страха. В голове всплыли воспоминания об ударе кулаком в голову и о жадных мужских руках, трогающих его грудь.
Иван помотал головой. Это нужно было прекратить.
-Все уже давно прошло. Посмотри, я взрослый. Я все пережил. Ну что мне сделать, чтобы ты перестал так бояться и плакать? Это очень мешает жить...
-Я хочу к дяде Яо, он был добрым. - Всхлипывая, ответил мальчик, вытирая глаза грязным рукавом.
-А еще?
-Хочу к сестричкам. К старшей сестричке и млашдей сестричке...
Брагинский сглотнул. В его семье уже давно все не так хорошо, как ему бы хотелось.
-Ванечка, сейчас с сестрами не очень хорошие отношения.
-А дядя Яо?
-Яо-кун не любит тебя, ты ему не нужен. А если ты будешь плакать, я тем более никогда тебя никому не покажу.
-Ванечку любит только хозяин. - Прошептал ребенок и слезы крупным градом вновь полились у него из глаз. - Я хочу, чтобы он перестал меня любить. - Прошлое я закрыл лицо руками, пытаясь прекратить рыдания, но у него ничего не получалось, а худенькие плечики тряслись, словно он стоял на каком-то работающем конвейере.
Душащая боль чуть не свела Россию с ума. Он согнулся пополам, не понимая, как этот маленький ребенок может терпеть ее в таких количествах и выдерживать все это.
Терпение взрослой страны лопнуло. Иван схватил ребенка и с силой впечатал в свою же стену.
-Прекрати, прекрати, пожалуйста, сколько можно! Что мне тебя, холодной водой облить что ли! - Мужчина нахмурился. Мальчик сжался изо всех сил, продолжая надрывно рыдать.
Брагинский отпустил ребенка, даже руки его ослабели от страданий и паники, охватившей мальчика.
-Ну что мне, тебя наказать? - Отдышавшись, произнес он.
Мальчик прекратил плакать и поднял голову. Его глаза были широко раскрыты, а зрачки сузились от ужаса. Он был совсем неадекватный.
-Не надо наказывать. - Заторможенно ответил он, помотав головой. - Нет... Я все, что угодно, сделаю...
Ванечка принялся стягивать с себя одежду, а взрослый Россия закрыл лицо ладонью, чтобы на мгновение отстраниться от этого позора.
-Не смей с ним так разговаривать. - Прервал обоих внезапно появившийся гость.
Иван услышал сзади себя тяжелую поступь сапог и обернулся.
-Ты? - Произнес он с презрением. - Что ты здесь делаешь?
-Охраняю его. - Мрачно ответил мужчина.
Иван знал его. Это был тот самый голос, говорящий с ним с самого детства. Только теперь он впервые видел его вживую.
Мужчина был очень похож на него самого: светлые волосы, высокий рост, бледная кожа. Но глаза его были злыми, с красной радужкой, светящейся в темноте, как и его, сиреневая. Он тоже был пропитан магией, но совсем другой. Одежда же на нем была более качественная, строгая, в темных тонах. На шею был намотан шарфик - точно такой же, как и у него, только красный.
-Что тут происходит? - Иван оказался в полном замешательстве.
-Просто не смей к нему подходить так. Вот и все. Он итак достаточно травмирован.
-Но он мешает мне жить! - разозлился Иван.
-Это ты мешаешь нам жить, ничтожество. Сделаешь к нему хоть шаг и я оторву тебе голову. - Гость был настолько груб и уверен в себе, что взрослому России даже стало страшно.
Он тоже его боялся... Что это за демон такой?..
-Кто ты? - Россия прищурился, пытаясь понять это странное пугающее существо.
Существо оскалилось. Затем, весьма жутко засмеялось.
Оскал этого мужчины в темном одеянии был похож на дьявольский. Глаза смотрели так, будто это был и не человек вовсе. Он даже не моргал.
-А ты еще не понял?!
У Брагинского мурашки пошли по коже. Он, кажется, не особенно хотел знать ответ.
-Эй, Ваня?.. - Услышал он внезапно знакомый голос. Кто-то зашел в его дом, и этим кем-то определенно был...
-Яо! Не надо! Не заходи сюда... - Отчаянно закричал Иван.
-Что случилось?! - Яо упрямо шел в сторону комнаты, где происходил вес этот ужас.
-Яо не один. - Спокойным низким голосом заметил его темный двойник. - Он привел к тебе в гости всю семью.
Двойник был прав: обернувшись, Ваня увидел, что они все стоят возле его комнаты, а Яо находится в самом дверном проеме - безоружный и такой беззащитный.
-Я убью их всех. Ты не сможешь мне помешать. - Голос был невероятно спокоен, и невероятно жесток.
-ЯО, БЕГИ! - Россия подбежал к азиату и принялся выталкивать его из комнаты, подгоняя заодно всех его пришедших родственников.
-Ваня, кто это?! - В ужасе, Китай смотрел на мужчину, стоящего сзади Ивана. - У него меч!
-Беги, я сам с ним справлюсь, пожалуйста! - настоящий Россия заметил, что и у него теперь есть меч. Как вовремя!
Мечи скрестились. Двойники отчаянно сражались: темный, чтобы Иван выпустил его для кровавой бойни, и светлый, чтобы не допустить трагедии.
-Ты не помешаешь мне. Не глупи!
-Я тебя ненавижу... - В ярости прошептал Иван, обрушивая новый удар на соперника.
Их силы были равны. Они оба были быстрыми и ловкими, у них было одинаковое оружие.
-Зачем ты это делаешь! Кто ты такой!
Демон не хотел отступать. Россия понимал, что, если проиграет, то выпустит его и тот убьет всех, кого он любит. И всю семью его любимого Яо-куна.
Решение пришло мгновенно. Брагинский вовремя вспомнил о ноже, припрятанным за пазухой.
Быстрым жестом он вынул холодное оружие и воткнул его в грудь своего соперника.
От боли заискрило в глазах.
Россия схватился за больное место: в районе грудной клетки, куда только что ударил красноглазого мужчину.
Дышать стало тяжело. Ваня закашлялся и рот его наполнился кровью. Парень сплюнул ее и посмотрел на свою руку: она вся была залита темной красной жидкостью, а в груди у него болела тяжелая колотая рана.
-Что это?.. - Иван в ужасе перевел взгляд на врага, стоящего напротив него с такой же кровоточащей раной в груди. - Кто ты?...
Демон снова страшно оскалился.
-Какой же ты идиот. - хрипло произнес он, вытирая кровь с губ. - Я - это ты.
Внутри у светлого России все похолодело.
Он сделал шаг назад, не веря чужим словам.
-Нет... - Прошептал он в ужасе, помотав головой. - Ты лжешь мне...
-Я не лгу, ты сам это знаешь. Ты видишь? - Мужчина указал на зеркальную рану, в точности отрающуюся на нем самом. - Теперь ты понимаешь, ЧТО ты должен сделать, чтобы спасти их от меня? Глупец!
"Я это ты. Я это ты" - Крутилось у Вани в голове. Он не хотел в это верить, но ради спасения близких ему нужно было это осознать.
Демон ждал, когда Россия сдастся. Он уже, было, направился к двери, как вдруг Россия схватился за меч и замахнулся им на двойника.
-Теперь понимаю. - Хладнокровно ответил ему Брагинский, воткнув острый меч Александру в самое сердце.
Боль была невыносима - он умирал. Но теперь он был спокоен за близких.
В глазах его, как обычно перед смертью, потемнело и Россия проснулся.

Все куда-то исчезло, растворилось во тьме…
Даже звезды теряются в кронах акаций.
Ты слышишь шепот, все как будто во сне -
Это голоса твоих галлюцинаций.

Люди в белых халатах куда-то спешат.
Карнавал начался, и никто не вернется.
Ты пытаешься встать, но что-то тянет назад.
И из вен жидкость красная медленно льется.©

-Яо... Яо... Яо... - как в бреду шептал Россия, уткнувшись лицом в подушку.
Его щеки горели, сердце быстро колотилось в груди, а дыхание было горячим и сбитым. Не потому, о чем вы сейчас подумали, нет. В любви этой страны не было никакого сексуального подтекста. Несмотря на свою жизнь, Россия был очень невинным. Просто сейчас он испытывал такие сильные чувства, такие переполняющие, что с трудом их выдерживал.
На кровати лежал портрет эмоционального китайца.
Ваня нарисовал его сам, чтобы, не имея возможности видеться с Яо, смотреть и смотреть на него... Каждый день.

-Ты что, всерьез полюбил этого подозрительного азиата? - Заговорил вдруг в голове Брагинского знакомый с детства голос.
-Я? - Испугался Ваня. - Я... Нет, мы только друзья...
-Я думаю, тебе стоит бросить эту идею. Любить очень опасно. Это причинит тебе боль.
-Я и не.. ты что, я ведь не умею любить!
-Правильно, ты можешь любить только меня. Или, в крайнейм случае, лучше люби своих близких родственников.
-Да он уже давно в него влюблен! Только скрывает ото всех. И себе врет. Ну же, признайся. - Произнес уже другой голос, еще более жестокий.
-Нет, это не так... - Голос Ивана стал совсем потерянным. Его глаза забегали от волнения.
-Ты просто слишком слаб, чтобы признать. - Продолжил злой голос. - Ну же, скажи. Я люблю Яо. Я люблю Яо.
-Я... Я... Я не нужен ему... Китай-кун и Корея-кун прекрасная пара, а я их общий друг, вот и все...
-Так слабо сказать? "Я люблю Яо". Ты отвратителен. Теперь это твоя слабость...
-Хватит... Прекратите. - Россия сел на кровати, хватаясь за голову. Чем больше голос повторял эту фразу "Я люблю Яо", тем труднее становилось дышать, тем сильнее хотелось любить.
Любовь прорастала в нем диким цветком, ядовитым плющом, извиваясь и раня внутри все органы, забиваясь в самое сердце, заставляя его кровоточить, при этом сладко сжимаясь от чувственной боли.
Эта любовь была чем-то невероятным. Чем-то, что сам Россия никогда еще в своей жизни не испытывал. Поэтому он сначала и не понял, что это она. Невозможно узнать то, чего у тебя еще ни разу не было.
Чувства Ивана были весьма странными, они заставляли его ноги подкашиваться при виде возлюбленного, дыхание сбиваться, а сердце стучать и чувствовать так сильно, что еще при второй их встрече случилось непредвиденное:

-Эй, Россия! Привет! - Китай привстал на цыпочки и энергично помахал ему рукой. Он подбежал к Ивану и поправил съехавшую одежду.
Яо был так красив в своих традиционных красных одеяниях, что у Вани чуть кровь из носа не пошла.
Он молча пялился на нового друга, не в силах ответить хотя бы слово, лицо его горело, а сердце стучало так сильно и любило так отчаянно, что в один прекрасный момент...
-АЙЯ!!! ЧТО ЭТО! ЧТО ЭТО, ЧТО ЭТО, О НЕТ, КАКОЙ УЖАС, АРУ! - Китай орал во всю глотку, лицо его побледнело, глаза на пол лица: эмоции он порой выражал так открыто, что Ване показалось, бедному недалеко до обморока.
-Ах... П-прости меня, это у меня иногда бывает... Оно выпадает иногда. - Брагинский выглядел ужасно смущенным и взволнованным. Парень наклонился к земле, схватил кроваво-красный орган и воткнул его обратно в дыру, образовавшуюся у него в груди.
Яо молчал и ждал дальнейших объяснений, с ужасом рассматривая сначала жуткую дырищу, затем процесс вставления сердца обратно и зарастания тканей.
-Если я его крепко зашиваю, оно держится лучше, но от сильных эмоций иногда выпадает равно. - Россия засмеялся неловко и глупо, от чего по затылку Яо пошли мурашки.

