Разговор вышел… вошел, а потом снова вышел.
Нервным таким разговор вышел, хоть сейчас на принудительное трудовое лечение гребцом на боевые галеры микенского флота.
Длинным вышел – умница-Гилл, разумеется, и не думал никуда уходить (уж что-что, а воззвать к Премудрой у патриарха возможность была всегда и безо всяких вспомогательных средств).
Деймос жаловался, рыдал, стенал, припадал к ногам, вопил, требовал, угрожал, снова рыдал, визжал и брызгал слюной, бился головой о стены и пяткой тоже себя в грудь бил бы – буде случись вдруг у демонической тени некогда бога (ну не бога, конечно же, а божка) пятка с грудью.
В конце концов, огонь погас, а Деймос ушел.
Был только что здесь, замер на какой-то миг и не стало его.
А ты так и остался сидеть в неподвижности, погрузившись в омут глубоких раздумий. И ничто не тревожит его идеальной глади – только шальной азарт, тот, что родом из совсем других времен твоей долгой жизни, крохотными шариками ртути расплескался в твоих глазах.
Чьи глаза у тебя, старик? От папы? От мамы? Ничуть не бывало! Тебе всегда очень хотелось, чтобы именно так оно и было – чтобы глаза были только твоими.
В этой тьме кромешной даже привычному Гиллу было бы не разглядеть твоих глаз, но ты-то, ты-то знаешь, кто и как смотрит сейчас твоими глазами! Тот малец, который когда-то вот с таким же пенящимся азартом смотрел на двух аспидов, вползающих в его колыбель. Смотрел и упивался.
Так что же такого наговорил тебе простак-Деймос, что вновь заставило его проснуться в твоих глазах?
Молчишь, старик…
Ну молчи.
Ни ты сам, ни кто другой не знает того смельчака, который бы осмелился тебя сейчас потревожить.


……………………………………………………………………
{совсем другие время, место и обстоятельства}


- Отец… Папа! Олимпийцев – двенадцать, да?! Малых богов – без счета, да?.. Откуда столько, зачем? Почему боги? Потому что бессмертные?
- Гилл, сынок, все не так просто… Понимаешь, боги они не потому, что бессмертные, а бессмертные потому что боги. И еще – богом может быть лишь тот или то, у кого есть хотя бы один человек, чьи помыслы и молитвы обращены к своему кумиру. Нет веры – нет и бога. Уходит вера, утекает водой сквозь пальцы – и слабеет бог. И наоборот – чем больше тех, что верят, тем сильнее божество… Велика Ойкумена, велика и разнообразна. И повсюду есть свои боги – течет ручей, орошает поле благодарного землепашца – вот тебе и божок народился. А уж каким он станет, во что вырастет – этого даже оракул не скажет. Вот только сдается мне, что зависит это от того самого землепашца, верой которого и рожден наш божок-младень... Ну что, вконец замучил я тебя, сын?
- Пап… знаешь, ты у меня будешь бессмертным… правда-правда! Вот…
- Дурашка ты, Гилл…