Чужая судьба как открытая книга.

В этом мире исчезает все, все проходит. Любимые покидают, друзья уходят, родственники умирают. Даже то, что казалось нам вечным рано или поздно исчезнет.
Мотылек с оборванным крылом найдет способ уползти или же просто умрет, лишь бы не копошиться вечно в моей руке. Сейчас ты говоришь, что не оставишь меня, но я уже знаю, когда мне придется тебя отпустить. И поскольку я готов к этому моменту, мир не дождется от меня ни слова сожаления о новой потери.
Я не верю в вечность
И больше не верю в судьбу
Здесь и Сейчас - это только обрывок воображения. Завтра я открою глаза и все исчезнет.
Я не хочу и не буду больше ни у кого спрашивать о мотивах и причинах их поступков. Это ваше дело, не моё
Точно так же во мне и погибло сострадание к убогим
Тленны цели и мечты
В жизни, которой я сейчас живу мы вызубрили с тобой главное правило:
"Никогда не доверяй до конца"
Ты спрашиваешь: Неужели ты просто со мной играешь? Спектакль в полгода - это слишком даже для тебя
Спектакль длинной в 21 год.
И я единственный несменный актер на этой заплеванной сцене.
Я буду любить тебя искренно ровно до того момента, пока ты не скажешь, что твоя роль в этом акте закончена.