***
У Вани были свои понятия и свои впечатления о любых вещах. И были они, в виду воспитания, если его можно было таковым назвать, весьма специфическими.
Как только он понял, что очень глубоко и сильно влюблен в Китай, вся его внутренняя составляющая испытала желание отдать себя ему. Это был большой показатель любви.
Свободу нельзя отнять насильно. Ее можно только отдать. Орда и Монголия не понимали этого, пытаясь владеть Россией, отбирая у него все, что тот имел. Но они не смогли забрать его внутреннюю свободу. Она всегда была внутри него, отражаясь в фиалковых глазах.
И это сводило их с ума, заставляя быть еще более грубыми, более властными, более жестокими....
Теперь же, когда Россия сам полюбил кого-то, эта свобода захотела принадлежать другому.
Ваня чувствовал неосознанную зависимость от Яо, от всех его слов, от поступков. Вся нежность, на какую только Брагинский был способен, завязалась тугим узлом у него на сердце, порой не давая даже вдохнуть.
Его любовь была абсолютно бескорыстной, нежной, но при этом душащей и уничтожающей.
Она делала его слабым, очень слабым, впервые за много лет он почувствовал себя страшно уязвимым, будто бы рядом с Яо его панцирь разбивался вдребезги, ледяные оковы, защищающие его столетиями, таяли и растекались прохладной водой и жгучими слезами.
Китай мог протянуть руку и достать его сердце, его душу и внутренности и сделать с ними что угодно. И Иван бы не поднял руки, не оттолкнул, не защитился бы. Любовь сковала его и сделала его таким, каким он был в раннем детстве: беззащитным и несчастным.

***
-Я не знаю, почему так происходит. Просто становишься очень хрупким. Я могу плакать и плакать, это очень жестоко, все внутри разрывается. Не представляю, как мы будем вместе дальше. Его безразличие причиняет слишком много боли.
-Да, я понимаю это... - Отвечал Китаю Ваня. И он правда понимал.
Он жалел Яо и выслушивал все, что тот рассказывал. Сегодня Китай пришел к нему в гости и они лежали на траве, наблюдая за звездами.
-Это слишком для меня. Ощущаю себя хрупкой вазой и ненавижу себя за это.
-Не нужно себя ненавидеть. - Россия осторожно погладил Яо по волосам. - Мы с тобой так похожи. Я знаю эти чувства. Но в тебе они выглядят прекрасно...
Яо удивленно посмотрел на Брагинского.
-Знаешь, правда? Ах да, ведь у тебя тоже наверно есть любимый человек, ару?
-А, д-да! Конечно есть. - Россия отвел глаза в сторону.
-Тогда понятно... Тяжело тебе с ним?
-Любовь это всегда тяжело. - Вздохнул Ваня. - С моими сестрами то же самое...
-Знаешь... - Начал китаец. - Иногда я думаю, что это нужно закончить.
-Почему?
-Просто... Мудрость такова, что если любишь, иногда лучше отпустить. Особенно, если ты вредишь тому, кого любишь...
Россия аж привстал с земли.
-Нет! Все не так!
Яо опешил.
-То есть?!
-Не это значит любовь! - Вдохновенно заявил Россия. - Любить значит не отпускать, никогда-никогда! Что бы ни случилось, как бы ни было трудно, что бы вы ни говорили друг другу, когда любишь, надо вцепиться и держать изо всех сил, и никогда не уйти, никогда не бросить, чтобы весь белый свет никогда не мог разлучить вас...
Яо опустил глаза, затем грустно улыбнулся.
-Ты такой молодой, ару. Такой наивный. Но ты, пожалуй, прав ару.
-Когда можешь оставить того, кого ты любишь, грошь цена твоей любви... - Закончил Иван.
Китай вздохнул.
Ребята немного помолчали. Затем, Ваня продолжил:
-А вообще, мне кажется, что самое главное в жизни - быть сильным.
-А мне кажется, быть любимым. - Грустно заметил Китай.
Никто из них не понимал, что они говорят об одном и том же...

***
-Ваня, ару... Покажи мне... Это... - Парень несмело перевел взгляд с лица Ивана на его грудную клетку.
России стало немного не по себе. Но он не был против, ведь он умел доверять другим гораздо больше остальных стран.
Блондин медленно расстегнул рубашку, поправив шарф, и обнажил бледную грудную клетку.
Яо привстал, сел поближе к другу и уставился на шов, сделанный толстыми нитками, в форме квадрата на левой части груди.
Грубые стежки проходили сквозь ткани и выходили наружу, словно бы Ваня был Франкенштейном. Кожа, в местах проникновения ниток, была припухшей и воспаленной, кое-где дырки были подсохшие и в этих местах кожа потрескалась.
Разглядывая чудовищную картину, Китай испытал отвращение и жалость. Это было очень легко заметить по его лицу, Ване это не понравилось и он быстро застегнул рубашку обратно.
-Как это... Возможно... Ару. - Не веря своим глазам, прошептал Яо.
-Сам удивляюсь. Иногда это удобно.
-Удобно?! Как оно там держится, ару? Как оно выпадает оттуда? Там ведь кости, ару... Это же тело, ару! Почему так?
Россия улыбнулся.
-Однажды мне пришлось его вырвать. Я расковырял себе всю грудь, а кости сломал. И вынул его. Таким образом можно справляться с различными... Неприятностями.
-И ты так спокойно об этом говоришь,ару?! Как ты живешь после этого...
-Я ведь бессмертный, как и ты, Яо-кун. Я не человек и тело мое не человеческое. Просто оно уже не заживет. Приходится приспосабливаться.

Он умел приспособиться. Россия вообще был способен приспособляться где и как угодно. Он действительно был живучим, словно олицетворял собой чистую выносливость.
Но от этого ему не становилось легче. Его сердце страдало, кровоточило и причиняло очень много боли в те моменты, когда Россия, вместо своего искалеченного сердца, жалел Яо, говорящего ему о Корее. Каждый раз это была маленькая смерть. Но ни одна его мышца лица не дрогнула, и заботливость не уменьшалась в нем, поскольку прежде всего он жалел не себя, а любимого Яо.

***
"У вас нет будущего. Он не любит тебя. Если ты и станешь ему очень дорог, ты навсегда останешься вторым. Как ты собираешься прожить так всю жизнь?" - Говорил Россия сам себе.
Он медленно подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение: перед ним стоял подросший молодой парень, в летней рубахе и зимнем шарфе.
Иван медленно стянул шарф, обнажая уязвимую шею: бледными линиями ее окольцовывали старые шрамы. Была ночь, свет падал тусклый, но белесые полосы были отлично заметны на нежной коже.
-Ты уродлив, Россия. - Снова сказал он сам себе. - Ты так уродлив... Как тебе не стыдно желать, чтобы кто-то любил тебя и твое уродство...

***
Ваня разговаривал так не только с Китаем. С Кореей дело обстояло абсолютно так же.
Ён перестал так плохо относиться к Брагинскому, поскольку он был слишком неэгоистичен и умел выслушать и поддержать лучше любого близкого друга.
-Не плачь, Корея-кун... - Россия Протянул парню платочек. - Ведь Яо-кун тебя очень любит.
-Я знаю, знаю, просто... Он... Всегда так было. Всегда он обвинял меня в чем-то, но никогда не смотрел на себя со стороны. Сколько боли он сам причиняет. Яо не замечает страданий других людей.
-Да. - Кивнул вдруг Ваня. - Не всегда замечает. Тебе очень больно от этого?
Корея кивнул, разразившись еще большими рыданиями.
-Я с тобой. Если понадобится, я поддержу тебя, не думай, что ты один.

Россия искренне хотел поддерживать и того и другого. Единственным, кого он поддерживать не собирался никогда, был он сам.

***
Яо очень доверял Ивану. Он разрешал ему читать их с Кореей любовные письма, его собственные записи о любовных страданиях, и Ваня читал. Каждый раз, каждую запись, иногда прерываясь, когда слезы застилали ему глаза и буквы расплывались на листе.
Когда боль становилась слишком невыносимой, Россия делал паузу, клал свою голову на руки и плакал, пока желание узнать Яо больше не становилось превыше его страданий.

***

Россия плохо помнил, как именно так произошло. Но в один из дней Корея выдал себя: он показал Ивану, что знает о его любви.
-Ты очень любишь своего брата...
-А Иван-сан? Кого любит Иван-сан?
Брагинский не любил, когда ему лезли в душу. Он был крайне замкнутым и прятал все тайны глубоко внутри, не позволяя никому касаться их. Особенно, если он был таким уязвимым в них.
-Я... - щеки России запылали, а глаза забегали: врать он никогда не умел.
-Вы хотите отнять его у меня? - Ён склонил голову набок.
-Нет, я..
-Если вы хотите, я вам уступлю.
-О чем ты, я никогда бы не стал...
Корея молчал. Он выяснил все, что хотел.
Россия почувствовал себя уничтоженным. Если только Китай узнает, он возненавидит его. Он не должен знать его тайны. Никто не должен их знать.
-Только.... Не говори Яо, пожалуйста. Пожалуйста...
***
Чем больше боли копилось в его, и без того, натерпевшемся сердце, тем сильнее становилась внутри его личность, уничтожившая Орду. Так происходило всегда.
В тот момент, когда боль была невыносимой, барьер ломался и личность выходила наружу.
Это происходило и с Китаем.
В какой-то прекрасный момент боли от неразделенной любви стало настолько много, что Зверь возжелал занять тело Брагинского. И, хотя сознание Ивана было гораздо сильнее, не позволяя тому править собой, справиться с разъяренным чудовищем он мог далеко не всегда.

-ТЫ НИЧТОЖНЫЙ ЭГОИСТ. СКОЛЬКО МОЖНО ЗАСТАВЛЯТЬ МЕНЯ ЭТО ЧУВСТВОВАТЬ?! - После окончания каждого предложения Россия со всей своей силы ударял здоровой железной трубой по мебели и стенам дома Яо, от чего его мебель и дом рушились как карточный домик.
-ИЛИ ЖЕ Я ПРОСТО УБЬЮ ТЕБЯ И ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ. ТОЧНО! - Россия восхитился собственной мысли. - Я ПРОСТО УНИЧТОЖУ ТЕБЯ! НУ ЖЕ, ЯО, ВЫХОДИ! - Брагинский засмеялся жутким голосом и улыбнулся абсолютно неадекватной улыбкой.
Его глаза были пусты. Зрачки сузились, радужка потемнела, словно налилась красной кровью, и по всему виду России можно было сказать, что это был не Ваня. Кто-то сумасшедший, сдвинутый, злой, абсолютно чужой и точно не Ваня.
Яо сидел взаперти и ждал, пока Брагинский уйдет. Как бы ему не было его жалко, умирать Яо не собирался.
Когда вся посуда была побита, а мебель разломана, Зверь покинул чужое тело, поскольку Иван слишком устал.
Он пару раз моргнул и глаза его снова стали прежними.
В страхе, он огляделся по сторонам, посмотрел на трубу, крепко сжатую в руке и убежал.
Это было единственным, что он мог делать во всех подобных случаях.

Запыхавшись, Россия влетел в свой дом и эмоции покинули его. Он ощущал себя убитым, растерзанным существом, которому осталось издать последний вздох.
Обессиленный, парень опустился на колени, словно безвольная тряпка.
-Я больше не могу... Что мне делать... - Ваня лег на пол и уткнулся лицом в колени. - Мама... Что мне делать, мама?..

Никто не знал точно, что делать.
И никто не знал, что произойдет потом.
А потом (и нет, у вас не дежавю) вернулся Торис.

