Я теперь знаю, что это такое.
Густой, железистый запах, полный чужой боли. Вязкий.
Врачи сказали, что у него повреждены вена, артерия, нерв и сухожилия. Всё, что только можно. Зашивали под общим наркозом, внимательно следя за состоянием и время от времени добавляя анестезии.
Вялый, всё время лежит. Потерял много крови. Но мне радуется (мы не виделись недели две), облизывает нос. Кушает хорошо. Хромает. Скорее всего, будет хромать всю жизнь.
Но от ветеринарной клиники дошёл пешком. Сам. Трамваи уже не ходили, в маршрутке вести не возможно, и кто из таксистов согласился бы взять истекающую кровью, но не утратившую агрессивности к чужим, собаку.
Лежит в лёжку, но время от времени порывается сторожить. Выглядит это удручающе, но вызывает невольную гордость.
Пытается вставать, когда я захожу в комнату, но я подскакиваю его раньше, здороваюсь с ним, чешу за ушком.
Всё время приходится менять повязки, но кровь уже хотябы не льётся, как из ведра. И это уже после того, как зашили артерию.
Когда больно - рычит, но терпит, не воет, не пытается цапнуть.
Утром я ещё ездила, должна была встретиться с травматологом, чтобы он отвёл меня к своему знакомому хирургу, который будет делать операцию на колене уже мне, но из-за этого всёго опоздала.
Вроде бы я и не нервничаю (должен же в этом доме хоть кто-то быть образчиком спокойствия и уверенности), но все щёки изнутри искусаны.
Возвращаясь из больницы, увидела по дороге новый зоо-магазин, напротив работы Фей. Лучший образчик малого бизнеса, когда хозяин искренне болеет за своё дело, и с энтузиазмом всё показывает-рассказывает клиенту сам, отодвинув продавцов. Я купила пару защитных-ботинок XL-размера. Не знаю ещё, не будут ли великоваты, но меньше был только М, а он откровенно маленький на крупную мужскую овчарочью ногу. 45,11 гривен, вместо более чем 200 год назад в центре. И хозяйка оставила мне все свои мобильные телефоны, чтобы если что, я могла звонить.
Кажется - ещё недавно я сама лежала так влёжку и почти не могла ходить. Только кровь у меня не вытекала, а накапливалась внутри, и её приходилось откачивать. Ха-ха-ха, теперь больные ноги - это дело семейное, только у мамы с Бабусей проблемы с суставами, а у папы - после дорожной аварии, когда они с другом спускались с Фудзиямы и уснули в машине.
На английском всё было хорошо. Почти хорошо, иногда всё же путаюсь в этих 12-ти временах, но если сравнивать с тем, как это было в школе или институте... Школьный английский - бессмысленный и беспощадный.
Дома меня, кажется, считают бесчувственной, раз я не бьюсь в истерике и не рыдаю над собакой. Но когда все вокруг впанике - я всегда становлюсь каменной, потому что должен же кто-то бегать за всеми с "ну не плачь, может ты лучше покушаешь или давай я сделаю себе чайку". Да и собаке от всеобщих истерик не легче, ему важнее, когда с ним ласково разговаривают и чешут за ушком.

А это я утром сегодня на телефон сфотографировала отмокающие в миске повязки, в которых он ехал в клинику.

Вот тут ему месяц, это первые дни он у нас дома.

А тут ему ещё год, это прошлая весна. Как раз незадолго до того, как я травмировала колена и с тех пор с ним не уже не могла гулять.