- Так, готов, свободен! - я отвешиваю ненавязчивый пинок очередному пациенту, затем закрываю дверь, достаю из тумбочки газетку и протираю загаженный стол.
Чисто символически, что б не сильно воняло. Затем приоткрываю окошко. Надо же, я и не заметил, как быстро расцвела весна. Достаю из кармана заляпанного чужим гноем халата пачку сигарет, прикуриваю, глядя в окно. Радиола внезапно начинает шипеть, сквозь помехи с тяжелыми родовыми потугами пробивается звук.
" Дождались, ублюдки? Соскучились по старине Халли? Что ж, вкушайте убогие. С вами рэйдио Хоспис! Пока вы, долбени, тухните на своей лоховской работе, за окном блещет солнце, льется дождь и вообще жизнь проходит мимо вас! Ну что ж, надеюсь, что вы раньше сдохните от сидячего образа жизни.
Хотя нет, вот одни лентяи таки подняли свои задницы и вышли на демонстрации. Но вам же пофигу? Даже на собственных тараканов в голове, ведь весня время сходить с ума, любить и сходить с ума на почве любви!
Кстати, для тех, кто сильно страдает от этого чувства, могу посоветовать отличного парня - вырвет все без остатка. Впрочем, вам оно не надо, вы и так все бесчувственные фрики! А кто и чего чувствует, тот боится взлететь. Что ж, и по делом вам, наземные крысы!
Мучайтесь, пока проебываете свое счастье!
А я тем временем поставлю вам унылое Itoshisa wa fuhai ni tsuki! "
Ах, Халли... Лекарь для моей заблудшей души.
Я с удовольствием затягиваюсь, погружаясь сознанием в дребезжания музыки, пока мой взгляд не привлекает стена рядом с куче оторванных крыльев. На ней появляются очертания двери.
Ох, вот и он пожаловал...
- Давненько тебя не было, с осени не заходил.
- Зимой у тебя холодно, а я не люблю холод, - отвечает Ниху, выходя из нарисованного им самим портала.
Я снова затягиваюсь. Он совсем не изменился. И никогда не изменится. Взлохмоченные бесцветные волосы, поношенное пальто, бледная кожа, бесшумная, как у призрака, походка.
Низовой Художник, или просто Ниху, жил где-то в глубинах подземки, под Старым Городом, я точно не знал где. Давным давно ещё он имел глаза. Сейчас их закрывали крестики пластырей, из под который сочилась желтая жижа. Я много раз просил его их протирать, но все впустую.
Да, все люди искусства такие.
У Ниху никогда не было крыльев. Они так и не выросли. Или же он оторвал их себе сам, я не проверял. Когда он пришел ко мне, я сам был глубоко удивлен тому, что он пришел не за стандартной услугой...
Я как сейчас помню...
Это была точно такая же буйная весна. Он сидел у меня в приемной один, поздно ночью... Такой худой, дрожащий, несчастный и вместе удивительно притягательный. Его лицо ничего не выражало. Ни боли, ни страданий, ни страха, а из пустых глазниц сочилась кровь. Я стоял, как громом пораженный, смотря на его спокойствие. Я привык слышать нытье, видеть безразличие пропащих людей, но не такое невыносимое спокойствие.
- Это...
Он медленно поворачивает на меня голову
- Доктор?
- Да.
- Вы можете вернуть мне зрение?
- Боюсь, что...
- Нет, мне не нужно человеческое...
Оказалось, что Зрение, о котором говорил Низовой Художник - это способность снова видеть будущее. Впрочем, за него-то его и ослепили. Испуганные людишки.... не желавшие верить в правду.
- Да, проходите.
Мне впервые предложили операцию, не основанную на вырывании, отрезании, и вообще лишении чего-либо. Наверное, за это он мне понравился ещё больше.
Операция была нетрудной, быстрый и я расщедрился на анастезию.
С тех пор он и приходит ко мне. Все так же через нарисованную дверь. Сотни раз я предлагал остаться жить у меня, но тот отказывался. Говорил, что подземелье для него, лишенное людей, лучшая мастерская. Но когда становилось невыносимо тоскливо, он все-таки приходил ко мне. И это трогало мое, казалось бы, давно замерзшее сердце....
- У тебя как всегда дерьмовый кофе...
- У тебя в подвале он ещё дерьмовей
- Монгол приносит хорошее.
Меня передергивает.
Два года назад он нарисовал этого странного дредастого парня - Монгола... Точнее, перерисовал с погибшего в подвалах курьера. И с тех пор постоянно о нем говорит. Сам не знаю почему, но меня это сильно доводит.
- Ясно.. Ты не промываешь глаза.
- Времени нет, постоянно рисую.
- И не меняешь пластырь
- Прости
- Может, все-таки....
- Нет.
- Так ты никогда нормально не поправишься, - сетую я и достаю новый пластырь.
Подхожу к нему, прикасаюсь к холодной коже, стираю раствором гниль. Меня дергает.
- У тебя руки дрожат, - он кладет ладонь с длинными ногтями поверх моей, словно бы проверяя.
- Это перенапряжение.
- Врешь
- Вру... - отвечаю я и продолжаю делать свою работу.
И вот, глазницы Ниху снова чистые, со свежем пластырем.
- Хоть заходи почаще на профилактику.
- Ты же знаешь, это невозможно. Особенно, когда у тебя такой дерьмовый кофе.
Ещё несколько незначительных фраз и он ушел туда, откуда пришел, оставляя меня в давящей тишине. Меня что-то сдавливает изнутри, и я бью по стеклу. То со звоном рассыпается, превращая кожу моих рук в исполосованное подобие его холстов. Только вместо кислотных тонов на ней кровавые свидетели того, что мне никогда не получить желаемое.
Это не трогательно
Это глупо.
На следующий день иду в магазин и покупаю дорогой кофе.
Для Ниху...

Или в жизни моего маленького счастья произошло что-то плохое?

Сердце бьется все тяжелее
Наверное, таки не стоило мешать страйк с успокоительными

- В очередь, сукины, дети! Вас много, а меня один! Так, вы, гражданин, не смейте блевать в горшок! Ну и что, что он пустой! Марь Павловна мне потом этот горшок вместе с вашей блеватой на голову оденет! Так, кто там следующий? Проходите...
Операция за операцией. Сейчас снова наплыв. По весне психи сыпятся как отходное дерьмо в самом грязном переулке средневекового Парижа. Внеочередной мальчишка, дрожит как воробушек. Эх, весной птенчики встают на крыло и падают, не пролетев и половины дороги под названием "Любовь"
- Ну что ж, присаживайтесь... - и я начинаю операцию.