Солнца затмение. Самозабвение.
На глубине лежим.
Кто я такой, скажи?
Расскажи, как мне жить.
Кто я, скажи, такой?
Холод и летний зной.
Почему ты со мной?..©

Удар. Еще один. И еще.
Спина ноет от боли, звук от хлыста, рассекающего спину, режет слух. Кровь сочится из ран, противно липнет к коже, заставляет чувствовать отвращение к себе.
Вот что бывает, если не слушаешься.
Ване очень хотелось к маме. Жители подняли восстание.
Всех до одного сожгли заживо. У маленького Руссии до сих пор видны следы от ожогов на руках. Все оказалось бесполезно...
Каратель уходит. Золотая Орда слишком занят и слишком крут, чтобы заниматься такими грязными делами, поэтому их делает другой.
Московия остается один, в темнице, которая была названа его новым домом - спальней, кухней и гостинной одновременно. Больше всего он ненавидел гостинную, поскольку принимать сюда гостей было настоящим адом.
Ванечка чувствовал, как сильно он устал и как ноет в желудке от голода. Но слез в глазах не было, в его теле оставалась только слабость и томление от переживаемой боли.
Ошейник неприятно давил на ключицы, кандалы противно лязгали, как только он пытался хоть немного отодвинуться от стены и занять более удобное положение.
Ваня смотрел в пол и думал о том, как в его новом доме холодно и пусто. А еще он бы не отказался от маминого обеда сегодня...
-Ничего, когда ты станешь сильнее, я убью его, обещаю. - Сказал вдруг чей-то низкий голос.
Ваня вздрогнул.
-Ты кто?!
-Я это ты.
-Не может быть! Твой голос совсем не похож на мой. Ты вообще не похож на мальчика... Ты взрослый...
-Мне уйти?
-Нет! - Взмолился Россия и заплакал. - Поговори со мной еще немного... Мне так одиноко.

***

-Мне кажется, ты проводишь с ним СЛИШКОМ МНОГО времени.
Яо вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к тому, что голос России внезапно менялся и становился очень низким и страшным. А еще его убивало, что Россия вообще этого не замечал.
Так. Стоп. Что?!
Китай нахмурился.
Он все утро подбирал слова, чтобы объяснить Ивану, что он слишком навязчив и что Корея не хочет видеть его в их доме так часто.
"Прости, но ты слишком навязчивый, можешь приходить пореже?"
"Ён мой парень и его раздражает, что мы так много времени проводим с тобой"
"Ты должен понять. Мы практически женаты. Ты не должен..."
Яо так и не смог подобрать нужных слов. Он боялся обидеть Ивана. Но Иван этого всего не знал, и очень быстро опередил Китая с серьезным разговором, начав с наезда на сам Китай!
-Я?.. Прости, что?!
-Я сказал, что мне НЕ НРАВИТСЯ, ЧТО ВЫ ВСЕ ВРЕМЯ ПРОВОДИТЕ ВМЕСТЕ.
Почти вся фраза была сказана этим голосом, что не на шутку разозлило Вана Яо. Что это вообще такое? И какого черта он, спрашивается...
-П-подожди, ару. Это я хотел сказать тебе...
-Но я не провожу так много времени с Кореей-куном! - Утвердительно заявил Ваня. Он вообще не понимал, что Яо имеет в виду.
Китаец не знал, как до него достучаться. Он был абсолютно непрошибаем, был непомерно бестактным и приставучим. Россия не понимал, что такое личное пространство, азиатское воспитание и границы. Он лез обнимать его, лез между ними, подкрадывался сзади, у Ёна уже начинался нервный тик при виде Брагинского.
Яо не знал, что ему делать. С одной стороны на него давил Ваня. С другой стороны Корея. Он начал ругаться на них, ведь не мог же он себя разорвать!
Отношения с Ёном стали портиться у него еще задолго до появления Ивана в их жизни. Но теперь все становилось в разы хуже, и у Яо голова шла кругом от этого всего.
-Почему ты не хочешь просто его послать?! Он что, так тебе дорог?
Китай не знал, почему. Дорог, да, безусловно. Он уже успел привязаться к этой чудаковатой стране.
Но он старался не обижать Россию не по этой причине. Просто он видел, что тогда было. Он все знал. И хотел сделать хоть что-то, хотя бы сейчас, раз тогда ничего не смог...
Корея не знал ни о чем. И судил о России лишь поверхностно. А Яо не считал, что имеет право рассказывать ему об этом.

***
С каждым днем становилось все хуже и хуже. Китай и Россия начали часто ругаться. Иван уходил, обижался, потом приходил вновь. Яо с каждым разом вел себя все более грубо и резко, он не понимал, в чем виноват и зачем ему все это надо.
Русский же постоянно переключался с невинной детской нежности на давящую жестокость, которой обливал Яо каждый раз так неожиданно, словно ледяной водой с утра.
Иногда Брагинский становился таким злым, что Китай тоже начинал его побаиваться, как другие.
Выяснения отношений ни к чему не вели...
Характер России начал казаться Яо невыносимым.
Про русских часто говорят: когда они хорошо выпьют, начинают стучать кулаком по столу и спрашивать "ты меня уважаешь?!".
Так оно и есть. Для России вопрос уважения навсегда остался болезненным. Он стал таковым после пережитого им рабства. Все, что подрывало уважение к нему, все, что Ваня считал пренебрежением, обидой, высокомерием, унижением - он воспринимал крайне яростно и остро. Иногда казалось, что Иван может убить за один только надменный тон. Он попросту сводил его с ума. Виновата во всем была рана, которую этот тон задевал. Раны бессмертных не заживают. Они остаются в их крови, в их народе... Навечно.

***

Яо стал грубым и раздраженным, что уж было говорить про Ваню, который, как позже выяснил Китай, страдал еще и раздвоением личности.
Он мог ужасно злиться, ругаться и говорить неприятные вещи, а на следующий день вести себя как ни в чем не бывало.
Как оказалось, Ваня вообще не помнил этих эпизодов. Иногда он даже не знал, что они с Яо поругались. На вопрос "и ты так просто приходишь, после вчера?" тот с улыбкой отвечал "а что было вчера?"
Китай не мог понять, он шутит или всерьез все забывает напрочь. Поначалу он даже обижался, считая это ложью или издевательством, ведь сам он помнил все и очень даже хорошо.
Бешеная ревность Русского Государства , доведенная до крайности, начала страшно бесить китайца. Он ранился об ее острые края, не понимая главного - за что и по какому праву.
Однажды он высказал об этом Ване в весьма грубой форме и Ваня сильно обиделся на это.
-Хорошо! - Ответил он возмущенно. - Тогда я вообще больше не приду!
Думаю, не стоит говорить о том, что Иван пришел обратно уже на следующий же день?..

Все говорят - "закат прекрасен.
Кровавый солнца луч - любовь.
Диск солнца огненный жизнь скрасит..."
В моих глазах он превратился в кровь.©

Детство Ванечки было беззаботным. Он любил сидеть у костра, слушать песни, танцевать и улыбаться. Его очень вдохновляла природа родного края, весь мир, где ему предстояло расти и развиваться: все в нем он любил, от крошечных муравьев до мерцающих звезд в темном небе.
По вечерам, если мама была не занята, он просил ее рассказывать сказки: о ее жизни, о загадочных существах и духах, о языческих богах. А днем не было ничего лучше, чем играть со старшей сестрой где-нибудь, на зеленой лужайке, плескаться в прохладной речке и плести для нее венки из самых красивых цветов.
-Вот еще один. И еще один. Ох, уже целых пять набралось! - Ваня восторженно засмеялся своей новой способности считать. Он был еще совсем маленьким, но уже являлся отдельной личностью, и это было так здорово!
Россия взял собранные подсолнухи в охапку и побежал домой в деревню, где он так любил отдыхать с Украиной.
Его сердце билось быстро и волнительно, но не от бега, а от радости: что скажет его старшая сестра? Ей понравятся цветы? Может, у них будут новые друзья, и он подарит подсолнухи и им тоже!
Ваня снова радостно засмеялся. Солнце слепило его и он зажмурился.
-Ах, как красиво! Сегодня обязательно маме об этом расскажу. Хоть бы она и вечером пустила нас куда-нибудь, поиграть...
Когда мальчишка немного запыхался, он перешел на шаг. Небо постепенно становилось красным, и у Вани появилась ассоциация с этим цветом: любовь. Такая же яркая, такая же красивая, постепенно наполняющая небо своим огненным сиянием.
Как сильно он умел любить! Любить маму, любить сестер, любить природу... Когда он любил, он испытывал столько счастья, что ему не нужно было никакой отдачи.
Из светлых мыслей его выдернул странный запах, неприятно забивающийся в ноздри.
Иван огляделся по сторонам и принюхался: очень сильно пахло горелым. Но погода не была столь жаркой, чтобы начался лесной пожар. Что бы это могло быть?..
Россия поспешил в деревню. Его лицо на какой-то момент стало серьезным, но он быстро переключил свое внимание на детские фантазии и вновь радостно заулыбался.
"А что, если жители разожгли костер и танцуют сейчас возле него! Я хочу с ними!"
Но, подбегая к деревне, Ванечка понял, что никакого костра нет.
А вот огонь был. Он очень ясно отражался в его широко открытых глазах: вся деревня была сожжена. Алые языки пламени лизали горящие остатки домов, земля под ногами была черной, а воздух был пропитан гарью и едким дымом.
Ваня заметил на земле несколько обугленных трупов и вскрикнул. Он, было, отступил на шаг назад и ударился спиной обо что-то большое и твердое.
-Ага! Попался! - Воскликнул грубый большой мужчина, хватая Ванечку за руку.
Улыбка быстро сползла с его лица. Мужчина дёрнул мальчишку к себе и подсолнухи выпали из его ослабевших от страха рук.
Ему так хотелось плакать и звать маму, но он так сильно боялся, что онемел и тело его не слушалось.
С того самого дня развитие Ванечки остановилось. Оно прогрессировало лишь частями, в то время как другая его личность, родившаяся в этот день, развивалась вполне себе хорошо.
Ваня краем глаза взглянул в небесную высь и понял, что ошибся: закат не был похож на любовь. Закат был похож на залитое кровью небо.

***
Брагинский не знал, что можно влюбиться с первого взгляда. Ён Су тоже не знал. Что с первого взгляда можно кого-то возненавидеть.
Ему ужасно не нравился этот молодой странный незнакомец, который буквально прописался в их доме!
Несмотря на то, что гость был необычайно вежлив, Корея всем нутром своим чувствовал, каким ужасом, каким злом веяло от этой страны. Он видел, какой Россия на самом деле темный, какой он опасный. Яо же замечал только маленького ребенка, живущего в нем. Он считал, что Брагинский светлый и очень добрый парнишка. И самое смешное здесь было то, что они оба были правы.
Корея не хотел говорить ничего в лицо Ивану. Он считал это бесполезным, а еще и рискованным. Мало ли что этот парень мог вытворить! На вид он был жутковатый... И довольно огромный.
Ён несколько раз пытался намекнуть Яо, что присутствие его нового друга немного напрягает, но Китай только шикал на него или же полностью игнорировал.
Интересно, что он там себе думает? Не пора ли его отсюда вытолкать?!
-Что здесь вообще делает этот малолетка! - Недовольно ворчал Корея.
Однажды Ён пришел домой к Яо и собирался, было, уместиться на их общей кровати, как вдруг...
-Твою мать! - Заорал темноволосый парень. - Т-ты... Вы что тут делаете... Иван-сан... - Ёна коробило от мысли называть молодую страну с суффиксом "сан", но язык не поворачивался пытаться называть его как-то по-другому.
Россия растянулся на их с Китаем кровати и мирно посапывал. Кажется, он был пьян. А еще Корею ужасно бесило, что Брагинский не снимает верхнюю одежду. Что ему, пожизненно холодно что ли?!
-Иван-сан! - Раздраженно повторил он.
-А?.. Что?.. - Россия сонно посмотрел на парнишку. - Я уже ухожу!
-Он что, специально меня бесит?! - Прошипел Ён на ухо Китаю, когда Ваня уже выходил за дверь.
-Знаете, я тут подумал! - Радостно начал Россия. - Уже ночь на дворе, чего нам расходиться? Может, посидим, чаю попьем, а я домой уже завтра, а?
Корея посмотрел в янтарные глаза брата с нескрываемой злостью.
Яо виновато улыбнулся, пожимая плечами, и пустил Ивана обратно в дом.

