И-и-и-их, бабоньки! Что ни говори, а настоящих мужчин не хватает! А с учётом инфляции, ОЧЕНЬ не хватает! Есть пацаны и мачо, мужики да мужчинки, модельные мальчики и метросексуалы («Дочк, а зачем они в метро-то, а?»). А вот степных волков, этаких трагических поэтов, которые беспрекословной рукой берутся и за перо, и за штурвал – с ними засада.

В новом тысячелетии образ сурового романтика из мира музыки смыло начисто. Иных уж нет, а те на пенсии. Что до нового поколения... Я даже не стану раскочегаривать свой любимый бульдозер, чтобы вновь проехаться по Мише Бублику (Michael Buble). Мы уже знаем, его место на свадьбах. Джейми Каллэм (Jamie Cullum) – интересный пацан, но от мальчика до мужа ему ещё прыгать и прыгать...

Кто же в джазовом мире может заставить мужчин горделивей побрякивать своими икс-хромосомами, а восприимчивых интеллектуалок - чаще протирать запотевшие линзы очков? Ответ один: Кёрт Эллинг. Возможно, что в жизни Кёрт - хлюпик, нытик и невротик. Сомневаюсь, но всё может быть. Но на джазовой сцене Эллинг единолично и безоговорочно вывел «игру в Хемингуэев» на золотой уровень.

Что интересно, будущий любимчик публики и критиков мог закончить карьеру на тех же свадьбах. Только в качестве священника. Но однажды студент последнего курса духовной семинарии в поисках лёгкого заработка зашёл в один из популярных джазовых клубов Чикаго. С тех пор, как говорится, он и потёк. Из семинарии отчислился, зафонтанировал битниковской поэзией и приходил петь за копейки, лишь бы допустили до микрофона.

Прошло 15 лет. За это время Кёрт Эллинг записал с десяток сольных альбомов, стал председателем наградной коммиссии «Грэмми» и заслужил титул самой яркой звезды на скудном небосклоне мужского джазового вокала. Он коллекционирует современное искусство, смотрит Бергмана и Джармуша, слушает всё от Count Basie до King Krimson, читает Набокова и Гессе, и даже сам пописывает в духе Реймонда Чандлера.

Но главное, он поёт. Все эти годы Эллинг не даёт своему голосу ни дня покоя. Он, пожалуй, единственный из приметных певцов постоянно улучшает и разнообразит свой вокал. Работает чувак!

Мастер скэта и вокализа, Кёрт всегда брался за самое сложное и интересное. Он придумывал слова и виртуозно исполнял сложнейшие импровизационные партии из репертуара Wayne Shorter, Keith Jarrett и Pat Metheny. Харизматичный чертяка на сцене и дотошный перфекционист в студии, он никогда не давал повода сомневаться в своей творческой искренности. Но звучал Кёрт в начале своей карьеры, мягко говоря, не очень. Низкие ноты он избегал, а на высоких давал визг и скрежет. Чаще же всего Кёрт монотонно гудел низким тенором, как рыболовецкий траулер из тумана: «У-у-у-у-у, Зинаида, я всё знаю-у-у-у-у-у!..». Если сравнивать его тогдашний голос с саксофоном, то Эллинг звучал как Pharoah Sanders.

Cегодняшний Кёрт уже больше похож на Zoot Sims или Stan Getz. В интонации и фразировке Эллинг нашёл золотую середину между Фрэнком Синатрой и Стиви Уандером. Плоский тенор уступил место тёплому баритону, а скрежет на верхних нотах переродился в насыщенный фальцет.

“Nightmoves” – не самый свежий, но cамый амбициозный альбом Эллинга. Голос звучит хорошо. Музыканты приглашены замечательные. А в репертуарный замес брошены скэт, вокализ, хард-боп, босса, эвергрины, фьюжн, рок, стихи. Но главное – небеса услышали мои молитвы, и кто-то, наконец, сподобился спеть вещь Майкла Фрэнкса по-человечески!

Зуб на Майкла Фрэнкса (Michael Franks) я имею давно. Он пишет замечательные мелодии, сочиняет дивные тексты, но зачем-то сам же это всё и поёт! Манная каша из его мявканий и бесцветных аражировок лично мне очень мешает насладиться его творчеством. Пару лет назад я была на его клубном концерте. И хотя сам Фрэнкс всё так же гундосил в выкрученный на максимальную громкость микрофон, молоденькие ребята в его бэнде перегнали фрэнковские аранжировки из манки в кислотную джазуху с латиноамериканской перкуссией. И как это было хорошо! А уж когда пару вещиц вместо Фрэнкса спела стоявшая на подпевках чернокожая девочка, все были в экстазе!

Там, где чернокожая девочка сделала хорошо, пришёл Кёрт Эллинг и слабал гениально. Вяленькая босса “Nightmoves” приобрела мистичность и чувственный надрыв, обнажилась классическая красота мелодии и мудрая ироничность стихов. Была мышь белая, стала пантера! А всё почему? За дело взялся настоящий мужчина!