Память услужливо подпихивает страшное воспоминание,когда я в первый раз делал подобное.Оказалось,что после двадцатой "операции" тебя уже совсем не воротит от вида крови,выломанных костей и темно-багрового костного мозга.А моей первой "клиенткой" была красивая девушка,настолько хрупкая,что она казалась практически девочкой.Как сейчас перед моими глазами всплывает ее нежное личико,заплаканное и изможденное болью и страхом,которые шли изнутри.И только ее я старался отговорить.В моих ушах до сих пор стоит дикий крик агонии,который сорвался с ее губ,как только мне стоило с силой рвануть белоснежно-перламутровое крыло...
К сожалению, её душу, как и глубокие порезы, украшавшие тонкие руки, ноги и горло, было не вылечить. Впрочем, только после того случая до меня наконец дошел полный смысл моей профессии - я костовыламыватель, а не мозгоправ. Там, где-то за пределами облупленных больничных стен маленькой пристройки, где я пропиваю будни и выходные, ночь и день, есть те, кто помогает бедолагам не очутиться у меня. Смешно, в итоге все равно их путь лежит сюда. Одно дело, когда я вижу поломанных жизнью взрослых товарищей, другое, когда иногда сюда заходят, или привозят, вот таких вот едваоперившихся птенцов.
Впрочем, в этом есть своя философия. Подлетевшие слишком близко к солнцу, падают больнее. Оттого и прямо ко мне в приемную.
Та девчушка... эх, а все так здорово начиналось. Она даже не пыталась рассказать мне свою историю. Пришлось вытаскивать клещами, как и огромные шипы из её сердца после...
Когда операция была закончена,я замотал кровоточащие останки тряпками,которые лежали рядом.А она молча окинула взглядом пару роскошных крыльев с чудесными перьями и достала бутылку дешевого коньяка - как выяснилось,это было единственное,на что ей хватило денег.Его вкус:спиртовой,странно пахнущий,стал для меня символом моей работы.После очередной рюмки она разговорилась.Точнее,ее прорвало.Я слушал молча,понимая,что я - единственный,кто услышит эту историю.
Все было довольно банально.Не считая того чувства,какое жило в ее сердце.
Смысл вырванных костей и перьев, что теперь лежали у её ног, был в том, что бы забыть о том бестактном подлице, что сыграл несколько раз на её чувствах. Не знаю, поднимаются ли после такого, или ползут ко мне, но подробная история унижений немного повергла меня в нервное недоумение. Я даже чуть пожалел, что она не пошла сначала к мозгоправу. Может быть, целее была.
Забыл сказать вам ещё одну важную вещь. Это единственный пациент, которого не тошнило. И её кровь была чистой, без гноя, красной такой. И никакого запаха.
Я только потом получил втык от начальства, мол, вырывать можно только поломанные, и вообще куда ты смотрел.... Ах, бестолковые мои, бесперые бюрократы. Если бы только они видели эти нежные рассеченные ручки, каким изящным рисунком на них ложились следы от прогулок лезвий. Её кожа из-за этого слегка отдавала запахом металла. У всех остальных этот приятный оттенок перекрывает запах гноя.
Шипы, которые я потом вытаскивал из её сердечка, я до сих пор держу при себе, как талисман. Вместе с парочкой перьев.
Я никогда не забуду ее хрупкий силуэт на фоне дверного проема.Она уходила в неожиданно начавшийся дождь,под песню "I Don't Care", под первые звуки смычковых.Ее неровно остриженные волосы покачивались в такт ходьбе,а сквозь грубую мешковину на загаженный пол падали капельки пронзительно-алой крови.Зачарованный этим зрелищем,я смотрел на нее неотрывно.Она раскрыла дверь настежь.Так,что дохнуло холодом,резанувшим даже мою нечувствительную плоть.И только тогда я смог стряхнуть с себя путы капавшей крови,зачаровавшей меня.Краем сознания я отметил,что на ней было легкое пальто,но я даже не успел ничего сказать,как она вышла и дверь за ней затворилась так,словно бы и не была открытой.И только одного я не мог вспомнить - в моей памяти не осталось звука ее шагов.
С тех пор меня перестало беспокоить странное мое призвание костолома... Или крыльелома, или какого-нибудь ещё ломателя. Меня по всякому называли.
Меня стало волновать только то, что ко мне приходят не всегда живые. Впрочем, и к этому я притерпелся тоже. И не совсем люди иногда заглядывают. Какая мне разница - оборвать крылья ангелу, больной малиновке, человеку, заблудшей душе или самому Сатане?
Знаете, у меня вообще-то есть инструментарий. И даже уборщица... Марь Павловна. Но только я прошу приходить её раз в неделю, что бы протереть прихожую. Мне не хотелось, что бы клиенты думали, что это просто стерильное удаление зуба. Потому, некоторые годами немытые скальпели я использую только для того, что бы отрезать самые упрямые жилки, иногда пользуюсь стеком, когда вытаскиваю гной, а обезболевающее.... ха-ха... оно просто копится в подсобке. Единственное, чего я всегда прошу побольше - это пакетиков. Там, у главврача, думают, что мне бахилы нужны. А это для моих драгоценных заблевышей. Кстати, всегда заставляю свою блевоту уносить с собой. Бывают даже фрики, которые начинают пожирать её сразу после операции, когда внезапно понимают, что ведь там, в этом пакетике плавает их главные наркотик - любовь, привязанность, надежда, разочарование, все то, от чего я их избавляю.
Мне как-то раз заявили, что я пложу бесчувственных зомби. Может и так, какое мне дело, подохнут ли они сразу во дворе больницы или проживут ещё сто лет?
Некоторые расплачивались простым "спасибо",некоторые,в основном неживые,- старинными украшениями:рубиновыми серьгами,бриллиантовыми колье. Но никто не приносил мне больше дешевого коньяка. В моей "операционной" всегда стоит флакон спирта. Не подумайте,что я им руки мою перед тем,как выломать крылья очередному ублюдку. О нет,я пью его. Всегда один,салютуя себе же в стекле много раз разбитого в припадке бешенства зеркала.Я не буйнопомешанный,даже не помешанный просто. Я - костолом или крыльелом. Зовите как хотите,меня это мало волнует.
Иногда спирт разбавляется водкой. А всякую хренатень ввиде оплаты, я отдаю начальству или Марь Павловне. Старушка уже, наверное, особняк отгрохала. Мне порой даже смешно от подобного образа жизни. Впрочем, позитив всегда вводит клиентов в ступор.