***
Ваня был типичным дураком. Иногда он вытворял просто поистине непостижимые вещи. Но иногда он только косил под дурачка, чтобы все ему сходило с рук.
С тех пор, как Яо рассказал Ване о своих с Кореей отношениях, он был почти уверен в том, что скоро все пойдет на лад: Россия перестанет проявлять к нему такое настойчивое внимание и осознает, что сердце Яо уже занято другим.
Но Ване все было ни почём: кажется, на его поведение новая информация никак не повлияла. Или... Все стало еще хуже.

Ён Су был не из тех, кто умел говорить о своей неприязни в лицо. Поэтому, он по большей части молчал о проблемах, волнующих его, а с новым знакомым старался говорить вежливо и даже по-дружески.
Однако, когда это выходило за грань, даже его сдержанности приходил конец.

-Эй, Яо-кун! Яо-кун! - Кавайный голос доносился из-за двери в спальню.
Настойчивый стук в дверь играл на нервах несчастного корейца похлеще острых когтей, царапающих стекло.
Поначалу ребята даже притихли, чтобы чертов Брагинский решил, что Яо уже спит и ушел, но настойчивый стук в дверь все продолжался и продолжался, действуя обоим братьям на нервы.
Ён был голый с ног до головы и, когда Яо встал с постели, чтобы прекратить все это безобразие, он был готов сгореть со стыда.
-Твою мать... - Прошипел кореец тихо, чтобы Россия не понял, что он в комнате.
Китай надел свой любимый красный халат и приоткрыл дверь.
Он хмурился, не столько от злости, сколько от напряжения и невозможности разрешить всю эту неловкую ситуацию. Ване нужно было объяснить, что такое личное пространство, но как это сделать, чтобы он не обиделся?
-Ванечка, ару, уже два часа ночи...
-Ты не поцеловал меня перед сном... - Несчастным голосом и вполне себе искренне пролепетал Ваня.
Яо сначала даже немного опешил. Лицо его перестало быть таким хмурым и стало, скорее... Удивленным?
Он посмотрел в сиреневые глаза своего нового друга и понял, что тот не шутит: он смотрел так открыто, так потерянно, с таким несчастным видом...
Китай не смог сдержать улыбку.
-Ну иди сюда... - Парень привстал на цыпочки, обхватывая Россию за шею руками.
Брагинский наклонился и Яо легонько поцеловал его в лоб.
-Спокойной ночи, ару.
-Спокойной ночи~ - Протянул Ваня. - Хе!
Россия сияюще улыбался. Китай улыбался ему в ответ.
Когда Китай, наконец, закрыл дверь, он устало выдохнул, готовый к невеселому разговору.
-А завтра мы проснемся, а он лежит в нашей постели, так? - Тихо заворчал Корея. - Сделай уже что-нибудь с ним!
-Ладно... Я завтра с ним поговорю. - Ответил любимому Яо, нервно покусывая нижнюю губу.

-Подойди ко мне. - Грубый на вид мужчина поманил пальцем худощавого светловолосого паренька, стоявшего в сторонке. Лицо его было бледным, глаза пустыми и со стороны казалось, что они ничего не выражают.
Парень послушно подошел, немного пошатываясь на худых ослабевших ногах.
Он был почти без одежды и Орда заметил, что у парнишки уже как-то нездорово торчат ребра.
-Ты стал еще более хрупким, чем раньше. Мне нравится.
Ваня ничего не сказал. Он был абсолютно индифферентен ко всему происходящему и напоминал собой безжизненную куклу.
-Поцелуй меня. - Приказал ему Тар-Тар.
-Где? - Все так же флегматично ответил Ваня.
-Ты сам знаешь, где.
Маленький Московия не успел даже вдохнуть.
Воздух вдруг закончился и он упал на пол.
-Ты что, щенок, играться вздумал? - Вопль хозяина и удар тяжелой рукой по носу заставил мальчишку прийти в себя.
Он чувствовал, как неприятно саднит в носу и как из него хлещет теплая жидкость, но был не в силах даже до конца открыть глаза.
-А ну поднимайся! - Зарычал Орда.
-Я не могу.
-Чего не можешь?
-Двигаться не могу.
-Ты шутишь надо мной?
Руссия чувствовал, что руки, тело, ноги - больше совсем не слушаются его. Сколько бы усилий он ни прикладывал, они больше не шевелились.
Наверно, он умирает.
"Ну наконец-то" - подумалось Ване.

-Эй, отец, что за игрушку ты мне подарил. Она сломалась. Что мне теперь делать?!
-Дай, я сам посмотрю, придурок.
-Эй, ты сейчас схлопочешь, старик!
С трудом, Брагинский разлепил глаза. Голоса были ему знакомы.
Темный силуэт наклонился к нему и он заметил свисающую с плеча черную косу.
Это был Монгольская Империя.
А значит, он был все еще жив.
-Сколько времени ты уже не ешь? - Спросил Монголия.
-Четырнадцать. -Тихо ответил мальчишка.
-Часов?
-Дней.

Монголия грубо ругнулся.
-Ты его прибить решил?!
-Его проблемы! Хочет жрать - пусть жрёт.
-И что он будет жрать?!

А Россия и не хотел. Последние годы он ел так плохо и так мало, что со временем перестал понимать, хочет ли он вообще есть и от чего ему так плохо. Он просто чувствовал, как постепенно угасает и совсем перестает чего-либо хотеть.

***
-Эй, Иван, ты чего? - Китай прервал ход мыслей России и помахал ладонью перед его глазами. - С тобой все в порядке? А то я говорю тут, говорю, а ты никак не реагируешь и лицо у тебя не меняется, ару...
-Да, я просто задумался о всякой ерунде. - Соврал Брагинский и мягко улыбнулся Яо. - Спасибо тебе за еду, Китай-кун. Мне так приятно, что ты меня кормишь. Серьезно, я это очень ценю.
-Да не за что, вот только ты же совсем ничего не съел, ару!
-Я уже больше не могу, честно...
-Айя... - Раздасадованно вздохнул китаец. - Негоже это, ты так быстро растёшь и даже больше меня стал, а ешь так мало.
-Но я не привык есть так много, как вы...
-Да разве здесь много, ару! Я готов съесть все, что стоит на столе и то, вряд ли наемся.
Яо не понимал, почему Россия так плохо питался. Если Китай уговаривал его съесть побольше, у Вани сразу начинал болеть живот и ему становилось плохо. И как при этом он ухитрился вырасти таким большим и сильным, оставалось загадкой.
При том, Брагинский все равно продолжал расти и расти, и вот уже Яо требовалось вставать на цыпочки для того, чтобы обнять своего Ру-Ру за шею или погладить его по голове.
Постепенно, из нескладного подростка Россия превращался в статного красивого юношу, который пытался быть вежливым и спокойным в то время, как на душе у него было совсем не спокойно и очень тяжело.

***
Яо нравилось заботиться об Иване, учить его и оберегать. Он относился к нему почти как к своему ребенку, молодому, неопытному и очень одинокому.
С каждым визитом в Русское Государство или при встрече с Брагинским в Китае , он все больше приручал нового друга своим теплым отношением.
Россия, как бы он себя ни чувствовал, готов был нестись со всех ног туда, где его нежно погладят по волосам, назовут Ванечкой и тепло улыбнутся.
В душе у Вани было темно, а на сердце расцветали подсолнухи.
Он полюбил все в Яо: его необычную внешность, разрез глаз, желтоватый цвет кожи, его голос, порой режущий слух, его смех - такой чудесный, его смелость, мудрость, доброту.
Ваня был готов отдать все, что угодно, только бы оставаться с Китаем подольше.
Для Яо этот опыт тоже был невероятным: до встречи с Иваном, он чувствовал себя запылившейся старой мебелью, стоящей в углу под покрывалом за ненадобностью. Россия принес саму Жизнь в его дом. Он был таким молодым, таким энергичным, смелым, темпераментным. Китай будто бы вдыхал свежий воздух, встречаясь с ним.
-Давай танцевать! - Говорил Россия, хватая Яо за руки и кружа его в радостном вихре.
-Я... Я не умею.. И давно не танцевал, ару. Мне бы кости поразмять...
Но Ване было все равно. Он уверенно двигался с возлюбленным под торжественную прекрасную музыку, улыбался ему, как только он умел - от всего сердца, искренне. Радовался и смеялся, заставляя Китай смеяться вместе с ним.
-Айя.. Иван... Я устал, ару. - Шумно выдохнул китаец, присаживаясь на пол.
-Но ведь было весело, хехе~ - Брагинский сел рядом, раскрасневшийся и очень довольный.
-Когда ты перестаешь стесняться, ты так здорово двигаешься, ару. Ты умеешь танцевать...
-Я просто очень это люблю. - Пожал плечами Иван.
-А почему ты стесняешься? Иногда ты такой зажатый, ару.
-Я не очень люблю свое тело.
-Ты такой хороший. - Яо улыбнулся и погладил Россию по голове. - Такой живой.
-Я уже давно не живой.. - Улыбнулся Россия в ответ.
-В каком смысле?..
-Во всех.

***
Их счастье продолжалось недолго. Чем чаще видишь человека, тем больше узнаешь о нем нового, в том числе и плохого.
Яо стал приглашать Брагинского к себе в дом. Он оставался ночевать, часто звал того гулять и проводил с Китаем бОльшую часть свободного времени.
Из всего этого Яо узнал, что Ваня бывает злым, бывает нервным, раздражительным, что он может случайно ударить, сильно напиться и еще, он очень часто воспринимал все негативно и расстраивался, а то и обижался.
Яо закрывал глаза на всё это, поскольку Ваня был совершенно беззлобным и быстроотходчивым.
Все его выходки он с легкостью оправдывал Ваниным возрастом, который вполне можно было назвать переходным. Пока однажды эти "выходки" не стали переходить за грань.

***
-Не смей так с ним говорить! - Послышался из кухни громкий рассерженный голос.
Голос. На кухне. В три часа ночи.
Яо сразу понял, что это кричит Иван. Другой вопрос - кому?!
Китай напрягся. Он взял высокую вазу, в которой стоял бамбук, и крадучесь направился к кухне.
-Я не хочу этого... - Заговорил вдруг Россия снова. На этот раз у него был совсем другой голос и он звучал очень несчастно, почти жалостливо.
"Что за..."
-Мне будет больно... Я не хочу... Не люблю боль. - Китаю показалось, что Ваня заплакал, но он не был уверен.
Сердце шатена заколотилось как бешеное. Кто смеет обижать Ванечку, да еще и у него дома?!
Он подошел к дверному проему, замахиваясь вазой в обидчика, как вдруг из кухни послышался крик.
-АЙЯ!!! - Воинственно завопил Яо, влетая на кухню с поднятой над головой вазой. Он собирался вмазать ею врагу по башке, но, замахиваясь, увидел, что вмазать-то было и некому. Посреди темноты стоял растерянный бледный Брагинский и, спрятав руки за спину, смотрел на китайца.
-Ты... Ты что тут делаешь? - Удивленно спросил Китай, опуская фразу на пол.
-Ничего! - Быстро ответил Ваня.
-С кем ты говорил?
-Ни с кем..
Яо прислушался. В темноте, посреди тишины, он слышал странный монотонный звук, как будто что-то все время капает.
-Что это?
-Где?
-Я не знаю... - Яо становилось не по себе. - Почему ты тут стоишь вообще? Пошли спать...
-Пошли. - Россия даже не улыбнулся и выглядел как-то ну очень подозрительно.
-Ваня.. А почему ты держишь руки за спиной? - Китай подошел к Ивану и резко схватил его за локоть.
Россия сдавленно всхлипнул, а Яо в ужасе отшатнулся.
-Какой ужас, ару!!! Иван, ару!!! Что это, ару!!! Ты весь в крови!!
У России было перерезано запястье. Кровь, пока они стояли и говорили, все время капала на пол и за спиной Ивана уже успела образоваться небольшая лужица.
-Я поранился. - Виновато ответил Ваня.
-Ты... Ты что... Стоишь. - Китай побледнел. - Надо же что-то делать! Надо перевязать... Кровь хлещет...
-Я случайно. - Еще более несчастным голосом продолжил блондин.
-Иди сюда... Давай перевяжем.

***
Яо лежал на кровати и думал. Спать он больше не мог. Его глаза уставились в одну точку на потолке и он все думал, думал, думал.
Китай решил, что стоит списать все на случайность. Ваня просто порезался, а говорил он сам с собой. Может, он ходит во сне. А может, Яо это все просто послышалось.
Сложно было так думать, но легко было согласиться с такими выводами и жить дальше.
И они жили так. В иллюзии спокойствия и порядка, пока однажды...
-Познакомься, это Корея, мы с ним встречаемся.
В один миг светлые ресницы России вздрогнули. Но больше он ничем себя не выдал.
Его улыбка не сходила с лица. Он вообще не считал себя вправе испытывать эмоции. Поэтому, никогда ничего не рассказывал. Поэтому, ни с чем не спорил.
Он все еще оставался рабом.

Дорогая мама, не сердись на сына
В нем играет что-то, но не баловство!
У него есть тайна цвета апельсина
Или даже солнца, солнца самого... ©

Конечно же, он помнил Китай. Среди всего его кровавого прошлого, Китай был единственным хорошим.
И теперь он еще больше убедился в этом.
Сегодня Ваня ждал сестру и готовил обед. Он нарядился в фартучек и выглядел бы до умопомрачения кавайно, однако, другие страны знали, что их ждет, поведись они на это.
Все прошедшие дни он то и дело прокручивал у себя в голове встречу с Ваном Яо. Они решили дружить, и в сердце от этого было очень неспокойно.
Брагинский переживал, что не понравится ему, выставит себя дураком, не сможет с ним общаться (а он ведь, и правда, совсем не умел общаться) и много чего ещё. И каждый раз, когда он прокручивал в памяти воспоминания о Яо, его сердце начинало биться быстрее и лицо начинало гореть.
Вот и на этот раз, обдумывая их неожиданную встречу, Россия вдруг вспомнил, как нежно Китай тогда назвал его "Ру-ру". От одной только мысли об этом щеки его запылали, руки ослабли и ложка благополучно упала в кастрюлю.
-Вот черт! - Нахмурился Брагинский. - И чего я такой криворукий?!
Россия полез, было, за ложкой, как вдруг в дверь постучали.
-Нэ-сан! - Воскликнул Иван, потянувшись за объятием. Я так давно тебя не видел! Я ужасно соскучился...
-Я тоже соскучилась, Россия-тян. Как ты тут поживаешь?
-Я для тебя обед приготовил, ты как раз вовремя. - Добродушно улыбнулся девушке брат, пуская ее в дом.
Украина была доброй сестрой, хотя и легкомысленной, а еще очень проницательной.
-Ты такой радостный, Россия-тян, прямо весь светишься! Что-то случилось?
Ваня, в тот момент накладывающий ей обед, нехотя покраснел.
-Меня позвали в гости, хе~ - Тихонько ответил он. - Я так рад, но немного волнуюсь. Вдруг, я никому не понравлюсь.
-Конечно, понравишься, ты же такой милый мальчик. - Сестрица нежно погладила Россию по голове. - А кто тебя позвал?
-Мой новый друг...
Украина прищурилась и внимательнее посмотрела в лицо младшего брата.
-Мне кажется или мой братик влюбился в кого-то? - Улыбнулась она.
Иван смутился еще больше.
-Неет, что ты! - Протянул Иван с улыбкой. - Это не для меня~ Ты же знаешь.
-Ну ты просто мастер скрытности. - Засмеялась над Ваней старшая сестра. - Ладно, как скажешь. Скажи хоть, откуда этот твой новый друг?
-Он азиат. - Ответил Россия, расплываясь в мечтательной улыбке.
-Ваня! - Воскликнула Украина. - Ты что! Неужели, тебе мало того, что случилось с Монголией?! Я бы не советовала тебе..
-Он совсем не такой! - Прервал сестру Россия. - Он очень хороший.
Девушка опешила.
-Подожди... Ты сейчас говоришь о парне? Твой "друг" это парень?
-Ну да.. - Смущенно ответил Брагинский.
-Ох, Вань. Ну ты в своем репертуаре. Отличаться, так по всем постам, да?..

***
Собрание вот-вот должно было начаться и Ван Яо заметно нервничал. Он не знал, что говорить. Более того, он сам не знал, что думать. А самым плохим в этой ситуации было то, что теперь у них появится общая граница, из-за которой среди политиков обязательно начнется грызня.

-Ван Яо, доложите обстановку. Вы виделись с новой страной? Кто это? Насколько он опасен, вы не пострадали?
-Кхм... Нет, я не пострадал, со мной все в порядке! - Громко ответил Китай, стараясь казаться уверенным. - Эта страна жила там еще давно. Мы уже знакомы, поэтому он не причинил мне вреда.
В зале зашептались.
-Кто это?
-Он зовет себя Русское Государство. Когда-то давно его звали Руссия, но он очень сильно вырос и его едва можно узнать теперь.
-Если он вырос, это представляет опасность для нас! Ему понадобится расширить границы. Мы слышали, что он бесчинствует и все Приамурье ненавидит его. Он выбивает дань под угрозой смерти жителей, и, кроме того...
-Конечно, он бесчинствует! Его не научили, что можно жить по-другому! - Разозлился Яо. - Если вы забыли, этот ребенок прожил несколько столетий под гнетом Монголии и его сына, Тар-Тара. Я лично видел, как он ужасно с ним обращался. Кроме того, теперь он беден и почти необразован, откуда еще ему брать деньги? Вот если бы мы помогали ему...
-Ван Яо, вы в своем уме?!
-Я... Я считаю, что это наша обязанность. Как соседей. Мы научим его всему, чтобы он понял, как нужно себя вести. Тогда он нас не тронет.
-Какой он, сам по себе? Он вообще нормальный? С тем учетом, что мы слышали о нем...
-Я... - Замялся Яо. Сердце быстро забилось в грудной клетке от волнения. - Я бы... Сказал... Что он вполне нормальный, просто... Хм.. - Китай отвел глаза, стараясь унять неровное дыхание. - Как бы это... Не совсем вменяемый.
У людей в зале даже глаза увеличились от удивления.
-И при всем этом вы собираетесь его учить?!
-Прежде всего это ты не в себе, Ван Яо! Раз собираешься общаться с невменяемой страной!
Яо стало очень грустно. Он опустил глаза в пол и вдруг, среди обрезков его многовековой памяти, всплыли те времена, когда он встретил маленького мальчика Ру-Ру, в ободранной рубахе, побитого и голодного.
В этот момент ему стало ужасно стыдно.
"Надо было забрать его с собой!"
Но чего уже было об этом думать?
-Тогда я беру нашу дружбу под свою ответственность. - Решительно заявил Китай.
По крайней мере, он ведь был должен ему...

***
С тех пор, Россия и Китай все время ходили друг другу в гости. Пока границу делили между собой власти (и, в конце-концов, русским пришлось уступить), страны встречались и все больше узнавали друг о друге.
Яо, отвыкший в последнее время заботиться о детях, вновь ощутил эту радость: ведь Россия, хоть и выглядел как подросток, был самым настоящим ребенком.
Кроме того, Вану безумно нравилось, что его друг был совсем не избалован ни условиями, ни общением.
Когда Яо дарил Ивану подарки и одежду, тот всегда очень смущался и на вопрос "почему" отвечал, что никто еще не дарил ему столько всего. Яо чувствовал власть над Иваном, а Иван чувствовал счастье.
Китай научил Россию есть палочками, более-менее вести себя за столом, ругал его, если тот много пил, много ему рассказывал.
Китаю льстило неподдельное восхищение и внимание Брагинского. Он ощущал себя не только учителем малолетней страны, но и просто Великим во всех возможных значениях этого слова.
Когда же Яо рассказывал китайские легенды, он не мог удержаться от улыбки, слыша в ответ "серьезно?!", "все так и было?!" , ведь Ваня беспрекословно верил ему.

-У вас так хорошо тут! - С улыбкой протянул Брагинский при очередном походе в гости.
-Но ты выглядишь немного болезненно.. - Забеспокоился Яо. - Ты плохо себя чувствуешь?
-Мне немного жарко.. - Признался Россия. - Я плохо переношу жару. У вас столько людей... От этого становится еще жарче, хе-хе~
Китай Нахмурился.
-А мне кажется, что это происходит потому, что ты никак не снимешь свой теплый шарф! Снимай скорее!
-Ты что, я не могу. - Россия ответил так, будто Яо сказал какую-то глупость.
-Почему это?!
-Ну просто.. не могу и все! Я никогда его не снимаю.
-Ну же, давай. - Яо потянулся, было за шарфом, ведь иногда его темперамент был гораааздо сильнее вежливости, но грубая властная рука схватила его за запястье и сжала его, причиняя тупую боль.
-НЕТ. - Улышал Китай знакомый низкий голос.
-Ах.. - Зажмурился Яо. - Ты что! Пусти, я не буду его трогать!..
Ваня отпустил руку Китая и через мгновение его лицо и голос снова стали обычными.
-Хе-хе~ - Как всегда нежно и мило улыбался он.

***
Проходило время и Россия все больше очаровывал Яо: он был талантлив ко многим вещам, например, к музыке и очень красиво пел. А еще он здорово рисовал, как говорил сам Россия, любил это с детства. (1)
Как-то раз он рассказал Китаю о том, что, сидя в темнице, часто рисовал собственной кровью на ее стенах. Яо тогда глубоко вдохнул и, криво улыбнувшись, ответил "как это м-мило...", На что Ваня утвердительно кивнул в ответ. Похоже, он совсем не замечал той жестокости, о которой рассказывал. Также, Россия не замечал и свою.
Китай же был настолько очарован им, что, поначалу ему казалось, что все хорошо. И лишь со временем он начал замечать, что с Ваней все было не так радужно, как это кажется на первый взгляд.

1) По идее, это канон.

Я знаю, это всего-лишь шутка,
Но почему-то мне стало жутко
И этот смех не дает согреться
Он разрывает на части сердце...