Пацан собрал остатки своих многочисленных выделений и бесмолвно удалился, продолжая вздрагивать. Я проводил его взглядом. Хммм... какой странный, не ушел, опустился в конце очереди в прихожей и подрагивает сидит. Ну пусть сидит, какая мне разница?
- Следующий, товарищи, не задерживаемся, вас много, а меня один!
Очередь была не такой уж и большой, в отличие от, например, вчера. И снова залитый воняющей кровью пол, сгустки гноя, ошметками лежащие по комнате и острый запах спирта из моего захватанного стакана.Тускло светила лампочка под потолком,бросая отсвет на чернеющие лужи крови. Есть в этом какая-то мрачная романтика.
Я закурил, устраивая себе короткий перерыв, пока последний клиент, испугано озираясь, стаскивал с себя рубашку.
-Раздевайтесь быстрее, вам что, заняться больше нечем, кроме как здесь торчать?
Я привычным движением сунул мужику пакет, взялся за крыло и надавил резко вниз. Крыло отошло легко, и моему взору предстали кости сгнившие до такой степени, что внутри была только черная труха.
- Ух, уважаемый, да у вас полное, так сказать, отморожение! Чеж вы все тянули? Семья-дети, не до того было? Бррр... Ой, так, гражданин, в обмороки мы тут не закатываемся, дышим в пакетик.
Мужчина судорожно дышит в пакет, а затем начинает тошнить. Впрочем, как и ожидалось.
Я беру любимый скребок и вычищаю проженные лопатки, в который остаются небольшие ямки после крыльев. Мужик орет. Дело неприятное, насколько я знаю, от этого сильно жжет. Орет и блюет, сильно дрожа, как в пипадке эпилепсии. Затем он все-таки заваливает на бок и я с легкостью отделяю второе крыло от спины и кидаю в кучу.
Некоторые кстати забирают крылья с собой, некоторые оставляют. До прихода Марь Павловны их жрут и травятся редкие крысы, дохнут мухи летом. Я вычищаю последствия гноя из второй лопатки, хлопаю припадочного по щекам и отправляю восвояси. Да, вот ведь и такие случаю бывают от чрезмерного исполнения семейного долга.
Я выхожу в прихожую:
- Внимание, перерыв на перекур!
С этими словами я пересикаю прихожу и выхожу на запыленное крыльцо, покурить...

Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил всё, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи, не за то сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шёл, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят. Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.

Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть на льду и ждал пока выйдет солнце. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков...

Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться!

Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что каждый хочет жить на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске.

Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда его не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но, на самом-то деле, они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв. Всегда говори то, что чувствуешь, и делай, то что думаешь.

Если бы я знал, что сегодня я в последний раз вижу тебя спящей, я бы крепко обнял тебя и молился Богу, чтобы он сделал меня твоим ангелом-хранителем. Если бы я знал, что сегодня вижу в последний раз, как ты выходишь из дверей, я бы обнял, поцеловал бы тебя и позвал бы снова, чтобы дать тебе больше. Если бы я знал, что слышу твой голос в последний раз, я бы записал на плёнку всё, что ты скажешь, чтобы слушать это ещё и ещё, бесконечно. Если бы я знал, что это последние минуты, когда я вижу тебя, я бы сказал: Я люблю тебя и не предполагал, глупец, что ты это и так знаешь. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить, но если я ошибаюсь и сегодня это всё, что нам осталось, я бы хотел сказать тебе, как сильно я тебя люблю, и что никогда тебя не забуду. Ни юноша, ни старик не может быть уверен, что для него наступит завтра.

Сегодня, может быть, последний раз, когда ты видишь тех, кого любишь. Поэтому не жди чего-то, сделай это сегодня, так как если завтра не придёт никогда, ты будешь сожалеть о том дне, когда у тебя не нашлось времени для одной улыбки, одного объятия, одного поцелуя, и когда ты был слишком занят, чтобы выполнить последнее желание.

Поддерживай близких тебе людей, шепчи им на ухо, как они тебе нужны, люби их и обращайся с ними бережно, найди время для того, чтобы сказать: "мне жаль", "прости меня, пожалуйста" и "спасибо", и все те слова любви, которые ты знаешь. Никто не запомнит тебя за твои мысли.

(c) Пауло Куэльо

А я знаю, что будет дальше
Потому больше не буду поднимать разговоров на темы, исход которых не зависит от моих слов.
Буду просто смотреть, как просто подтверждаются мои предположения

Тяжело знать все...
Меня все-таки невозможно удивить

Приступы мои извращений начали разливаться за пределы этого дневника.
Все видимо от того, что ты, мой сладкий, начал осознавать всю свою власть
Недавно мне пришлось стать свидетелем того, как ты крутишь педофилами. это было чудесно. Так умело, так опасно.Мне оставалось стоять и радоваться роли зрителя, ведь такое зрелище выпадает очень редко.

Приятно, что традиция делать себе подарок из года в год продолжается
Хотя бы одна часть меня по-настоящему счастлива

В своей невинности...
Если что-то с этой непорочностью случится, ты потеряешь всю свою притягательность.
Да... Герр, вы таки педофил

... я не достаточно внимателен, что бы рассмотреть всю боль, что копится в твоей юной нежной душе...
Впрочем, не научишься стоять на ногах сам - никто не научит.

" Мы постоянно видимся" - заявляешь ты
"Мне тебя все равно не хватает" - отвечаю я.

Вчера ты позволил держать тебя за руку, не отверг то, что я лежу у тебя на коленях, чесал волосы.
Когда ты смеешься вместе со мной, как будто бы голоса становятся одним целым.
Мне нравится, как ты ненавязчиво ставишь перед фактом, что бы у меня не было иного выхода, кроме как тебе помочь.
Я никогда не думал, что смогу снова найти глаза,в которые смогу смотреть вечно.
И что найдется тот, чьи мысли мне интересны.
Не дай бог мне в тебя влюбиться

Впервые не приходится ревновать.
Впервые ревнуют ко мне.
Сильно и заслужено. За долгочасовые разговоры, за стремление.
*улыбка*
Приятно
Ты хочешь приехать ко мне сам, не взирая на кучу сложностей, связанных с этим.
It's not game

И снова одного слова хватает что бы снова быть впорядке
Этому дневнику не везет
Он всегда узнает о моих увлечениях первым.
Два поцелуя в лоб... спасибо, что позволяешь себя обнимать

О, да...