Когда Россия выпустил Яо из своих садистских объятий, тот выглядел весьма раздраженным.
-Ты что, не понимаешь, что с первым встречным так делать не принято, ару?!
-Не принято? Почему? - Удивился Ваня.
Яо запылал от возмущения.
-Ты что, смеешься надо мной, ару!?
-Смеюсь над чем? - Не понял бывший Ру-ру и невинно захлопал сиреневыми глазами.
У Яо голова пошла кругом. Он всерьез себя так ведет?..
-Ты и с другими странами так обнимаешься?
-Нет, другие не хотят со мной дружить. Они почему-то думают, что я их убью. - На минуту лицо Вани стало грустным. - Но я лишь только пытаю, я не хочу никого убивать! - Парень дурашливо засмеялся, вызывая у Китая нервную дрожь.
"Что с этим парнем не так?.."
-Так. Ладно. Не важно. Я.. вообще сюда пришел тебя проведать, ару. Я думал, с тобой что-то случилось, ару. Ведь здесь находилась Тартария ару ка...
-Здесь всегда был я. - Ответил ему внезапно чей-то низкий пугающий голос.
Яо аж на месте подскочил. Он быстро огляделся по сторонам, чтобы обнаружить источник звука, но вокруг них абсолютно никакого не было: только Яо и Иван.
Значит, тот жуткий голос принадлежал именно ему. Это было ОЧЕНЬ странно.
-Просто какое-то время я был ее частью. - Весело закончил выросший Руссия и вновь заулыбался.
Яо внезапно захотелось убраться домой.
-Да, эээ... Понятно. Мне.. жаль, что так вышло, ару. - Китай чувствовал свою вину за это, но старался не подавать виду. -Но... Как же Тар-Тар?..
-Кто? - Не понял Ваня.
-Сын Монгольской Империи...
-Ааа! - Протянул Брагинский. - Золотая Орда?
-Наверно, ару.. Мне сказали, он умер?
-Да, он умер. - Ответил русский с улыбкой.
-Но как же это произошло?..
-Это я убил его. - Так же легко и с той же улыбкой сказал Иван.
Китай замолчал. Он был в полнейшем замешательстве. Ему становилось крайне неуютно рядом с этим странным парнем, которого он помнил еще совсем малюткой.
-Я.. ясно.. - С трудом выдавил из себя китаец. -Что ж... Я рад, что это произошло, ару. Я слышал, сам Монгольская Империя бежал после этого...
-Да, так и было!
Яо сглотнул.
-Я рад, что ты освободился, ару...
-Спасибо. -Ответил Русское Государство. Улыбка не сходила с его лица.
Что-то в этой улыбке показалось Яо фальшивым.
Он заглянул в аметистовые глаза и увидел в них глубокую печаль. Она никак не сочеталась с эмоциями на лице Ру-ру.
-Говоришь, у тебя совсем нет друзей? - Осторожно начал Китай.
-У меня есть хороший приятель, Греция-кун. Наши матери дружили когда-то, его мама даже жила у нас здесь какое-то время, а теперь общаемся и мы.
-Ох. - Яо улыбнулся. - Я рад, что у тебя есть мама...
Лицо блондина стало грустным. Он перестал улыбаться и Яо почему-то обрадовался этому.
-Она умерла, уже давно.
-Прости. Я не знал, ару... - Вану стало очень неловко. Он вспомнил слова, сказанные ему однажды Египтом и укорил себя в глупости.
-Ничего, зато теперь у меня есть еще один друг, Китай-кун! - Парень снова засмеялся и этот смех отозвался ужасом в душе Китая.
-Что еще за "кун"?! Какой невоспитанный, ару! Я гораздо старше тебя!
Яо даже зажмурился и покраснел от возмущения. Странный паренек был гораздо моложе его, по сути он был еще совсем мальчишкой, от чего вызывал жгучее желание взять его под свое крыло. Но эта наглость!..
-Но ты ведь Китай-кун.
-А ты тогда кто, ару!
-Я Иван-сан. -Без тени лукавства ответил бывший Руссия.
У Китая аж глаз задергался.
"Вот уж несносный мальчишка! Его воспитывать и воспитывать!"
-Что ж, в таком случае я буду звать тебя Ру-ру, по старинке. - Яо нагло улыбнулся и сложил руки на груди.
Брагинский покраснел.
-Не надо меня так звать.
Китай заметил смущение нового друга и смягчился. В конце-концов, он был довольно милый. -Ты можешь приходить ко мне в гости, если захочешь.. я могу показать тебе много чего интересного.
Яо решил относится к Ване как к ребенку.
-Хорошо. - Парень улыбнулся. Китаю опять стало странно от этого.
От смеха его было жутко, а от улыбки Яо ощущал чувство обиды. Будто Ру-ру совсем не доверял ему и не хотел показывать свое истинное лицо.
Когда они распрощались, Яо задумался над этим. Что ж, это его право. Судя по всему, Иван все время вел себя очень отстраненно. Наверно, он не доверял Китаю. Не хотел сближаться...
Яо тяжело вздохнул.
Уже когда он уходил, Руссия внезапно окликнул его.
-Знаешь... - Начал он без тени издевки. - У меня такое чувство...
-Какое? - Спросил Китай.
-Как будто я тебя всю жизнь знаю...
В этот момент, лицо Вани было абсолютно серьезным.
Похоже, Яо ошибался на его счет...

***
Придя домой, Ваня скинул ненужную одежду и вещи, и отправился на лужайку.
Он так любил лежать где-нибудь в траве или поле, и мечтать.
На этот раз, он лег набок, свернулся и обнял себя за плечи.
Щеки его горели, сердце готово было выпрыгнуть из груди, осознание произошедшего пришло не сразу. Чувство было тягучим, словно свернувшаяся кровь в вырванных кишках, и оно разливалось по всему телу, особенно концентрируясь в районе груди и сердца. У любого другого оно бы еще томно отзывалось в паху, но у Брагинского все было не так: он считал, что почти не обладает чувствительностью в районе тела ниже пояса.
Ему так хотелось кого-то обнять! Все его существо наливалось счастьем, которого он не испытывал прежде.
-Мама... - Тихонько сказал он в пустоту. - Я, кажется, влюбился~ Его улыбка впервые за долгое время была такой искренней.
-Кажется, это так приятно и светло... - Закрыв глаза, рассуждал он. - Я счастлив.. - Все лицо Ивана светилось от радости.
К сожалению, это было только начало.

Яо ненавидел собрания. Они были ужасно скучными и ужасно долгими всегда. На собраниях было много людей и еще он всегда очень хотел есть или спать, когда приходил на них.
Вот и сейчас, подперев щеку ладонью, Китай мирно посапывал, не слушая того, о чем говорили окружающие.
А обсуждали они много: от еды и экономической обстановки до освобождения от Монгольской Империи.
Сначала они отвоевали Пекин. А затем пошел слух, что Монголия сильно ослаб. Что его Империя постепенно разваливается и вскоре он погибнет.
Китай долгое время ждал его возвращения, но Монголия так и не пришел.
Все тогда вздохнули с облегчением. Но один из членов совета внезапно произнес:
-Впрочем, у нас теперь есть проблема по-страшнее. Уже по всей Европе распространился слух, что Тар-Тар погиб.
Яо как будто холодной водой облили. Он резко подскочил на месте, сон как рукой сняло.
-Что?..
-Говорят, что Тар-Тар погиб, причем ужасной смертью. Его больше нет.
-Как же нет? Кто мог его убить?! Это невозможно!
Люди в зале зашептались.
-Кто-то, кто оказался сильнее и страшнее Тар-Тара. Говорят, эта страна еще более жестока, чем он сам.
-Не удивительно, ведь эта страна уничтожила Тар-Тара! Никто не мог себе такого даже представить!
-Вот именно. И большой проблемой является как раз то, что та страна, что убила Тар-Тара, находится на землях Тартарии. То есть, она соседствует с нами. Говорят, ее видели около нашей границы.
Гул поднялся еще больше. Люди спорили друг с другом, боялись, обсуждали, может ли эта страшная страна напасть и что теперь делать.
-Ван Яо. Предлагаю тебе отправиться на разведку. Побродить по границе. Посмотреть, что там вообще происходит. Только осторожно... Эй... Ван Яо?
Никто не отвечал. Насиженное место Китая пустовало. А сам Китай, не чуя ног, несся на границу, где когда-то однажды повстречал маленького несчастного мальчика.
-Ру-ру!

***
Лицо Яо выражало крайнюю степень беспокойства. Ему было страшно, плохо, а еще очень стыдно.
Надо было рискнуть! Надо было выкрасть того мальчика и забрать с собой. Он ненавидел, когда обижали детей. Но что же он сделал? Ровным счетом ничего.
Ушел, чтобы спасти свою задницу. Побоялся рисковать. А теперь этот мальчик, проживший в рабстве и мучениях, вероятнее всего умер от рук страшной страны, убившей Тар-Тара...
Эта мысль не давала Яо покоя, но он все равно бежал, ведь надежда остается всегда.
Может, он успеет его спасти. На этот раз он его не бросит. На этот раз он ввяжется в драку, если потребуется защитить ребенка!
Перейдя границу, Китай замедлил шаг. Он внимательно смотрел из стороны в сторону, пытаясь найти хотя бы какой-то намек на жизнь, но тщетно.
Ни страны-чудовища, ни мальчика нигде не было видно.
В какой-то момент Яо так устал, что даже подумывал повернуть обратно, но внезапно он услышал шум: кто-то тихо подкрался к нему сзади.
Яо был очень чувствителен к таким вещам, а его реакции заставали врасплох тех, кто нападал на него.
Недолго думая, Китай закричал "АЙЯ!" И, прокрутившись вокруг своей оси, попытался врезать в негодяя ногой.
Совершенно неожиданно для китайца, его ногу легко перехватили и Яо кубарем полетел через названного гостя.
Страна, что подкралась к нему, с легкостью перекинула его через себя за его же ногу и уложила на землю.
-Б-б-больно... - Прохрипел Китай, лежа лицом в траве.
-Тебе не говорили, что чужие границы переходить нехорошо? - Произнес почти детский дружелюбный голос. Яо стало совсем жутко.
Кое-как он отодрал себя с земли и встал на ноги. Подняв голову, он увидел перед собой подростка лет 16-17, высокого, со светлыми пепельными волосами и милой (и пугающей) улыбкой.
Это был совершенно незнакомый ему человек. Точнее, конечно, это была страна.
Яо посмотрел стране прямо в глаза и узнал их: такие глаза он видел лишь раз за всю жизнь. Несмотря на то, что внешность страны так сильно изменилась, и что даже глаза поменяли свой цвет (и стали сиреневыми), Китай помнил их. Глаза, наполненные жаждой жизни. Прямо смотрящие на тебя и словно видящие твою душу, сканирующие тебя насквозь. Волчьи глаза.
-Ру-ру?.. - Растерянно прошептал Яо.
Парнишка вздрогнул. Перестал улыбаться и прищурился.
-А ты кто?..
-Яо! Ван Яо, Китай! Помнишь, я встречался с тобой, когда ты был совсем ещё маленьким...
Некоторое время парень молчал. Затем он снова радостно заулыбался.
-Ааа, да! Я помню! Китай! Ты будешь со мной дружить?
У Яо аж лицо перекосило. Почему этот рослый парень говорит как пятилетний ребенок? Что значит "дружить"?! Это какая-то проверка??
-Я эээ... Ну да.. - Растерянно ответил шатен.
-Тогда приятно познакомиться, меня зовут Русское Государство. - Государство протянуло руку и Яо с неохотой ее пожал.
Повзрослевший Руссия так сильно сжимал руку Китая, что тот испугался, что парень ее сломает.
-Э-эй.. ну все, хватит!
Китай попытался вырвать несчастную ладонь, как вдруг парниша схватил его и изо всех сил заключил в душащие грубые объятия.
-Теперь мы друзья!~ - Протянул он детским тоном, тиская вырывающегося китайца.
-Айя! Пусти меня! Ты мне так все ребра переломаешь! - Испуганно вопил Ван Яо.
Он совсем запутался в ситуации: как тот мальчик, нежно прозванный "Руру", успел так быстро вымахать, как он выжил, где Тар-Тар или его убийца и что, вообще, происходит.
Яо не знал, как найти ответы на все эти вопросы. Но одно он знал точно: этот парень был абсолютно сумасшедшим.

Это было очень-очень давно. Так давно, что даже та земля, по которой в то время ходили люди, сейчас находится глубоко под той поверхностью земли, по которой ходим мы.
Мурашки идут по коже от осознания того, как давно было то время. Весь мир был другой. Все было другим: деревья были выше и их было гораздо больше. Воздух был очень чистым и свежим, почти сладковатым. В водоемах было много живности и вода была лечебной и кристальной. А небо! Какое было небо... Яркое, почти волшебное, ласкающее взор своей чистотой.
Мальчишка смотрел в это небо и наслаждался его великолепием. Он очень любил красоту природы и наивно полагал, что любоваться ею он сможет вечно: ведь вокруг была лишь непроглядная глушь.
Мир, в котором он родился, был пустынным. В нем было очень мало народов и очень мало стран. Большая часть Земли была девственной и нетронутой людьми. По сравнению с тем, что происходит сейчас...
Парень вдохнул свежий прохладный воздух и поправил волосы, которыми играл ветер. Их уже вполне можно было собирать в хвост, они достаточно отросли. Но пока ему нравилось и так.
Шатен искренне улыбнулся. Его улыбка была спокойной и очень утвердительной - он был из тех ребят, что твердо стояли на ногах и всегда были уверены в себе.
Он родился с набором очень полезных качеств: большим трудолюбием, терпением, самостоятельностью и огромной обучаемостью. Все, что было нужно, чтобы выжить в этом пустынном мире одному.
Поначалу, он даже был рад одиночеству и не видел в нем ничего плохого - все свободное время он мог становиться лучше.
Но затем, это стало беспокоить его. Проходили годы, затем столетия, мальчик рос, но вокруг была все та же пустота.
Ему некому было рассказать о том, чему он научился. Не с кем было дружить, не к кому было ходить в гости.
Одиночество со временем страшно наскучило ему. И тогда он отправился изучать мир.
Мало кто попадался ему по пути. Ему было тяжело, не имея вокруг, хоть каких-то знакомых, знать, куда лучше отправиться и где кого можно найти.
Однажды, он забрел в огромную пустыню и бродил по ней, утопая в песке, который сыпался отовсюду и забирался ему под одежду.
Пустыня казалась такой же пустой и бесконечной, как и весь окружающий мир. Но всему однажды приходит конец и на пути его встретился один смуглый парень, такой как он, бессмертный и одинокий.
-Здравствуйте, незнакомая мне страна. Как вас зовут?
-Египет. - Ответил незнакомец. - Я владею этими землями. А кто же ты?
-Китай. - Ответил шатен.

***
Китаю было приятно поговорить с тем, кто однажды стал таким, как он - страной.
Они обменивались опытом друг с другом, говорили о будущем и прошлом, пытались разгадать загадки этого тайного мира.
Никто из них при этом не хотел раскрывать своих тайн: как они появились, почему выросли именно такими и откуда взялась их культура. Эти загадки две страны решили хранить всю свою жизнь.

-Как думаешь - Спросил однажды Китай. - Почему нас так мало?
-Время еще не пришло. - Ответил Египет. - Когда нас будет много, другие начнут тебе надоедать.
-А я бы хотел, чтобы нас было много! А еще я очень-очень хотел бы иметь детей.
Смуглый хозяин пустыни с укором посмотрел на своего нового друга.
-Может, я прожил еще не очень много, но я слышал не очень хорошие вещи на этот счет.
-И что же ты слышал? - Удивился Яо.
-Мудрецы говорят: когда у страны появляются дети это значит, что она скоро погибнет. Какой бы ситуация ни была...
Яо вздохнул.
-Очень жаль. Может быть, тогда я смогу быть братом для кого-нибудь? Если я найду страну помоложе. Было бы здорово. И тогда уж точно никто не умрет...

***
Рано или поздно, но Китаю нужно было возвращаться домой. Он продолжал строить свое государство и, чем больше проходило времени, тем сложнее ему становилось.
Он метался из стороны в сторону, пока народы его то сходились, то расходились вновь. Между тем, на него стали все чаще и чаще нападать различные племена, от чего он так сильно уставал, что иногда даже не мог толком с ними бороться.
Китай родился мальчиком. Но он был андрогином и не всегда другие могли понять, какого он все-таки пола. Иногда он и сам этого не понимал.
Но потом он осознал, что больше хочет быть парнем - свободным и независимым. Однако, как бы он ни старался, другие хотели подчинить его себе, захватить власть и сделать его женщиной.
Никому так этого и не удалось: Ван Яо был мудр и силен не по годам, а дрался он и того лучше. Никто не знал боевые искусства лучше, чем он. И даже невысокое нежное тело не мешало ему быть крепким, сильным и здорово сражаться.
Так прошла его молодость. В благодарность его стараниям судьба преподнесла ему подарок: наградила Яо большим количеством азиатских братьев и сестер, коим он был словно отец. Яо мог заботиться о них и не бояться погибнуть, ведь он был для этих стран как старший брат, а не родитель.

***
Однажды на его земли снова пришла беда - и на этот раз очень большая. К нему заявился Монгольская Империя и потребовал ему подчиниться.
Яо слышал, что он захватил уже часть Европы и собирается поработить весь мир. Китай понимал, что силы Монголии были огромны, раз все это происходило. Но Китай при этом был мудр и силен, и не желал так быстро сдаваться.
-Ты можешь откупиться от меня. - Милостиво предложил ему Монголия. - Знаешь, доспехи, оружие, еда - все это очень затратно. А у меня такая огромная армия...
Монгольская Империя был выше Яо. Он стоял напротив него, готовый в любую секунду выстрелить из лука прямо в сердце Китая. Но он даже не поднимал этот лук. Монголия знал, что его итак достаточно боятся.
-Что будет, если я откажусь? - Китай смотрел Монголии прямо в лицо. Но, как ни странно, ничего там не видел: его глаза покрывала тень. Яо в какой-то момент даже подумал, что это к лучшему, ведь ему не очень-то хотелось смотреть в глаза чудовищу.
-Начнется война. Я знаю, что ты очень сильный и умный, Ван Яо. Но нас больше. Скоро я захвачу и другие страны. Думаю, сражаться нам ни к чему. Я все равно подчиню тебя себе, кому нужны при этом лишние потери?
Руки Китая задрожали и он сжал их в кулаки. Его очень злила манера Монгольской империи разговаривать: смотря на Яо, тот самодовольно ухмылялся, заставляя Яо ненавидеть его всем своим китайским сердцем.
Он не хотел ничего отвечать. Он не хотел подчиняться, но и воевать он тоже не хотел.
Сердце в груди Китая болезненно сжалось. Ему стало противно от самого себя: это был страх. Тягучий, всепоглощающий. Да, он действительно был сильным. Но он боялся Монголию. Так же, как и другие. Так же, как и все.
Яо не знал ни одной страны, способной противостоять Монгольской Империи. Возможно, ему и впрямь удастся захватить весь мир. В таком случае, бороться будет бессмысленно. Парень глубоко вдохнул.
-Сколько тебе нужно?

***
Монголия приходил еще не раз. Яо также слышал, что, пока Монгольская Империя занят своей "внешней политикой", его сын творит совершенно жуткие вещи в Европе. Об этом ходили легенды. Народ говаривал, что его сын похож на чудище из сказок: крайне жестокий и крупный зверь, жадный до крови.
Яо ненавидел подчиняться и никогда этого не хотел. Он не мог понять те страны, которые добровольно жили под гнетом других и никогда бы не смог понять.
Каждый день он вынашивал идеи, что можно сделать с этим, но разумом понимал: ему не справиться с Монгольской Империей. Если он полезет на рожон, ему несдобровать. Он попросту погибнет. Яо уже готов, было, подчиниться удручающей судьбе, как вдруг случилось непредвиденное: Монгольская Империя пропал. Он перестал брать дань, перестал давить... Никто о нем уже долго не слышал. Китай подумал, что это волшебный дух его спас. В других странах их называли "Ангел".

-Давай-давай, пей. Пей больше, до дна. - Мужчина хрипло засмеялся, вливая светловолосому мальчишке крепкое пойло.
-Я больше уже не могу. Вы говорили, это будет вкусно, но это очень невкусно пить...
-Разве невкусно? - Снова засмеялся мужчина.
-Нет.. Я уже не могу больше пить, у меня голова сильно кружится...
-Так затем это и пьют, дурачок. - Почти нежно ответил мальчишке мужчина, наливая еще одну полную чашку. - Чтобы стало легче. Чтобы расслабиться. Ты точно расслабишься, тебе это пригодится.
Внезапно мужчина заметил одного из своих людей, проходящего мимо.
Они поздоровались и властитель сказал:
-Посмотри на этого мальчонку. Он может пить алкоголь литрами! И ему ничего не будет! В отличие от нашего народа.
Знакомый засмеялся.
-Дивное зрелище! Покажи! (1)
-Ну-ка, выпей еще. - Мужчина крепко схватил мальчонку за волосы и притянул к чашке, заставляя глотать.
Ване было очень гадко на душе, а еще он боялся, что его вырвет и тогда хозяин очень сильно накажет его. От отчаяния Ваня заплакал.
Проснулся Россия весь в слезах.
Прошло столько лет, но эти сны не оставляли его.
Рядом, ни о чем не подозревающий, спал Яо.
Ивану было горько и больно, но говорить об этом Китаю он не стал. Чтобы к этому "горько и больно" не прибавилось ещё и "стыдно".
Дыхание сбилось, а сердце колотилось как бешеное. Брагинский сел на кровати, пытаясь прийти в себя.
Он уже давно не маленький мальчик! Никто больше не приказывает ему. Почему тогда эти сны преследуют его до сих пор?..
-Иван.. - Сонно пробормотал Китай. - Все в порядке, ару?
Россия быстро вытер глаза.
-Да, все хорошо. Извини, что разбудил.
-Что случилось, ару? - С трудом разлепив веки, Яо сонно посмотрел на Ивана своими янтарными глазами, пытаясь поймать взгляд аметистовых, которые каким-то волшебным образом иногда светились в темноте.
-Просто.. плохой сон.
-Какой? Что тебе приснилось?
-Не хочу говорить.
-Все хорошо, ару. Я с тобой, ару. Не беспокойся. - Яо нежно дотронулся до ладони России и в глазах у большой страны сразу же прояснилось. Ласка Китая всегда действовала на Россию безотказно.
С прояснением в голове, к Брагинскому пришло и понимание происходящего. Он широко открыл глаза, ощупывая ключицы.
-Блядь! - Несдержанно вскрикнул он, судорожно щупая всю свою грудь и шею. - Где он? Где он?!
-Ваня... - Сонный Китай сел, потирая глаза. - Ты же говорил, что терпеть не можешь мат. Прекрати... (2)
Россия не обратил внимания на слова возлюбленного, продолжая рыскать в темноте.
-Ру-ру - Любовно произнес Китай, обнимая Ивана. - Ты ищешь шарфик, ару? На тебе его не было, когда ты вчера вернулся домой, ару ка..
Ваня растерянно заморгал.
- А что, я вчера где-то был?..
-Ты совсем не помнишь, ару?
-Нет..
-Ты уходил, и, когда вернулся, был ужасно пьян... Ты потерял шарфик где-то по-пьяни, ару.
-Я не мог его потерять. Я не мог. Он же часть моего тела.
Китай прищурился, разглядывая лицо России. Редко когда оно было таким искренним, и на данный момент отражало глубокий испуг.
-Иван, он не нужен тебе. - Почти шепотом произнес Яо, обнимая парня за пояс. - Тебе очень идет без шарфика, ару. У тебя очень красивая шея.
-Мне не идет. - мозги Брагинского, кажется, занимала очередная безумная идея. Он был абсолютно глух к чужим словам и с ужасом пытался вспомнить, куда он задевал столь необходимую ему вещь.
-Успокойся, ару... - Яо поцеловал Ивана в шею и тот, наконец, переключил на него своё внимание. - Тебе он не нужен. - Китай снизил голос до шепота. - Там почти ничего не видно. - Ван Яо продолжал нежно шептать Ване на ушко, поглаживая пальцами шрамы на его шее.
-Видно... - Почти несчастным голосом ответил Россия. Его лицо приобрело детский вид и от этого в янтарных глазах Яо заплесали крохотные огоньки.
-Если ты не прекратишь, я тебя завалю. - Хитро, в своей привычной манере, улыбнулся китаец, укладывая Брагинского на спину.
На щеках России заиграл легкий румянец. Он почему-то краснел каждый раз, когда испытывал какие-либо чувства по отношению к Яо. Так было всегда - от момента его бешеной влюбленности с первого взгляда и до этого дня.
-Ч-что с тобой, Яо-кун? - Иван судорожно схватил Яо за плечи, будто боясь, что через минуту тот убежит от него.
-Со мной все хорошо. - Китай нарочито медленно облизнулся, продолжая разглядывать краснеющего Ивана. - Просто ты такой беззащитный. Так и хочется тебя съесть. - Китай снова облизнул губы и принялся торопливо лизать себе пальцы, чтобы сделать их влажными.
-Хочу тебя сейчас. - Сказал он Ване на ухо, наваливаясь сверху. Быстрым движением Яо просунул руку России в штаны и принялся ласкать его, подготавливая к предстоящему. -Ру-ру... давай я буду защищать ее. - Парень осторожно поцеловал Ивана в шею, и затем принялся жадно облизывать ее, постепенно переходя к ключицам.
Россия шумно выдохнул. Голова кружилась, а сам он весь таял от такого обращения и этого нового для него имени, которым Китай называл его с момента первой встречи. Чувство любви и нежности внутри него накатывало волнами.
-Яо.. - Хрипло ответил Брагинский, цепляясь любовнику за спину. Шея была его эрогенной зоной, а также, она казалась парню самой беззащитной частью тела, от чего прикосновения к ней ощущались особенно остро.
Чем больше Яо ласкал его, тем больше Россия обмякал в его руках. Телу почему-то становилось трудно шевелиться, а сам Брагинский начинал ощущать себя маленьким ребенком, что было по определению очень странно, но не страшно - в постели с Яо Ваня не боялся быть маленьким.
Недовольными оставались только двое: голос, который желал, чтобы Ваня был близок только с ним, и Зверь, живущий в теле России, который ненавидел всех и вся и считал, что существовать имеет право лишь одна эмоция - злость.
Но Зверь был более покорен, нежели упрямый голос, ведь он знал, что Яо любит Ивана. А вот мнение голоса изменить не могло ни одно обстоятельство.
В любом случае, все это было сейчас не важно: все они давно спали, и голоса, и Зверь. Не спали в ту ночь только двое: Россия и Китай.
Яо целовал Ивана в грудь и между ключицами, вызывая у того сдавленные стоны. И, как только Брагинский сам решил ласкать его и полез Китаю под одежду, азиат проник в него пальцами.
-Ахх... - Тело России выгнулось дугой. - Яо.. - Заплетающимся от возбуждения языком произнес он. - Я люблю тебя.. я люблю тебя..
Ему так хотелось выразить все, что он чувствует! Но все, что он мог - повторять эти простые будничные слова.
-И я люблю тебя, Ру-ру. - Шептал в ответ Яо, проникая глубже. - Видишь, как я люблю тебя?
Внутри у России все сжалось от этих слов. На самом деле, Россия родился очень чувствительным и хрупким славянским мальчиком. Он любил ласку почти так же, как девочки, то ли сам по себе, то ли из-за воспитания среди одних только женщин.
Но, когда доходило до дела, мужская нетерпеливость и похоть давали о себе знать - и тогда, несмотря ни на что, ему хотелось, чтобы все случилось как можно скорее. Никаких долгих ласк, поцелуев и прочего. Только бы скорее почувствовать любимого Яо!
-Пожалуйста, войди.. - Еле слышно произнес Россия, задыхаясь от возбуждения.
-Что? -Ухмыльнулся Китай. - Я не слышу, повтори...
-Ах.. Яо..
Азиат плотнее прижался к любимому и принялся неторопливо гладить ему член.
-Повтори, я не услышал, что ты сказал..
-Войди.. - Опьяневший от ласк, Россия уже плохо соображал, что говорит. - Войди, пожалуйста... Пожалуйста...
Яо не стал мучить любовника и подчинился. Он смотрел на Россию сверху вниз и хищно облизывался.
Иван часто и шумно дышал, весь раскраснелся и глаза его смотрели так, будто он был очень пьяным. Только Яо знал, что виной всему любовь.
От ощущения возлюбленного внутри, все в груди у России замирало, даже дыхание. Его тело страстно желало отдаться Китаю, безоговорочно и безгранично. Это было высшим проявлением его доверия. Высшим проявлением любви.
Их тела двигались в унисон. Ваня судорожно прижимал Яо к себе, а Яо нестерпимо глубоко и быстро двигался в нем.
Ничто не давало России большего чувства защищенности, чем такие моменты. С ним был Яо. Тот, кто любил его. Он принадлежал только ему. И больше никому. Все было в порядке...

***
Иван всегда плохо и чутко спал. Наверно оттого, что на него часто нападали изподтишка.
Но после того, как он кончал, почти теряя сознание от близости с Яо, всегда спал как убитый.
Так случилось и на этот раз.
Яо, немного уставший от накатившей страсти, наоборот совсем перехотел спать. Он нежно гладил посапывающего Россию и думал о том, как же любит его спящего. Когда Брагинский спал, от него не было никаких проблем.
Но, к большому их сожалению, так было далеко не всегда.

1),2) Одна из гипотез о том, что мат, как и повальный алкоголизм, появились на Руси после захвата монголами.

ЗЫ: автору дико сложно писать любые постельные сцены, так что извините, если что не так! Я старался >

-Ну давай уже займёмся этим, наконец! Хватит тянуть кота за хвост!
Беларусь с силой толкнула Россию в грудь и тот свалился на ее кровать.
-Б-б-беларусь, подожди, я еще не все выпил.. - Заплетающимся языком ответил девушке Иван. - Я так не могу!
-Все ты можешь, все ты можешь - Продолжала его сестра, забираясь на парня сверху.
Ее пугающе-фанатичное лицо отлично сочеталось с испуганно-растерянным лицом Вани, но никак не ассоциировалось с сексом.
-Я еще недостаточно пьян!..-Упрямился Брагинский, пытаясь избежать своей прискорбной участи.
-Ты же меня любишь? - Наташа строго посмотрела в, бегающие от страха, сиреневые глаза.
Россия смягчился.
-Люблю.. -Тихо произнес он.
-Тогда что не так?
"Но ты же моя сестра" - Промелькнуло в голове у Ивана.
Вместо этого он свалил девушку на спину и приподнялся.
-Но на столе еще осталась выпивка~ - Протянул парень ноющим тоном.
Вместо ответа Беларусь начала раздеваться. Сердце у России бешено заколотилось, он очень стеснялся видеть сестру голой. Когда они были маленькими - одно дело, но теперь...
-Наташа..
-Ну что не так?! - Раздраженно вопросила сестра. - Мы будем уже трахаться, наконец, или нет??
Ваня густо покраснел.
-Д-да.. - Ответил он и потянулся к Наташе за поцелуем.
Как только он коснулся ее губ своими, сестра грубо оттолкнула брата от себя.
-Не нужно этих телячьих нежностей, лучше приступай сразу к делу.
Россия еще больше растерялся. Он любил "телячьи нежности", хотя никогда их и не испытывал: Орда и Монголия не были нежны в отношениях с ним.
Что ему нужно было предпринять?.. Технически все было понятно, но на самом деле он не представлял, что нужно делать в постели. Особенно, когда ты любишь и хочешь как-то это выразить.
Он знал только один вариант отношений - когда один подчиняет, а другой подчиняется. Орда сказал, что так происходит всегда. Да и Иван уже не мог себя чувствовать по-другому.
Он должен или подчинять или подчиниться.
Когда Брагинский только-только освободился от рабства, он дал себе слово, что будет теперь только подчинять.
Но, как оказалось, очень многие любили и это тоже. Многие, из тех, кто влюблялся в него, буквально силком заставляли его проявлять активность и быть лидером в отношениях. Пусть тогда он и "подчинял", но на самом деле все было не так. Это было точно такое же насилие, как и с Золотой Ордой, только вот не физическое, а моральное. В том, чтобы подчинять по требованию, не было ничего хорошего. В конце концов, Ваня начал понимать, что для него это не так легко, как кажется на первый взгляд. Что его потребности включают желание защиты и тепла, чужой силы рядом, а не сплошное подчинение и власть. Этого всегда хотел Монголия, но это не то, чего хотел бы Россия.
С Беларусью все было еще хуже.
Она тоже требовала лидерства от России, но при этом совершенно не хотела ему подчиняться.
Парень совсем запутался в желаниях своей сестры. О своих же желаниях он вновь забыл, как и всегда...
От волнения у Ивана задрожали руки. Каждый раз, когда он оказывался с кем-то в постели, его начинал душить страх. Россия не знал, чем именно все это может кончиться, поскольку до серьезных вещей дело так и не доходило - он отталкивал и уходил прежде, чем наступало это "серьезное".
Ему пора было что-то предпринять. Сердце быстро колотилось в груди от волнения. Кажется, все происходит не так, как должно... Или это у него все не так происходило..
Россия осторожно стянул с сестры трусики и вновь залился краской. Он медленно наклонился к девушке, не ложась на нее целиком, ведь весил в два раза больше, чем она.
-Ты правда хочешь?..
-Да.. - Ответила Наташа, обнимая брата за плечи.
Иван опустил руку вниз и принялся осторожно ласкать ее между ног.
"Нужно действовать дальше, ну же, давай" говорил он сам себе.
Лучшее, что смог парень тогда сделать - войти в нее пальцами.
Наташа вздрогнула.
-Тебе больно? - еще больше заволновался Ваня.
-Нет. Просто как-то странно. - Хладнокровно ответила Беларусь.
Ее пугающе-мрачное лицо не располагало к продолжению.
Все не так. Это все не правильно.
"Или ты просто никуда не годишься в постели?" - услышал Россия знакомый голос у себя в голове. На душе у России стало еще хуже.
-Слушай, я не могу. - Иван быстро убрал руку и привстал с Наташи, сев на край кровати. - Ты же моя сестра, Наташа. Да и.. вообще.
-Но Иван!
-Как-нибудь, в другой раз! - Нервно ответил Россия, побледнев. Фанатичность влюбленной сестры уже не на шутку пугала его.
Он привстал с кровати, собираясь уходить.
И выскочил за дверь прежде, чем Беларусь оделась и с размаху врезалась в захлопнувшуюся дверь с воплем "ВАНЯ, ТЫ КУДА СОБРАЛСЯ!"
Все было плохо. Все было неправильно. Их с Беларусью любовь была странной и кончилась ничем.
Россия больше не хотел встречаться с ней. Но и бросить сестру он тоже не мог. Поэтому, пока предпочитал прятаться от нее и сбегать.
А потом к ним вернулся Торис...